Каждый раз, когда Пэйс беседовал с дочерью, сердце Доры разрывалось. Он был таким добрым с дочкой, чего вряд ли можно было ожидать от человека, видевшего в детстве больше грубости, чем ласки.
Пэйс так явно избегал Дору, что ей проще было не попадаться ему на глаза. Обычно она слушала, что он говорит в соседней комнате или за окном, лишь украдкой поглядывая на мужа. Глаза ее покраснели и припухли от постоянных слез, и она не хотела, чтобы Пэйс видел ее в таком состоянии.
Дора думала, что хорошо знает мужа, но постепенно убеждалась, что это совсем не так. Как он смог так безжалостно завладеть ее сердцем, швырнуть его в грязь и растоптать и в то же время вести себя так, как будто ничего не произошло, играть с дочерью, словно та самое дорогое в его жизни? Она не могла этого понять. Дора не хотела искать причину, так как боялась того, что может узнать.
Дора хотела дать понять, что деньги для нее ничего не значат. Она пыталась сказать, что не нуждается в них, и сначала говорила спокойно, но все закончилось криком и хлопаньем дверьми. Ничто не могло повлиять на него. Для Пэйса она перестала существовать.
Дора не могла с этим смириться, но постепенно стала понимать мотивы его поведения. Он полагал, что так ей будет легче, одной, без него и Фрэнсис, вернуться в Англию. Пэйс пытался показать, что может позаботиться об их дочери. Да, она не сомневалась в этом, но неужели он думает, что Дора настолько глупа и готова оставить здесь свое сердце и душу и променять все на холодное незнакомое жилище и сомнительные радости роскоши?
Дора не видела иных причин для такого поведения. Она не могла поверить, что Пэйс считает ее настолько ограниченной и пустой. Она просто отказывалась верить в это. Но, тем не менее, муж не делил с ней постель и не обращался с ней как с женой.
Дора не знала, чем закончилось дело о выселении. Изгнав ее из комнаты, Пэйс еще долго говорил с поверенным. Возможно, они пришли к соглашению. Возможно, Гарет и граф за обещание не вмешиваться посулили Пэйсу помощь в борьбе за усадьбу. Теперь она понимала все яснее. Пэйс готов на любой шаг, лишь бы сохранить землю отца и не допустить выселения своей матери и дочери из собственного дома. Дора даже верила в то, что он готов бросить нелюбимую жену, лишь бы этого добиться.
Но если все действительно так, то, что делать ей? Если она останется с ним как его жена, то он может потерять все. Пэйс как-то сказал, что не допустит этого, но, возможно, поверенный назвал ему причину, из-за которой нельзя отменить решение суда? Лучше бы этот чертов поверенный поговорил с ней. Им с Пэйсом наверняка удалось бы покончить с этой неразберихой, не жертвуя совместной жизнью. Или Пэйс считает, что крушение брака никак не испортит их жизнь?
Эта мысль настолько ужасала ее, и она так боялась услышать нечто подобное из его уст, что старалась держаться от него подальше. Она знала только, что умрет, если будет вынуждена покинуть Пэйса и Фрэнсис. Но ее смерть, возможно, окажется не напрасной. Может быть, без нее они станут счастливее.
Но жизнь продолжалась, и Дора понимала это, как никто другой. Она словно надела броню, позволявшую сохранять привычный образ жизни. По утрам Дора просыпалась, одевалась, ела то, что подавали, отвечала, если к ней обращались. И верила, что, если когда-нибудь Господь избавит ее от этих мучений, она примет смерть с благодарностью. Ее поддерживала мысль, что так будет лучше для Пэйса и Фрэнсис.
На рассвете следующего дня, кормя Фрэнсис, Дора все смотрела в окно, надеясь увидеть, как Пэйс уезжает в поле, но муж не появлялся, и это сильно взволновало ее. Напряжение передалось Фрэнсис, которая беспокойно заворочалась. Дора заставила себя расслабиться, думая, что, возможно, Пэйс ушел в тот момент, когда она смотрела на Фрэнсис. Но даже после того, как девочка заснула, Дора чувствовала тоску и стесненность в груди.
Она занималась повседневной работой, стараясь ни о чем не думать, но болезненное чувство внутри усиливалось с каждой минутой. Если бы это было ощущение нерасторжимой связи с Пэйсом, которое Дора испытывала с детства, она бы решила, что тот мучается болью в желудке, и уже спешила бы к усадьбе со своим черным саквояжем с лекарствами.
Вместе с Эрнестиной она приготовила горячей воды для стирки. Потом вместе они развешивали выстиранное белье на веревке. Она помешивала тушеную баранину на плите и ждала Пэйса обедать. Когда он не появился в назначенное время, у нее заболело сердце. Что-то случилось. Дора была уверена.
Когда к дому подъехала карета Энндрьюсов, на ней было самое старое платье и грязный фартук. Прибежала Энни, чтобы сообщить новость. Дора сняла фартук, поправила волосы и бросилась в дом, чтобы встретить гостей. Может быть, это Джози. Может быть, она знает, что случилось, ведь целую неделю гостила у отца и вызнала всевозможные сплетни.
Да, это действительно была Джози, но вместе с ней приехал Гарет. Джози вошла не постучавшись, они расположились в гостиной. Дора взглянула на своего грузного сводного брата, и ей захотелось бежать, однако ноги будто приросли к полу.
– Ты слышала приятную новость? – увидев Дору, воскликнула радостно Джози. – Я еду в Англию вместе с тобой!
Хотя Дора и решила, что никогда больше не ступит на английский берег, она еще не говорила об этом Джози. Новость вывела ее из оцепенения, мозг лихорадочно заработал, когда Дора увидела самодовольное лицо Гарета. Хотя они и не виделись лет двенадцать, она слишком хорошо запомнила это выражение.
С любопытством глядя на брата, Дора сказала:
– Как благородно со стороны Гарета пригласить тебя. А какова причина столь далекого путешествия?
Джози бросила нервный взгляд на Гарета, но тот ответил с полнейшим самообладанием:
– В отличие от тебя, перед тем как принять какое-то решение, я предпочитаю получить благословение отца. И миссис Николлз очень хорошо это понимает.
Ярость овладела Дорой, она перевела взгляд с возбужденного и наивного лица Джози на недоброжелательную физиономию брата. У Джози было не очень большое, но, тем не менее, солидное состояние. Неужели граф так обеднел, что его сын вынужден искать средства к существованию в выгодной женитьбе? А что случится с Джози, когда от ее богатства ничего не останется? Она тоже случайно утонет в плимутской гавани?
У Доры не было ни малейшего желания знать это. Если Джози настолько наивна, что не понимает, какая опасность ей грозит, а Пэйс слишком занят и не видит происходящего вокруг, тогда кто-то другой должен решительно вмешаться. На лице Доры появилось подобие улыбки, но пара, стоявшая перед ней, ничего не заметила. Когда-то Дора страдала, думая, что любовь означает боль. Теперь она понимала все намного лучше. Пэйс и семья Смайт научили ее, что любовь к ближнему означает защиту его от всего, что может причинить боль или ущерб. Гарет приехал сюда не из любви к ближнему. И она это сейчас докажет.
Как восхитительно!
Дора вошла в комнату и жестом пригласила Джози сесть. Сама же продолжала стоять напротив Гарета, но на безопасном расстоянии. Затем наклонила голову набок и стала с интересом рассматривать его полное лицо.
– Гарет, у нас не было времени поговорить. А что, отец снова женат? Или ты за эти годы обзаводился женами, а потом хоронил их?
Он вытянул толстые губы.
Безответственное поведение твоей матери едва не погубило отца. Он так и не оправился после скандала. А сам я не спешил связать свою судьбу с какой-нибудь женщиной вроде нее.
Да, попытку спасти еще не рожденного ребенка от жестокости можно расценить как безответственный поступок. Жаль, что графов не вешают. А как ты думаешь избавиться от меня, если я вернусь в Англию? Или ты думаешь заставить меня молчать побоями?
Дора говорила приятным голосом, словно они обсуждали качество вина, поданного к обеду.
Лицо Гарета покрылось красными пятнами.
Ты всегда была дьявольским отродьем. Имей я право выбирать, оставил бы тебя здесь, но отец настаивает, чтобы ты вернулась домой. Тебе следует научиться хорошим манерам, если собираешься жить в светском обществе.
Ах! – Лицо Доры просветлело. – Вот как ты собираешься поступить. Ты отправишь меня в заточение и потребуешь опеки над моим состоянием. Я знала, что ты в этом заинтересован. Но ты, Гарет Бомонт, – подлый, жестокий негодяй, и я лучше отправлюсь в ад, чем поеду с тобой.
Дора прекрасно знала его характер. Он впал в бешенство еще до того, как она бросила ему оскорбление. Дора попыталась уклониться, но его реакция оказалась быстрее. Кулак Гарета ударил ее в челюсть, и она упала на лампу и стол у окна.
Джози пронзительно закричала и обрушила поток брани на Гарета, одновременно осыпая Дору вопросами, как она себя чувствует, и упала на колени рядом, пытаясь помочь. Приподнявшись на локте, Дора коснулась рукой щеки и тряхнула головой, потому что из глаз у нее сыпались искры. Их взгляды с Джози встретились.
– Удали отсюда лорда Дорана, пожалуйста.
На крики и шум из смежных комнат прибежали Энни и Эрнестина, а на лестнице появилась Харриет. В окружении женских юбок Гарет напоминал медведя в западне. Он пробубнил какие-то извинения, но Харриет уже схватила железную кочергу, стоявшую у старого камина в ее спальне, и, размахивая ею, заковыляла вниз по лестнице. В развевающейся ночной рубашке она походила на привидение. Гарет побелел и бросился к двери.
– Это все случайность, – взмолился он, – я не хотел ее ударить. Она нарочно упала, чтобы все видели, как ей больно.
Джози приказала Эрнестине:
– Неси саблю из кабинета.
Эрнестина бросилась исполнять приказание.
– Это недоразумение, – запротестовал Гарет. – Она моя сестра. Мы всегда ссорились. Я извинюсь перед ней, если вы этого хотите, и уверяю вас, она не так сильно пострадала, как притворяется. Дора всегда была актрисой.
Харриет с кочергой уже спустилась по лестнице, когда появилась Эрнестина с огромной саблей Пэйсона. Джози схватилась за рукоятку и, осторожно вращая, устремилась в сторону Гарета.
– Лорд Доран, я предлагаю вам немедленно покинуть наш дом. Я уже слышала такие объяснения, хотя признаюсь, они еще более подлые и низменные, чем у моего бывшего мужа. Я считаю, что, если такой сильный мужчина, как вы, может ударить хрупкую женщину, эта женщина с полным правом может отрезать нос у этого мужчины. А что думает об этом матушка Николлз?
Дора, с трудом поднявшись, прислонилась к дверному косяку, держась рукой за щеку. Две женщины наступали на Гарета, который, спотыкаясь, продолжал пятиться к выходу. Дору разбирал смех. Ей хотелось кричать от радости. Ей хотелось обнять этих женщин. Теперь можно не сомневаться, они представляют серьезную силу, и ничто не может их остановить. Но челюсть у нее сильно болела, и она могла только с удовлетворением наблюдать, как захлопнули и закрыли на засов дверь за Гаретом.
Джозефина быстро обернулась и уронила саблю, увидев, как быстро опухает челюсть Доры. Она расплакалась и тоже оперлась на дверь. Харриет растерялась, не зная, какую из невесток успокаивать в первую очередь.
Все в порядке, матушка Николлз, – пробормотала Дора, впервые обращаясь к ней так, как Джози. – Это просто ушиб. Сейчас посмотрю, может быть, на леднике остался лед.
Он мог сломать тебе шею, – горько плакала Джози. – А я-то думала, что твой брат джентльмен!
Ты и о Чарли думала, что он джентльмен, – невежливо фыркнула Харриет. – Пора научиться разбираться в людях, девочка. А теперь ступай наверх и приляг, чтобы успокоиться.
Затем она накинулась на Дору:
– Ты тоже хороша! Я не верю в героизм. Ты полная дура, и тебе будет лучше без моего сына. Иди отдохни, а если он приползет сюда, то вытури его из дома.
Джози выпрямилась и поспешно вытерла слезы.
– Пэйс! Да он сейчас в суде! У них там большой процесс. Он обвиняет Джо Митчелла в незаконных сделках. Я слышала, как лорд Доран и его поверенный обсуждали это. Они сговорились с Пэйсом и моим отцом. Я в этом ничего не понимаю, но знаю, что Пэйс откажется от своих прав на усадьбу, а мой отец потребует утвердить меня в правах собственницы. А потом он снова продаст ее Пэйсу за один доллар или что-то около этого, после того как ты вернешься в Англию. Я не знаю, какое отношение одно имеет к другому, но…
Она замолчала, так как Дора, спотыкаясь, бросилась наверх, одной рукой держась за щеку, а другой хватаясь за перила. Джози и Харриет переглянулись и направились за ней.
Глава 37
За дело!
Пока остыть решимость не успела.
У. Шекспир «Макбет»
– Ты сошла с ума! – воскликнула Джози, когда Дора в серой шелковой юбке, расшитых нижних и кринолине уселась в карете. Вслед за ней поспешно последовала Джози, едва справляясь с пышностью своих одежд. – Чего ты можешь добиться? – Не знаю.
Дора откинулась на спинку сиденья и кивнула Джексону, когда тот вопрошающе посмотрел на нее. Ей не надо было ничего объяснять. Он тронулся в путь, как только она приказала, и так правил, словно родился с поводьями в руках. Дора чувствовала, что у него был долгий спор с Пэйсом и что Джексон на ее стороне. Оставалось надеяться, что она сама знает, чего хочет.
Ты собираешься ехать в суд и устроить там сцену, а сама даже не знаешь, с чего начать? – воскликнула Джози. – Дора Николлз, да ты в своем уме?
Думаю, что да. Это лучше, чем не жить. Я больше не буду привидением, на которое никто не обращает внимания. Я не позволю Пэйсу все бросить, не позволю.
– Но он и не бросает! – возразила Джози. – Папа опять ему все продаст.
Дора с раздражением посмотрела на нее и отвернулась к окну. Лошади неслись во всю прыть, и седоки могли бы пробить головами верх экипажа, не добравшись до суда.
Она пыталась обдумать, как поступить, но мозг отказывался работать. Челюсть и голова нестерпимо болели, но эта боль была ничто по сравнению с болью в сердце. Пэйс собирался ее бросить. В суде он намерен объяснить всем, кто готов слушать, что они не были женаты, когда она поставила свою подпись под документом, а это позволяет поверенному Гарета опротестовать законность их брака, так как она подписалась не своей настоящей фамилией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52