«Стивен», – вдруг подсказал ей внутренний голос. Ну что же, он и станет в ее руках орудием страшной мести… Бланш твердо знала, что ее проклятие уже действует, и оно будет в силе – пока жива сама Бланш. Но вот в дымке показалась какая-то дорога, на ней толпилось целое войско… и еще дорога… дорожные столбы мелькали так быстро, что невозможно было прочесть названий… мост через реку, в которой плавают – точно охапки циновок мертвые солдаты… летит косой снег, и деревья гнутся от ветра. И тут ей прозвучало последнее слово – Тайтон. Потом все исчезло. Напрасно она пыталась поднять над котлом клубы дыма – вода бурлила совсем тихо. Бланш в изнеможении рухнула на пол, извиваясь от боли и отчаяния… ведь минуту назад она обрекла на верную смерть того, кого так любила!
Через час из Эндерли выехал посыльный, которому было велено во что бы то ни стало разыскать некого Стивена. Бланш успела углядеть в своем видении, что он жил теперь в лесу рядом с пустошью Бингли. Своему слуге Бланш приказала упредить этого человека, что Рэвенскрэг направляется к своим солдатам и проедет неподалеку от бивака Стивена, и еще велела передать, что лорд не вооружен и с ним всего несколько слуг. Сердце подсказывало ей, что этот белобрысый крестьянин разделил ее участь: ему тоже не досталось того, что было по праву предназначено. И еще Бланш знала, что судьба этого парня каким-то непостижимым образом сплетена с судьбой Генри и Розамунды. Каким именно, Бланш уже не волновало. С нее довольно страданий. Скорее покинуть эти стены – всласть набегаться по вересковым пустошам, по проступающим сквозь густую поросль каменным гребням, вволю поохотиться. И навеки забыть того, кто носит это ненавистное отныне имя – Генри Рэвенскрэг.
Немного погодя на гребень скалистого валуна мягко вспрыгнула огромная белая кошка. Усевшись, она принялась старательно вылизывать свои лапы. Отсюда ей хорошо был виден силуэт замка, его массивные башни и подпиравшие небеса стены.
– Будь проклят этот замок, а вместе с ним его хозяин и хозяйка.
Кошка перестала облизывать лапы и замерла, услышав, как под кустами дрока кто-то шевельнулся.
Пора было начинать охоту.

Часть третья
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Стоя у гостиничной двери, Розамунда ждала, когда Генри завершит последние приготовления к отъезду. «До чего же он легкий и ладный, – с любовью подумала Розамунда, глядя, как он пересекает гостиничный двор. Неужто это действительно он, мой ненаглядный муж?» Она так долго с ним не виделась, что никак не могла привыкнуть к такому счастью – они снова вместе… А может, он ей просто снится? Розамунда украдкой себя ущипнула.
Вчера они узнали, что до рэвенкрэгского войска осталось всего день езды. Это означало, что их идиллии приходит конец: Генри должен будет присоединиться к своим солдатам, разбившим бивак у Тэдкастера. Последнюю ночь вдвоем они провели в этой хорошо знакомой им Йоркской гостиничке. Розамунда вспомнила, как, подъезжая к ней, она невольно стала озираться по сторонам – боялась, что сейчас из мрака выскочит Стивен. Генри поднял ее на смех, но она не сомневалась, что он везде расставил часовых.
Фасонисто надвинув на бровь красную бархатную шапку с роскошным плюмажем и запахнув плащ, он с улыбкой спросил:
– Ты готова, душенька?
Она тоже улыбнулась ему в ответ и потянулась к его губам, ледяным от ветра.
– Да, но так не хочется уезжать… и отпускать тебя.
– Мы расстанемся ненадолго. Королева Маргарита остановилась в Гапсилском поместье – нынче она объезжает свои войска. Я попросил ее величество позволить тебе остановиться там же.
– У королевы? – с благоговейным ужасом спросила Розамунда, вцепляясь в рукав Генри.
Глянув на ее перепуганное лицо, Генри расхохотался:
– Ну не совсем у нее. Впрочем, я думаю, она захочет с тобой познакомиться.
– И маленький принц тоже там?
– Да. Королева боится оставлять его без своего присмотра.
Розамунда машинально забралась в седло, обдумывая то, что услышала… Нет, она еще не готова к встрече со столь знатными особами. За минувший год она, конечно, много чему выучилась, но ведь то сама королева… Розамунда рассмеялась, и чего она, глупая, раньше времени боится, надо сначала попасть в то поместье. И вдруг ее настигла внезапная и не менее будоражащая мысль. Она вспомнила предсказание старой цыганки: «…ты будешь близка к короне». И верно, куда уж ближе. Ведь не сегодня завтра она, может статься, увидит королеву Маргариту и принца Уэльского.
Когда они двинулись вдоль пустоши, Розамунда вспомнила и предостережение гадалки: «…будь начеку… чаще оглядывайся». Пока все сбывалось: Розамунда получила прекрасного возлюбленного, и обещанных старухой опасностей тоже успела хлебнуть вдосталь. Однако предчувствие подсказывало ей, что самое опасное еще впереди. А оглядывалась она то и дело – при виде леса и пустынных полей ей всегда теперь вспоминался Стивен и его шайка. Генри, напротив, был беспечен как никогда. Но ведь ему ничего такого не предсказывали…
Им все чаще встречались разрозненные отряды солдат, причем не только из армии ланкастерцев. Генри уверял, что по меньшей мере дважды видел знамена приверженцев Эдуарда.
Генри отправился в дорогу в обычном своем костюме, без доспехов, повесив на пояс лишь меч и кинжал, с коим не расставался ни при каких обстоятельствах. Он надеялся, что их мирная кавалькада не привлечет ничьего внимания. У них не было с собой даже флага с гербом. Конечно, если кто-нибудь додумается заглянуть под уложенные в повозку одеяла, вся маскировка пойдет насмарку: там припрятаны его доспехи и целый арсенал. Но Бог даст – обойдется.
День был на редкость пасмурным. По бескрайним пустошам разгуливали ветер да овцы. Редкие хижинки прятались в рощах или в укрытии валунов. Вдалеке виднелись смутные пятна, – видно, кто-то жег костры. Розамунда опасливо вглядывалась в угрюмые окрестности… А где же Гапсилское поместье, в котором ей был обещан приют? Лишь гигантские валуны темнели на фоне меркнущего неба.
– Как называется это место? – спросила Розамунда, когда их отряд въехал на грубый каменный мост, перекинутый через реку.
– Кажется, это пустошь Бингли. Видишь тот пригорок? Оттуда уже должен быть виден Тэдкастер. Впрочем, это не так уж важно, уверен, что мы встретим наших солдат гораздо раньше. С крутого берега узкая дорожка вильнула вниз, прячась в густых зарослях дрока. Теперь перед путниками расстилалась огромная поросшая травой и вереском равнина, сплошь в огромных валунах, – казалось, их рассыпал здесь какой-то гигант. По преданию, великан Бингли расшвырял их, рассердившись на свою прекрасную пленницу, которая сбежала к своим родителям, не пожелав остаться с ним, с могущественным волшебником. Розамунду ничуть не удивляло, что местные жители искренне верят, что в этих диких местах обитают всякие ведьмы, великаны и прочая нечисть. А лес между тем подступал все ближе, тропка стала совсем узкой, и вскоре им пришлось ехать по одному. Чем больше они углублялись в низину, тем чаще попадались им рощи, тем они были гуще. На дорожке блеснула лужа, путники придержали коней, и в то же мгновение над их головами пронеслась стрела и вонзилась в вверх повозки. Всадники метнулись в сторону, но было поздно: с обеих сторон их окружили, основная же часть банды накинулась сзади. Их главарь держался в седле очень неуверенно, – видно, ездить верхом ему почти не доводилось.
Розамунде показалось, что ее снова настиг давний кошмар… ей сделалось нехорошо. Она пригляделась к главарю, который был на голову выше своих подчиненных, и, хоть он прикрывался мешковиной, Розамунда сразу узнала эти могучие плечи и кукурузно-желтые волосы.
– О, Пресвятая Богородица, – с тихим стоном пролепетала она. Это был не кто иной, как Стивен.
– Сдавайся, Рэвенскрэг, – крикнул Стивен, преграждая им тропу. Его головорезы – кто с топором, кто с дубиной – встали полукругом.
– Мы мирные путники. Как ты смеешь нас задерживать? – строго сказал Генри, надеясь, что этот мужлан не посмеет спорить с дворянином. Он не узнал Стивена, полагая, что на них напала кучка отбившихся от вражеского войска дезертиров.
– А так и смею, ибо на то воля самого Господа. Божий посланник явился мне и открыл, что ты поедешь этой дорогой, – ответил Стивен, пытаясь вырвать из рук Генри поводья.
Генри продолжал увещевать их, разыгрывая из себя простого странника. Оборванцы не тронулись с места. И тогда Генри потянул вожжи назад – вся свора тут же на него накинулась, стаскивая его с седла… послышались вопли и проклятия – это Генри наконец пустил в ход своей кинжал.
Розамунда, не дожидаясь, когда и ее начнут стаскивать, спрыгнула на землю сама, колени ее дрожали. Она осмелилась посмотреть на Стивена. Вид у него стал еще более диким, чем прежде. Отросшие волосы спутаны, на щеках щетина. Несколько передних зубов было выбито – вероятно, при последних дорожных набегах. Однако он будто и не замечал, как он отвратителен, и одарил ее своей по-детски доверчивой улыбкой.
– Розамунда, любовь моя, я знал, что ты вернешься ко мне, – нежно пробормотал он, погладив грязной ручищей прядку ее волос, выбившуюся из-под капюшона. – Я всегда знал, что Мы предназначены друг дружке. Сам Господь вел меня к тебе.
Необычайная набожность Стивена, ранее совершенно ему не свойственная, говорила о том, что разум его еще более помутился. Розамунда увидела, что Генри наконец узнал ее бывшего жениха. Она хотела подойти к Генри, но бандиты не пустили ее.
– И что же ты хочешь с нами сделать? – спросил Генри, отчаянно пытаясь удержаться на ногах, – его со всех сторон толкали, заставляя его войти в лес. – У нас нет ни денег, ни драгоценностей. – На самом деле он знал, что самое ценное его сокровище снова в руках Стивена.
Головорезы попытались ухватить под уздцы Диабло, но тот взвился на дыбы, дико поводя глазами и сотрясая воздух громким ржанием. Стивен бешеным голосом кричал, чтобы жеребца успокоили, но его подручные слишком боялись угодить под мощные копыта.
Дайте я сам его поведу, – предложил Генри, опасаясь, что его любимого коня изувечат.
Стивену очень не хотелось подпускать его светлость к коню – боялся, что Генри ускачет, но еще больше он опасался испортить такого дорогого жеребца.
– Так и быть, но она поедет со мной, – сказал он, спрыгнув с лошади и помогая Розамунде сесть в его седло.
Розамунда вся задрожала – будто к ее горлу притронулись холодным острием ножа. Так ли все еще сильна любовь Стивена, чтобы удержать его от насилия?
Генри тоже не знал, что на уме у этого детины. Во всяком случае, сам он не должен рисковать безопасностью Розамунды… Оставив все мысли о том, чтобы вырваться из лап этих оборванцев, Генри успокоил Диабло и повел его к разбойничьему лагерю, все время тайком наблюдая за Розамундой. Пока ее никто не обижал.
– Долго же я ждал этого часа, Генри Рэвенскрэг, – сказал Стивен, спрыгивая наземь, прямо на молоденькую древесную поросль. Тут же неподалеку располагались незатейливые грубые шалаши и кострище, где разводили огонь и готовили еду.
– Ну так что же ты намерен с нами сделать? – снова спросил Генри.
Стивен ухмыльнулся такому простодушию и, отхлебнув из кружки порядочный глоток эля, решил уточнить вопрос пленника:
– Это с тобой что ли? Тебя, ясное дело, прикончу, а с нею лягу спать.
Его дружки одобрительно захохотали над столь кратким и исчерпывающим ответом.
– Тогда тебе придется начинать с меня, – сказал Генри.
– Я так и собирался. Слышали вы все? Чтобы никто его не трогал – я сам с ним расправлюсь, – угрожающе рявкнул подчиненным Стивен, при этом лицо его исказилось зверской гримасой. – Если кто ослушается – сразу перережу тому глотку.
Все замычали, соглашаясь, совершенно не понимая, что за очередная блажь пришла в голову их вожаку. Те, кто кочевал со Стивеном довольно долгое время, сразу признали пленников и были весьма озадачены тем, что он преследует этого дворянина и его леди. Им, конечно, было невдомек, что кроется за этим долгим Преследованием.
– Ты собирался биться со мной до смерти? – спросил Генри, одновременно мелкими незаметными шажками подбираясь к повозке с оружием и предостерегающе махнув своему юному оруженосцу – чтобы тот не вздумал проявлять какое-нибудь роковое геройство.
– Можно и побиться, коли желаешь. А могу и сразу перерезать тебе горло – и тебе, и мне меньше тогда будет хлопот, – осклабился Стивен, с удовольствием слыша одобрительные возгласы зрителей, и не подозревавших, что у их главаря так здорово подвешен язык. – Конец-то все равно будет один: ты помрешь. Для того меня и направил к тебе небесный посланник. Он благословил меня, ты понял, Генри Рэвенскрэг? Я, Стивен из Форджа, избран Господом для того, чтобы покончить со злом, коим полна твоя жизнь.
Его последние слова были встречены дружным молчанием, а только что гоготавшие оборванцы с опаской отступили в тень деревьев. Посланник, о котором толковал Стивен, скорее смахивал на мертвеца, но никак не на Божьего ангела… И с того дня, как этот самый посланник попался им на пути – этак с недельку назад, – они только и знали, что рыскали по всем дорогам, ведущим от Йорка к Тэдкастеру, – подстерегали жертву. Стивен, тот вообще забывал и про еду, и про питье, все думал о своем высоком предназначении.
– Оно, конечно, неплохо было бы тебя помучить, – продолжал витийствовать Стивен, помешивая палкой костер, – к примеру, сжечь – чтобы ты понял, чья теперь взяла.
Розамунда в ужасе вскрикнула, но ее ударом заставили умолкнуть. Стивен тут же с проклятиями накинулся на грубияна, посмевшего это сделать, и свирепым голосом напомнил: «Тот, кто посмеет хоть пальцем прикоснуться к этой женщине, будет иметь дело со мной, со Стивеном».
– Ты, конечно, можешь меня сжечь, но это не самый удачный способ доказать ей, что ты лучше меня, – сказал Генри. – А ведь ты хочешь убедить меня, что ты сильнее и более достоин любви Розамунды, я верно тебя понял?
Сбитый с толку этим витиеватым вопросом, Стивен пристально посмотрел на своего пленника:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49