https://wodolei.ru/catalog/akrilovye_vanny/
настроение, казалось, менялось с каждой секундой — чувственная, страстная любовница в один момент и искусительница, манящая, соблазнительная, отвергающая — в другой.
Синеглазый светловолосый мексиканец в национальном костюме, отороченном серебряными галунами, взметнулся на сцену и присоединился к Джинни. Медленная музыка сменилась зажигательным фанданго. Снова послышался шепот:
— Мигель Лопес — ближайший родственник мадам Базен, друг и советник императора. Какая прекрасная пара, как танцуют! Неужели этот красивый полковник — один из ее любовников? Что сделает капитан Реми, когда узнает?!
Джинни, тяжело дыша, зазывно улыбнулась партнеру, продолжая отступать, маня движениями рук и бедер, обещая все наслаждения на свете.
— Маленькая дьяволица, — прошептал Мигель, когда они наконец встали лицом к лицу. — Именно это вы скрываете под бесстрастной внешностью благовоспитанной дамы?
— А это ваше истинное лицо, полковник? — тряхнула головой Джинни, так что волосы разметались по лицу. — Любовника, а не солдата?
— Иногда, мадам, приходится быть и тем и другим, чтобы покорить особенно желанную женщину.
— А! Теперь вы превратились в кавалера!
Джинни подошла совсем близко, почти касаясь его грудью, предлагая себя, прежде чем снова ускользнуть.
Он преследовал ее; губы скривила дерзкая улыбка. Что-то в высокомерной уверенности манер этого человека напоминало ей о Стиве. Но это не Стив — всего-навсего жалкая имитация. Только Стив обладал способностью всего лишь одним прикосновением заставить ее отдаться целиком, до конца.
— Я знаю, что вы за женщина, — прошептал Мигель Лопес, — страсть и огонь. Почему вы скрываетесь? Любой мужчина был бы счастлив обладать вами, положить к вашим ногам все состояние. Не отвергайте меня!
— Вы ведете себя оскорбительно!
Она сделала почти незаметный жест музыкантам, и Лопес одними губами прошептал:
— Трусиха…
Танец закончился традиционной позой — женщина покоряется мужчине, но вопреки всем приличиям он обнял Джинни, впился в губы страстным поцелуем.
Джинни хищно согнула пальцы. Не будь здесь такого количества заинтересованных зрителей, она исцарапала бы Лопесу всю физиономию, дала бы пощечину этому ублюдку! Но она лишь пронзила его взглядом и беззаботно пожала плечами.
Зрители вопили, хлопали, кричали, топали и даже свистели.
— Пойдемте, я провожу вас к Эгнес, — предложил, кланяясь, Лопес.
Джинни, натянуто улыбаясь, подала ему руку.
— Могла бы ответить на поцелуй, — пробормотал он.
— Предпочитаю, чтобы меня сначала попросили, — ледяным тоном процедила она.
— В следующий раз — обязательно.
Джинни не успела ответить — они оказались перед императором; она низко присела.
— Вы были великолепны, мадам! — галантно объявил Максимилиан. — Надеюсь, вы окажете мне честь — станцуете когда-нибудь еще раз, для меня… и… может быть… мы поговорим наедине…
Взгляд водянистых глаз не отрывался от ее груди, и Джинми с неприятным чувством вспомнила о слухах, ходивших насчет натянутых взаимоотношений императорской четы. Но выхода не было — пришлось улыбнуться и заверить, что она будет очень рада.
Рядом оказалась Эгнес, весело щебеча, сжимая ее руки, в восторге от того, что замысел так прекрасно удался.
— По крайней мере дали этим занудам прекрасную возможность посплетничать! Гляди, уже перешептываются!
Мигель Лопес вернулся к своей даме, и Джинни, облегченно вздохнув, опустилась в кресло. Господи, что скажет Мишель? Он, должно быть, будет вне себя от бешенства.
Мишель узнал обо всем через несколько часов после возвращения и, естественно, разозлился, особенно еще и потому, что Джинни оставалась на балу, танцуя и веселясь с другими гостями, до рассвета.
— Господи! Почему ты не подумала о последствиях? Ты и Эгнес… Какое легкомыслие! Ты, должно быть, танцевала с этим полковником Лопесом — неужели не слышала о его репутации?!
— А о моей репутации слышал? — рассерженно парировала Джинни, оскорбленная взрывом несправедливой ревности. — Недаром меня называют куртизанкой! Я твоя любовница, дорогой Мишель, — дешевая шлюха, подобранная на улице! Чего же ты ждешь от меня?
— Джинни!
Мишель, словно пораженный громом, уставился на нее.
Охваченная внезапным раскаянием при виде побелевшего лица любовника, Джинни бросилась к нему:
— О Мишель, Мишель, прости меня, я ужасная женщина и не заслуживаю твоей доброты. Я должна быть тебе благодарна, а вместо этого…
Ей показалось, что Мишель хочет ударить ее, но он только схватил ее за плечи с такой силой, что пальцы впивались в кожу.
— Не желаю твоей благодарности! — взорвался он, удивляясь, почему Джинни не испугалась и не попыталась отстраниться. — О Жинетт, Жинетт! — пробормотал он. — Неужели не видишь, я безумно влюблен в тебя и мне все равно, что было раньше… Но я схожу с ума от ревности…
— Прости, Мишель, — тихо повторила она, — я не хотела этого… Прости, не знаю, что на меня находит иногда, но я тебе не изменяла!
— Физически, возможно, нет. Пока… — В голосе снова зазвучал гнев:
— Жинетт… Почему ты не понимаешь? Ты завладела мной! Не могу есть и спать, все время думаю о тебе, о твоем теле, вкусе губ, .. Ты преследуешь меня, а я так ужасно ревную, что…
— Нет, Мишель!
— Да, Жинетт! Выслушай меня. Я ревную… и вовсе не из-за этих твоих обожателей, нет, уверен, они значат для тебя не больше, чем я! Я ревную к твоему мужу, чье имя заставляет тебя рыдать… имя, которое ты повторяешь во сне… словно вонзаешь мне нож в сердце! Пойми, я схожу с ума!
Ревновать к мертвецу! О Господи, если бы я только смог верить тебе!
Тронутая неподдельной искренностью Мишеля, Джинни бросилась ему на шею;
— Дорогой Мишель, не надо! Я недостаточно хороша для тебя! Я не хотела тебя мучить!
— Но ты не любишь меня, так ведь? Испытываешь ко мне лишь благодарность. Благодарность! Но пойми, это я благодарен тебе за то, что ты сделала тогда, в тот день, когда спасла мне жизнь! Это я твой должник, это мне ты сделала честь, став моей!
Джинни осыпала нежными поцелуями лицо Мишеля, и он не смог противостоять бушевавшему желанию.
— О, ты колдунья, — простонал он. — Ты очаровала меня, и я потерял голову!
Он отнес ее на постель, дрожащими руками распахнул пеньюар, но, даже утолив голод, не мог заглушить терзавшие сердце муки. Никогда Джинни не будет ему принадлежать!
Все друзья, даже Эгнес дю Сальм, были поражены, когда было официально объявлено о помолвке графа д'Арлинже и мадам Дюплесси.
Полковник Лопес исходил злобой — он уже предвкушал победу над прекрасной куртизанкой — и вот теперь победа ускользала из рук.
Граф сделался всеобщим посмешищем, жаловался Лопес княгине:
— Где это видано — жениться на собственной любовнице?!
— Думаю, он по-настоящему любит ее, — мило улыбнулась Эгнес. — И вообще, почему бы нет? Она такого же благородного происхождения, как и граф. Уж мне-то хорошо известно! Почему бы им не пожениться? Мигель, дорогой, вы же знаете, даже ваше влияние на императора не помешает этой свадьбе. Французы вот-вот уйдут, только храбрые солдаты вроде вас и такие наемники, как мой муж, останутся защищать Мехико. Так что займитесь лучше войной, а не любовью!
Выдавив улыбку, Мигель сжал руки княгини:
— О Эгнес, мы же такие старые друзья! Устройте нам свидание, умоляю! Пусть она выходит замуж и становится графиней, но я хочу ее и думаю, она согласится, если только удастся повидаться с ней наедине! Жених ничего не узнает, даю слово.
Несмотря на все отказы, он продолжал умолять Эгнес, — Посмотрим, — наконец сдалась она, и Мигель уже предвкушал победу.
Княгиня под строгим секретом рассказала ему историю Джинни, и полковник был заинтригован, узнав, какую интересную, полную приключений жизнь она вела. Он твердо решил обладать Джинни любой ценой.
Отступление французов началось в августе. Придворные Максимилиана во всем винили американцев, Заставивших французского короля отозвать войска. Сам император, заболевший дизентерией, был в ужасном состоянии. Ходили слухи, что Шарлотта встречалась в Париже с императором Луи Наполеоном и его женой Евгенией, но те отказались ее выслушать, тогда она, не желая сдаваться, отправилась в Ватикан к Папе. Шептались о странной «болезни»
Шарлотты, о ее безумных обвинениях в том, что французский император пытался ее отравить и подсылал наемных убийц.
«Бедный-Макс, — думала Джинни. — Что он теперь будет делать?»
Она действительно жалела императора. Такой хороший, добрый человек! Что ждет его?
Поддавшись просьбам Эгнес, Джинни умолила Мишеля остаться в Мехико до последнего дня. Она и сама полюбила эту страну, и, кроме того, в Мехико по-прежнему царило веселье, устраивались балы, вечеринки и маскарады. Даже Мишель, казалось, меньше тревожился, обрел некоторую уверенность в себе и часто говорил о Париже и о жизни, которая их ожидает.
— Ты и сама в душе парижанка, — шутил он. — Подумай, как будут счастливы твои тетя и дядя, когда ты вернешься! Хотел бы я видеть лицо Пьера!
Мишель старался занимать Джинни, повсюду сопровождал ее, когда был в городе, но она все больше нервничала — ходили слухи, что войска хуаристов совсем близко. Кроме того, она волновалась за судьбу асиенды дона Франсиско.
Невозможно представить, что этот несгибаемый старик может бежать, бросив все на произвол судьбы. А Ренальдо! Получил ли он ее письмо? Она ничего не знала ни о нем, ни о семье Альварадо. Все новости, услышанные в последнее время, относились лишь к победам хуаристов. Порфирио Диас, которого Стив когда-то называл своим другом, сумел ускользнуть из тюрьмы в Оаксасе и теперь вел в бой огромную армию. Талыщко пал, за ним — Гвадалахара. Единственным верным императору городом остался Веракрус, и дипломатический корпус начал медленно, незаметно покидать Мехико.
В октябре Эгнес примчалась к Джинни с плохими новостями.
— Боже! Только что пришла телеграмма! Шарлотта действительно сошла с ума, врачи это подтверждают!
Ее брат нашел сиделок присматривать за ней!
— Какой ужас, — потрясение прошептала Джинни. Бедный Макс! Теперь он, наверное, должен отречься!
— Не знаю! Никто не знает! Его пытаются уговорить, но думаю, он понимает, что происходит. Кстати, двор отправляется в Оризабу, а мы все приглашены на маленькую асиенду Макса в Халапилье — в прелестное, мирное местечко!
Ты должна ехать со мной, Джинни! Пожалуйста! Не останешься же ты в Мехико без друзей.
— Но Мишель — его снова послали в Дуранго!
— Ба! Мишель поймет! Я уже говорила с маршалом Базеном, и он пошлет Мишеля в Оризабу, как только тот вернется. Соглашайся, Джинни, умоляю!
Кто мог устоять перед Эгнес дю Сальм? Как только княгиня решила, что Джинни должна ехать с ней, ничто не могло заставить ее отступить. Кроме того, Эгнес была права — Мишель все поймет и, конечно же, приедет в Оризабу, как только узнает, где невеста. И нельзя же оставить бедного Макса на произвол судьбы!
— Ну хорошо, хорошо, — устало пробормотала Джинни. Дай мне время сложить вещи и написать письмо Мишелю.
— Я буду здесь с экипажем через два часа, — предупредила Эгнес. — Поспеши, дорогая, хотя у нас будет эскорт, не стоит путешествовать по ночам!
Несмотря на страхи Эгнес, путешествие оказалось спокойным и неспешным. Среди сопровождающих оказался немец-иезуит, отец Фишер. Джинни поморщилась — она никогда не любила тощего лысого человека в черной сутане.
Но еще больше она расстроилась, узнав, что Мигель Лопес тоже едет с ними.
Эгнес, как обычно, была окружена поклонниками. Ее фаворитом в этот момент был блестящий молодой гусарский офицер-австриец в безукоризненно белом мундире. Она и Джинни ехали в двух легких открытых колясках, и было похоже, что они просто отправляются на пикник. Вся обстановка крайне раздражала Джинни. Они останавливались на каждом шагу и были вынуждены провести ночь в Пуэбло.
Единственное, на что не могла пожаловаться Джинни, — безупречное поведение Мигеля Лопеса по отношению к ней. Почти против воли она была вынуждена признать, что полковник — настоящий джентльмен. Верно, он целый день ехал рядом, помогал ей выходить из экипажа, но в разговоре касался лишь общих тем, а комплименты были вежливыми, отнюдь не дерзкими, как раньше.
«Может, он изменился и больше не интересуется мной», — думала Джинни, не понимая, почему испытывает при этом легкое раздражение, и ругала себя за то, что становится неисправимой кокеткой. В конце концов, она невеста Мишеля и будет с ним счастлива. Зачем добиваться внимания любого встречного мужчины?! Кроме того, Лопес уже пытался объясниться и был отвергнут. Хорошо, что он недолго пробудет в Оризабе!
Они уехали из Пуэбло рано утром, закутанные в плащи, — с гор дул ледяной ветер. Джинни почти жалела, что приходится покидать этот великолепный город-крепость: как было бы интересно побывать в его бесчисленных древних соборах!
Обернувшись, она заметила два вулкана, возвышавшихся над городом, — двойные стражи Пуэбло; вечно белоснежные вершины золотило восходящее солнце.
Но тут рядом оказался Лопес, и минута печали прошла, сменившись почти лихорадочным весельем. Джинни невольно подумала о том, как очарователен полковник, когда не пытается доказать свое мужское превосходство. Кроме того, он прекрасно знает местность и может рассказать о том, что ждет впереди.
Дорога шла в гору все выше и выше, почти до облаков.
Потом начался медленный спуск, и стало теплее. Дамы сняли плащи и даже осмелились пригубить текилы из крохотных серебряных рюмок, предложенных полковником Лопесом. Экипажи то и дело останавливались — солдаты отправлялись на разведку, опасаясь нападения хуаристов.
— Самое подходящее место для засады, — нервно пробормотал кто-то из австрийцев. — Здесь все они сторонники хуаристов.
— Подожди, пока доберемся до Оризабы, — пообещала Эгнес. — Там такая красота — настоящие тропики!
И улыбнулась, заметив, что подруга приняла от Мигеля крошечный букетик и засунула в вырез платья. Вскоре им встретился тяжело груженный караван фургонов под охраной вооруженных солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Синеглазый светловолосый мексиканец в национальном костюме, отороченном серебряными галунами, взметнулся на сцену и присоединился к Джинни. Медленная музыка сменилась зажигательным фанданго. Снова послышался шепот:
— Мигель Лопес — ближайший родственник мадам Базен, друг и советник императора. Какая прекрасная пара, как танцуют! Неужели этот красивый полковник — один из ее любовников? Что сделает капитан Реми, когда узнает?!
Джинни, тяжело дыша, зазывно улыбнулась партнеру, продолжая отступать, маня движениями рук и бедер, обещая все наслаждения на свете.
— Маленькая дьяволица, — прошептал Мигель, когда они наконец встали лицом к лицу. — Именно это вы скрываете под бесстрастной внешностью благовоспитанной дамы?
— А это ваше истинное лицо, полковник? — тряхнула головой Джинни, так что волосы разметались по лицу. — Любовника, а не солдата?
— Иногда, мадам, приходится быть и тем и другим, чтобы покорить особенно желанную женщину.
— А! Теперь вы превратились в кавалера!
Джинни подошла совсем близко, почти касаясь его грудью, предлагая себя, прежде чем снова ускользнуть.
Он преследовал ее; губы скривила дерзкая улыбка. Что-то в высокомерной уверенности манер этого человека напоминало ей о Стиве. Но это не Стив — всего-навсего жалкая имитация. Только Стив обладал способностью всего лишь одним прикосновением заставить ее отдаться целиком, до конца.
— Я знаю, что вы за женщина, — прошептал Мигель Лопес, — страсть и огонь. Почему вы скрываетесь? Любой мужчина был бы счастлив обладать вами, положить к вашим ногам все состояние. Не отвергайте меня!
— Вы ведете себя оскорбительно!
Она сделала почти незаметный жест музыкантам, и Лопес одними губами прошептал:
— Трусиха…
Танец закончился традиционной позой — женщина покоряется мужчине, но вопреки всем приличиям он обнял Джинни, впился в губы страстным поцелуем.
Джинни хищно согнула пальцы. Не будь здесь такого количества заинтересованных зрителей, она исцарапала бы Лопесу всю физиономию, дала бы пощечину этому ублюдку! Но она лишь пронзила его взглядом и беззаботно пожала плечами.
Зрители вопили, хлопали, кричали, топали и даже свистели.
— Пойдемте, я провожу вас к Эгнес, — предложил, кланяясь, Лопес.
Джинни, натянуто улыбаясь, подала ему руку.
— Могла бы ответить на поцелуй, — пробормотал он.
— Предпочитаю, чтобы меня сначала попросили, — ледяным тоном процедила она.
— В следующий раз — обязательно.
Джинни не успела ответить — они оказались перед императором; она низко присела.
— Вы были великолепны, мадам! — галантно объявил Максимилиан. — Надеюсь, вы окажете мне честь — станцуете когда-нибудь еще раз, для меня… и… может быть… мы поговорим наедине…
Взгляд водянистых глаз не отрывался от ее груди, и Джинми с неприятным чувством вспомнила о слухах, ходивших насчет натянутых взаимоотношений императорской четы. Но выхода не было — пришлось улыбнуться и заверить, что она будет очень рада.
Рядом оказалась Эгнес, весело щебеча, сжимая ее руки, в восторге от того, что замысел так прекрасно удался.
— По крайней мере дали этим занудам прекрасную возможность посплетничать! Гляди, уже перешептываются!
Мигель Лопес вернулся к своей даме, и Джинни, облегченно вздохнув, опустилась в кресло. Господи, что скажет Мишель? Он, должно быть, будет вне себя от бешенства.
Мишель узнал обо всем через несколько часов после возвращения и, естественно, разозлился, особенно еще и потому, что Джинни оставалась на балу, танцуя и веселясь с другими гостями, до рассвета.
— Господи! Почему ты не подумала о последствиях? Ты и Эгнес… Какое легкомыслие! Ты, должно быть, танцевала с этим полковником Лопесом — неужели не слышала о его репутации?!
— А о моей репутации слышал? — рассерженно парировала Джинни, оскорбленная взрывом несправедливой ревности. — Недаром меня называют куртизанкой! Я твоя любовница, дорогой Мишель, — дешевая шлюха, подобранная на улице! Чего же ты ждешь от меня?
— Джинни!
Мишель, словно пораженный громом, уставился на нее.
Охваченная внезапным раскаянием при виде побелевшего лица любовника, Джинни бросилась к нему:
— О Мишель, Мишель, прости меня, я ужасная женщина и не заслуживаю твоей доброты. Я должна быть тебе благодарна, а вместо этого…
Ей показалось, что Мишель хочет ударить ее, но он только схватил ее за плечи с такой силой, что пальцы впивались в кожу.
— Не желаю твоей благодарности! — взорвался он, удивляясь, почему Джинни не испугалась и не попыталась отстраниться. — О Жинетт, Жинетт! — пробормотал он. — Неужели не видишь, я безумно влюблен в тебя и мне все равно, что было раньше… Но я схожу с ума от ревности…
— Прости, Мишель, — тихо повторила она, — я не хотела этого… Прости, не знаю, что на меня находит иногда, но я тебе не изменяла!
— Физически, возможно, нет. Пока… — В голосе снова зазвучал гнев:
— Жинетт… Почему ты не понимаешь? Ты завладела мной! Не могу есть и спать, все время думаю о тебе, о твоем теле, вкусе губ, .. Ты преследуешь меня, а я так ужасно ревную, что…
— Нет, Мишель!
— Да, Жинетт! Выслушай меня. Я ревную… и вовсе не из-за этих твоих обожателей, нет, уверен, они значат для тебя не больше, чем я! Я ревную к твоему мужу, чье имя заставляет тебя рыдать… имя, которое ты повторяешь во сне… словно вонзаешь мне нож в сердце! Пойми, я схожу с ума!
Ревновать к мертвецу! О Господи, если бы я только смог верить тебе!
Тронутая неподдельной искренностью Мишеля, Джинни бросилась ему на шею;
— Дорогой Мишель, не надо! Я недостаточно хороша для тебя! Я не хотела тебя мучить!
— Но ты не любишь меня, так ведь? Испытываешь ко мне лишь благодарность. Благодарность! Но пойми, это я благодарен тебе за то, что ты сделала тогда, в тот день, когда спасла мне жизнь! Это я твой должник, это мне ты сделала честь, став моей!
Джинни осыпала нежными поцелуями лицо Мишеля, и он не смог противостоять бушевавшему желанию.
— О, ты колдунья, — простонал он. — Ты очаровала меня, и я потерял голову!
Он отнес ее на постель, дрожащими руками распахнул пеньюар, но, даже утолив голод, не мог заглушить терзавшие сердце муки. Никогда Джинни не будет ему принадлежать!
Все друзья, даже Эгнес дю Сальм, были поражены, когда было официально объявлено о помолвке графа д'Арлинже и мадам Дюплесси.
Полковник Лопес исходил злобой — он уже предвкушал победу над прекрасной куртизанкой — и вот теперь победа ускользала из рук.
Граф сделался всеобщим посмешищем, жаловался Лопес княгине:
— Где это видано — жениться на собственной любовнице?!
— Думаю, он по-настоящему любит ее, — мило улыбнулась Эгнес. — И вообще, почему бы нет? Она такого же благородного происхождения, как и граф. Уж мне-то хорошо известно! Почему бы им не пожениться? Мигель, дорогой, вы же знаете, даже ваше влияние на императора не помешает этой свадьбе. Французы вот-вот уйдут, только храбрые солдаты вроде вас и такие наемники, как мой муж, останутся защищать Мехико. Так что займитесь лучше войной, а не любовью!
Выдавив улыбку, Мигель сжал руки княгини:
— О Эгнес, мы же такие старые друзья! Устройте нам свидание, умоляю! Пусть она выходит замуж и становится графиней, но я хочу ее и думаю, она согласится, если только удастся повидаться с ней наедине! Жених ничего не узнает, даю слово.
Несмотря на все отказы, он продолжал умолять Эгнес, — Посмотрим, — наконец сдалась она, и Мигель уже предвкушал победу.
Княгиня под строгим секретом рассказала ему историю Джинни, и полковник был заинтригован, узнав, какую интересную, полную приключений жизнь она вела. Он твердо решил обладать Джинни любой ценой.
Отступление французов началось в августе. Придворные Максимилиана во всем винили американцев, Заставивших французского короля отозвать войска. Сам император, заболевший дизентерией, был в ужасном состоянии. Ходили слухи, что Шарлотта встречалась в Париже с императором Луи Наполеоном и его женой Евгенией, но те отказались ее выслушать, тогда она, не желая сдаваться, отправилась в Ватикан к Папе. Шептались о странной «болезни»
Шарлотты, о ее безумных обвинениях в том, что французский император пытался ее отравить и подсылал наемных убийц.
«Бедный-Макс, — думала Джинни. — Что он теперь будет делать?»
Она действительно жалела императора. Такой хороший, добрый человек! Что ждет его?
Поддавшись просьбам Эгнес, Джинни умолила Мишеля остаться в Мехико до последнего дня. Она и сама полюбила эту страну, и, кроме того, в Мехико по-прежнему царило веселье, устраивались балы, вечеринки и маскарады. Даже Мишель, казалось, меньше тревожился, обрел некоторую уверенность в себе и часто говорил о Париже и о жизни, которая их ожидает.
— Ты и сама в душе парижанка, — шутил он. — Подумай, как будут счастливы твои тетя и дядя, когда ты вернешься! Хотел бы я видеть лицо Пьера!
Мишель старался занимать Джинни, повсюду сопровождал ее, когда был в городе, но она все больше нервничала — ходили слухи, что войска хуаристов совсем близко. Кроме того, она волновалась за судьбу асиенды дона Франсиско.
Невозможно представить, что этот несгибаемый старик может бежать, бросив все на произвол судьбы. А Ренальдо! Получил ли он ее письмо? Она ничего не знала ни о нем, ни о семье Альварадо. Все новости, услышанные в последнее время, относились лишь к победам хуаристов. Порфирио Диас, которого Стив когда-то называл своим другом, сумел ускользнуть из тюрьмы в Оаксасе и теперь вел в бой огромную армию. Талыщко пал, за ним — Гвадалахара. Единственным верным императору городом остался Веракрус, и дипломатический корпус начал медленно, незаметно покидать Мехико.
В октябре Эгнес примчалась к Джинни с плохими новостями.
— Боже! Только что пришла телеграмма! Шарлотта действительно сошла с ума, врачи это подтверждают!
Ее брат нашел сиделок присматривать за ней!
— Какой ужас, — потрясение прошептала Джинни. Бедный Макс! Теперь он, наверное, должен отречься!
— Не знаю! Никто не знает! Его пытаются уговорить, но думаю, он понимает, что происходит. Кстати, двор отправляется в Оризабу, а мы все приглашены на маленькую асиенду Макса в Халапилье — в прелестное, мирное местечко!
Ты должна ехать со мной, Джинни! Пожалуйста! Не останешься же ты в Мехико без друзей.
— Но Мишель — его снова послали в Дуранго!
— Ба! Мишель поймет! Я уже говорила с маршалом Базеном, и он пошлет Мишеля в Оризабу, как только тот вернется. Соглашайся, Джинни, умоляю!
Кто мог устоять перед Эгнес дю Сальм? Как только княгиня решила, что Джинни должна ехать с ней, ничто не могло заставить ее отступить. Кроме того, Эгнес была права — Мишель все поймет и, конечно же, приедет в Оризабу, как только узнает, где невеста. И нельзя же оставить бедного Макса на произвол судьбы!
— Ну хорошо, хорошо, — устало пробормотала Джинни. Дай мне время сложить вещи и написать письмо Мишелю.
— Я буду здесь с экипажем через два часа, — предупредила Эгнес. — Поспеши, дорогая, хотя у нас будет эскорт, не стоит путешествовать по ночам!
Несмотря на страхи Эгнес, путешествие оказалось спокойным и неспешным. Среди сопровождающих оказался немец-иезуит, отец Фишер. Джинни поморщилась — она никогда не любила тощего лысого человека в черной сутане.
Но еще больше она расстроилась, узнав, что Мигель Лопес тоже едет с ними.
Эгнес, как обычно, была окружена поклонниками. Ее фаворитом в этот момент был блестящий молодой гусарский офицер-австриец в безукоризненно белом мундире. Она и Джинни ехали в двух легких открытых колясках, и было похоже, что они просто отправляются на пикник. Вся обстановка крайне раздражала Джинни. Они останавливались на каждом шагу и были вынуждены провести ночь в Пуэбло.
Единственное, на что не могла пожаловаться Джинни, — безупречное поведение Мигеля Лопеса по отношению к ней. Почти против воли она была вынуждена признать, что полковник — настоящий джентльмен. Верно, он целый день ехал рядом, помогал ей выходить из экипажа, но в разговоре касался лишь общих тем, а комплименты были вежливыми, отнюдь не дерзкими, как раньше.
«Может, он изменился и больше не интересуется мной», — думала Джинни, не понимая, почему испытывает при этом легкое раздражение, и ругала себя за то, что становится неисправимой кокеткой. В конце концов, она невеста Мишеля и будет с ним счастлива. Зачем добиваться внимания любого встречного мужчины?! Кроме того, Лопес уже пытался объясниться и был отвергнут. Хорошо, что он недолго пробудет в Оризабе!
Они уехали из Пуэбло рано утром, закутанные в плащи, — с гор дул ледяной ветер. Джинни почти жалела, что приходится покидать этот великолепный город-крепость: как было бы интересно побывать в его бесчисленных древних соборах!
Обернувшись, она заметила два вулкана, возвышавшихся над городом, — двойные стражи Пуэбло; вечно белоснежные вершины золотило восходящее солнце.
Но тут рядом оказался Лопес, и минута печали прошла, сменившись почти лихорадочным весельем. Джинни невольно подумала о том, как очарователен полковник, когда не пытается доказать свое мужское превосходство. Кроме того, он прекрасно знает местность и может рассказать о том, что ждет впереди.
Дорога шла в гору все выше и выше, почти до облаков.
Потом начался медленный спуск, и стало теплее. Дамы сняли плащи и даже осмелились пригубить текилы из крохотных серебряных рюмок, предложенных полковником Лопесом. Экипажи то и дело останавливались — солдаты отправлялись на разведку, опасаясь нападения хуаристов.
— Самое подходящее место для засады, — нервно пробормотал кто-то из австрийцев. — Здесь все они сторонники хуаристов.
— Подожди, пока доберемся до Оризабы, — пообещала Эгнес. — Там такая красота — настоящие тропики!
И улыбнулась, заметив, что подруга приняла от Мигеля крошечный букетик и засунула в вырез платья. Вскоре им встретился тяжело груженный караван фургонов под охраной вооруженных солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62