— Прошу тебя, не нужно слов, — произнесла она со слезами в голосе. — Я знаю, что ты не должен был этого делать, но ты должен знать, что я никогда не пожалею об этом.
Джек с восхищением посмотрел на нее. А он-то ждал упреков и обвинений, сожаления и раскаяния…
— Ты — прекрасный, просто удивительный мужчина, Джек Логан. Надеюсь, после всего того, что произошло между нами, ты не станешь обо мне плохо думать.
Джек хотел было выразить свое восхищение ею, но не мог найти подходящих слов. И он просто молча поцеловал ее.
— Я сделаю все, чтобы помочь тебе, — выдавил он из себя.
Он еще раз поцеловал ее, и она облегченно вздохнула. Потом Элизабет положила голову ему на плечо, а руку на его широкую мускулистую грудь. Ему сейчас не хотелось ни о чем думать, и он просто тихо лежал рядом с этой удивительной женщиной, наслаждаясь своим нежданным счастьем. Он боялся, что им никогда больше не доведется быть вот так вместе.
Некоторое время спустя Элизабет осторожно встала и начала одеваться.
Наблюдая за ее женственными движениями, он вновь ощутил прилив желания. И снова подумал о том, что видится с нею в последний раз. Близость с Элизабет оказалась самым сильным и восхитительным чувственным событием в его жизни. Ему очень не хотелось отпускать ее. В нем закипела ярость при одной только мысли, что он уже никогда не будет держать ее в своих объятиях, никогда больше не поцелует ее. Он не мог просто так отпустить ее, поэтому он встал, оделся и обнял Элизабет.
— Тебе не. стоит беспокоиться, — произнес он. — Никто и никогда не узнает о том, что между нами произошло.
Она внимательно и нежно посмотрела ему в лицо.
— Джек, я никогда не стану сожалеть о том, что было между нами.
Ему хотелось поцеловать ее еще раз, но она ускользнула. Подойдя к двери, она остановилась и посмотрела на него через плечо.
— Да, я пришла сюда, чтобы узнать…
— Что узнать?
— Джонатан вел себя так дурно, так жестоко. Я пыталась приободрить его, но он непременно хочет видеть пойманными Мейджорса и остальных членов банды. Он жаждет, чтобы они заплатили за то, что сделали с ним. Я просто хотела узнать, не слышно ли чего-нибудь новенького? Есть ли какая-нибудь польза от назначенного мэром вознаграждения?
Джек видел, что Элизабет сильно волновалась, и ему хотелось как-то утешить ее. Но ему нечего было сказать в утешение.
— Я знаю, что Мейджорса разыскивают наемники, однако пока никаких новостей нет, — произнес он. — Обещаю тебе сразу же сказать, как только что-нибудь услышу.
Она с трудом выдавила из себя слабую улыбку.
— Спасибо тебе, Джек. Для Джонатана это много значит… И для меня тоже… Прощай.
По ее щеке скатилась крупная слеза. Она открыла дверь и перед тем, как выйти, еще раз оглянулась на рейнджера. Затем дверь плавно закрылась за ней.
Глядя на закрывшуюся дверь, Джек пытался прийти в себя. Он почти ничего не понимал. Он не мог понять, как случилось, что Элизабет пришла к нему, как оказалась с ним в постели. Но он благодарил судьбу за то, что все это произошло. Да, он должен был чувствовать себя виноватым в том, что вступил в близкие отношения с замужней женщиной, но эти синяки на ее руке… Мужчина, поднявший руку на женщину, заслуживает того, чтобы она ему отплатила.
Рейнджер Логан хотел помочь Элизабет Харрис, в то же время Джек нуждался в Элизабет. И она сделал то, чего не могла сделать за последние годы ни одна женщина: она вошла в его сердце.
Он стоял посредине комнаты еще неизвестно сколько времени, вспоминая и переживая случившееся заново, затем понял, что должен что-то сделать. Он оделся и направился в салун.
Глава 15
Коди поймала себя на том, что заметно нервничала. До Эль-Трэджара оставалось всего несколько миль, и, казалось бы, все опасности остались уже позади, но она все не могла успокоиться. Ее не покидало ощущение, что за ней кто-то наблюдает. Несколько раз она оглядывалась назад и даже останавливалась, но никого не могла обнаружить. И тогда Коди поскакала быстрее. Она понимала, что при нападении бандитов ей никто здесь не поможет. Если уж среди толпы ни один, за исключением Мейджорса, не стал на ее защиту, когда Салли пытался обидеть ее, то на кого же надеяться сейчас?
Мили уплывали назад одна за другой. Вот впереди показались очертания Эль-Трэджара. Еще один крутой поворот дороги и… Он возник перед нею совершенно внезапно. Он стоял возле большого округлого камня, покрытого мхом и травой, и смотрел на нее так, словно стоял тут и ждал ее уже много дней.
Изумленная Коди резко натянула поводья, и лошадь испуганно остановилась. Слезы брызнули из глаз девушки. Она соскочила с лошади и бросилась ему навстречу.
— Гордый Призрак, ты жив! Я так рада! Слава Богу!
Гордый Призрак молча обнял ее, затем немного отстранил и посмотрел ей в лицо. Лицо Коди, как всегда, ничего не выражало.
— Где Мейджорс? — спросил Гордый Призрак.
— Остался в лагере, — ответила Коди. — Я тебе позже все расскажу. А как ты? Тебе удалось выкарабкаться? А я боялась, что ты умрешь.
— Со мной все в порядке, — произнес он с таким выражением лица, которое говорило о его нежелании продолжать разговор на эту тему.
— Я очень рада за тебя, — еще раз обняла она его.
— Я тоже рад, — сдержанно произнес он. — Но почему ты не привезла с собой Мейджорса?
— Не удалось, — развела она руками. — Их там очень много. Я играла роль сестры Мэри столько, сколько могла. Потом пришлось бежать.
— Но мы в состоянии вернуться туда вместе, — предложил Гордый Призрак.
— Нет, — энергично тряхнула она головой. — Ничего не выйдет. Лагерь хорошо охраняется. У меня есть другая идея. Поедем в наш фургон, где он?
— Я оставил его в городе, — махнул Гордый Призрак рукой в сторону Эль-Трэджара.
— Ну так поехали туда, — предложила она, вскакивая в седло. — По дороге я тебе все расскажу.
Он тоже сел на лошадь, и они отправились в Эль-Трэджар. Добравшись до своего фургона, Коди первым делом сбросила с себя мужскую одежду и снова натянула неудобное платье проповедницы. Ее появление не осталось незамеченным для горожан, и многие сочли необходимым побывать возле фургона и засвидетельствовать свое почтение сестре Мэри. При этом они искренне недоумевали по поводу того, что ей удалось живой и здоровой вырваться из кровожадной банды Дьявола.
Наконец, пребывание в Эль-Трэджаре закончилось, фургон проповедницы выкатился из города и свернул в сторону границы. Здесь Коди с удовольствием стянула с себя строгое платье с высоким воротником и длинными рукавами и надела простую и свободную одежду. Ей хотелось хотя бы недолго побыть самой собой. Через день-другой она начнет готовиться к новому перевоплощению. А сейчас она просто радовалась свободе.
Для Джонатана Харриса дни тянулись мучительно медленно, и один походил на другой. Банкир то и дело приходил в ярость. Он просто ненавидел все это фальшивое внимание и сюсюканье, которым его окружили.
Утром его, как обычно, навестил врач, который с радостной улыбкой отметил, что дела у Джонатана идут на поправку.
— Какая, к черту, поправка, если я никогда не смогу больше ходить? — взорвался Джонатан.
Доктор не стал долго разговаривать, он собрал свой чемоданчик и стремительно ушел. Джонатан остался один в своем ненавистном кресле на колесиках. Он подкатил его к окну в гостиной и стал смотреть на улицу, где вот-вот должна была появиться Элизабет. Жена ушла в магазин за покупками и отсутствовала уже около часа. Ему очень не нравилось оставаться одному. Он хотел и требовал, чтобы Элизабет постоянно находилась рядом с ним. Теперь с каждой минутой ожидания он злился все больше и больше. Когда, наконец, Элизабет появилась в поле его зрения, в нем клокотала ярость.
— Привет, дорогой, — тепло произнесла она, входя в дверь.
— Где это тебя черти носили? — свирепо посмотрел он на жену.
Элизабет сделала вид, что не заметила его взгляда и тона.
— Я же тебе сказала, дорогой, что я пошла в магазин.
— В магазин ты ходила почти целый час? Что ты так долго там могла делать?
— Я купила все необходимое и немного поболтала с мистером Уэйманом. Он передает тебе привет и желает скорого выздоровления.
— Знаю я, как он желает…
С этими словами Джонатан схватил Элизабет за руку и резко дернул.
— Когда я требую от тебя, чтобы ты поторопилась, ты обязана торопиться. Поняла?
— Но я торопилась, дорогой Джонатан. Ты должен понять, что иногда мне необходимо перекинуться с кем-нибудь несколькими словами. Я и без того достаточно много сижу взаперти в этом доме.
Она пыталась высвободить руку, но он держал ее железной хваткой.
— Но я же ни с кем не перекидываюсь словами. Я теперь буду вечно прикован к этому дому.
— Почему же вечно, дорогой? Доктор сказал, что ты уже можешь приступить к работе в банке.
При этих словах Элизабет у Джонатана округлились глаза, и он еще крепче стиснул ее руку.
— Ты хочешь, чтобы я вернулся в банк? Тебе доставит удовольствие, если люди будут приходить и глазеть на мое уродство? И я должен буду выслушивать их сочувствия по поводу того, что я стал получеловеком. Думай, что говоришь! Я не собираюсь стать всеобщим посмешищем! Я не намерен демонстрировать свое уродство и собирать зрителей!
— Джонатан, отпусти мою руку, мне больно!
— Ах, тебе больно? А мне, думаешь, приятно сидеть в этой чертовой коляске и чувствовать себя уродом? Запомни, впредь ты будешь делать то, что я потребую! Если я скажу тебе, что ты должна вернуться через десять минут, значит, через десять минут ты обязана быть дома. Поняла?
— Ты не можешь со мной так обходиться, Джонатан. Это безумие! Во что превратится моя жизнь?
— Твоя жизнь закончилась в тот день, когда меня ранили. Закончилась вместе с моей. Запомни это!.. А теперь приготовь мне что-нибудь поесть. Да пошевеливайся!
Прорычав последние слова, он оттолкнул Элизабет от себя, развернул кресло и стал вновь наблюдать за дорогой.
У женщины на глазах выступили слезы.
— Я не знаю, что с тобой произошло, Джонатан? Ты же не умер, ты остался жив. Значит, надо жить. Тебе необходимо выходить из дома и встречаться с людьми, с друзьями. Нельзя прятаться в доме.
— Прятаться? Я не прячусь. Я просто похоронил себя здесь.
— Но доктор сказал, что ты можешь вести почти нормальный образ жизни.
— Почти нормальный! Ха-ха-ха! Я предпочитаю вести или нормальный образ жизни, или никакой. Охотнее всего я оказался бы сейчас на глубине двух метров под землей…
— Джонатан, я не собираюсь хоронить себя вместе с тобой.
Он резко повернулся к ней, его лицо пылало гневом и угрозой.
— Не выводи меня из себя, женщина!
— Джонатан, ты стал совсем другим человеком.
— Ты чертовски права. Я намерен прожить в этом кресле, не выходя из дома, до своего последнего дня.
— Но ведь многое в твоей жизни может стать, как прежде.
— Как прежде? О чем ты говоришь? Разве я могу ходить, как прежде? Могу быть мужчиной, как прежде? Неужели ты не понимаешь, что прежнего мне уже никогда не вернуть? Никогда! И все из-за этого мерзавца Люка Мейджорса. Я живу только ради того дня, когда увижу его вздернутым на виселицу.
В голосе Харриса было столько яда, что Элизабет не выдержала и выбежала из комнаты. Совсем недавно она надеялась, что Джонатан вернется к работе, к своему прежнему образу жизни. Но, судя по его настроению, этого никогда не произойдет. Что же ей теперь делать?
К вечеру Джонатан накачал себя виски и уснул. Такое случалось с ним уже не в первый раз, и Элизабет знала, что он проспит до утра. Почему бы ей не навестить свою старую подругу Сару Грегори, которую она не видела уже несколько дней?
— Добрый вечер, Элизабет, — сказала Сара, радушно открывая дверь и с улыбкой приглашая войти. — Очень рада видеть тебя.
— Может быть, я не вовремя, — извиняющимся тоном произнесла Элизабет. — Я тебе не помешала?
— О чем ты говоришь? — воскликнула Сара. — Мне сейчас так хочется посплетничать с тобой.
Элизабет вошла, и женщины удобно устроились в гостиной.
— Как у тебя дела, Сара?
— Ужасно, Элизабет. Сэм был для меня не только мужем, но и большим другом. Я никак не могу прийти в себя от этого кошмара. Ты не слышала никаких новостей?
— Глухо. Ничего не дало даже крупное вознаграждение, о котором объявил мэр.
— Не понимаю, как этим убийцам удалось так ускользнуть? Просто какое-то наваждение.
— Да, все пошло кувырком.
Сара взяла подругу за руку.
— Тебе, Элизабет, повезло хотя бы в том отношении, что Джонатан остался жив.
— О, Сара, Джонатан совсем не хочет жить, он мечтает о том, чтобы умереть. И мы оба с ним несчастливы. Он никак не может свыкнуться с мыслью, что уже никогда не сможет ходить.
— Не сможет никогда ходить? Об этом я еще не знала. Мне известно только, что у него дела идут к лучшему.
— Он так сильно изменился, Сара. Ему уже никогда не стать таким, каким он был прежде. И теперь он думает только о мести. Я пытаюсь успокоить его, как могу, но мне все труднее находить для него подходящие слова.
— Да, Элизабет, это, должно быть, настоящий кошмар для тебя.
— Ты права. Но когда я начинаю себя жалеть, то понимаю, что это эгоистично.
— Нет, нет, ты не эгоистка, Элизабет. Ты удивительная женщина. Ты очень мужественная. Я не знаю, как я поступила бы в подобной ситуации.
— А я не знаю, что было бы со мной, если бы я вдруг потеряла Джонатана.
Женщины обменялись понимающими печальными взглядами. После недолгого молчания Элизабет стала собираться домой.
— Мне пора идти. Если Джонатан проснется и обнаружит, что меня нет дома, то очень рассердится.
— Я очень рада тому, что ты зашла. Мне так не хватало тебя все это время.
— Если тебе что-либо понадобится, Сара, то дай мне знать.
— И ты тоже. Я все никак не могу прийти в себя после смерти Сэма. Но жизнь продолжается, и я должна жить дальше… В один прекрасный день правосудие свершится, и убийцу повесят. А до того мне остается молить Господа, чтобы дал мне силы и терпение.
Сара проводила подругу до порога, и они расстались.
Элизабет неторопливо шла по темной улице к своему дому. Она погрузилась в размышления о жизни и никого не видела вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43