Если только…
Слезы застилали глаза. Моргнув, она смахнула их и стала высаживать растеньица дальше. От нее потребуется столько сил и сдержанности, чтобы исполнить свои намерения! Она была настроена решительно и непреклонно. Это все, что она могла теперь ему дать.
Она выпрямилась, отряхнула с рук землю, осмотрела заросли тиса и каменную стену, окружающую сад. Странно, раньше она не обращала внимания, что и дом, и сад со всех сторон ограждают ее камнем. Камень окружал ее сплошным кольцом, словно пленницу.
А он уедет. Эта горькая, гнетущая мысль не уходила от нее никуда. Она измучила ее. Он уедет. Сара вернулась в дом, села у окна, принялась разглядывать деревья, изо всех сил стараясь ни о чем не думать.
— Кошмарный случай, — промямлил преподобный Эдвардс, — должен признаться вам со всей откровенностью, что он потряс меня до глубины души.
— Как и всех нас, — согласился Фолкнер, набираясь терпения. Он пришел сюда полчаса назад. Отказался от чашки чая и чего-либо покрепче. И уже полчаса выслушивал рассуждения молодого священника о том, как отразились на нем события, имевшие место в деревне. И все это без малейшего приближения к тому, что интересовало Фолкнера. Возможно, Эдвардс и не собирался ничего ему сообщать?
— Такие дела совершенно не вяжутся с этим местом, — гнул свое Эдварде. — Ну, просто и представить себе нельзя — убийство. Это не лезет ни в какие рамки, верно?
— По вашему мнению, в Эйвбери нет ничего необычного? — перебил его Фолкнер.
— Ну, не совсем так. Это добрые люди. Чего греха таить, немного закоснелые в своих привычках, — Эдварде умолк, словно опомнившись. — Я сказал что-то несуразное?
— Простите, — выдохнул Фолкнер, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Утверждение, что жители Эйвбери «несколько закоснели в своих привычках», показалось ему ужасно забавным. Разумеется, здесь бы подошло более крепкое выражение.
— Мне всего лишь кажется, что здесь сохранилось то, что повсюду давно кануло в Лету.
Эдвардс насторожился и уставился на него.
— Вы имеете в виду монахов?
Но в Фолкнера уже вселилось лукавство. Обычно он говорил начистоту. Но на этот раз ему захотелось немного подурачить священника, чтобы посмотреть, куда это приведет.
— А вы тоже так думаете?
Эдвардс был явно в нерешительности. Он поерзал на стуле, потянулся за чашкой, снова поставил ее на стол. Он был взволнован и напряжен, как человек, ступивший на зыбкую почву.
— Ну, не совсем. Иногда мне приходила мысль, что это место не совсем такое, каким кажется. Я никогда об этом не распространялся. От подобных мыслей делается немного неуютно… — сказал он и продолжил: — Кстати, сейчас мне хотелось вернуться исключительно к обсуждению убийств. Как ни прискорбно, я пришел к заключению, что, возможно, вы правы, предполагая… Скорее всего, убийца кто-то из местных или в настоящее время проживает в Эйвбери.
Это уже любопытно. Фолкнер промолчал, ожидая, что будет дальше.
— И меня тревожит, что я вправе говорить, а что — нет. Несомненно, я не собираюсь обсуждать то, что было доверено мне, как пастырю душ, — он продолжал мяться в нерешительности.
— Однако вы не связаны обязательством соблюдать тайну исповеди, как рукоположенный священник, верно?
— Согласен с вами. Если от меня того потребует суд, я не стану молчать о подобных вещах. Но, к счастью, это не самое главное. Меня беспокоит одно — как бы не заподозрить невиновного человека.
— Принимая во внимание то, что нам до сих пор известно, — сказал Фолкнер, — нет никакой возможности достоверно определить, кого должно подозревать, а кого — нет.
— Я надеялся услышать от вас иное. У меня бы камень свалился с души, будь у вас твердая догадка о том, на чьей совести преступления.
— Увы, такое заявление было бы преждевременным.
Эдвардс вздохнул. У него был вид человека, в душе которого боролись опасения и чувство долга. Наконец он решился.
— Что ж, коли уж о том зашла речь, мне кажется, я обязан сказать вам. Незадолго до того, как было обнаружено тело Дейви Хемпера, — он выдержал паузу, — некто прошел по переулку от гостиницы. Присутствие этого человека могло быть совершенно случайным, но считаю своим долгом…
— Кто это был? — потребовал Фолкнер. Он уже был по горло сыт чрезмерной осмотрительностью Эдвардса. Теперь ему нужны были только факты.
— Джастин Ходдинуорт. Именно его я и видел. — Эдвардс, казалось, был растерян и подавлен. — Да, это был Джастин.
— А где вы были в этот момент?
— В саду. В то время я обдумывал воскресную проповедь. Случайно посмотрел в ту сторону, а увидел…
— Понятно. И это было незадолго до того, как Аннелиз обнаружила труп?
— Да.
— Что ж, это может оказаться важным свидетельством.
— Или же чистейшей воды совпадением, — не унимался Эдвардс. — В конце концов, мы должны задаться вопросом, что же могло толкнуть человека на убийство?
— А вот это действительно загадка. Преступления, в большинстве, являются либо результатом похоти, либо алчности. И, по-моему, тут нет особой разницы.
Эдвардс отвернулся. Его руки слегка вздрагивали.
— В данном случае алчность вряд ли имеет место, — продолжал свою мысль Фолкнер, не сводя глаз с помощника викария, — если только это не алчность Дейви Хемпера. У него откуда-то завелись деньги.
— Он работал…
— Но недостаточно, чтобы столько заработать. По-моему, кто-то купил его молчание.
Эдвардс быстро взглянул на него.
— Ходдинуорт?
— Возможно, хотя с какой стати ему это понадобилось? Неужели он действительно был замешан в каких-то темных делишках, о которых пронюхали цыгане и Дейви? А ему не хотелось свои дела афишировать.
— Мне кажется, нам этого никогда не узнать. Когда… То есть, если он узнает, что его подозревают, тотчас же унесет ноги куда-нибудь на континент или в колонии.
Фолкнер улыбнулся, наклонился вперед, серьезно и жестко сказал:
— Вы, правда, так думаете? Ведь если Джастин Ходдинуорт совершил три убийства, в конечном счете, ему не избежать петли палача. Я обещаю.
— Вы не можете даже арестовать человека, не имея достаточно улик, а тем более предать казни, — побледнел Эдварде.
Фолкнер встал, улыбаясь как ни в чем не бывало.
— Верно. Нами правят законы, а не страсти. Однако бывают исключения, — и он направился к двери.
— Подождите, — крикнул Эдвардс и бросился следом за ним. — Я не хочу, чтобы вы подумали… То есть, я всего лишь хотел сказать…
— Не стоит так переживать, — успокоил его Фолкнер. — Вы всего только выполнили свой долг. Никто не подумает о вас ничего дурного.
— Но я…
— До свидания, викарий, — попрощался Фолкнер. Ему было слышно, как Эдвардс что-то лепечет у него за спиной. Однако он не остановился, а быстро и решительно зашагал по тропинке.
ГЛАВА 30
— Я бы не отказался выпить еще немного чая, — вкрадчиво попросил сэр Исаак. Он улыбнулся Аннелиз и тотчас же был вознагражден робкой ответной улыбкой. Они находились в зале вдвоем. Морли ушел в подвал, чтобы пересчитать пивные бочонки. Судя по всему, старый ученый в глазах трактирщика не представлял для Аннелиз опасности.
Сэр Исаак, по-видимому, был с этим согласен. Однако набрался духу, чтобы воспользоваться подвернувшейся возможностью.
— Вы всегда так предупредительны, — начал он, — почему бы вам не присесть и не выпить со мной чашечку чая? — он указал на чайник.
— О, нет. Мне нельзя, сэр, — тихо отказалась Аннелиз.
— Ерунда, разумеется, можно. Отнесите это на мой счет, за ваше предупредительное отношение к гостю. Ведь именно так поступил бы ваш отец?
— Да-да, думаю, что так, — рассеянно ответила Аннелиз, но заколебалась и поглядела на дверь, ведущую в подвал.
— Великолепнейший чай. Должен вам признаться, что я был приятно удивлен качеством всего, что у вас подают. Уверен, что это ваша заслуга.
— Не совсем, — засмущалась Аннелиз. — Мой отец…
— Присядьте, моя дорогая. Я действительно настаиваю. Старые ноги уже не держат меня, как в былые времена. Я чувствую себя довольно неудобно, когда мне приходится стоять, — приближаясь к теме разговора, сэр Исаак продолжал: — К тому же, коли хотите знать правду, в настоящий момент я немного заскучал. Мистрис Хаксли сейчас не до измерений. Сэр Уильям куда-то ушел. Мне совершенно нечем заняться. Я был бы рад вашему обществу.
Аннелиз покраснела. Она была в замешательстве, но польщена словами известного человека.
— Вы так добры, — она присела на краешек стула. — Сэр, не представляю, как я смогу развлечь вас своими разговорами?
— Ну, это не совсем так. Знаете ли, у меня есть хорошая приятельница в Лондоне, чуть постарше ваших лет. Она сейчас составляет книгу рецептов и полезных советов по ведению домашнего хозяйства. Она придерживается мнения, что мы уж слишком во всем подражаем Франции в том, что касается моды. В то время как нам было бы лучше поискать что-то интересное у себя. Именно у нас найдется немало ценного.
— Она действительно так считает? — переспросила Аннелиз, тотчас навострив ушки. — Ведь хорошо известно, что Париж задает тон буквально во всем, однако я часто задумывалась над тем…
— Например, та великолепная ветчина, которую у вас подавали накануне вечером. И если бы вы сумели каким-то образом предоставить мне рецепт, уверяю вас, моя знакомая без колебаний включила бы его в свою книгу.
Аннелиз изумленно уставилась на него.
— В книгу? Что вы говорите!
— Вне всякого сомнения. Это лучшая ветчина, которую мне доводилось пробовать.
— Что вы! В других местах наверняка найдется и лучше.
— Скромность делает вам честь. Скажите, вы всегда жили в Эйвбери?
И так далее в том же духе. Сэр Исаак вытягивал из девушки полезные сведения, а их разговор незаметно повернул от рецептов ветчины к более серьезным вопросам. Аннелиз оставалась довольно сдержанной. Казалось, ей хочется пооткровенничать с ним. Но ей явно не хватало опыта. Особенно когда речь зашла о ней самой. Она снова несколько раз покосилась на дверь в подвал. Сэру Исааку только оставалось надеяться, что Морли еще какое-то время будет занят пивными бочонками.
Сэр Исаак потихоньку подводил разговор с Аннелиз к деревенским жителям — его конечной целью было выведать, что ей было известно о Дейви Хемпере. Но вдруг на улице послышался шум. Аннелиз напряглась, встревожилась и вскочила со стула.
— Кто-то приехал.
Сэр Исаак с трудом сдерживал досаду. Ну почему их прервали именно сейчас?
— Карета, согласно расписанию, прибудет через несколько часов.
Аннелиз на это ничего не ответила и поспешила к двери. В этот момент из подвала показался Морли. Он, по-видимому, решил, что его ждут новые постояльцы, быстро осмотрел зал, увидел, что все в порядке, и тоже выскочил на улицу.
Сэр Исаак расстроенно сгорбился на стуле. Он старался. Видит Бог, он сделал все возможное. И даже лучше, чем ему первоначально казалось. Несомненно, ему повезло, что у него в Лондоне есть молоденькая экономка, которая к тому же приходится ему племянницей, причем — любимой. Но он так и не добился того, чего хотел знать Фолкнер.
Он дал себе слово, что попытается поговорить с девушкой еще раз. Морли вернулся в сопровождении молодого человека довольно надменного вида, его лицо показалось сэру Исааку смутно знакомым. Молодой человек кутался в черный плащ, на котором был вышит королевский герб. Значит, в Эйвбери по срочному делу явился гонец. Как догадался сэр Исаак, вовсе не за ним, стариком.
— Вы, случайно, не знаете, где сейчас сэр Уильям, милорд? — поинтересовался Морли.
— Он отправился навестить священника, — сообщил сэр Исаак, глядя на прибывшего гонца. — Вы от…
— От герцога, сэр. Он шлет вам свои приветы, однако извещает вас, что присутствие сэра Уильяма в настоящий момент необходимо в Лондоне.
— Ага, понятно. А вы не знаете, почему?
Гонец явно был в нерешительности. Как и все представители этого замкнутого круга, он страдал болезненной подозрительностью. Но перед ним был сэр Исаак.
— Шотландцы снова мутят воду, сэр. В последнюю минуту перед объединением они вдруг снова подняли голову. И его светлость желает, чтобы сэр Уильям взял на себя улаживание этого вопроса.
— Весьма разумный шаг с его стороны. Это куда важнее, нежели то, чем сэр Уильям занят здесь. Что ж, прекрасно. Вы наверняка отыщете его в церкви или где-то поблизости. Я желаю ему доброго пути.
Гонец кивнул, взглянув напоследок на Морли, который снова принялся за свои кружки, сделав при этом вид, что ничего не слышит. Гонец отправился разыскивать Фолкнера.
Последний вскоре появился в сопровождении королевского посланца.
— Выпейте чего-нибудь и перекусите, — велел Фолкнер. — Я буду готов в считанные минуты.
Гонец с благодарностью кивнул и пошел выполнять то, что ему было ведено. Фолкнер подсел к сэру Исааку. Тому показалось, что у Фолкнера довольно мрачный вид.
— Вы слышали?
— Разумеется. Шотландцы мутят воду. Поэтому вы там нужны. Я все прекрасно понимаю.
— А я нет. Они вполне могли бы уладить все и без меня.
Сэр Исаак поглядел на него изумленно. Он ожидал, что Фолкнер обрадуется такому железному предлогу, чтобы улизнуть из Эйвбери. Но, судя по настроению Фолкнера, все обстояло наоборот. Ему в голову тотчас закралась мысль о мистрис Хаксли. Как, однако, все это странно — отношения мужчины и женщины. Нет, этого ему никогда не понять. Несомненно одно — намерения Фолкнера, кажется, куда более серьезные, чем можно было предполагать.
— Но ваш долг… — начал сэр Исаак.
— Я уже сыт по горло этим долгом, — отрезал Фолкнер. За столиком воцарилась тишина. Сэр Исаак был глубоко поражен таким заявлением. Он не нашелся, что ответить. За это время он так близко узнал молодого человека, что не мог не заметить происходящих в нем перемен.
— Я не собираюсь уезжать отсюда, пока не найду убийцу, — посуровел Фолкнер.
— Я понимаю. Мы все это понимаем. Но вместо вас дело может завершить констебль Даггин. Теперь, когда ему стало ясно, насколько важны результаты расследования, я уверен, он займется им со всей серьезностью.
Его слова явно не успокаивали Фолкнера. Тот сидел, опустив глаза, и, судя по всему, был погружен в свои горькие мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41