Лаура Паркер: «Слаще жизни»

Лаура Паркер
Слаще жизни




Оригинал: Laura Parker,
“Charisma”

Перевод: Л. Лунькова
Аннотация Ник Бауэр чудом уцелел при авиакатастрофе, в которой погибли его жена и четырехлетний сынишка… А потом в его жизнь вошла Эва, принеся с собой спокойную, непритворную теплоту… Лаура ПаркерСлаще жизни ГЛАВА ПЕРВАЯ Ну наконец-то пятница!Воздух потрескивал и искрил от выпущенной на волю энергии, когда толпа банковских и биржевых служащих, секретарш и клерков высыпала из офисов, расположенных в самом сердце делового района Манхэттена. Озорное летнее солнце забрасывало слепящими стрелами лучей глубокие каньоны нижнего Манхэттена, навевая мечты о долгих выходных днях, которые можно будет провести в ленивом безделье где-нибудь на берегу в Нью-Джерси, на Лонг-Айленде или в Коннектикуте.Среди людской толпы, разморенной жарой, какая бывает в конце июня, явно выделялся один человек. Не только потому, что безукоризненно сшитый костюм подчеркивал его поджарую фигуру. И не из-за впечатления, производимого преждевременно поседевшими волосами цвета старинного серебра. Его выделяла некая аура властности. Все в нем говорило о том, что человек этот требователен, что ему трудно угодить и что есть лишь один способ вести с ним дела – так, как считает нужным он сам. Все знали, кто он таков. Его звали Ник Бауэр.Как представитель финансовых интересов трех крупнейших корпораций города, Бауэр мог одним кивком открыть кредит на устройство нового парка, выпустить акции городского займа или обеспечить денежную поддержку любой политической кампании. То, чего он не мог добиться от своих союзников и противников личным обаянием и уговорами, он частенько выколачивал из них с помощью язвительного остроумия и непревзойденной логики. Многие искали благосклонности Ника Бауэра, но никто не мог сказать, что держит его в руках. В глаза его величали всемогущим гением, кудесником от юриспруденции. А заочно прозвали Айсбергом.Двойная складка, прорезавшая его патрицианский лоб, указывала на настроение, в котором он пребывал именно в этот день. Одна морщина означала состояние глубокой задумчивости. Две – что одолевающие его мысли неприятны. Когда Ник Бауэр был чем-то недоволен, то обычно десятки людей по пути его следования начинали нервно грызть ногти.Как только он подошел к краю тротуара, водитель «мерседеса» распахнул перед ним заднюю пассажирскую дверцу.– Добрый вечер, мистер Бауэр.– Здравствуйте, Джеймс. – Глубокие складки на лице Ника немного разгладились. Каким бы тяжелым ни оказывался прожитый день, при виде шофера ему неизменно становилось легче и мир начинал казаться несколько уютнее. – Что у нас на сегодняшний вечер?– Коктейль для спонсоров этого нового вернисажа в «Гуггенхейме», – последовал быстрый ответ. – Ужин в «Таверне на лужайке» с миссис Ральстон. Потом вы приглашены на поздние возлияния с Эвансами в «Эссекс-хаус».Ник погрузился в прохладный салон с обивкой из кремовой кожи и спросил:– А кто они такие, черт возьми?– Мемфисские Эвансы.– Да, верно. – Терпеливо дождавшись, пока водитель усядется за руль, Ник нажал кнопку переговорного устройства. – Поедем помедленнее: хочу посидеть спокойно. Потом мне потребуются спецификации по проекту Диллинджера, для Эвансов. Вы случайно не храните под кепи нужного файла?Улыбка водителя отразилась в зеркале заднего вида.– Из разговора с миссис Роберте мне стало известно, что она собирается переслать их вам по факсу в машину, до того как вы уйдете с приема. Вас ждут охлажденный бананово-манговый чай и горячая салфетка в подогревателе.– Вы, как всегда, на высоте, Джеймс.Тихонько засмеявшись, Ник снял свои темные солнцезащитные очки, ставшие уже чем-то вроде его опознавательного знака, и протянул руку за ожидавшим его стаканом, наполненным жидкостью бледно-розового цвета.Раньше он много лет пил что-нибудь крепкое, когда хотел снять напряжение после изнурительного рабочего дня перед столь же нелегким вечером. С поступлением к нему в штат нынешнего водителя вместо спиртного ему стал предлагаться стакан свежезаваренного фруктового чая каждый раз, когда он садился в лимузин. Потом он обнаружил, что если к лицу на несколько минут прикладывать горячую салфетку, то от этого чудесным образом улучшается самочувствие, хотя поначалу такое предложение ему резко не понравилось. Не менее эффективным оказался и портативный массажер для стоп, введенный в обиход позднее.Отпив глоток освежающего чая, Ник зажмурился и накрыл лицо теплой душистой салфеткой. Для человека его положения минуты отдыха были большой редкостью, а забота водителя делала их драгоценными.– Сэр? – окликнул его голос водителя по переговорному устройству.– Ммм? – довольным мурлыканьем отозвался он из-под салфетки.– Я просто хочу сказать, как мне приятно было у вас работать.Ник нахмурился. Такие слова не годились для начала хорошего разговора. Он отлепил от лица уголок салфетки.– Что это значит?Улыбчивые карие глаза на мгновение встретились с глазами Ника в зеркале заднего вида.– Я работаю сегодня последний день.– Черт побери! Неужели? – Ник сдернул с лица салфетку и подался вперед на кожаном сиденье. Двойная горизонтальная складка на лбу стала еще глубже. Он только вчера заглядывал в свой календарь и знал, что у него в распоряжении есть две недели на то, чтобы выработать стратегию и сделать так, чтобы водитель остался. – Никто не сказал мне об этом ни слова.– Мистер Бауэр, – послышался терпеливый ответ, – две недели назад вы сказали, что не возражаете, если я возьму отпуск.Ник сдвинул брови.– Разумеется. У нас с вами всегда была такая договоренность. Как только вы захотите взять отпуск, вы его получите. В январе вы уходили на целый месяц, чтобы подготовиться к экзамену в адвокатуру штата.– Да, и благодаря вам меня приняли.– Благодарить меня нет необходимости, – проворчал Ник. Он сам помог получить и то место, куда теперь уходит Джеймс. Но в феврале, когда он писал рекомендацию, уход водителя представлялся ему слишком отдаленной перспективой, чтобы волноваться по этому поводу. – Но отчего вдруг такое изменение в планах?– Мистер Бауэр, человеку вашего положения, естественно, незачем входить во все детали кадровых вопросов. Но если я хочу взять отпуск перед тем, как приступить к работе на новом месте, мне надо делать это сейчас. Уход или отпуск – в данном случае разницы нет никакой.Этот невозмутимый ответ сразу погасил гнев Ника. Он снова откинулся на спинку кожаного сиденья и стал играть кнопкой, опускающей и поднимающей стекло.– Мне это не нравится. – Он понимал, что говорит капризным тоном малыша, у которого отняли игрушку, но именно так он себя и чувствовал. Подобно своенравному ребенку, он зациклился на мысли о том, что если чего-то не признавать, то оно и не случится. – Заменить вас будет невозможно.– Сомневаюсь, сэр. Миссис Роберте уже рассмотрела две кандидатуры для замены. Бумажная работа сделана. Все в полном порядке. Вы вряд ли ощутите мой уход.Ник улыбнулся, и некий намек на веселость – большая редкость для него – смягчил строгие линии классически вылепленного лица.– Будет ли мой новый шофер таким же хорошеньким, как вы?Их взгляды вновь встретились в зеркале, пока они ждали у светофора.– Трудно сказать, сэр. Вы хотите взять на мое место тоже женщину?– Нет. – Ник отвернулся. Женщина-шофер. Если бы она была только этим, и ничем больше, у него сейчас не было бы такого чувства, будто его бросают. Так не годится. Шесть лет он потратил на то, чтобы научиться жить с глубоко запрятанными чувствами. Почему же он раздраженно барабанит пальцами по деревянной подставке? Да потому, что не может представить себе, как обойдется без этой ускользающей от него женщины, сидящей на месте водителя. – Мне будет не хватать вас, Джеймс.– А мне вас, сэр. Вы были хорошим работодателем.– И только-то?Он почувствовал, что она намеренно медлит с ответом, тормозя у привычного поворота, перед тем как бросить лимузин в невообразимый ад перекрываемого пробками уличного потока, текущего от центра к периферии. Он понимал, что она пытается подобрать подходящие слова. Джеймс не знала себе равных в искусстве уклонения от темы, обсуждение которой ее не устраивало.Когда ее глаза снова взглянули на него из зеркала, тонко очерченные брови над ними были вопросительно приподняты.– Простите, вы что-то сказали, мистер Бауэр? Ник натянуто засмеялся.– Милая, осмотрительная Джеймс. Неужели вы до последней минуты будете настаивать, чтобы наши отношения оставались официальными?Он увидел, как озорно прищурились ее глаза.– Меня зовут Эва, сэр.– Да, я знаю. – Как будто он нуждается в напоминании! Он снова надел очки, чтобы она не могла прочитать в его взгляде лишнее.Вот уже несколько месяцев образ Эвы Джеймс составлял ему компанию бессонными ночами. Из недели в неделю он видел перед собой ее затылок в мягких медных завитках, выбивающихся из-под кепи, слушал ее хрипловатый, но ласкающий слух голос и грезил наяву. Он почти привык находить удовольствие в мыслях о том, что испытает, если коснется ее персиковой кожи, покроет поцелуями нежный изгиб шеи или коснется губами мочки уха. В этих упоительных эротических грезах он совершенно забывался и забывал о погрязшем в заботах окружающем мире.И все же, если бы дело было лишь в сексуальном влечении, эта игра скоро ему надоела бы. Ник Бауэр соблюдал установленное для себя правило – не встречаться с работающими у него женщинами. По этой и другим причинам он не сделал ни единой попытки ухаживать за ней. Ну, если не считать того поцелуя в канун Нового года. Он тогда много выпил, а она вроде бы сочла, что этим все и объясняется. Но этим все не объяснялось. Тот поцелуй ни в коей мере не уменьшил влечения. Он хотел ее тогда, хочет и сейчас.Нет, здесь нечто большее, чем сексуальное влечение, – томительное чувство, ставшее для него столь же естественным, как дыхание. Уже почти год, как это влечение между ними едва уловимо тлело, словно при реакции самовозгорания. Он знал это. Знала это и она. Его отрезвляла только ее сдержанность. Что-то интригующее скрывалось в Эве Джеймс, что-то завораживающее, как пламя. И все же он подозревал, что она уйдет из его жизни не оглянувшись, если ее не остановить.– Вам и в самом деле будет не хватать меня, Эва?– Конечно. – Она замолчала, чтобы резко посигналить рассыльному на велосипеде, который чуть не чиркнул им по крылу. – Копаться в бумагах в каком-нибудь пыльном офисе в Олбани будет не так приятно и интересно, как возить по городу одну из особо важных его персон.Ник криво усмехнулся. Несмотря на весь энтузиазм, с которым была произнесена эта декларация, она с таким же успехом могла бы сравнить работу у него с посещением зубного врача.– Я имею в виду себя, Эва. Вам будет не хватать именно меня?– Конечно, мистер Бауэр. – Он уловил проблеск озорства в этих бархатистых, как анютины глазки, карих глазах, когда они на мгновение остановились на нем. – Всем известно, что половина незамужних женщин в городе влюблена в вас. Большинство из них мечтают выйти за вас замуж, остальные же просто хотят переспать с вами.При этих словах чувственная улыбка слегка тронула уголки его красиво очерченного рта.– А себя вы относите к какой половине? Он с чувством досады услышал, как она тихо засмеялась.– Какое это имеет значение, если всех нас ждет разочарование?Ник ничего не ответил. Она намекала, конечно, на его репутацию мужчины, который притягивает к себе женщин десятками, но спит чаще всего один. С другой стороны, сама она не скрывала, что предпочитает отношения, которые имели бы определенную перспективу. Уж если говорить начистоту, то всякий раз, когда женщина, с которой он встречался, начинала чирикать о гнездовании, он со всех ног бросался к ближайшему выходу. Но к тому у него были причины, и очень веские.Шесть лет назад его жизнь рухнула, когда он чудом уцелел в авиакатастрофе, в которой погибли его жена и четырехлетний сынишка. Потрясение от этой трагедии привело к двоякому результату: он никогда больше не летал, а его с таким трудом приобретенный душевный покой основывался на сознательно культивируемой в себе бесстрастности. У него случались с женщинами романы, не переходившие в серьезные отношения. Эти романы были краткими, плотскими и по большому счету неглубокими, зато более безопасными, чем их альтернатива. Не затрагивая эмоций, они не обогащали его, но и боль причинить не могли.Потом в его жизнь вошла Эва, привнеся с собой спокойную, непритворную теплоту. Долгие часы, проведенные в обществе друг друга во время поездок в Вашингтон, Бостон и Чикаго, укрепили их дружбу. Догадывалась Эва об этом или нет, но мало-помалу она проложила дорожку туда, где были спрятаны его чувства. Постепенно, и сам того не желая, он начал задавать себе вопрос о возможности полюбить снова.Ник расслабленно откинулся на спинку сиденья и ощутил, как им овладевает инстинктивное желание переключиться на что-нибудь другое. Эти мысли опасны, очень опасны.Рядом с ним на консоли ожил факс и спустя несколько секунд начал выплевывать нужные для встречи с Эвансами бумаги, как и предсказывала Эва.Впереди, на водительском месте, Эва Джеймс пыталась сосредоточиться на дорожной обстановке, обычной для вечерних часов пик в пятницу, но ей это плохо удавалось, потому что все ее внимание было поглощено пассажиром, которого она везла.Он закрылся щитом своих темных очков, и его лицо теперь казалось вырезанным из куска льда – таким оно было холодным и лишенным всякого выражения. Но она видела его глаза раньше и заметила в них оттенок усталости, от которой удлинялись резкие вертикальные впадины на щеках и временами казался жестким даже красиво очерченный рот.Как часто ей хотелось разгладить эти морщины на его лице, проведя по ним кончиками пальцев, пригладить густые серебристые волосы на висках, смягчить и согреть поцелуями твердые губы!Эва вздохнула и улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14