— Я могла бы изменить имя, — проговорила она с горечью. — Но я никогда даже не задумывалась об этом, да, никогда. Как я уже говорила, все объясняется совсем просто и, поверьте, совершенно невинно… Хотя почему я должна объяснять вам что бы то ни было, никак в толк не возьму.
— Что ж, у вас весьма гибкие принципы, — свирепо сказал Джордж. — Полагаю, они весьма к месту для женщины вашей… профессии. Но вам бы действительно не мешало сменить имя, хотя бы ради уважения к памяти вашего батюшки.
— Моего батюшки! — воскликнула Рут.
— Смею сказать, что, как служитель Господа, он был бы сильно разочарован, узнай он, какой жизненный путь вы избрали.
Резким движением Рут освободила свою руку от его хватки.
— Как слуга Господа он мог бы позаботиться о том, чтобы лучше обеспечить свою семью…
Выкрикнув эти жестокие и несправедливые слова, она прикусила нижнюю губу. Лицо ее окаменело, ничего не выражая, но глаза метали молнии.
— Сердечко мое, успокойтесь, на вас же все смотрят, — пробормотал Джордж и снова взял ее под руку.
Только теперь Рут заметила, что на них в самом деле с недоумением поглядывают гуляющие по галерее. Она заставила себя казаться спокойной.
— Вы, Джордж, просто ублюдок! — прошептала она побледневшими губами, силясь одновременно изобразить улыбку.
— Возможно, вы и правы, — согласился он. — Что?!
Рут уставилась на него, ничего не понимая.
— Последнее мое замечание, насчет вашего батюшки, — удар ниже пояса. Но я не отрекусь ни от одного слова, сказанного мною прежде.
У Рут перехватило дыхание. Последние его слова потрясли ее больше, чем все обвинения. Она почти испугалась, осознав, как хорошо он ее знает, — рушились все укрепления, которые она пыталась выстроить вокруг себя. Кто еще, кроме Джорджа, понимает ее так безошибочно? И кто еще, кроме него, мог так быстро разузнать все, что касалось ее?
— Это Нэш? — наугад спросила она, глядя на статую, стоящую в нише в конце галереи.
— Да.
— Ну вот, теперь я осмотрела «Памп-Рум» и вижу, что здесь далеко не так красиво, как я себе представляла по рассказам других. А теперь мне пора возвращаться к своим.
— Как вам угодно, — насмешливо сказал Джордж, слегка поклонившись. — Уверен, их компания покажется вам куда более приятной, чем моя.
— Надеюсь, что так, — парировала Рут. — Вы надолго остановились в Бате, милорд?
— Это зависит от многого.
— От чего?
Джордж кротко улыбнулся.
— Позвольте вернуть вам вашу племянницу, — церемонно сказал он, когда они подошли к мистеру Мортону и чете Редфорд. — Боюсь, мне, увы, не удалось произвести на нее достойного впечатления. Но из этого я заключил, что бываю куда любезнее и приятнее, когда принимаю гостей в своем имении. Мои лучшие пожелания всем.
С этими словами Джордж раскланялся и покинул компанию.
— Он просто грубиян, — сразу же сказала Рут. — Кажется, ему доставляет удовольствие говорить людям неприятные вещи.
— Дорогая моя! О чем вы с ним беседовали? — с придыханием спросила миссис Редфорд.
— Да ни о чем особенном, — не задумываясь ответила Рут. — Но тон, которым он вел беседу, говорит, что в нем нет ни доброты к окружающим, ни понимания их природы. Я не выношу людей, которые относятся со снисходительным пренебрежением к тем, кто менее богат и знатен, чем они сами.
Она смолкла, заметив, что мистер и миссис Редфорд уставились на нее, открыв рот от изумления. Мистер Мортон, напротив, выслушал ее сердитый монолог, не скрывая удовольствия. Он явно гордился своей спутницей.
— Никогда бы не подумала, что лорд Фи — цуотер окажется именно таким человеком, -
заключила она возмущенным тоном. — Миссис Редфорд, так чем же кончилась эта история с Джемми, которую вы мне начали рассказывать?..
Ближе к вечеру Рут выскользнула из отеля одна, без сопровождающих, и направилась в сторону Бартон-Филдз. Она не знала, ответил ли Джордж на ее наспех написанное послание. Но лучше было рискнуть, чем еще раз встретиться с ним лицом к лицу на людях; поэтому она и решила назначить ему свидание, благоразумно избрав для встречи Бар-тонские поля. Огромные пустынные пространства, где вечером не бывало ни души, казались ей самым подходящим местом для этого.
Стоял холодный ноябрьский день. Серые облака затягивали небо, грозя дождем, а резкие порывы ветра насквозь продували плащ Рут, слишком легкий для такой погоды. Она дрожала, но благодарила судьбу за ненастье. Никто в такой день не станет болтаться без дела по лугам и полям, так что не придется опасаться чужого внимания и любопытства.
Рут пришла на условленное место и осмотрелась. В какой-то момент ее охватил панический страх: а вдруг Джордж не придет или придет, но они не найдут друг друга… Но в ту же минуту она заметила его.
Он твердым шагом шел в ее сторону, не обращая внимания на ледяной ветер, что было не удивительно, ибо его тяжелое пальто, судя по всему, грело его гораздо лучше, чем ротонда Рут могла согреть ее. Ах, эта выходная ротонда, лучшее, что у нее было из верхней одежды, но, увы, слишком легкая для такого ненастья.
— Вы звали меня? — вместо приветствия иронично спросил Джордж.
— Я просила вас о встрече, — поправила его Рут.
Она колебалась. Теперь, когда он пришел и стоял прямо перед ней, она не знала, с чего начать.
— Зачем? — Джордж поднял темные брови. — Подыскиваете себе нового покровителя?
— Нет, никого я себе не подыскиваю!
Можно было предвидеть, что он истолкует ее просьбу о встрече только таким образом.
— Вы хотите сказать, что удовлетворены и этим? — насмешливо спросил Джордж. — Но, дорогая моя, он ведь даже прилично одеть вас не в состоянии.
Говоря это, он критически осмотрел ее легкую ротонду, в которой она явно замерзала.
— Он вообще меня не одевает!
— Ах, вы имеете в виду, что ему больше нравится раздевать вас? Ну, это я еще могу понять… Хотя мне трудно вообразить его в то время, когда он это делает.
— Ради Бога, Джордж! — раздраженно воскликнула Рут. — Я много раз говорила вам, что мне он не любовник. Почему вы не верите?
— Потому что знаю вас, — ответил он с готовностью, голосом, одновременно выражающим и гнев и насмешку. — Помнится, вы как-то говорили, что для выживания не пренебрегали ничем, пошли даже на то, чтобы разделить постель со взломщиком, разве не так? Не уверен, что вы уронили хоть одну слезинку, когда его увозили на каторгу.
Рут замерла. Это правда, что однажды суровые обстоятельства вынудили ее стать любовницей вора в обмен на его покровительство, но она никогда не скрывала этого от Джорджа. В те времена у нее не было от него секретов. Тогда она вряд ли могла представить себе, как жестоко однажды он припомнит ей ее падение.
Ее лицо побледнело, как у мертвой, когда она встретила его полный презрения взгляд. Она чувствовала, что еще немного — и она больше не выдержит. Казалось, что ноябрьский ветер вот-вот подхватит ее, тоненькую и хрупкую, и унесет прочь, как последний сухой лист, сорванный с дерева. Но твердый взгляд ее серых глаз выражал гордость и возмущение.
Наконец она заговорила:
— Я не плакала из-за Джека? С чего вы взяли? Пока не появился Шон, он защищал меня от дяди Джона, от которого в то время я не знала куда деться. Да, это была сделка, но Джек никогда не делал мне ничего плохого, никогда не обижал. И я не стану стыдливо опускать глаза ни перед вами, ни перед кем бы то ни было. Я не воровала. Не лгала. И не нарушала никаких человеческих законов.
Заканчивая говорить, она задыхалась, но продолжала твердо смотреть в лицо Джорджу. Она даже перестала замечать пронзительный ветер, продувающий тонкую ткань ее ротонды.
Джордж в упор смотрел на нее. Внезапно выражение его лица смягчилось, перестало быть издевательским. Она не совсем понимала, о чем он думает. Он поднял руку и коснулся ее ледяной щеки своими горячими пальцами.
— Интересно, что сказали бы праведники, если бы узнали, что лилии на их лугах погибают от холода, облаченные в дешевые легкие накидочки? — негромко проговорил он.
Рут склонила голову. Она могла противостоять ярости Джорджа, презрению, наконец, но его доброта лишала ее сил. Слезы подступили к глазам, но она глотала их, решив, что ни в коем случае не должна расплакаться здесь, стоя перед ним.
Она отступила на шаг.
— Все это в прошлом, — промолвила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно и обыденно. — Меня больше интересует настоящее. Можно понять, почему вы стали подозревать меня, что я не без умысла вошла в вашу комнату тогда, в гостинице, хотя это и несправедливо. Но я не понимаю, почему вы продолжаете быть со мной столь жестоким теперь, почему вы сегодня пытались смутить и обидеть меня. Я пришла просить вас оставить меня в покое.
На последних словах ее голос слегка задрожал, но глаз она не отвела.
— Прекрасно, сердечко мое, — сказал он сардонически. Куда девалась теплота, которая возникла было в его голосе и взгляде! — Должен отдать дань восхищения вашей практичности. Вы просто великолепны! Если бы я не знал вас так хорошо, то действительно подумал бы, что вижу перед собой воплощение оскорбленной невинности.
— Прекратите! — закричала Рут, пытаясь остановить этот поток язвительных, ненавидящих слов. Она сжала руками щеки, не замечая, как ветер рвет подол ротонды, леденит ей ноги. — Джордж, вы ведь сами решили, что мы с вами не ровня. Конечно, вы были правы, но что помешало вам прийти ко мне и самому сказать это? Нет, вы не пришли, чтобы еще раз показать мне, что я вас недостойна, недостойна до такой степени, что меня можно бросить, даже не простившись.
— Что? — Джордж вдруг замер, устремив на нее свой взор, полный откровенного сомнения и недоверия, затем грубо схватил ее за плечи. — Что, к дьяволу, вы мне тут плетете? Ведь вы исчезли!
Он тряс Рут за плечи так сильно, что капор соскочил с ее головы, повиснув на лентах, завязанных под подбородком. Рут взглянула на него, не понимая, что в ее словах могло вызвать такое буйство.
— Да, я исчезла. Как только умер дядя Джон, — резко сказала она. — Но ведь я послала вам письмо.
— Какое письмо? Я никакого письма не получал!
Пальцы Джорджа впились в ее плечи. Первые капли дождя упали на их лица, но оба они не заметили этого.
Рут смотрела на него, пытаясь понять, что происходит. Можно было бы предположить, что Джордж лжет. Нет, он слишком горд, чтобы унизиться до лжи, и если говорит, что не получал письма, значит так оно и было, и сомневаться в этом нельзя.
Она вновь погрузилась в тяжелые воспоминания… Перед ней опять, как в тот день, проклятый декабрьский день, стоял Шон и повторял: «Он велел передать вам, что это никак нельзя… скандальный и позорный брак». Теперь она вспомнила, что Шон всегда недолюбливал молодого дворянина и не доверял ему. Возможно, он просто ревновал Джорджа к Рут. Как она раньше об этом не догадалась!
Ужасно медленно и неотвратимо, но она поняла, что Шон тогда обманул ее.
И вдруг она ощутила холод, тот холод, в сравнении с которым ледяной ноябрьский ветер был ничто. До этой минуты она доверяла Шону во всем, но теперь поняла, что даже он предал ее. Ей больше не на кого было положиться во всем мире.
— Да объяснитесь же наконец! — решительно потребовал Джордж.
Рут очнулась от воспоминаний и увидела перед собой его лицо: твердое, недоверчивое, вопрошающее.
— Покинув Сент-Джайлз, я послала к вам Шона с письмом, где сообщала, что нахожусь в гостинице неподалеку от Лондона. Он вернулся и сказал, что вы просили передать мне, что наш брак действительно был бы неравным, что мы не пара.
— И вы ему поверили? — воскликнул Джордж.
— Почему нет? Разве он не прав? — холодно ответила Рут.
— Это не его дело было решать, — жестко сказал Джордж. — Но что потом стало с вами? Как вам удалось выжить? Кто заботился о вас?
— Никто! Я не нуждаюсь в том, чтобы обо мне кто-то заботился.
Рут сказала это почти с бешенством. Пусть этот светский хлыщ не воображает, что она жалкое и слабое создание, не умеющее само за себя постоять!
— Как? — холодно спросил Джордж. — Годы, проведенные в Церковном переулке, могли сделать вас пригодной только для одного — вы знаете, о чем я говорю. Что вам после смерти дяди, в сущности, оставалось делать, как только не найти себе содержателя или не устроиться девицей в бордель к какой — нибудь мадам?
Рут вырвалась из его рук, глядя на него с ужасом. Боже мой, он ничего не понимает!
— Так вот, значит, как вы думаете обо мне? — выкрикнула она. — Вот почему вы припомнили мне Джека Рэя только теперь? Да вы, наверное, и всегда так думали обо мне? Что я годна лишь на то, чтобы стать публичной девкой в дешевом борделе?
Джордж хотел что-то сказать, но она продолжала, ни на что не обращая внимания.
— Потом я много думала и поняла: вы только делали вид, будто хотите жениться на мне, чтобы я согласилась стать вашей любовницей. Хотели просто избавить себя от лишних хлопот! Хорошо, я стала вашей любовницей, я сама так хотела. Но это было тогда — не теперь. А теперь я решила, что не желаю быть больше ничьей любовницей.
Она хотела уйти, но он схватил ее за руку, повернул к себе и, глядя в лицо, спросил:
— А как же насчет Мортона?
— Я уже говорила вам! — выпалила она. — Наши отношения и то, почему мы путешествуем вместе, объясняется весьма простыми и невинными причинами.
— Ну так объясните мне их.
— Ни за что!
Рут была слишком разгневана, чтобы пускаться в объяснения, к тому же убеждена, что он все равно не поверит ей. Да и мистеру Мортону вряд ли понравится, если она начнет обсуждать его семейные трудности с посторонними людьми.
Дождь усилился, ледяные струйки воды текли по ее лицу. Дрожа от холода, она натянула съехавший капор на голову. Ненастье, казалось, решило вмешаться в дело и прервать их спор. Да вроде бы и не осталось ничего недосказанного. Однако Рут медлила, никак не решаясь уйти.
Джордж взял ее за руку.
— Я виновата в том, что вы подумали, будто я убежала от вас, — заговорила она ровным голосом. — Виновата в том, что вы не получили моего письма. В том, что сразу поверила, что Шон сказал о вас правду, и решила никогда больше не искать встречи с вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32