Очевидно, гости лорда Денингза еще не разошлись по своим комнатам, продолжая наслаждаться бренди и неспешной беседой. Маккусу повезло – по пути к себе он не встретил ни единой души. Ему оставалось лишь надеяться, что Файер была так же удачлива.
Он развязал галстук. Когда дело дошло до рубашки, Маккус с удивлением заметил, что в спешке забыл застегнуть пуговицы на вороте. Он с удовольствием отказался бы от галстука, так как считал наведение подобной красоты пустой тратой времени. Однако эту часть туалета было принято носить в высшем обществе, а он не мог проигнорировать приличия. Маккус посмотрел на безнадежно измятый галстук, потянул за его опавшие концы и небрежно бросил на спинку кресла.
Стук в дверь прервал его размышления. Прищурив глаза, он подошел к двери. Для приема посетителей было слишком поздно. Он никого не ждал, кроме Файер. Если она пренебрегла его просьбой и не вернулась к себе в комнату, то рисковала получить от него увесистый шлепок пониже спины. Ее близость будила в нем самые внезапные желания, но он не мог проявлять свои чувства открыто и потому придумывал необыкновенные ухищрения, чтобы выкроить время и побыть с Файер наедине. Маккус был вынужден признать, что в своих уловках он превзошел самого себя. Он был одержим этой красавицей, и ее присутствие лишь распаляло его безрассудное лихачество.
Маккус открыл дверь, приготовившись отчитать дерзкую девчонку. Появление леди, которая ждала его в коридоре, оказалось сюрпризом, к тому же не самым приятным.
– Леди Хипгрейв? Похоже, вы заблудились?
– Нет, мистер Броули.
Графиня все еще была в вечернем платье, в котором он видел ее за ужином. Взгляд светло-голубых глаз женщины скользнул по его пустой, еще не разостланной постели.
– Мне хотелось бы задать вам вопрос. Можно войти? В коридоре довольно прохладно.
Маккус преградил ей путь, небрежно упершись рукой в косяк двери.
– У меня нет желания быть невежливым, миледи. Но в столь поздний час я особенно хорошо должен помнить, что вы замужем.
Смех графини заставил его нервничать. Он опасался, что в коридоре могли оказаться свидетели их ночного разговора.
– Молодой человек, как вы трогательно провинциальны! Я полагаю, что это объясняется тем, что вы совсем недавно вошли в свет. Могу заверить вас, что лорду Хипгрейву все равно, что я делаю и с кем, до тех пор, пока соблюдаются приличия.
Она говорила так, словно хотела напутствовать его На будущее, но в ее глазах читалась явная обида. Маккус сохранял бесстрастное выражение, хотя мысленно признавал, что графиня умела производить потрясающее впечатление. Ее походка, жесты и манера одеваться были подчинены одной цели – покорять мужские сердца. Она в совершенстве владела искусством соблазнения. Маккус понял, что она использует свою красоту как оружие.
Мужчина в ее объятиях был обречен, как муха, попавшая в паутину. При этом жертва не осознавала уготованной ей печальной участи.
Маккус видел графиню насквозь и сумел оценить, на что способна эта женщина.
– Ваш супруг – очень щедрый человек, но, к сожалению, я не могу похвалиться такой же широтой души. Желаю вам спокойной ночи, – вежливо сказал он.
– Но к чему такая спешка, мистер Броули? Неужели мое общество пугает вас? Или, возможно, слишком искушает?
Леди Хипгрейв придвинулась к нему так близко, что он ощутил тепло ее тела.
После ночи, проведенной в объятиях Файер, интимный разговор с графиней казался предательством. Делая вид, что он изрядно позабавлен, Маккус произнес:
– Миледи, вы слишком долго играли с юнцами, поэтому забыли, что настоящий мужчина умеет контролировать себя.
Она взглянула на него широко раскрытыми глазами, желая произвести впечатление невинности.
– Я с нетерпением жду мгновения, когда смогу оценить ваши мужские достоинства. Но единственное, чего бы мне хотелось сейчас, – это побеседовать с вами.
– Утром, если вы не возражаете, – сказал Маккус.
– И вас не заинтересует перспектива разговора со мной даже в том случае, если он касается леди Файер Карлайл?
На лице графини заиграла победоносная улыбка, когда он опустил руку, освобождая ей проход.
– О, как мне нравятся благоразумные мужчины!
* * *
Файер испытала облегчение, вернувшись в Лондон. Она отдала распоряжения своей горничной Амели относительно ее вещей, а затем повернулась к дворецкому.
– Как ваши дела, Керди? Нога все еще беспокоит вас? – Слуга страдал ревматизмом. Она заметила, что до их отъезда к Денингзам он прихрамывал на правую ногу.
– Вы так добры, миледи. Кухарка приготовила мне один из своих чудесных эликсиров, и боль прошла, – ответил Керди.
Файер поджала губы, прикинув, сколько виски могло уйти на приготовление этого чудесного эликсира.
– Герцогиня появится после того, как попрощается с лордом Тэммесом.
Вообще-то, когда Файер выходила из экипажа, ее мать как раз спорила с братом.
– Герцог вернулся?
– Да, миледи, – сказал дворецкий, удивив ее.
С умыслом или без, но Файер проводила очень мало времени в обществе отца с тех пор, как он узнал о ее неприятностях с лордом Стэндишем.
– Его светлость был в библиотеке.
– Благодарю вас, Керди. Вы можете подготовиться к встрече герцогини.
Может, появление дворецкого спасет ее несчастного брата от затянувшейся прощальной сцены?
Файер пересекла холл, раздумывая, что могло стать причиной ссоры ее матери с братом. Она не следила за их разговором в экипаже, так как всю дорогу была поглощена тем, что наблюдала за Маккусом. Когда Файер увидела его утром за завтраком, то ожидала встретить мужчину, с которым накануне провела незабываемые часы. Однако вместо страсти в его глазах она натолкнулась на холодность. Маккус старательно избегал ее взгляда. Его вежливость была просто убийственной после того, через что они прошли вместе.
Они оставались у Денингзов полтора дня. Если бы лорд Джаретт присутствовал на праздниках, герцогиня настояла бы на том, чтобы визит растянулся до четырех дней: тогда бы у нее появилась возможность поговорить с юношей после отъезда гостей.
Файер постучала в дверь библиотеки. Услышав строгий голос отца, который разрешал войти, она толкнула дверь.
– О, сэр, мне кажется, я вас знаю. Ваше лицо кажется мне знакомым, – поддразнивая герцога, сказала она, продолжая стоять на пороге.
– Моя любимая Файер! – воскликнул он, раскрывая объятия.
Она с радостью побежала ему навстречу. Герцог хмыкнул, удивленный порывом дочери.
– Когда вы вернулись?
– Всего несколько минут назад, – ответила Файер, отстраняясь от него и присаживаясь в кресло у стола.
– И твоя мать? – спросил герцог, просматривая бумаги, которые занимали его внимание до ее появления в кабинете.
– Она сидит в экипаже. Они с Тэмом... выясняют возникшее между ними недоразумение, – сказала Файер, стараясь быть дипломатичной.
Но герцога трудно было обмануть. Он пристально посмотрел на дочь и сказал:
– Ругаются, как портовые грузчики? – Файер всплеснула руками и засмеялась.
– Папа, как ты думаешь, что бы сказала мама, если бы услышала, что ты сравнил ее с портовым грузчиком?
Герцог подмигнул ей.
– Мы можем сохранить это в тайне. – Закончив с бумагами, он отложил их в сторону.
– Вы хорошо погостили у лорда и леди Денингз? Я думал, что вы задержитесь там подольше.
Она вытянула ноги, так как от долгого сидения в экипаже все ее тело затекло.
– Конечно, праздники были устроены, как всегда, великолепно, но герцогиня пригласила еще одного джентльмена, чтобы он составил нам компанию. А потом, наверное, решила, что навязывать мистеру Броули длительный визит было бы с ее стороны невежливо.
Отец спокойно отреагировал на эту новость. То, что с ними ездил незнакомый джентльмен, его, похоже, совсем не волновало.
– А кто такой этот мистер Броули? – спросил он с легким любопытством.
– Это друг лорда Эмана. Меня ему представили... – она оборвала себя на полуслове, сообразив, что не стоит выбалтывать отцу историю их знакомства, потому что тогда ей придется рассказать ему и об их походе в магазин с лордом Крешеттом. – Это не так уж важно. Просто мама благоволит этому молодому человеку. Он занят поисками невесты из приличной семьи. Ты же знаешь, с каким энтузиазмом она воспринимает подобные миссии. Думаю, что все незамужние барышни, которые присутствовали у Денингзов, прошли самый строгий отбор.
Герцог рассмеялся, зная, с какой настойчивостью умеет действовать его жена.
– Я уверен, что с помощью герцогини мистер Броули найдет себе блестящую партию.
Файер улыбнулась, но ее веселье было напускным.
– Я предсказала, что это случится к осени.
Если Маккус женится, это будет означать конец их отношений. Даже если он пожелает продолжить встречаться с ней, она откажется от столь щедрого дара. Файер не хотела быть любовницей женатого мужчины.
– Я рад, что ты поехала к Денингзам. После истории со Стэндишем я боялся, что ты будешь прятаться от света.
– Я выходила в свет, папа, – возразила Файер. – Просто мы с тобой в последнее время почти не виделись. Это наталкивает меня на мысль, что ты избегаешь встреч со мной!
Файер знала, что ее упреки несправедливы. Отец вел себя в привычной для него манере. В этом сезоне главной его заботой была леди Талемон. До этого свободное время герцога было занято общением с леди Хипгрейв. Файер сбилась со счета, вспоминая бесконечную вереницу красивых женщин, в объятиях которых ее отец находил утешение, забывая о семье.
Герцогиня же в это время решила посвятить себя лорду Крешетту. Но были, конечно, и другие мужчины. Файер закрыла глаза, пытаясь подавить чувство злости, вызванное поведением родителей. Но они вели привычный для себя образ жизни. Это Файер изменилась. Ее маленький мир рухнул в одночасье только потому, что она выбрала на роль возлюбленного не того мужчину.
Она не знала, как воспринимать происшедшее. Что это – благословение или проклятие? Маккус вошел в ее жизнь после того, как она совершила самую большую ошибку, но он не стал скрывать, что у него имеются и свои планы. Когда он рассказал ей о своем детстве и о первых годах его жизни в Лондоне, Файер ужаснулась. Она не станет вести себя подобно злобной леди Хипгрейв, которая не может простить бросившего ее любовника. Файер вновь вспомнила молчание Маккуса, его странное поведение в экипаже. Возможно, он просто хотел оборвать их отношения, но не знал, как это сделать.
Герцог нахмурил брови.
– Дитя мое, к чему такие разговоры?!
Он отодвинул стул и сделал дочери знак подойти поближе. Файер спрыгнула со своего места и обошла письменный стол. Она села отцу на колени, как в детстве, когда была маленькой девочкой, и прижалась щекой к его плечу.
Герцог обнял ее и спросил:
– Это все из-за Стэндиша? Кто-то отпускал в твой адрес колкости?
– Папа, иногда это выше моих сил. Лорд Стэндиш и леди Хипгрейв преследуют меня. Они появляются именно там, где я собралась провести вечер. – Файер говорила немного в нос из-за того, что долго плакала. – Я так дорого расплачиваюсь за свою глупость.
Отец замер.
– Отилия связалась с лордом Стэндишем? – Казалось, его потрясла эта новость.
Лицо Файер исказилось в гримасе. Неужели отец был так увлечен своим новым романом, что не следил за городскими новостями? Файер подавила тяжелый вздох. Она, конечно, предпочла бы, чтобы герцог не узнал о переменах в судьбе своей бывшей фаворитки. Но, к сожалению, в столице было слишком много желающих посплетничать, поэтому Файер решила, что лучше уж она сама расскажет ему обо всем, тем более что герцогу не составляло труда узнать правду в считанные минуты, если бы он решил навести справки об интересующей его леди.
– Графа Хипгрейва нет в Лондоне, и лорд Стэндиш исполняет роль эскорта графини, – вяло отозвалась она.
Девушка не стала уточнять, что виконт оказывает ей и другие услуги, которые не принято обсуждать в гостиных приличных домов.
– Хипгрейв ненавидит городскую суету, – сказал герцог, не желая подробно останавливаться на личности супруга графини. – Отилия не могла найти себе мужа, который был бы ей большей противоположностью. Я никогда не поверю в то, что этот брак можно назвать счастливым.
Герцог не ревновал свою бывшую любовницу – это было очевидно. Графиня переоценила свое влияние на отца Файер.
– Я считаю, что леди Хипгрейв – очень неприятная особа, – осторожно высказалась Файер.
Герцог вздохнул.
– Я согласен, дитя мое. Этот негодяй настраивает ее на враждебное отношение к тебе?
«Это она настраивает его против меня», – с тоской подумала Файер и коротко произнесла:
– Не совсем.
«Папа, расскажи мне о своем прошлом. Твоя бывшая любовница ненавидит тебя с такой силой, что решила отомстить, отыгравшись на твоей дочери», – пронеслось в голове Файер.
Ее родители не обсуждали свои романы, поэтому ждать, что герцог нарушит установленную традицию, было бы глупо. Отец даже не попытался объясниться, чтобы понять причины ненависти графини к его дочери. Он ограничился тем, что сказал:
– Отилия весьма беспокойная дама. У нее очень тяжелый нрав. Если она выскажется в отношении тебя неподобающим образом, просто сообщи об этом мне. Хорошо?
– Конечно, папа, – тихо ответила Файер, не решившись поделиться с отцом секретом, который она хранила с той самой ночи, когда разоблачила лорда Стэндиша. Перед ее глазами снова возникла сцена их столкновения в галерее дома лорда Мив. Герцог ласково потрепал ее по плечу.
– Я знаю, что тебе нелегко, Файер. Мне так хотелось чем-нибудь помочь тебе. Я перебросился несколькими словами с Пенневезером по поводу его младшего сына...
Файер выпрямилась и посмотрела на отца потухшим взглядом.
– Ты разговаривал с маркизом, папа? Но как ты мог? Я не стану женой Стэндиша, даже если ты прикажешь отстегать этого мерзавца и залепишь ему рот бриллиантом размером с мой кулак.
Когда-то Файер отказалась от брака с ним из гордости, но теперь она искренне не желала даже думать о нем как о муже.
– Успокойся, – улыбнулся герцог. – Я знал еще тогда, что ты не желаешь связывать свою судьбу с этим человеком, поскольку он не стоит тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40