Для Франчески не было секретом, что он лелеял надежду заменить лорда Ливерпула на посту премьер-министра. А благодаря ее письмам Элфик знал, что Франческа вращается в высших кругах, среди весьма влиятельных мужчин. Да, многие из них иностранцы, но некоторые имеют большое влияние в правительстве. Важного и влиятельного иностранца или особу королевской крови внимательно выслушают, а на бывшую жену с испорченной репутацией и внимания не обратят.
Франческа вспомнила, что Маньи рассказывал ей о родителях Кордера. Они рисковали собственными жизнями ради того, чтобы спасти представителей французской знати и других людей от гильотины. У него много единомышленников, которые были бы счастливы узнать про изменника и добиться его наказания.
Сейчас у Элфика появилась причина бояться, поэтому он начал действовать, о чем в последнее время не раз предупреждал ее граф Маньи.
Однако Маньи – так же как и она – не доверяет Квентину.
Надо сказать, Маньи вообще никогда и никому не доверял.
Возможно, у нее хватит мудрости поступать таким же образом.
Франческа не находила себе места. Пометавшись по комнате еще некоторое время, она подошла к окну. Луна освещала окрестности, а ее отражение раскачивалось на темных водах канала. Суета на противоположной стороне канала, кажется, улеглась, да и огонь пошел на убыль. Правда, некоторые любопытные все еще наблюдали за происходящим со своих балконов.
Похоже, Кордер был прав: пожар не был настоящим. В этих старинных домах пожары редко начинались легко и внезапно. Забавно, правда ведь? Находиться посреди моря, в доме, построенном на воде и стоящем на деревянных сваях, вбитых в морское дно, и видеть, как здание целиком выгорает. Но в свой первый год жизни в Венеции Франческа такое видела. Дворец дожей, сказали ей, горел несколько раз.
Но то были настоящие пожары, а это диверсия, если поверить Кордеру. А он…
«Я должен стать тобой…»
Франческа увидела гондолу, пересекающую канал. А в каюте сидела женщина… в ее красном платье. Яркий цвет выделялся даже на темном фоне. Ей виделось в этом нечто театральное. А что может быть более драматичным, чем красный цвет?
Она прижалась носом к окну.
«Я должен стать тобой»!
В гондоле был Джеймс.
Кордер должен был стать ею, потому что он был приманкой.
Сердце подскочило в груди Франчески, а затем забилось так неистово, что она не могла перевести дыхание.
Франческа наблюдала за тем, как гондола пересекает канал. Плыть ей совсем недалеко. Как только гондола остановилась, водные ворота палаццо немедленно распахнулись. Несколько темных фигур выскочили из них и запрыгнули в лодку, сбросив при этом в воду гондольеров.
Кто-то поднял вверх руку, и в ней блеснуло лезвие ножа. Человек, взмахнувший ножом, бросился к каюте.
Это была засада, и у них на сей раз не было никаких шансов, понял Джеймс.
Потому что нападение устроили не двое, а почти полдюжины мерзавцев. Должно быть, они прятались где-нибудь в подвале или на первом этаже, ожидая начала заварухи. И вот теперь они захватили гондолу.
Улива и Дзеджо ожидали нападения, но никак не предполагали, что бандитов будет так много. Вынимая нож, Джеймс увидел, что гондольеров бросили за борт. Человек, спешивший к нему с ножом в руке, на мгновение замешкался, когда Джеймс бросился на него. Но его ноги запутались в подоле платья, он споткнулся и упал лицом вниз. На всякий случай Джеймс быстро откатился в сторону, что и спасло ему жизнь: нападавший не смог вонзить нож ему в спину. Джеймс ударил негодяя по лодыжкам, и тот повалился на палубу. Джеймс ловко встал на колени и занес над ним свой нож.
– Осторожнее! – донесся до него женский голос.
Кордер инстинктивно пригнулся, и над его головой, просвистев в воздухе, пролетела дубина и упала на палубу.
– Помогите! Помогите! Убийцы!
Женский крик нарушил ночную тишину. Где-то вдалеке залаяла собака. Нападавшие, вскочившие на гондолу, на мгновение замерли, оглядываясь по сторонам. На балконы выбегали люди, все кричали.
Пока убийцы обдумывали, что предпринять дальше, Джеймс ринулся в атаку. Он отнял дубину у того из нападавших, который попытался проломить ему череп. Тем временем Дзеджо выбрался из воды, влез в гондолу и ударил негодяя ножом.
Остальные попытались убежать, но их остановили слуги Боннард, выскочившие из ворот. Оставив негодяев на них, Джеймс повернулся в ту сторону, откуда раздавался женский крик. И тут он увидел Франческу – она цеплялась за край гондолы.
Она в состоянии сама доплыть до дома, вопила Франческа, пока Джеймс вытаскивал ее из воды. Здесь всего-то несколько футов, заметила она. А дыхание у нее перехватывает из-за того, что она кричала.
Франческа почувствовала, что ее быстро переносят из гондолы в дом.
Все ее слуги собрались там; некоторые стояли рядом со связанными нападавшими, и все держали в руках импровизированное оружие: подсвечники, кухонные ножи, горшки, подносы, бутылки. Когда Кордер втолкнул в дом Франческу, слуги опустили оружие.
Он встряхнул ее.
– Никогда больше… – он строго посмотрел на Франческу, – не делай этого… – Джеймс снова встряхнул ее.
– Я устроила диверсию, – сказала она.
– Ну да, ты устроила диверсию, – повторил Джеймс. – Но сейчас на тебе тонкая сорочка, которая промокла до нитки. С таким же успехом ты могла бы быть и голой. И все на тебя смотрят.
– Подумаешь! – бросила она. – Я к этому привыкла. Они, кстати, должны бы заплатить за то, что меня разглядывают.
– Я тебя убью! – прорычал Джеймс, отворачиваясь. – Дзеджо, хватит пялиться! Ступай и принеси шаль мадам, а то она простудится и умрет.
Франческа совсем забыла, что она насквозь промокла. Она пригласила Джеймса в дом. Он был в рубашке и в ее платье, которое Джеймс надел задом наперед, причем его лиф свешивался вниз с его талии.
Джеймс заметил, что Франческа внимательно рассматривает его.
– Платье мне не подошло по размеру, – сказал он.
– Я предупреждала.
Дзеджо принес шаль. Кордер забрал ее у него и закутал в шаль Франческу, а затем повел ее вверх по лестнице.
Тереза бросилась им навстречу, растолкав всех служанок.
– О мадам! – воскликнула она.
– Знаю, – кивнула Франческа. – Он испортил мое второе любимое платье.
– Вовсе я его не испортил, – сказал Кордер. – Я старался, чтобы его не забрызгали кровью. Ты обратила внимание на то, что на этот раз я не стал прыгать в воду канала, чтобы спасти тебя? Посмотри-ка! – Джеймс завертелся на месте, причем так грациозно, будто он всю жизнь носил юбки.
И Франческа рассмеялась. Она просто не могла сдержать смех. Он так забавно дурачился, в нем столько артистизма.
Артистизма…
Перед ее мысленным взором поплыли картинки: забавный испанец, который через несколько мгновений превратился в пугавшего ее человека – длинноногого мужчину, забравшегося в ее гондолу… потом этот же человек снял с головы шляпу в кафе «Флориан» и отвесил театральный поклон… его черные волосы блестели под толстым слоем помады… Графиня Бенцони, которая смотрит не на его голову, а на его высокую, сильную фигуру. На эту фигуру…
И тут ей вспомнилась еще одна высокая и сильная фигура. Франческа словно воочию увидела длинные мускулистые ноги, обтянутые лакейскими бриджами, – то был лакей из театра «Ла Фениче», который пролил вино на панталоны Лоренцо… Лакей был до того хорош, что у нее буквально дух захватило.
Франческа вспомнила, что сказал ей Джеймс за несколько минут до того, как забрал у нее платье: «Я тебе все расскажу, и ты меня возненавидишь».
– Ты! – воскликнула она. – Это был ты!
Джеймс остановился, озорные искорки в его глазах погасли, и они сразу стали уставшими.
– Ты! – повторила Франческа, пытаясь подобрать нужные слова и не находя их среди теснившихся в ее голове картинок: Кампанила, их соитие, импровизированный сераль, снова соитие… – Слуга! Испанец! Ты! Кем бы ты ни был!
Выражение его лица ожесточилось.
– Тереза, будет лучше, если ты отведешь мадам наверх, – сказал Джеймс.
Франческа повернулась к Терезе, выхватила у нее из рук поднос и бросила его в Джеймса. Он успел пригнуться, и поднос со звоном упал на пол.
– Ах ты проныра! – закричала она. – Подонок! – Франческа перешла на итальянский уличный жаргон. – Ты, лживый мешок дерьма! Надо было позволить им убить тебя! Надеюсь, они все же это сделают, и ты сгоришь в аду! Если ты посмеешь еще хоть раз приблизиться ко мне, я тебе яйца оторву!
Франческа рванулась вверх по лестнице, Тереза поспешила следом за ней.
Джеймс смотрел ей вслед. Затем откашлялся.
– Что ж, все прошло хорошо, – сказал он.
– Да, сэр, – кивнул Седжуик.
– Синьор, все в порядке, – проговорил Дзеджо. – Женщины вечно грозят оторвать яйца. Это все равно что мужчине сказать: «Завтра я буду по-прежнему любить тебя». Это ничего не значит.
– Да-а, не значит, – эхом отозвался Джеймс. Он посмотрел на слуг – все до единого глазели на него с таким же изумленным выражением, как у него. Даже у мерзавцев был такой же вид. Все ждали, что он бросится следом за ней и устроит скандал. Они будут долго кричать друг на друга, а потом сольются в экстазе.
«Итальянцы», – подумал он.
Джеймс вспомнил: он ведь тоже итальянец. И бросился вверх по лестнице следом за Франческой.
– Ты неблагодарная, глупая женщина! – закричал он.
Франческа приблизилась к арке, за которой начинался подъем на второй этаж. На мгновение она замедлила шаг и посмотрела на него. В ее удивительных зеленых глазах от гнева сверкали молнии.
– А ты… ты свинья, жулик несчастный! – завопила она. – От тебя одни неприятности, причем ты сам же их и устраиваешь – с того самого дня, как появился здесь. У меня все было хорошо, я жила в мире и спокойствии, но только до тех пор, пока ты не приехал в Венецию! – Резко повернувшись. Франческа с царственным видом пошла вперед. Пол был влажным, и на нем оставались отпечатки ее ног.
– Да твоя жизнь была одним сплошным дерьмом, и тебе это известно! – огрызнулся Джеймс. – Ничего этого не случилось бы, будь у тебя хоть капля разума. Ты сама все начала!
– Моя жизнь была прекрасной!
Кордер бросился вслед за ней. Франческа ускорила шаг, но он быстро догнал ее.
– Прекрасной? – возмутился он. – Да ты только притворяешься, лицедействуешь и лжешь! Может, лучше назвать тебя актрисой? Это более мягкое слово… ты сможешь даже сказать, что игра – это то, чего требует твоя профессия. А для меня это одно и то же.
Франческа шагнула к двери. Тереза хотела было захлопнуть ее перед носом Кордера, но он успел проскользнуть в комнату.
– Приди же в себя, – проговорил он более спокойным тоном. – Послушай, надо потолковать наедине, чтобы слуги не слушали нашу перебранку.
– И почему только я не убила тебя на их глазах? – вздохнула Франческа.
Джеймс посмотрел на Терезу.
– А теперь ты можешь идти, – очень тихо сказал он по-французски.
– Не смей слушать его, – промолвила Франческа.
Тереза подняла глаза на хозяйку, покосилась на Кордера, а затем поспешно выбежала из комнаты, задев на ходу Джеймса плечом.
– Тереза! – Франческа побежала следом за ней.
Джеймс загородил дверной проем.
– Я тебя ненавижу! – заявила Франческа.
Ну конечно, ненавидит. Он же с самого начала лгал ей. И он предал доверчивость той девочки, которой она иногда казалась.
Джеймс опустил глаза на платье, которое он забрал у нее без всяких объяснений, потому что боялся того, что может произойти, если он потратит время на разговоры. Он так поспешно покинул ее, а ведь всего за несколько минут до этого они отдавались друг другу как любовники, настоящие любовники…
Стянув платье с бедер, он уронил его на пол, перешагнул, подобрал и протянул Франческе.
Она выхватила его из рук Джеймса и прижала к себе, не обращая внимания на вымокшую тонкую сорочку, на то, что влага оставит мокрые пятна на нежном шелке.
– Я знаю, что ты меня ненавидишь, – сказал Джеймс. – Знаю, что тебе неприятен даже мой вид. Просто скажи мне, где находятся эти письма, Франческа, и я уйду.
Глава 14
Увы, любовь! Для женщин искони
Нет ничего прекрасней и опасней:
На эту карту ставят жизнь они.
Что страсти обманувшейся несчастней?
Как горестны ее пустые дни!
А месть любви – прыжка пантер ужасней!
Страшна их месть! Но, уверяю вас,
Они страдают сами, муча нас!
Лорд Байрон, «Дон Жуан», песнь вторая
– Я тебя ненавижу, – сказала Франческа. Она вся вымокла и наверняка простудится, но что такое простуда по сравнению с яростью и унижением. Франческа и поверить не могла в то, что позволит так легко превратить себя в полную дуру. И сейчас все гораздо хуже – в смысле куда хуже, чем было с Джоном Боннардом, с которым она вела себя так глупо. Тогда ее по крайней мере оправдывали юность и невинность. А что сейчас может ее оправдать? Сейчас, когда ей уже двадцать семь лет и целых пять лет минуло с тех пор, когда она очнулась от своего невинного бытия и столкнулась с грубой реальностью! И это не говоря уже о тех месяцах, которые она провела у Фаншон Нуаро, обучавшей ее тому, как не быть дурой!
Она познакомилась с этим мужчиной меньше недели назад – ну, это не считая того времени, когда она встречала его, не зная, кто он такой. Впрочем, она до сих пор не знает, кто он на самом деле. Так вот, прошло меньше недели, а она… она влюбилась в него.
Ей бы хотелось назвать это иначе, но как еще можно назвать чувство, заставившее ее броситься в канал ему на помощь? Вспомнив об этом, Франческа залилась краской стыда. Некоторое время, всего несколько драгоценных минут, прежде чем она поняла, почему он оказался рядом с ней, все казалось таким… романтическим.
– Я тебя ненавижу, – повторила Франческа. – Но себя я ненавижу еще больше, если только такое возможно.
Джеймс закрыл дверь.
– Мне очень жаль, – промолвил он. – Но ты должна сказать мне, где находятся письма. Ради твоей же безопасности.
– Какие письма? – с невинным видом спросила Франческа. Этот вопрос она много раз задавала и лорду Квентину.
– Ты прекрасно знаешь…
Франческа огляделась по сторонам. Она не обращала внимания на то, куда идет, лишь инстинктивно, не видя ничего вокруг, повернула к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39