Наконец обернувшись, Джеймс некоторое время взирал на нее в немом изумлении, затем движением руки сорвал с головы Маргарет походившую теперь на птичье гнездо шляпку и сунул ей под нос. Перья неприятно щекотали лицо.
— Вот, — сказал он. — Это вы видите? В вас стреляли.
Мэгги открыла было рот, стараясь сказать какую-нибудь колкость, но застыла на месте. В шляпке зияла дырка, в которую с легкостью входил палец Мэгги.
— Ну наконец-то! Хоть что-то лишило вас дара речи, — пробормотал Джеймс.
Мэгги, прищурившись, посмотрела на своего спасителя:
— Вы кого-нибудь наняли, чтобы он делал все это? Лишь для того, чтобы добиться моей благосклонности? Если это так, милорд, предупреждаю, вам придется купить мне новую шляпку!
— Что?! — Теперь он сам чуть было не лишился дара речи. — Вы считаете меня способным на такое?
— Не знаю, милорд, но зачем в меня стрелять? Я никому не причинила вреда.
— Неужели вы считаете, что все это подстроил я? С какой же целью? Получить возможность продемонстрировать вам свою храбрость, то и дело спасая вам жизнь? По-моему, это у вас больное воображение! — Он фыркнул, затем чуть наклонился и заглянул ей в лицо. — Как вы могли такое обо мне подумать?
Мэгги почувствовала огромное внутреннее напряжение, будто все уже случившееся с ней происходило сейчас, в этот самый миг. И наконец это напряжение вылилось в эмоциональный взрыв:
— Как я могла такое о вас подумать? Как вы могли подумать то, что вы думали обо мне?
Негодование исчезло с лица Джеймса подобно растаявшему на солнце льду, стоило ему увидеть и услышать, с какой болью она произносит эти слова. На лице его отразилось раскаяние, и впервые Мэгги ощутила в себе готовность сменить гнев на милость. Джеймс смущенно пожал плечами и попытался объясниться:
— Ну, вы должны признать: то, как вы были одеты той ночью…
Он замолчал, заметив, что она вспыхнула и щеки ее пылают почти как то платье, в, котором он тогда ее застал.
— И потом, вы ведь были у мадам Дюбарри, — добавил он.
Мэгги услышала достаточно. Резко повернувшись, она двинулась в комнату, прямо к буфету со спиртным. Она плеснула в стакан, осушила его и налила еще.
— Можно и мне стаканчик? — попросил Джеймс, подойдя к стойке.
— Обслужите себя сами, — бросила Мэгги, затем, смягчившись, налила ему бренди и, подтолкнув стакан в его сторону, направилась к камину, где тяжело опустилась в одно из мягких кресел.
Расслабившись, она какое-то время задумчиво вглядывалась в темные недра напитка, затем подняла глаза и посмотрела на своего гостя.
— Почему вы здесь? Зачем вы придумали этот трюке приглашением? Полагаю, лишь для того, чтобы увидеть меня?
— Да, — тихо сказал он. Медленно опустившись в кресло напротив, Джеймс, глядя в свой стакан, добавил: — Я хочу извиниться…
— Извинения приняты, — перебила его Мэгги. — Теперь можете идти.
Джеймс остолбенел. Подобного рода обращение с ним было ему внове. И, как оказалось, вовсе не по душе.
— Ваш брат… — решительно начал он. Мэгги снова перебила его:
— Мой брат умер. Я освобождаю вас от клятвы, данной ему на смертном одре. Вы можете идти.
— А я не желаю идти.
После этих случайно вырвавшихся у него слов наступила тишина. Джеймс, казалось, и оробел, и пришел в ужас. Что касается Мэгги, то она была просто ошеломлена. Нервно глотнув, она опустила глаза.
— Мне кажется, вам все же лучше… — начала она.
— Умоляю вас, не заставляйте меня уходить. — Голос Джеймса звучал мягко и взволнованно, и Мэгги помимо своей воли начала замечать, что сердится уже гораздо меньше, чем прежде. Она едва заметно кивнула, но движение это не прошло незамеченным, и лорд Рэмзи откинулся на спинку кресла. — В провинции я успел привыкнуть к вашему обществу.
Это опять задело Мэгги за живое:
— Вы хотите сказать, когда принимали меня за леди Икс? За проститутку, доступную лишь людям из высшего общества?
— Несмотря на то что я принимал вас за проститутку, — медленно проговорил он. — Я получал удовольствие от общения с вами, но мысль об этом постоянно повергала меня в смущение. Я знал, что обязан наставить вас на путь истинный, но также испытывал к вам чисто физическое влечение, — признал он, с досадой закусывая губу. — Потом я почувствовал, что во мне происходит внутренняя борьба между честью и природным инстинктом. А затем, узнав вас получше, я понял, что просто вы мне очень нравитесь.
Он беспомощно пожал плечами.
Мэгги не ожидала услышать от Джеймса такого признания. Конечно, она знала, что его тянет к ней. Однако она не думала, что может по-настоящему затронуть его душу, что было, разумеется, гораздо важнее. Нет, остальное, конечно, тоже важно, но лорд Рэмзи стал ее первым мужчиной. Первым, вызвавшим в ней ответные чувства…
Пастор Френсис никогда не заходил дальше пары-тройки слюнявых лобзаний, которые в лучшем случае способны были вызвать у нее смех. Но ее куда больше привлекало то возбуждение, что могло возникнуть лишь благодаря настоящему мужчине, то возбуждение, которое она испытала с Джеймсом.
— Возможно, все же есть кто-нибудь, кто желает вам зла? — вторгся в размышления Мэгги его вопрос.
Она очнулась и непонимающе посмотрела на Джеймса, удивленная столь внезапной сменой темы. И все же Мэгги попыталась ответить. Поскольку Френсис был последним, о ком она думала перед и первым, кто пришел ей этим, Френсис же оказался теперь на ум.
Она нахмурилась при мысли об этом человеке и тут же поморщилась, ощутив острую боль от ушиба. Мэгги снова задумалась.
Пастор был тем человеком, избегать которого Мэгги старалась еще больше, нежели лорда Рэмзи, однако, поскольку он являлся настоятелем ближайшей церкви, а близилось воскресенье, она решила, что избегать его и дальше — вовсе не выход из положения. Днем раньше она пригласила его на ужин.
Как и ожидалось, он сделал ей предложение.
Мэгги, разумеется, отказала. А что еще было ей делать после той сцены с Мейси, которую ей довелось наблюдать? Френсис не принял ее отказа с тем достоинством, на которое надеялась Мэгги, и стал настаивать на своем. Однако Мэгги была непоколебима, объяснив любезному пастору, что не питает к нему «тех… особых чувств». Поначалу это признание ввергло его в смущение, затем лицо Френсиса приняло холодное выражение. Перед уходом он даже заметил ей, что она уже далеко не в том возрасте, чтобы отказываться от столь выгодных предложений, и что вряд ли ей удастся найти себе лучшего кандидата в мужья. Еше он добавил, что она пожалеет о своем отказе.
Теперь Мэгги размышляла над тем, как далеко готов зайти пастор, чтобы она и вправду о нем пожалела. Однако минуту спустя она покачала головой. Нет. Пастор Френсис не способен причинить ей зло лишь потому, что она ответила отказом на его предложение руки и сердца. Глупо и даже эгоистично было бы поверить в нечто подобное. И все же до тех пор, пока человек этот не найдет себе иного объекта для Обожания, Мэгги не испытывала особого желания приближаться к нему. Учитывая его должность, шаг этот был вынужденным, достаточно неприятным, но далеко не смертельным.
— Нет, — сказала она наконец, качая головой. — Я не знаю никого, кто хотел бы причинить мне вред.
— Возможно, это все же связано с журналистской деятельностью?
Но Мэгги тряхнула головой еще раньше, чем он успел завершить фразу.
— Я думала об этом, но никто не знает, кто такой Г.В. Кларк. Конечно, кроме вас, вашей тети и мадам Дюбарри.
— А как насчет женщин, с которыми вы беседовали в борделе?
— На мне была очень плотная вуаль.
— А девушка, давшая вам маску?
— Мейси? — Мэгги удивленно подняла брови. — Нет. Мейси, конечно, видела мое лицо, но… — она снова покачала головой, — она не из тех, кто имеет дело с убийцами. Да и зачем ей? В статье я даже не указала ее имени. Я вообще не указывала имен. — Мэгги опять покачала головой. — Нет. Никому нет смысла желать мне зла.
Джеймс от этого ответа лишь нахмурился еще больше, а она пожала плечами:
— Может, это шальная пуля, Джеймс? Или просто немотивированный акт насилия? Я не могу поверить, что надо мною нависла какая-либо угроза. Может, это кто-то целился в вас и промахнулся?
— В меня?
Казалось, ее предположение его чуть ли не оскорбило, и Мэгги едва не рассмеялась. Отлично. Теперь он почувствует, каково это, на собственной шкуре.
— Да нет, — шутливо отмахнулась она. — Конечно же, вы правы, милорд. Зачем кому-то хотеть убить вас? Ведь вы такой милый человек.
Сначала Джеймс хотел возмутиться, но потом заметил в глазах Мэгги озорные искорки и, похоже, понял, что она шутит. Он расслабился и улыбнулся. Минуту оба молчали; затем Джеймс задумчиво сложил губы трубочкой.
— Я рад был бы поверить в то, что все это лишь стечение обстоятельств, если бы не сегодняшнее происшествие.
Похоже, что пуля предназначалась именно вам. Мэгги поморщилась:
— Однако если следовать логике, то нельзя не отметить, что все эти вещи происходят исключительно, когда вы рядом… — Тут она замолчала, уловив нешуточную тревогу на его лице. Глубоко вздохнув, она произнесла то, что должна была сказать уже давно: — Вы должны простить меня, Джеймс, за то, что я так и не поблагодарила вас. Вполне возможно, сегодня вы спасли мне жизнь.
Он не отреагировал на ее слова, хотя было видно, что они его порадовали.
— Дело в том, что если это была шальная пуля, откуда тогда столько совпадений? Сначала…
— О нет! Неужели вы до сих пор считаете, что возница хотел меня переехать?! — запротестовала Мэгги.
— К окончательному выводу я пока не пришел… Я только знаю, что схожий с ним по описанию человек толкнул вас сегодня под движущийся экипаж и что затем в вас кто-то стрелял…
— Мы не знаем, тот ли это человек, — продолжала возражать Мэгги. — Вы сказали, что кучер экипажа был темноволосым. А шрам вы видели?
Джеймс замялся, не решаясь, видимо, признать, что не видел, а она продолжала:
— Кроме того, в парке был произведен лишь один выстрел. Если кто-то действительно пытался убить меня, почему он снова не выстрелил? Я ведь тут же выбралась обратно на аллею, тем самым превратившись в идеальную мишень, однако второго выстрела не последовало.
Секунду Джеймс размышлял над ее аргументами, затем кивком дал понять, что принимает их к сведению, и встал:
— Полагаю, я зря трачу время, пытаясь втолковать вам, что вы в опасности. Обещайте мне хотя бы, что впредь будете осторожны.
— Обещаю, — тихо проговорила Мэгги, тоже поднимаясь, но чувствуя себя немного неловко. Она сейчас уже не знала, как теперь расценивать их отношения. Враждебность, похоже, исчезла, но что заменило ее? После того чем они занимались, кем они могли быть? Друзьями? Знакомыми?
— Я также был бы несказанно счастлив, если… я хочу сказать, теперь, когда мы достигли чего-то вроде… Да прекратите же вы наконец отказываться от приглашений моей тетушки! — высказался он наконец напрямик. — Вы ей очень нравитесь, и она во всем винит меня.
Мэгги едва не засмеялась, но в последний момент взяла себя в руки и лишь торжественно кивнула:
— Мне она тоже очень симпатична, и я буду рада в дальнейшем принимать все ее приглашения.
Вздохнув, Джеймс вышел из комнаты. Он слышал, как Мэгги идет следом за ним к парадной двери. Открыв ее, он остановился и оглянулся.
— Еще раз прошу вас, будьте осторожны. Позаботьтесь о том, чтобы на ночь прислуга запирала все двери, и по возможности всегда берите экипаж.
— Да, милорд, — кивнула Мэгги.
Джеймс нахмурился, уловив в ее ответе беспечность и полагая, что обещание это дается исключительно с целью успокоить его. Но что он мог сделать, чтобы и заставить ее слушать, и вновь не вызвать в ней отчуждения? Попрощавшись, он вышел, уже обдумывая способы уберечь ее от беды.
Он снова наймет Джонстона, чтобы тот приглядывал за Мэгги. Кроме того, посыльный вполне мог бы провести расследование, дабы выяснить, были ли все три происшествия покушениями на жизнь Мэгги или же то было просто стечение обстоятельств. Если Мэгги узнает о принятых им шагах, ей, конечно, это не понравится, однако он дал обещание ее брату, что позаботится о ней. «И это главное, о чем я должен думать, когда речь идет об этой девушке», — заверял он себя, направляясь в сторону парка. Маргарет Уэнтуорт — порядочная, достойная женщина, и то, как он с ней поступил, было просто недопустимо. Отныне он будет относиться к ней с тем уважением, которого она, несомненно, заслуживает.
Сейчас ему необходимо выбросить из головы вид ее обнаженного тела и отвлечься на чай со сдобными булочками.
Глава 12
Мэгги выругалась, когда ее волосы, собранные на затылке, упали на плечи. Опять. Стиснув зубы и застонав от досады, она посмотрела в овальное настольное зеркало, перед которым сидела.
— Нужно было попросить Мэри уложить мне волосы, прежде чем отпускать ее, — заметила она пустой комнате.
Вокруг не было никого, кто мог бы ей ответить. Ни одной живой души во всем доме. Это означало, что помочь ей с решением этой невероятно трудной задачи просто некому. И винить в этом Мэгги могла только себя.
Сегодня открывалась одна из ярмарок. Не столь большая, как ярмарка Сент-Бартоломыо, которая состоялась в августе, но одна из первых в этом сезоне, а потому вызвавшая особый интерес у прислуги. Возбуждение, царившее среди слуг, оказалось до того заразительным, что Мэгги расщедрилась и решила всех этим вечером отпустить.
В тот момент ей казалось, что никто из слуг ей не понадобится. Поскольку они с Джеймсом и его тетушкой собирались этим вечером на бал, не нужно было готовить еду, а следовательно, и убирать за ней посуду, да, откровенно говоря, слуги и так изнывали от безделья, ибо обслуживать только одну Мэгги было занятием несложным и вовсе не хлопотным. Намереваясь провести ночь вне дома, Маргарет сочла по меньшей мере глупым держать прислугу взаперти. Поэтому она, отклонив слабые протесты, убедила их всех пойти на ярмарку и насладиться праздником. Ушел даже Бэнкс, которого ей с трудом удалось уговорить и который в конце концов заметил своим дребезжащим голосом, что присмотр старого, умудренного опытом человека молодежи не повредит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41