https://wodolei.ru/catalog/installation/dlya-podvesnogo-unitaza/Geberit/
К вечеру норманны выиграли битву. Полное изнеможение вынудило их разбить лагерь рядом с полем сражения, где груды мертвых тел высились до колен.В своем шатре Вильгельм, несмотря на крайнюю усталость, усмехнулся, взглянув на Робера де Мортена:— Ни один из тех, кто пытался завоевать этот остров в течение сотен лет, не одержал здесь победы!Робер выпил в его честь, а потом сказал:— Прежде чем лечь, я должен узнать, сколько всадников я потерял.Вильгельм посмотрел на него тяжелым, немигающим взглядом.— Иди спать, брат. Сегодня мы выиграли битву при Гастингсе, завтра мы должны покорить всю страну!
Этельстан лежал мертвый на поле битвы; большинство его конников лежало тут же. Эдвард увидел их, когда выискивал взглядом Вулфрика. Так и не найдя его, Эдвард бросился бежать, но было поздно — его взяли в плен. С пленниками норманны обращались, как они считали, милосердно: их не лишали жизни. Эдварду отрубили кисть за то, что он осмелился поднять руку на Вильгельма.В воскресенье пятнадцатого октября, когда Эдвард в отчаянии направлялся домой, Вильгельм собрал своих рыцарей, чтобы выработать стратегический план.— В Дуврском порту есть хорошо укрепленный замок. Это наша первая цель. Потом двинемся на Кентербери и далее — на Лондон. Со мной пойдет половина войска. Мой брат, Робер де Морген, с четвертой частью боевых сил перекроет все подходы к Лондону с западной стороны. Остальные тоже двинутся к Лондону, но по прямому, северному, пути. Города и селения, которые вы возьмете, я даю вам в управление. При малейшем сопротивлении сжигайте их, но людей без нужды не убивайте — теперь это мой народ. Им придется заново построить себе дома до наступления зимы, что отвлечет их, заставит на время отказаться от борьбы. Если кто-то все же будет упорствовать — отрубите ему руку или ногу. Убивайте только по необходимости — я хочу сделать саксов не врагами, а верноподданными. Как только мы захватим все дороги к Лондону, страна падет. Так же, как это было в других наших кампаниях, мы соберем все ценности и сокровища, произведем подсчет и раздадим каждому его долю. Да смотрите, чтобы все было подсчитано правильно! Я не потерплю никакого воровства, даже самого мелкого!.. Глава 5 Отряд Ги де Монтгомери состоял из сорока всадников, включая двух его младших братьев — Николя и Андре. Ги было тридцать лет. Андре и Николя — двадцать и девятнадцать. Последние десять лет Ги приходилось быть для них не только братом, но и отцом. Мальчики жили очень дружно: всюду бывали вместе, все делали сообща. Беспечные, озорные, они никогда не унывали, с готовностью бросались навстречу любому, самому отчаянному приключению, и на их красивых смуглых лицах всегда играла радостная улыбка.Ги частенько вздыхал и качал головой, глядя на братьев, хотя и сознавал, что он чересчур серьезно относится к жизни, но обстоятельства сложились так, что ему пришлось с юных лет взять на себя ответственность за всю семью. Ги был прирожденным вожаком. Его слушались, уважали, а некоторые и искренне любили, как, например, его помощник Рольф.Ги позвал к себе братьев и Рольфа.— Мы не пойдем ни с Вильгельмом, ни с моим славным другом Робером де Мортеном. Нам предстоит отправиться на север с тем, чтобы заявить права Вильгельма на все земли от Гастингса до Лондона. Туда двинутся и другие отряды, но мы будем действовать самостоятельно. Ближе к Лондону мы присмотрим места побогаче и возьмем их себе во владение. В тех же селениях, что встретятся нам на пути, будем забирать все ценное. Охрану нашей добычи я поручаю Николя и Андре, Дело это весьма опасное. В любой момент на нас могут напасть грабители. Если хорошо поработаете, каждый из вас получит во владение поместье. Даю вам под начало двенадцать воинов. Старайтесь держать их в узде. — Ги подмигнул Рольфу, понимая, с какими трудностями сопряжен этот совет.Воины Вильгельма жили в нужде. Им давно уже стало тесно во Франции, которую они алчно разорвали на клочки. Опасаясь их раздражения и озлобленности, Вильгельм нашел для них страну за морем. И Ги знал, что эти изголодавшиеся люди будут набрасываться и с жадностью хватать все, что попадет им в руки: земли, сокровища, женщин…Белолицые сакские девы с золотыми волосами очень привлекали молодых нормандских завоевателей. Они были так не похожи на черноволосых женщин их родины, у которых зачастую и кожа была желтоватой.У жителей сельской местности конные отряды норманнов вызывали панический ужас. Всадники казались им громадными и могучими в своих кольчугах, латах и шлемах со щитками, закрывавшими нос. На огромных боевых конях, также закованных в броню, они важно ехали, подняв копья, и узкие флажки развевались на ветру. Эти люди были сильными, решительными и беспощадными, они не ведали ни жалости, ни снисхождения. При одном появлении норманнов у обитателей глухих деревушек начинали стучать зубы от страха. В таких затерянных поселениях норманнам достаточно было просто заявить: «Вильгельм, герцог Нормандский, объявляет Англию своим суверенным владением». После того как жители приносили клятву на вассальную верность, у них бесцеремонно отбирали все, что представляло какую-нибудь ценность, и, разумеется, насиловали приглянувшихся женщин. Когда же на пути попадался город, оказывавший вооруженное сопротивление, норманны, захватив era, грабили и поджигали дома, убивали или увечили его защитников.
Конь сам нашел дорогу к конюшням Годстоуна. Эдвард попытался слезть, но упал с седла и потерял сознание. Человек, стороживший конюшню, сначала не узнал юношу — настолько ужасен был его вид. Уже давно перевалило за полночь, но как только сторож понял, кто перед ним, он тут же помчался в господский дом. Срочно послали за леди Элисон.— Отнесите его наверх, в самый дальний покой, — приказала слугам леди Элисон. — Спасибо, теперь я управлюсь сама. Возвращайся в конюшню и никому не говори, что он вернулся, — предупредила она конюха.Потом подошла к опочивальне Лили и тихонько •постучала в дверь.— Лили, мне срочно нужна твоя помощь. Надень теплое платье, разбуди кого-нибудь из слуг и пошли на кухню вскипятить воду. Я возьму свою шкатулку с притираниями и снадобьями. Приготовься, Лили. Вернулся Эдвард — ему отрубили руку.Леди Элисон исподтишка взглянула на дочь, когда они приблизились к молодому человеку. Ее тревожило, справится ли Лили с первым в ее жизни глубоким потрясением. На Эдварда было страшно смотреть: прекрасные волосы и борода были покрыты кровью и грязью. Культя обрубленной руки воспалилась и кровоточила, а в тех местах, где прижигание не помогло, гноилась. Лили нежно коснулась его лба.— У него жар, матушка.— Да, я напою его отваром ромашки. Подай мне вон тот зеленый бальзам из кандыка, он очень полезен при воспалении ран. Помоги мне раздеть его.Они стали снимать с Эдварда кольчугу и кожаную тунику. Он приподнялся, взглянул на них безумными, лихорадочными глазами и попытался сопротивляться, но силы его скоро истощились, и он, потеряв сознание, упал. Вошла Эдит с горячей водой, и они стащили с него поножи и штаны. Тело Эдварда было мертвенно-белым и казалось безжизненным.— Я омою его матушка, — спокойно сказала Лили. — Он приехал один? Что-нибудь говорил— Он был один. Другие, возможно, приедут следом. Нет, он еще не сказал ни слова. Я поместила его сюда, в эту дальнюю комнату, чтобы не потревожить леди Хильду. Не говори ей пока ничего: она в таком плохом состоянии, что не выдержит потрясения.Леди Элисон перевязала культю. Лили и Эдит сменили на постели белье и осторожно укрыли Эдварда меховыми одеялами. Он забормотал что-то, а потом несвязно выговорил:— Все погибли… все погибли… поле мертвых… зарублены, убиты…Скоро он успокоился.— Ступай к себе, дочка, отдохни. Утром, когда он проснется, твое присутствие будет для него целебным. И потом завтра нам придется многое решить.Когда заря окрасила небосвод розовым светом, леди Элисон тихо вошла к Лили:— Эдвард проснулся и чувствует себя лучше, хвала Господу! Но он принес страшную весть. Милорд Этельстан убит. Эдвард видел это собственными глазами.Лили прижала руки к губам, чтобы удержать крик ужаса.— Погибли и все наши воины. Вулфрик тоже мертв. Мы с тобой овдовели в один день.У Лили бешено заколотилось сердце и голова пошла кругом. Она одновременно испытывала и чувство горестной утраты, и большое облегчение. Это так поразило ее, что она в замешательстве потрясла головой. «Как это я могу сразу чувствовать и горе, и радость? — в смятении подумала она. — Как будто во мне живут два разных человека».— Мы даже не можем перевезти их домой и похоронить. Все саксы либо мертвы, либо бежали на север, и Эдвард говорит, что силы норманнов несметны и они двигаются очень стремительно. Остановить их невозможно. Думаю, Лили, они уже близко. Разбуди всех женщин, всех служанок. Пусть соберутся в зале. Мне надо поговорить с ними.— Матушка, как вы себя чувствуете? — с тревогой спросила Лили.— Я буду горевать потом — сейчас для такой роскоши нет времени.Выйдя к домочадцам, леди Элисон подняла руку, призывая к молчанию.— Слушайте меня внимательно! Король Гарольд убит в сражении при Гастингсе! Норманны пришли, чтобы покорить нас. Хозяин Годстоуна погиб, и все мужчины, что были с ним, тоже. Ваши отцы и мужья мертвы. Враги уже близко. Они убивают, грабят, сжигают дома. У нас есть только одна возможность спастись, и та очень зыбкая. Я намерена сдать норманнам это поместье и просить их о милосердии.— Но нас изнасилуют! — воскликнула одна из девушек.— Это будет наименьшая беда, милая, из всего того, что может с вами случиться, — выразительно произнесла леди Элисон.— Саксы умеют насиловать не хуже, чем норманны! — усмехнулась Лили, сжав кинжал, висящий у нее на поясе.— Убери свой кинжал, Лили! — приказала мать. — Так вот! Они — мужчины! И они хотят поработить нас! Но они забыли, что это женщина всегда покоряет мужчину! Нам очень повезет, если мы сумеем остаться в живых. Да, мы лишимся всего, у нас ничего не будет, кроме жизни. Но этого достаточно! Умные женщины во все времена превращали мужчин в своих рабов. И я надеюсь, что каждая из вас сумеет доказать это. Не нужно никакого вероломства. На мед поймаешь больше мух, чем на уксус. Я сделаю для вас все, что смогу. Остальное в ваших руках. Я пойду в деревню и сама поговорю с крестьянами. Мы не поднимем на них оружие. Никакого отпора они здесь не получат! Да и, честно говоря, разве для крестьян что-нибудь изменится, когда у них будут новые хозяева? Разумеется, если эти хозяева не причинят им вреда.Подле Лили плакала Эдит, а юная Роза кидала вокруг испуганные взгляды, словно готовясь к бегству.Эмма сжала руками грудь и прошептала:— Убиты? Все наши мужчины убиты? Не может быть! Прошу тебя, Боженька! Нет! Нет! Марк! Марк! Не умирай, прошу тебя! Не оставляй меня одну! — С ней началась истерика.Леди Эдела подошла к Лили и тихо сказала:— Надо увести дам, а то, глядя на них, и служанки ударятся в панику.Лили собрала всех дам и мягко сказала:— Ступайте в большую комнату, обсудим все в своем кругу.Лили была удивительно спокойна. Ее тревожило лишь сознание того, что в данных обстоятельствах это ненормально. Однако она почувствовала облегчение, когда увидела, что и леди Эдела, как ей показалось, сохраняет полное присутствие духа, хотя положение ее такое же, как и у Эммы: она тоже потеряла своего мужа, Льюка.— Они будут пытать нас. Они распнут нас на кресте! Они вспорют нам животы! — выкрикивала Эмма.Лили резко ударила ее по лицу.— Прекрати, Эмма! Нужно подумать, нужно составить план действий. Возьмите себя в руки, — обратилась она к Эдит и Розе. — Хватит рыдать! Они пришли одни. С ними нет женщин. Им понадобится то же самое, что и всем мужчинам. Чтобы им готовили еду, стирали, чинили одежду… — сказала Лили, отчаянно пытаясь придумать, чем еще они могут быть полезны.Эмма перестала голосить.— Ты считаешь, что они пощадят нас, потому что мы женщины? — недоверчиво спросила она.— Мы должны на это надеяться. Иначе мы все сойдем с ума!Эмма, казалось, несколько успокоилась, но Эдела, до сих пор хорошо владевшая собой, вдруг вся затряслась.— Боже милостивый, они нас изнасилуют! Известно, что такое воины, когда у них долго нет женщин!— Эдела, я думаю, не стоит говорить об этом при Розе и пугать невинную девушку.— Зачем я противилась Уолтеру, — рыдала Эдит, — я виновата перед ним! Я не позволила ему, а теперь он… убит!Лили поняла, что пора переходить от слов к более действенным средствам.— Да, Эдит, они все убиты, и мой отец в том числе, но я прошу тебя, вытри слезы. Может, твоя жизнь зависит от твоего хорошенького личика. Не порть же его слезами, мужчины их не выносят, — сурово сказала она. — Вспомни, ты же сама бранила меня, когда я чего-то боялась! В конце концов, норманны — всего лишь мужчины. Пойдем выпьем хмельного меда!
Леди Элисон обвела взглядом крестьян. Они стояли семьями и испуганно жались друг к другу. Свинопас с женой и детьми, пастух, пасший быков, со своей семьей, Эдгар, овчар, с Мей и двумя детьми. Чуть поодаль те, кто пахал землю и выращивал хлеб. Все они были охвачены страхом перед неведомым.— Я знаю, вы обеспокоены тревожными слухами, которые доходят до вас! Поэтому я и пришла. Лорд Этельстан и наши воины пали в битве. Я не стану вам лгать. Нам всем грозит серьезная опасность, и поэтому мы должны помочь друг другу. Нормандские захватчики очень близко. Если мы не окажем сопротивления, мы можем спастись. Я намерена отдать им Годстоун. В ваших хижинах враги не должны обнаружить никакого оружия. Коль скоро вы восстанете против них, вас убьют! Если же вы подчинитесь и будете хорошо работать, я думаю, в вашей жизни особых перемен не произойдет.Леди Элисон почувствовала, как в ней нарастает страх, но тут же подавила его, чтобы он не передался — крестьянам. Мысленно она помолилась о том, чтобы слова, произнесенные ею с такой уверенностью, оказались не очень далеки от истины.Спокойствие леди Элисон лишь немного утишило страхи крестьян. Они боялись норманнов, как чумы. Многие прямо сейчас, не дожидаясь этих , чудовищ, убежали бы в леса, но их останавливала другая опасность:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Этельстан лежал мертвый на поле битвы; большинство его конников лежало тут же. Эдвард увидел их, когда выискивал взглядом Вулфрика. Так и не найдя его, Эдвард бросился бежать, но было поздно — его взяли в плен. С пленниками норманны обращались, как они считали, милосердно: их не лишали жизни. Эдварду отрубили кисть за то, что он осмелился поднять руку на Вильгельма.В воскресенье пятнадцатого октября, когда Эдвард в отчаянии направлялся домой, Вильгельм собрал своих рыцарей, чтобы выработать стратегический план.— В Дуврском порту есть хорошо укрепленный замок. Это наша первая цель. Потом двинемся на Кентербери и далее — на Лондон. Со мной пойдет половина войска. Мой брат, Робер де Морген, с четвертой частью боевых сил перекроет все подходы к Лондону с западной стороны. Остальные тоже двинутся к Лондону, но по прямому, северному, пути. Города и селения, которые вы возьмете, я даю вам в управление. При малейшем сопротивлении сжигайте их, но людей без нужды не убивайте — теперь это мой народ. Им придется заново построить себе дома до наступления зимы, что отвлечет их, заставит на время отказаться от борьбы. Если кто-то все же будет упорствовать — отрубите ему руку или ногу. Убивайте только по необходимости — я хочу сделать саксов не врагами, а верноподданными. Как только мы захватим все дороги к Лондону, страна падет. Так же, как это было в других наших кампаниях, мы соберем все ценности и сокровища, произведем подсчет и раздадим каждому его долю. Да смотрите, чтобы все было подсчитано правильно! Я не потерплю никакого воровства, даже самого мелкого!.. Глава 5 Отряд Ги де Монтгомери состоял из сорока всадников, включая двух его младших братьев — Николя и Андре. Ги было тридцать лет. Андре и Николя — двадцать и девятнадцать. Последние десять лет Ги приходилось быть для них не только братом, но и отцом. Мальчики жили очень дружно: всюду бывали вместе, все делали сообща. Беспечные, озорные, они никогда не унывали, с готовностью бросались навстречу любому, самому отчаянному приключению, и на их красивых смуглых лицах всегда играла радостная улыбка.Ги частенько вздыхал и качал головой, глядя на братьев, хотя и сознавал, что он чересчур серьезно относится к жизни, но обстоятельства сложились так, что ему пришлось с юных лет взять на себя ответственность за всю семью. Ги был прирожденным вожаком. Его слушались, уважали, а некоторые и искренне любили, как, например, его помощник Рольф.Ги позвал к себе братьев и Рольфа.— Мы не пойдем ни с Вильгельмом, ни с моим славным другом Робером де Мортеном. Нам предстоит отправиться на север с тем, чтобы заявить права Вильгельма на все земли от Гастингса до Лондона. Туда двинутся и другие отряды, но мы будем действовать самостоятельно. Ближе к Лондону мы присмотрим места побогаче и возьмем их себе во владение. В тех же селениях, что встретятся нам на пути, будем забирать все ценное. Охрану нашей добычи я поручаю Николя и Андре, Дело это весьма опасное. В любой момент на нас могут напасть грабители. Если хорошо поработаете, каждый из вас получит во владение поместье. Даю вам под начало двенадцать воинов. Старайтесь держать их в узде. — Ги подмигнул Рольфу, понимая, с какими трудностями сопряжен этот совет.Воины Вильгельма жили в нужде. Им давно уже стало тесно во Франции, которую они алчно разорвали на клочки. Опасаясь их раздражения и озлобленности, Вильгельм нашел для них страну за морем. И Ги знал, что эти изголодавшиеся люди будут набрасываться и с жадностью хватать все, что попадет им в руки: земли, сокровища, женщин…Белолицые сакские девы с золотыми волосами очень привлекали молодых нормандских завоевателей. Они были так не похожи на черноволосых женщин их родины, у которых зачастую и кожа была желтоватой.У жителей сельской местности конные отряды норманнов вызывали панический ужас. Всадники казались им громадными и могучими в своих кольчугах, латах и шлемах со щитками, закрывавшими нос. На огромных боевых конях, также закованных в броню, они важно ехали, подняв копья, и узкие флажки развевались на ветру. Эти люди были сильными, решительными и беспощадными, они не ведали ни жалости, ни снисхождения. При одном появлении норманнов у обитателей глухих деревушек начинали стучать зубы от страха. В таких затерянных поселениях норманнам достаточно было просто заявить: «Вильгельм, герцог Нормандский, объявляет Англию своим суверенным владением». После того как жители приносили клятву на вассальную верность, у них бесцеремонно отбирали все, что представляло какую-нибудь ценность, и, разумеется, насиловали приглянувшихся женщин. Когда же на пути попадался город, оказывавший вооруженное сопротивление, норманны, захватив era, грабили и поджигали дома, убивали или увечили его защитников.
Конь сам нашел дорогу к конюшням Годстоуна. Эдвард попытался слезть, но упал с седла и потерял сознание. Человек, стороживший конюшню, сначала не узнал юношу — настолько ужасен был его вид. Уже давно перевалило за полночь, но как только сторож понял, кто перед ним, он тут же помчался в господский дом. Срочно послали за леди Элисон.— Отнесите его наверх, в самый дальний покой, — приказала слугам леди Элисон. — Спасибо, теперь я управлюсь сама. Возвращайся в конюшню и никому не говори, что он вернулся, — предупредила она конюха.Потом подошла к опочивальне Лили и тихонько •постучала в дверь.— Лили, мне срочно нужна твоя помощь. Надень теплое платье, разбуди кого-нибудь из слуг и пошли на кухню вскипятить воду. Я возьму свою шкатулку с притираниями и снадобьями. Приготовься, Лили. Вернулся Эдвард — ему отрубили руку.Леди Элисон исподтишка взглянула на дочь, когда они приблизились к молодому человеку. Ее тревожило, справится ли Лили с первым в ее жизни глубоким потрясением. На Эдварда было страшно смотреть: прекрасные волосы и борода были покрыты кровью и грязью. Культя обрубленной руки воспалилась и кровоточила, а в тех местах, где прижигание не помогло, гноилась. Лили нежно коснулась его лба.— У него жар, матушка.— Да, я напою его отваром ромашки. Подай мне вон тот зеленый бальзам из кандыка, он очень полезен при воспалении ран. Помоги мне раздеть его.Они стали снимать с Эдварда кольчугу и кожаную тунику. Он приподнялся, взглянул на них безумными, лихорадочными глазами и попытался сопротивляться, но силы его скоро истощились, и он, потеряв сознание, упал. Вошла Эдит с горячей водой, и они стащили с него поножи и штаны. Тело Эдварда было мертвенно-белым и казалось безжизненным.— Я омою его матушка, — спокойно сказала Лили. — Он приехал один? Что-нибудь говорил— Он был один. Другие, возможно, приедут следом. Нет, он еще не сказал ни слова. Я поместила его сюда, в эту дальнюю комнату, чтобы не потревожить леди Хильду. Не говори ей пока ничего: она в таком плохом состоянии, что не выдержит потрясения.Леди Элисон перевязала культю. Лили и Эдит сменили на постели белье и осторожно укрыли Эдварда меховыми одеялами. Он забормотал что-то, а потом несвязно выговорил:— Все погибли… все погибли… поле мертвых… зарублены, убиты…Скоро он успокоился.— Ступай к себе, дочка, отдохни. Утром, когда он проснется, твое присутствие будет для него целебным. И потом завтра нам придется многое решить.Когда заря окрасила небосвод розовым светом, леди Элисон тихо вошла к Лили:— Эдвард проснулся и чувствует себя лучше, хвала Господу! Но он принес страшную весть. Милорд Этельстан убит. Эдвард видел это собственными глазами.Лили прижала руки к губам, чтобы удержать крик ужаса.— Погибли и все наши воины. Вулфрик тоже мертв. Мы с тобой овдовели в один день.У Лили бешено заколотилось сердце и голова пошла кругом. Она одновременно испытывала и чувство горестной утраты, и большое облегчение. Это так поразило ее, что она в замешательстве потрясла головой. «Как это я могу сразу чувствовать и горе, и радость? — в смятении подумала она. — Как будто во мне живут два разных человека».— Мы даже не можем перевезти их домой и похоронить. Все саксы либо мертвы, либо бежали на север, и Эдвард говорит, что силы норманнов несметны и они двигаются очень стремительно. Остановить их невозможно. Думаю, Лили, они уже близко. Разбуди всех женщин, всех служанок. Пусть соберутся в зале. Мне надо поговорить с ними.— Матушка, как вы себя чувствуете? — с тревогой спросила Лили.— Я буду горевать потом — сейчас для такой роскоши нет времени.Выйдя к домочадцам, леди Элисон подняла руку, призывая к молчанию.— Слушайте меня внимательно! Король Гарольд убит в сражении при Гастингсе! Норманны пришли, чтобы покорить нас. Хозяин Годстоуна погиб, и все мужчины, что были с ним, тоже. Ваши отцы и мужья мертвы. Враги уже близко. Они убивают, грабят, сжигают дома. У нас есть только одна возможность спастись, и та очень зыбкая. Я намерена сдать норманнам это поместье и просить их о милосердии.— Но нас изнасилуют! — воскликнула одна из девушек.— Это будет наименьшая беда, милая, из всего того, что может с вами случиться, — выразительно произнесла леди Элисон.— Саксы умеют насиловать не хуже, чем норманны! — усмехнулась Лили, сжав кинжал, висящий у нее на поясе.— Убери свой кинжал, Лили! — приказала мать. — Так вот! Они — мужчины! И они хотят поработить нас! Но они забыли, что это женщина всегда покоряет мужчину! Нам очень повезет, если мы сумеем остаться в живых. Да, мы лишимся всего, у нас ничего не будет, кроме жизни. Но этого достаточно! Умные женщины во все времена превращали мужчин в своих рабов. И я надеюсь, что каждая из вас сумеет доказать это. Не нужно никакого вероломства. На мед поймаешь больше мух, чем на уксус. Я сделаю для вас все, что смогу. Остальное в ваших руках. Я пойду в деревню и сама поговорю с крестьянами. Мы не поднимем на них оружие. Никакого отпора они здесь не получат! Да и, честно говоря, разве для крестьян что-нибудь изменится, когда у них будут новые хозяева? Разумеется, если эти хозяева не причинят им вреда.Подле Лили плакала Эдит, а юная Роза кидала вокруг испуганные взгляды, словно готовясь к бегству.Эмма сжала руками грудь и прошептала:— Убиты? Все наши мужчины убиты? Не может быть! Прошу тебя, Боженька! Нет! Нет! Марк! Марк! Не умирай, прошу тебя! Не оставляй меня одну! — С ней началась истерика.Леди Эдела подошла к Лили и тихо сказала:— Надо увести дам, а то, глядя на них, и служанки ударятся в панику.Лили собрала всех дам и мягко сказала:— Ступайте в большую комнату, обсудим все в своем кругу.Лили была удивительно спокойна. Ее тревожило лишь сознание того, что в данных обстоятельствах это ненормально. Однако она почувствовала облегчение, когда увидела, что и леди Эдела, как ей показалось, сохраняет полное присутствие духа, хотя положение ее такое же, как и у Эммы: она тоже потеряла своего мужа, Льюка.— Они будут пытать нас. Они распнут нас на кресте! Они вспорют нам животы! — выкрикивала Эмма.Лили резко ударила ее по лицу.— Прекрати, Эмма! Нужно подумать, нужно составить план действий. Возьмите себя в руки, — обратилась она к Эдит и Розе. — Хватит рыдать! Они пришли одни. С ними нет женщин. Им понадобится то же самое, что и всем мужчинам. Чтобы им готовили еду, стирали, чинили одежду… — сказала Лили, отчаянно пытаясь придумать, чем еще они могут быть полезны.Эмма перестала голосить.— Ты считаешь, что они пощадят нас, потому что мы женщины? — недоверчиво спросила она.— Мы должны на это надеяться. Иначе мы все сойдем с ума!Эмма, казалось, несколько успокоилась, но Эдела, до сих пор хорошо владевшая собой, вдруг вся затряслась.— Боже милостивый, они нас изнасилуют! Известно, что такое воины, когда у них долго нет женщин!— Эдела, я думаю, не стоит говорить об этом при Розе и пугать невинную девушку.— Зачем я противилась Уолтеру, — рыдала Эдит, — я виновата перед ним! Я не позволила ему, а теперь он… убит!Лили поняла, что пора переходить от слов к более действенным средствам.— Да, Эдит, они все убиты, и мой отец в том числе, но я прошу тебя, вытри слезы. Может, твоя жизнь зависит от твоего хорошенького личика. Не порть же его слезами, мужчины их не выносят, — сурово сказала она. — Вспомни, ты же сама бранила меня, когда я чего-то боялась! В конце концов, норманны — всего лишь мужчины. Пойдем выпьем хмельного меда!
Леди Элисон обвела взглядом крестьян. Они стояли семьями и испуганно жались друг к другу. Свинопас с женой и детьми, пастух, пасший быков, со своей семьей, Эдгар, овчар, с Мей и двумя детьми. Чуть поодаль те, кто пахал землю и выращивал хлеб. Все они были охвачены страхом перед неведомым.— Я знаю, вы обеспокоены тревожными слухами, которые доходят до вас! Поэтому я и пришла. Лорд Этельстан и наши воины пали в битве. Я не стану вам лгать. Нам всем грозит серьезная опасность, и поэтому мы должны помочь друг другу. Нормандские захватчики очень близко. Если мы не окажем сопротивления, мы можем спастись. Я намерена отдать им Годстоун. В ваших хижинах враги не должны обнаружить никакого оружия. Коль скоро вы восстанете против них, вас убьют! Если же вы подчинитесь и будете хорошо работать, я думаю, в вашей жизни особых перемен не произойдет.Леди Элисон почувствовала, как в ней нарастает страх, но тут же подавила его, чтобы он не передался — крестьянам. Мысленно она помолилась о том, чтобы слова, произнесенные ею с такой уверенностью, оказались не очень далеки от истины.Спокойствие леди Элисон лишь немного утишило страхи крестьян. Они боялись норманнов, как чумы. Многие прямо сейчас, не дожидаясь этих , чудовищ, убежали бы в леса, но их останавливала другая опасность:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35