Следя за тем, как он спешивается, Мэдди не обратила внимания на его спутника.Теперь в Тристане трудно было узнать того грубоватого, бесцеремонного компаньона, который сопровождал ее в путешествии. Судя по всему, он получил причитавшиеся ему деньги, ибо сейчас красовался в темно-синем сюртуке изящнейшего покроя, желтовато-коричневых панталонах и элегантной бобровой шапке. В этом наряде он был настолько прекрасен, что Мэдди задохнулась от восхищения.– Тристан! – воскликнула она, подбегая к двери гостиной, чтобы встретить его на пороге (хотя и знала, что благовоспитанная леди не должна так вести себя). Григгинс впустил гостя, и Мэдди с улыбкой подошла к нему, только теперь заметив краем глаза его спутника – невысокого молодого человека, чьи блеклые волосы и заурядные черты лица казались совершенно невзрачными рядом с мрачным великолепием Тристана.– Добрый день, Мэдди.Равнодушно-холодный тон его мог бы ввести Мэдди в заблуждение, если б она не успела прежде узнать, какая огненная страсть скрывается под этой ледяной маской.Тристан легко подтолкнул вперед своего спутника.– Позвольте представить вам моего сводного брата Гарта Рэмсдена, пятого графа Рэнда.Мэдди протянула руку, и граф поднес ее к своим губам.– Я очарован, – проговорил он, хотя это никак не отразилось на его лице. Губы его были скорбно поджаты, а в глазах застыло выражение глубокой печали.Мэдди предположила, что брат Тристана, должно быть, недавно перенес какую-то тяжелую утрату. Быть может, именно поэтому Тристан не появлялся так долго? А безразличие, с которым он приветствовал ее, быть может, только маска, под которой скрывается скорбь о той же потере?Мэдди предложила гостям садиться и села сама. В гостиной воцарилась неуютная тишина. Мэдди не смогла не заметить, что граф внимательно разглядывает ее с таким видом, будто оценивает картину, выставленную на продажу.Наверняка Тристан захотел заручиться одобрением брата, прежде чем сделать ей предложение! При мысли о таком бестактном поступке со стороны человека, которому она столь неосмотрительно отдала свое сердце, Мэдди охватил гнев. Она не ожидала от Тристана ничего подобного и твердо решила высказать ему свое неудовольствие, как только они окажутся наедине.Но сейчас, как хозяйка дома, она должна была занять гостей разговором, достойным ушей титулованной особы. Разумеется, разговор зашел о погоде и вскоре превратился в неимоверно скучную беседу о красотах сельской природы Англии. Вскоре Мэдди пришла к выводу, что брату Тристана повезло, что ему достался титул. Иначе он вообще ничем не смог бы выделиться на фоне серой массы скучных людишек.Тристан не участвовал в разговоре вовсе. Он молча наблюдал за тем, как граф и Мэдди беспомощно барахтаются в сетях нудной беседы, как две рыбы, заглотнувшие наживку на крючке и не способные ни проглотить ее, ни сорваться. Мэдди скрежетала зубами и клялась себе отомстить Тристану за это предательство любой ценой. Как он смеет мучить ее подобным образом? Или это он проверяет ее способность общаться со своими титулованными родственниками?Когда Мэдди уже практически исчерпала запасы терпения, к ее большому облегчению, через распахнутое окно до нее донесся скрип подъезжающего отцовского экипажа. Минуту спустя Харкур вошел в гостиную.– Милорд Рэнда! – воскликнул он, расплывшись в улыбке от уха до уха.Граф и Тристан поднялись навстречу хозяину дома. Оказавшись между здоровяком Харкуром и своим рослым братом, Гарт походил на заблудившегося в строевом лесу бедолагу. По-видимому, подобное сравнение пришло в голову и ему, ибо бледные щеки графа покрылись смущенным румянцем. По необъяснимой причине Мэдди почувствовала жалость к этому печальному человеку, а к двум другим мужчинам преисполнилась столь же необъяснимого презрения.Отец Мадлен, очевидно, пребывал в блаженном неведении относительно того, что пришлось вытерпеть его дочери.– Ну вот, Мэдди. Разве это не прекрасно? Это первые твои гости, и один из них настоящий граф!На лице Харкура появилось увлеченное выражение охотника, выслеживающего добычу, и Мэдди внезапно вспомнила о его планах ввести ее в высшее общество и поняла: ей остается лишь надеяться на то, что отец не выставит себя дураком перед графом… да и ее за компанию. Но, разумеется, надежда эта оказалась тщетной.– Мне давно хотелось, чтобы Мэдди познакомилась с человеком, который помог бы ей утвердиться в светском обществе, – медовым голосом проговорил Харкур, усаживаясь в кресло и жестом предлагая другим мужчинам садиться. Мэдди поморщилась. Харкур уже, без сомнения, предвкушал, что несчастный граф станет для него легкой добычей.– Между прочим… – Граф Рэнда смущенно прочистил горло. – Я как раз собирался сказать, что лорд и леди Фэйвершем в следующую пятницу дают бал. Там будет чудовищная давка, поскольку явятся все, кому не лень, но зато это отличный случай познакомиться с лондонским светом. – Граф еще раз откашлялся. – Лорд Фэйвершем мой давний друг. Мне достаточно попросить его – и мисс Харкур тоже получит приглашение… разумеется, если ей захочется посетить этот бал.– Какая шикарная идея! И как любезно это с вашей стороны, милорд! Разумеется, мы с удовольствием примем ваше предложение. Не так ли, Мэдди?Мэдди с трудом выдавила улыбку.– Я не сомневаюсь, что это будет превосходный вечер, милорд, и я благодарна за ваше приглашение, но, боюсь, я вынуждена отказаться. – Ошеломление, с которым уставились на нее три пары глаз, принесли Мэдди немалое злорадное удовольствие. – Видите ли, я не могу явиться на бал. Я не умею танцевать.– Что?! – в один голос вскричали граф и Харкур. Потрясенное выражение на их лицах было чрезвычайно комичным, и даже Тристан, похоже, был ошарашен этим неожиданным признанием.– На что же тратил твой дед все те деньги, которые я ему посылал, если он даже не удосужился обучить тебя необходимым для юной леди умениям? – возмутился Харкур. – Или ты скажешь, что не умеешь играть на фортепиано и ни разу в жизни не держала в руках кисть для акварели?Уважение к памяти деда не позволило ей заявить при всех, что она ничего не знала о тех деньгах, которые присылал отец.– Точный отчет о каждом франке я представить не могу, – тихо проговорила она. – Но, мне думается, большая часть денет ушла на взятки местным чиновникам, чтобы те молчали о том, что заклятый враг императора и гражданина Фуше нашел себе пристанище в Лионе. Что касается второго вашего вопроса, отец… Да, это правда. Я не умею играть на фортепиано, не умею ни петь, ни рисовать. Одним словом, я не владею ни одним из тех талантов, которые требуются светской леди в Англии. Поэтому, боюсь, ваши планы ввести меня в высший свет обречены на провал.Калеб Харкур побагровел… Мэдди не могла сказать – от смущения или от гнева.– Чушь, – проворчал он. – Все эти недостатки легко исправить. Я могу нанять лучших учителей в Лондоне.– Матушка знает, к кому обратиться, сэр, – подхватил граф. – Сегодня же вечером я попрошу ее составить список.– Благодарю вас, милорд. Я буду весьма признателен. В подобных делах я всецело доверяю мнению леди Урсулы.Значит, мать графа… любимая мачеха Тристана… и таинственная леди Урсула одно и то же лицо?! Мэдди изумленно обводила взглядом своих собеседников. Кровь бешено стучала у нее в висках. Наконец-то она начинала кое-что понимать… Этот безумный план отца… неужели в нем был замешан и граф Рэнда?! Тристан как-то сказал ей, что согласился доставить ее в Англию потому, что Харкур спас его брата, когда тот находился в затруднительном положении. Боже! Неужели теперь этот граф в свою очередь вынужден помогать Харкуру ввести его дочь в высшее общество?Тристан поерзал на стуле и забросил ногу на ногу.– А тем временем, Гарт, ты можешь повести Мэдди в театр. Так ты сможешь продемонстрировать обществу свою заинтересованность в ней, – проговорил он, нарушив долгое молчание и подтвердив самые худшие ее догадки. -. Завтра вечером Эдмунд Кин дает премьеру, “Отелло”. – Обернувшись к Мэдди, он улыбнулся одними губами; светлые глаза его остались холодными и безрадостными. – “Отелло” – это пьеса самого замечательного поэта Англии, – пояснил он.– Я знакома с сочинением мистера Шекспира, – поджав губы, отозвалась Мэдди. – Возможно, мне и недостает талантов, которыми могут похвастаться ваши английские леди, однако я не безграмотна. Вообще-то я очень люблю пьесы Шекспира. Некоторые из них я даже перевела на французский, чтобы познакомить с ними моего деда.– Тогда вам должна чрезвычайно понравиться и постановка мистера Кина.“Пожалуй, – подумала Мэдди, – так бы оно и было при иных обстоятельствах”. Хотя она не сомневалась в душе, что Тристан предложил ей посетить театр в обществе графа только ради того, чтобы скорее избавиться от долга чести перед Харкуром, все же ей было обидно. Все это казалось ей таким вульгарным… и таким ненужным! Чванливый лондонский свет интересовал ее ничуть не больше, чем безвкусное пестрое сборище при дворе императора Наполеона.Она уже открыла рот, чтобы сообщить этот факт, но граф перебил ее.– Ну конечно, – поддержал он Тристана. – Отличная идея! С тех пор как Кии в прошлом году сыграл Шейлока, он так и не вышел из моды. Какая дельная мысль, Тристан! Кроме того, в театре мисс Харкур наверняка может не бояться, что недостаток светского опыта как-либо повредит ей.И граф застенчиво улыбнулся, смягчая чопорность своей тирады. Мэдди невольно подумала: какой хороший, добросердечный человек… несмотря на всю свою невзрачность и легкое занудство. Неудивительно, что Тристан так любит его. И подумать только: из-за ее отца этот несчастный юноша попал в такое дурацкое положение! Почти такое же дурацкое, как то, в котором находилась теперь по милости Харкура сама Мэдди.– Итак, мисс Харкур, мы отправляемся в Друри-Лейн, – подытожил граф, словно Мэдди уже дала свое согласие. – Как насчет завтрашнего вечера?Если бы ее отказ положил конец этому безобразию, Мэдди наверняка отказалась бы, но она подозревала, что в вопросах чести граф не менее упрям, чем Тристан. Единственный способ освободить его – дать ему возможность уплатить свой долг.И Мэдди улыбнулась ему в ответ:– Очень хорошо, милорд. Театр так театр. – Обернувшись к Тристану, она спросила:– А вы к нам присоединитесь? Ведь это была ваша идея!Мэдди жадно ждала его согласия… не только ради себя, но и ради графа. Ей очень хотелось первый раз оказаться в театре в обществе Тристана, а, кроме того, она понимала, что застенчивый маленький граф будет чувствовать себя гораздо спокойнее, если в столь двусмысленной ситуации брат будет рядом с ним.По какой-то необъяснимой причине этот невинный вопрос явно взволновал Тристана.– Нет, Мэдди. Я не смогу, – отрезал он, стараясь не встречаться с ней глазами. – У меня уже назначена встреча на завтрашний вечер, и честь обязывает меня явиться на эту встречу, поскольку она связана с моей работой в министерстве иностранных дел.Честь. Опять это проклятое слово! Мэдди стиснула зубы. Сколько же еще этот англичанин будет носиться со своей честью? Мэдди подозревала, что эта честь, не позволявшая Тристану отправиться с нею в театр, ничем не отличается от чести, мешающей ему сделать ей предложение, и чести, по вине которой Мэдди приходилось всякий раз прибегать к уловкам, чтобы выманить у него поцелуй. Французы тоже гордятся своей честью, но ей не встречалось во Франции ни одного мужчины, который позволил бы чести вмешаться в сердечные дела.Nom de Dieu, что же ей делать с этим невозможным человеком?! Будь на ее пути соперница, она бы справилась с нею, но как завоевать возлюбленного, когда сердцем его владеет только честь?! *** Тристан понимал, что оскорбил Мэдди своим отказом. Увидев отразившуюся в ее глазах боль и изумление, он почувствовал, как нож, давно уже вонзившийся в его сердце, мучительно повернулся. Но Тристан понимал и то, что должен как-то найти в себе силы причинить Мэдди еще более сильную боль. Она должна разочароваться в нем! Только так она освободится, чтобы стать женой человека, которого судьба предназначила ей в супруги.К счастью, этот человек первые полчаса после того, как они покинули дом Харкура, предпочел провести в молчании. Иначе Тристан ни за что не сумел бы скрыть от Гарта, что испытывает к Мэдди нечто большее, нежели поверхностный интерес.Краем глаза он заметил, что Гарт пришпорил своего коня. Спустя несколько секунд братья уже скакали бок о бок.– Мисс Харкур меня несколько удивила, – заметил Гарт, вцепившись в поводья так крепко, что костяшки его пальцев побелели от напряжения. – Конечно, на ту “крепкую” французскую селянку, которую я нарисовал себе в мыслях по описанию ее отца, она не похожа… но, на мой вкус, она высоковата… для женщины.Тристан кивнул:– Верно.– Впрочем, я нахожу ее вполне приятной особой;– За время нашего путешествия я пришел к такому же выводу.Гарт смотрел прямо перед собой, углы рта его по-прежнему были скорбно опущены.– Но что удивило меня по-настоящему, так это ее невероятный ум. Я никогда не встречал женщины, которая читала бы Шекспира, да еще и переводила его на французский! – Гарт вздохнул. – Черт побери. Надеюсь, нам удастся как-то притереться друг к другу. Но умные женщины всегда выводили меня из равновесия.Тристан воздержался от комментариев. Он просто не мог ответить на это наблюдение, не намекнув, что его брат никогда не отличался сообразительностью. Впрочем, недостаток интеллекта Гарт с избытком компенсировал добротой сердца.Тристан был в ужасе. Ему оставалось лишь надеяться, что брак его кроткого, добродушного брата с острой на язык, проницательной и хитроумной дочерью Харкура не обернется катастрофой. Ибо ничто на всем белом свете, по-видимому, не могло бы отвратить упрямого купца от идеи воплотить в жизнь свой злосчастный план.Тристан стиснул зубы: сердце его снова пронзила боль. Мало того, что сам он вынужден бороться с невыносимым мучением разбитой любви. Ему еще и придется всю жизнь наблюдать, как мучаются два близких ему создания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32