Когда он начал втирать целебную мазь в ее кожу, она замерла, не издавая ни единого звука. Чувствуя прикосновение его пальцев, Кэти едва подавляла в себе желание вырваться и забиться под одеяло. Ощущать на себе его руки было хуже, чем терпеть боль, так горько думала девушка. То, что она — капризная, избалованная, привыкшая к комфорту и роскоши — пала так низко, казалось невероятным. Однако это случилось.
— Так лучше? — мягко спросил Хейл после нескольких минут массажа.
Кэти хотелось сказать ему какую-нибудь язвительную гадость, но это требовало слишком больших усилий. Она вяло кивнула.
— Ты вся в синяках, — продолжил он с легкой укоризной, словно кровоподтеки на ее теле являлись в какой-то степени виной самой девушки. Кэти ничего не ответила. Тогда он грубовато произнес: — Ты, наверное, думаешь, что если будешь дуться достаточно долго, то я извинюсь.
Извинюсь! Кэти подавила нечеловеческое желание захихикать. Он и впрямь думал, что несколько ничего не значащих слов могут утешить ее попранное самолюбие! Впрочем, Кэти резонно рассудила, что это будет определенным достижением. Первым шагом на пути к усмирению самонадеянного американца.
— Не беспокойся. Я хорошо знаю, что извинения от тебя не дождешься, — выдавила из себя Кэти. Услышав, как Хейл, лязгнув зубами, сомкнул челюсти, она задрожала.
Хейл заметил девичью дрожь и мысленно обозвал себя дураком и ослом. Видит Бог, он не хотел обойтись с нею так жестоко! Но как иначе можно было сладить с этой девчонкой, когда даже у святого лопнуло бы терпение, а он — Джонатан Хейл — далеко не святой. Он и понятия не имел, что у нее такая нежная кожа.
Он задул свечу и вернулся в постель. Растянувшись на спине, он не делал никаких попыток вновь притронуться к девушке.
— Ладно, прошу прощения, — неохотно произнес он после долгой паузы.
Эти слова несказанно удивили Кэти. Она никак не ожидала, что Хейл в конце концов извинится. Может ли она обернуть его раскаяние в свою пользу? Что, если она притворится, будто прощает его…
— Ч-ч-что? — осторожно переспросила она.
— Черт возьми, я сказал, что прошу прощения, — он говорил сквозь зубы.
Кэти скрыла улыбку. Было ясно, что это признание далось ему с огромным трудом. Если она сумела вырвать у Хейла извинение, то сумеет — это лишь вопрос времени — прибрать негодяя к рукам, чтобы он пресмыкался у ее ног. Однако это не удовлетворит ее мести. Ее не удовлетворит ничего, кроме смерти Хейла!
— Ты получила все, что просила, — сказал он, как будто был вынужден оправдывать свои поступки.
— Что просила? — возмутилась Кэти, позабыв о своем намерении «простить» Хейла. — Чушь собачья! Я не просила, чтобы ты меня изнасиловал.
— Я тебя не насиловал, и ты это понимаешь не хуже меня, — резко произнес Хейл, приподнявшись на локте, чтобы взглянуть на ее лицо, — Не насиловал?!
— Ты этого хотела. В тех местах, откуда я родом, не говорят о насилии, если сама леди была не против.
— Не против! Я этого вовсе не хотела! Ты заставил меня! У меня не было выбора.
— Я признаю, что, если бы мне пришлось заставлять тебя силой, я бы так и сделал. Но мне не пришлось. С того самого раза, как я поцеловал тебя на «Анне Грир», я знал, что ты мне отдашься. Ты очень страстная женщина, Кэти. По крайней мере, ты станешь такой, когда узнаешь обо всем этом немножко больше.
— Чудовище! — крикнула Кэти, выпрямившись. Слова Хейла задели ее больное место. — Я ненавижу все, что ты со мной сделал! Я ненавижу, когда ты ко мне прикасаешься! Я ненавижу тебя самого! Ты изнасиловал меня, подонок, а теперь пытаешься облегчить свою совесть этими разговорами!
— Значит, ты не хотела? — коварно спросил он.
— Нет! — безапелляционно заявила Кэти.
— А если я докажу обратное? — спросил он, и его мускулистая рука, обвив ее талию, потянула ее вниз, на матрас.
— Но ты… ты же только извинился! Ты не можешь сделать это снова, раз попросил прощения за первый раз.
— Ты меня не так поняла, милая. Я извинился за то, что отшлепал тебя, хотя, говоря по правде, ты это и заслужила. Я вовсе не жалею, что взял у тебя то, что ты сама хотела отдать.
— Отпусти меня, лживая свинья! — возмутилась Кэти. — Заруби наконец на своем подлом носу, что я тебя ненавижу! Я сказала — пусти!
Хейл прижал ее вплотную к себе, и ее голос превратился в пронзительный крик.
— Не бойся, милая. Я тебе уже говорил, что во второй раз получится лучше. Тебе не будет больно, только расслабься и дай мне… — он замолчал, погрузив свои губы в нежную, благоухающую ложбинку меж ее грудей.
— Ничего я тебе не дам, — придушенно прошептала Кэти вцепилась обеими руками в его волосы. — Тебе придется взять это силой. Ты можешь изнасиловать меня сто тысяч раз, все равно я не сдамся Я ненавижу тебя и скорее умру, чем тебе подчинюсь.
— Сомневаюсь, милая. Умирать тебе еще рановато.
Он пробормотал эти слова, приподнявшись, чтобы отвести в сторону ее руки. Пока Кэти извивалась под его тяжестью, он с наслаждением облизывал ее тугие соски, сначала один, а потом другой. Ее тело пронизывали странные ощущения, и Кэти боролась с отчаянным желанием покориться и замереть. Она знала, чего именно добивается Хейл, и не хотела вновь ощутить ту острую кинжальную боль, которая была готова расщепить ее на две половинки.
Он лежал на боку, лицом к ней, заботливо следя, чтобы она не касалась матраса своим израненным задом. Одной рукой он сорвал с Кэти халатик. Когда она осталась без одежды, он схватил ее за лодыжку и закинул ее ногу на свое туловище. Взбешенная этим свежеиспеченным унижением, Кэти продолжала яростно сопротивляться, но это не принесло ей никакой пользы. Кэти хотела кричать, плакать, молить, чтобы он избавил ее от новой пытки, но Хейл впился ртом в ее губы, и она, задыхаясь, только стонала. Она почувствовала, как его твердый орган скользит между ее ног, и сжалась в ожидании последующей боли. Он вошел внутрь ее тела, но, к ее удивлению, она ощутила не боль, а какую-то сладкую и горячую волну, которая разлилась в каждой клетке. Это было приятно…
— Я же говорил, что в следующий раз получится лучше, — самодовольно пробормотал он на ухо Кэти.
Она ждала, что ею овладеет прежняя ярость Но когда он медленно качнул тазом, она почувствовала, что тает, словно снежинка на солнце. От неожиданного наслаждения она застонала, и ее руки, повинуясь порыву, обвились вокруг шеи Хейла.
— А-а-а-а, Кэти, Кэти… — смутно доносились до нее стоны Хейла, пока она парила в сладком тумане, слишком поглощенная своими новыми ощущениями, чтобы замечать само существование партнера.
Его толчки уносили девушку прочь на волшебном облаке, и у нее не было сил с ними бороться. Прижаться к этому мускулистому теплому телу ближе, ближе, как можно ближе' — вот все, чего она
хотела. Он двигался все напористее и быстрее, испуская страстные стоны. Наконец последовал один особенно глубокий толчок, и все было кончено.
С неохотой Кэти возвратилась к реальности и обнаружила, что он распростерся рядом с нею, накрыв ее груди ладонями и шумно дыша ей в ухо.
— Джон, — тихо позвала она.
— Так, теперь я стал Джоном, а? Я думал, ты меня ненавидишь и презираешь. — Его рот насмешливо изогнулся. — Ах, женщины, женщины, как вы переменчивы…
— Ты… ты… — возмущенно пробормотала Кэти, повернувшись к нему спиной. Он в очередной раз вогнал ее в краску. «Ну подожди, — думала она, закипая. — Подожди, капитан… Ты получишь хорошую взбучку».
Не успела она об этом подумать, как руки Джона, обхватив ее, потянули на прежнее место. Она поддалась, положив голову на его широкое плечо.
— Спи, лисичка.
Глава 4
На следующее утро Джон проснулся, чувствуя себя гораздо более энергичным и оживленным, чем в последние несколько месяцев. Он потянулся, зевнул и с неудовольствием заметил, что маленькая фигурка Кэти свернулась на другой стороне койки, около стенки. Джон сухо подумал, что даже во сне она постаралась отодвинуться от него как можно дальше. Все это скоро изменится, пообещал он себе. Придет день, когда она будет жаждать его тела так же отчаянно и неуемно, как он жаждет ее. А он — чего таить, тем более от себя самого — хочет ее так, что у него от страсти темнеет в глазах. Даже сейчас, зная, что команда ждет его на капитанском мостике, он должен был проявлять чудеса сдержанности, чтобы не наброситься на ее прелести, доверчиво выпростанные во сне. Джон усмехнулся. Он, должно быть, стареет. Он не раз слышал, что мужчины, приближающиеся к зрелости, начинают испытывать тягу к молоденьким девушкам, которые по возрасту годятся им в дочери.
Он медленно протянул руку по направлению к Кэти, но тут же отдернул ее назад. Хватит! Его ждет штурвал. Команда подумает, что он обленился и потерял форму, если он будет валяться в постели до полудня. С того дня, как шестнадцатилетним мальчишкой он очутился на море, сегодня он впервые не встал на рассвете. Подумав об этом, он немного нахмурился. Женщины были началом конца многих мужчин. Он должен следить, чтобы притягательность ее по-кошачьи гибкого тела не заставила его окончательно потерять голову. Джон торопливо уверил себя, что это, конечно, совершенно невероятно. Он знал многих женщин, почти все они были красавицами, искушенными в плотских утехах несравненно глубже этого неопытного ребенка, лежащего рядом с ним. Да, он обращался с нею мягче, чем с остальными, но исключительно потому, что она была моложе и гораздо невинней. Да, выпоров ее, он испытал неведомое ему ранее чувство вины, но это было только естественно. В конце концов, синяки могли ему помешать как следует насладиться ее телом! Как только он доберется до Кадиса с его знойными андалусийками, он раз и навсегда избавится от влечения к этой стервочке. Хорошая порция виски и портовые шлюхи — вот что ему поможет.
В дверь каюты сдержанно постучали. Джон вскочил с койки. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы его застали валяющимся в постели, словно какого-нибудь влюбленного юнца. Он торопливо натянул штаны, застегнул пуговицы, накинул на плечи рубашку и лишь после этого отрывисто произнес:
— Да?
Дверь приоткрылась, и внутрь просунулась голова Гарри. При виде хмурого, растрепанного Джона, который явно только что встал с койки, он не смог удержаться от улыбки. Раздражение Джона усилилось.
— Ну? — проворчал он.
— Прошу прощения, кэп, — поспешно сказал Гарри. — Команда за вас беспокоится. Кое-кто слышал, какой тарарам здесь был прошлой ночью, и… м-м… они подумали, что она, может быть, вас убила. Подумали утром, когда вы не поднялись на палубу, сэр.
— Забавно, — кисло сказал Джон. — Беспокоятся… Можешь им передать, что я жив-здоров. Да прекрати ты ухмыляться, а не то .
— Есть, сэр! — Гарри сделал шаг назад, и его лицо совсем расплылось в улыбке. — Кстати, сэр, этот фонарь… ну и фонарь, доложу я вам!
— Вон! — проревел Джон. Гарри поспешно исчез.
— Что случилось? — Кэти, разбуженная громкими голосами, силилась привстать с кровати.
Джон хмуро поглядел в ее сторону. Длинные золотые волосы, плавным каскадом ниспадающие вдоль ее нагого тела, и огромные сапфировые глаза величиной с чайные блюдца делали ее красоту настолько захватывающей, что у него прервалось дыхание. Боже, как он ее хотел! Его мускулы болезненно напряглись. Внезапно Джон понял, что ему лучше всего расстаться с ней как можно быстрее. Иначе он попадет в незавидную для себя ситуацию.
— Ничего. Спи, — коротко ответил он, досадуя на то, какую власть уже приобрела над ним эта девушка. Прошлой ночью он дошел до того, что, словно влюбленный пастушок, выпрашивал прощения за устроенную ей порку, хотя она — дерзкая и непослушная — заслуживала более суровых побоев. Она и впрямь настоящая ведьма. Джон с детства не видел в ведьмах ничего необычного и теперь всерьез начинал думать, что его слабость вызвана бесовскими штучками.
— Куда ты уставилась? — воинственно спросил он, заметив, что ее голубые глаза расширились еще больше, когда она остановила взгляд на его лице.
— У тебя… все лицо… — прошептала она с подрагивающими от смеха уголками губ.
— Что, черт возьми, такого смешного ты нашла на моем лице? Джон потянулся за маленьким зеркальцем, которое он обычно
использовал во время бритья. Теперь он вспомнил, что Гарри говорил о каком-то «фонаре». Для проверки он несколько раз моргнул глазом. Было немножко больно. Странно. Солнце и морской ветер настолько продубили его кожу, что лишь очень сильный удар мог оставить на ней заметный след.
Джон нашел зеркальце и взглянул на свое отражение. Увиденное его обескуражило. Он выглядел, словно карточный шулер, которого десятка два разъяренных партнеров по очереди пинали ногами. Левый глаз был обведен сочной багровой каймой с желто-зелеными вкраплениями. Три длинные царапины украшали щеку. При воспоминании о вчерашнем поединке болезненно заныла укушенная рука. В плече чувствовалась ломота. Он мрачно покосился на Кэти, которая без особого успеха пыталась унять овладевшее ею веселье.
— Вы находите это смешным, не так ли, мисс? — проворчал он, угрожающе приблизившись к ней.
Кэти вздрогнула и хотела соскочить с койки, но он удержал ее на месте, положив обе руки ей на плечи.
— Нет, нет, — быстро сказала она и тут же зашлась в безудержном приступе хохота. — Прости, — выдавила она в промежутке между душившими ее спазмами. — Я… я, правда, не нарочно.
— Посмотрим, как ты будешь смеяться, если я выведу тебя на палубу и покажу твои собственные синяки всей команде, — пригрозил Джон, зная в душе, что не вынесет посторонних взглядов, скользящих по ее наготе.
— Ты этого не сделаешь! — выпалила Кэти и машинально взметнула руки, чтобы прикрыть свой позор.
— Как знать, — предупредил он.
— Я… я не буду больше смеяться, — пообещала она, но вновь захихикала, бросив взгляд на его разукрашенное лицо.
— Ведьма, — беззлобно произнес он и, отвернувшись от Кэти, присел на край койки, чтобы натянуть ботфорты.
— Джон, — ее веселье понемногу утихло, и Кэти решилась заговорить: — Я не хотела, чтобы так получилось… то есть сначала хотела, но теперь я… извини.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43