Бедра ее были прижаты к его бедрам, и она ощутила все неистовство его страсти. С невероятным усилием Лили оторвалась от его губ и зарыдала.Ги был страшно раздосадован: эта вдовушка строит из себя нетронутую девицу! Он резко убрал руки и прорычал:— Все женщины — твари!Пройдя через арку, Лили легла на свою кровать и тихо заплакала. Когда глаза ее высохли, из соседней комнаты до нее донеслось ровное дыхание Ги, и Лили поняла, что он уже спит. Глава 8 Едва рассвело, а Ги уже был в деревне. Одним своим присутствием он утверждал вокруг дух законности и порядка.— Хью и Роже! — скомандовал он. — Давайте сюда воду и бритву! Побрейте их, всех до единого! ДАрси и Жильбер отвечают за стрижку. Стричь коротко! Коли ножницы не возьмут — брейте наголо! А вы постройте этих косматых бесов в очередь.— Чертовски славная мысль, — одобрил Рольф. — Их головы и бороды, наверное, кишат вшами. Обрить их легче, чем избавить от насекомых, — засмеялся он. — Мы разведем здесь костры. Хью, возьми у женщин котелки, чтобы согреть воду.— Эдвард, скажите им, что сегодня каждый мужчина приступит к работе только после того, как будет острижен и выбрит! — приказал Ги. — Где остальные? Я знаю, что в поместье значительно больше крестьян, чем собралось здесь.— Милорд, они прячутся по домам. Они испугались, — сказал Эдвард.— Тогда придется пойти за ними, — решил Ги. Взяв нескольких воинов, он стал обходить хижины и выволакивать из них упирающихся саксов.Крестьяне громко роптали или потрясали оберегами, висевшими у них на шеях. Рольф из любопытства сорвал с одного из них маленький кожаный мешочек и исследовал его содержимое.— Ба! Что это такое? Вонь от него прямо до небес, — сказал Рольф, держа оберег на вытянутой руке.— Дай взглянуть, — приказал Ги. Высыпав содержимое, он с интересом порылся в нем. — Похоже на дохлого нетопыря! — неуверенно сказал он. — Дай еще! — велел он Рольфу.Крестьянин изо всех сил старался удержать оберег, но Рольф был сильнее.— А здесь что-то вроде костей цыпленка или голубя, — предположил Рольф.— Да это, похоже, ворожба! — взорвался Ги. Повернувшись к Эдварду, он спросил: — Откуда эта мерзость?Эдвард притворился, что не знает, но Эдгарсон, который вертелся рядом с ним, не желая упустить зрелища, когда мужчин будут стричь, как овец, многозначительно произнес:— Мораг, колдунья! — и указал в направлении ее хижины.Ум у него был по-детски подвижный, и он уже усвоил дюжину нормандских слов. У Ги обнаружились некоторые познания в языке саксов, и они умудрились неплохо понять друг друга. В знак одобрения Ги взъерошил волосы Эдгарсона, а потом с мрачным лицом повернулся и зашагал к замку. Да так быстро, что Эдвард и Рольф едва поспевали за ним.— Элисон! — гаркнул он во всю мощь своих легких.Она быстро вышла в зал, испуганно спрашивая себя, что заставило его так повысить голос.— Милорд, что случилось?— Мадам, вам известно, что у вас под носом люди занимаются ворожбой? — сурово спросил он.— Ворожбой? — переспросила она протестующе.— Крестьяне так увешаны талисманами и оберегами, что им даже трудно ходить, — сказал Ги с укором.— А, вы имеете в виду те вещицы, что они получают от Мораг, милорд! — молвила она с облегчением. — Они достаточно безобидны.— Разве эти люди не ходят в церковь, как богобоязненные христиане? — воскликнул он недоверчиво.— Ну им никто не мешает ходить в церковь. Хотя я не стану утверждать, что крестьяне бывают там часто.— Отныне они будут делать это регулярно. Все до единого! Даже если нам придется расширить церковь, — заявил Ги.Леди Элисон склонила голову.— Как скажете, милорд!— Леди Элисон, я потрясен! Не могу поверить, что вы относитесь к этому с такой беспечностью.Она печально улыбнулась:— Саксы не так набожны, как мы, франки.— Не так набожны? — взорвался он. — Рольф! Найти эту Мораг и повесить! — приказал он.Элисон побледнела.— Нет, милорд, я прошу вас! Какой вред могут принести ее приворотные зелья и гадания?— Гадания?! Приворотные зелья? — Он засмеялся. — Вы, верно, шутите!Она сразу воспользовалась его веселостью:— Когда люди узнали, что приближаются норманны, они бросились к Мораг за талисманами, которые могли бы их защитить. И как видите, талисманы помогли — судьба послала нам человека, умеющего сочувствовать!— Вы полагаете, что я не повешу эту старую ведьму, если вы будете мне льстить? — упрекнул он ее.— А разве мое предположение неверно, милорд? — смело спросила она.Он помолчал, потом решил уступить:— Я посмотрю на нее сам, прежде чем что-либо предпринять.
Ги вошел в хижину Мораг без всяких церемоний. Эдвард остановился в дверях, понимая, что попал между двух очень могущественных сил. Обжора зловеще закричала, сидя на своей жердочке под потолком, а Мораг, не моргнув, выдержала пристальный, испытующий взгляд норманна.— Эдвард, — сказал Ги, — вы будете переводить. Слово в слово, — предупредил он. — Ничего не пропуская и не смягчая. — Сузив глаза, он сказал Мораг: — Коль скоро ты обладаешь могуществом, тебе должно быть известно, что я пришел тебя повесить.— Нет, — медленно ответил она, — ты пришел, чтобы запугать меня.Ги вскинул брови, изумленный смелостью старухи.— Черт возьми! — выругался он. — Ну и как, запугал?— Ты родился в апреле — под знаком Овна. Ты можешь запугать любого, — ответила она, не сводя с него глаз.— Правильно, я родился в апреле. Как ты узнала? — допрашивал он.— Эка загадка для того, кто умеет смотреть!.. Нрава ты крутого, упористый, неугомонный. Шибко любишь власть, любишь, когда на тебя смотрят снизу вверх. Ты храбр сверх всякой меры. Больно скор и можешь как создать, так и разрушить свою судьбу. Ты нетерпим, нетерпелив и самонадеян.На лице Ги мелькнула жесткая усмешка.— Это мои хорошие качества, а что же недостатки?— У Овна нет недостатков, — сухо ответила Мораг.Ги резко рассмеялся:— Ей-богу, она действительно обладает какими-то магическими способностями, коль нарочно подстрекает меня! Мадам, — предупредил он Мораг, — мы испытаем вас. За вашими делами будут внимательно наблюдать. Дважды в неделю извольте посещать церковь. Если вы будете давать людям что-то посерьезнее, чем приворотные зелья, — я посажу вас под замок.Когда Ги ушел, Мораг в изнеможении опустилась на пол. Как женщина мудрая и проницательная, она поняла, что этот человек пришел надолго. Она умрет, а он еще целую вечность будет распрекрасно жить здесь. Его воля сильнее, чем ее. И значит, ничего другого не остается, как подчиниться ему.Выйдя из хижины Мораг, Ги сказал Рольфу:— Я отправляюсь в Окстед. Одному Богу известно, что я найду там, судя по тому, что творится здесь. Я возьму с собой братьев, а ты останешься и присмотришь, чтобы все шло как положено.Эдвард пошел к тому месту, где стригли крестьян, радуясь, что встреча с Мораг уже позади. Он услышал, как засмеялся норманн по имени Дарси:— Бог мой, этот свалился в обморок от страха. Выходит, молодые саксы трусливы, как зайцы.Эдвард опустил глаза и увидел Эдвину, лежащую на земле; волосы ее были острижены. Он отстранил воина и опустился на колени подле нее.— Это девушка, — сказал он гневно, — ваш указ не относится к женщинам!— По мне они все похожи друг на друга: косматые, желтоволосые… У нее еще и титьки не выросли, как же я мог узнать, что это женщина?Эдвард помог Эдвине подняться. Она в ужасе и отчаянии прижалась к нему. По лицу ее текли слезы, а коротко обрезанные волосы стояли торчком; она была грязна и безобразна. Обняв девушку за плечи, Эдвард повел ее домой, ласково приговаривая:— Ну-ну, Эдвина, все будет хорошо. Они ведь не причинили тебе никакого вреда.Дома Эдвина дала слезам полную волю. Рыдая, она раскачивалась из стороны в сторону, а Эдвард изо всех сил старался ее успокоить:— Послушай, Эдвина, вот что я придумал. Мы вымоем твои волосы, и даю слово, они будут выглядеть очень мило.— Вымоем волосы? — переспросила Эдвина, и в ее глазах опять вспыхнул страх. Она отпрянула от Эдварда, полагая что ее собираются подвергнуть новому унижению.— Да-да. Женщины, что живут в господском доме, моют волосы каждые две недели. Пойдем в баню, и я помогу тебе вымыть их.— Я сделаю это, раз вы так хотите, милорд, — согласилась Эдвина, изо всех сил стараясь сдержать слезы.В бане Эдвард наполнил глубокий деревянный чан горячей водой.— Будет неплохо, если ты залезешь туда.— Но ведь моя одежда промокнет! — возразила Эдвина.— Да нет, сначала нужно раздеться, — терпеливо объяснил он.— Я не умею плавать. Я боюсь воды!.. — сказала она жалобно.— Здесь не настолько глубоко, ты не утонешь. Давай смелее! — подбодрил Эдвард. — Я повернусь к тебе спиной. Поторопись, пока никого нет!Погрузившись в воду, Эдвина резко вскрикнула, и Эдвард на миг обернулся. Но этого было достаточно для того, чтобы заметить, что груди у нее на самом деле есть. Они были юные, нежные и очень соблазнительные. Эдвард взял с полки льняное полотенце и кусок мыла, пахнущего вербеной.— Потри этим волосы, а потом как следует пополощи их в воде — смой мыло. Когда вылезешь, сразу оботрись полотенцем и оденься, чтобы не простудиться. Я провожу тебя домой, разведу огонь, и ты высушишь волосы.Вернувшись в хижину, Эдвард встал на колени перед сухой растопкой. Покалеченной рукой он крепко прижал кремень и высек искры маленьким кинжалом, который носил тайком от норманнов. Он не поднимался до тех пор, пока огонь не разгорелся, распространяя тепло.— Иди сядь поближе. Волосы высохнут и будут очень красивыми, Эдвина. Теперь они чистые, и видно, что они чудесного льняного цвета и так мягко вьются вокруг лица… Сейчас вправду гораздо лучше, чем было.Эдвина, оробев, молчала.— Расскажи мне о себе, — предложил Эдвард.— Да нечего рассказывать, — просто ответила она.— Не может такого быть! Какую работу ты выполняешь?— Смотрю за пчелами, собираю мед.— Пчелы — это, верно, очень интересно? Расскажи о них, — уговаривал он.Эдвина улыбнулась:— Вы знаете, что те пчелы, которые делают всю работу и собирают мед, — женщины?Эдвард засмеялся:— Нет, я этого не знал. Рассказывай дальше.— Когда пчела находит место, где много цветов, она возвращается в улей, жужжит и вроде как бы танцует, прикасается своим телом к другим пчелам и рассказывает им, где растут цветы. Если цветы где-то далеко, пчела пожужжит, потанцует, потом немного пролетит вперед и снова пожужжит, повернется, еще пожужжит и пролетит немножечко вперед… Поэтому, когда все пчелы вылетают из улья, они точно знают, куда лететь и где искать цветы.Эдвард восторженно засмеялся.— Вы мне не верите? — спросила она.— Да нет, вряд ли ты могла это придумать. Скажи, а как они выживают зимой? — задал он вопрос потруднее.Эдвина отвечала как человек опытный, как старшая:— Они выживают только потому, что помогают друг другу. Они слепятся, и получается комок, и так они двигаются, медленно-медленно. Когда тем, кто снаружи, становится холодно, они заползают в серединку комка, а пчелы, что были в глубине, вылезают наружу.— Эдвина, ведь и у нас должно быть именно так. Мы все выживем, и опять будет все хорошо, если саксы и норманны научатся жить вместе и ладить друг с другом.Эдвард вынул маленькую костяную расческу. Осторожно протянув руку, он нежно провел ею по белокурым завиткам Эдвины.— Я хочу, чтобы ты взяла это себе. Мне она, наверное, не понадобится, если меня заставят остричь длинные волосы и обрить бороду.Эдвина с изумлением держала расческу в ладонях, сложенных лодочкой. Еще никто никогда не делал ей подарков. Оказывается, это так приятно, когда тебе что-то дарят. Она протянула палец и коснулась его вьющихся усов, и тогда рука Эдварда обвилась вокруг нее; он порывисто притянул Эдвину к себе и поцеловал. Его прикосновение околдовало ее. Она упивалась его запахом, а рука юноши искала ее нежные груди, которые искушали его еще в бане. Эдвард знал, что эта девочка позволит ему все что угодно: она была в его власти, но он не хотел навязывать Эдвине свою волю. Отпрянув, он ласково сказал:— Мне лучше уйти.
В тот вечер Мей то и дело качала головой, пытаясь привыкнуть к виду мужа и дочери. Вбежал Эдгарсон, совершенно ошалевший. Ему ужасно хотелось, чтобы его остригли, но норманны не обращали на мальчишку никакого внимания.— Я хочу быть похожим на него! — упрямился он.— На кого? — спросила Мей.— На него! На своего господина! — кричал Эдгарсон.
— Вчера в Окстеде я обнаружил, что многие крестьяне страдают от кишечной хвори. Мы не хотим, чтобы болезнь распространялась. Я поговорил с вашей матушкой, у нее есть, кажется, воловик, если не ошибаюсь. Вы не съездите со мной в Окстед сегодня, Лили?— О, я с радостью проедусь верхом! И привезу сюда кое-что из вещей леди Хильды.Лили побежала наверх, чтобы сменить туфельки на сапожки из мягкой кожи.Ги оседлал для Лили ее лошадь Зефиру. Вместе с ними в Окстед ехали также Николя и Андре, а Рольф оставался в Годстоуне смотреть за порядком. Лили пришла в восторг от замечательного коня Ги.— Его зовут Ураган.— Странно! Ваши лошади носят имена ветров?— Когда придет срок, может быть, мы их случим?Лили вспыхнула и ответила строго:— Он слишком велик — он покалечит Зефиру. Ги развеселился:— Чепуха!Солнце сияло, но воздух был холодный, и Лили надела теплый шерстяной плащ.«Надо подарить ей плащ на меху, — подумал Ги, — скоро зима». Он стал размышлять, каких зверей сможет добыть на охоте, чтобы сделать Лили такой роскошный подарок.Верховая езда доставляла Лили необычайное удовольствие. Щеки ее разрумянились, волосы свободно развевались на ветру. На земле лежал толстый слой опавших листьев, и копыта лошадей мягко опускались на них, издавая умиротворяющий шелестящий звук. Лили заметила белок и засмеялась. Они сновали там и сям с орехами и желудями в зубах, готовясь к зиме. Внезапно ее лошадь заржала, испуганно вскинув голову. Дикий кабан выскочил из подлеска, и Ги почти в то же мгновение пронзил его коротким копьем, которое прихватил с собой. Лили успокаивала лошадь, а Ги спросил с тревогой:— Как вы, cherie? Вы не испугались?— Конечно, нет! — засмеялась Лили. — Разве можно чего-то бояться с таким отважным сопровождающим ?— Свяжи ему ноги, Андре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35