Прелесть. То-то радость будет старику.
— Вы имеете в виду…
— Ну, разумеется, я про отца вашего Ромео. Хотя он у вас, скорее, Отелло. Так отделать беднягу Фоулса… то есть, я хотела сказать, этого негодяя. Да, а вот старик будет рад. Да и кто не рад? Все-таки ваши фамилии связывает такая давняя и славная история. Всего одна война — но какая! И столько браков — но каких!
— Леди Уимзи, я не совсем понимаю, какая война?
— Ох, душечка, ну Алой и Белой Розы, разумеется! Йорк против Ланкастера! Ах, прелесть, как люблю романы про те времена. Такая любовь, такая страсть, такие мужчины… Вы что-то бледненькая. Вон идет ваш баронет, а я-то, дура, приняла его за хулигана…
— Да уж. Я тоже хороша. Пойду посижу. Не говорите ему, что видели меня…
Сью заперлась в каюте до вечера, а на стук не отвечала. На ужин она не явилась, Майкл выходил из себя, а Вивиан тревожно хмурилась. После ужина Майкл поспешил к себе в каюту. Войдя, он остолбенел.
Сью сидела посреди каюты на стуле, очень прямо, и смотрела на него. Драные на коленках джинсы, футболка, бело-розовые смешные кроссовки, бандана на голове. Огромные сухие глаза, стальные, безжалостные и безрадостные.
— Птица, куда ты пропала? Я тебя обыскался.
— Трахаться хотелось?
— Что? Ты чего, Сью?..
— Ничего. Просто спрашиваю, зачем искал. Больше вроде незачем.
— Сью, что случилось?
— Ничего не случилось. Англии берег родимый стынет вдали за кормой. Вернее, перед носом.
— Ну да, но я не понимаю…
— Я тоже не понимаю. Не понимаю, почему голубая кровь дает право унижать и обманывать других людей. Не понимаю, почему швея или кузнец, проработавшие всю жизнь не разгибая спины, хуже, чем ленивые олухи с родословной длиною в километр. И еще я не понимаю, как ты, на себе испытавший столько всего в жизни, мог оказаться таким же ограниченным, тупым, лживым и себялюбивым придурком!
— Сью!
— Я — Сьюзан Йорк! Меня воспитали три монашки, глухой садовник и супружеская пара, которым Бог не дал своих детей. Я горжусь ими и умру за них, и каждая капля их алой крови мне дороже ведра вашей голубой, господин баронет, Майкл Ланкастер, грубиян и нахал, трусливо прятавшийся под чужой фамилией. Конечно, Ланкастеру зазорно спать с девкой из приюта! Да еще после той сомнительной истории. Ты ей тоже не сказал своей фамилии, верно? А она узнала и решила слупить с тебя денег. Не бойся, на этот раз все обойдется. В Вест-Энде, как и в Вестминстере, есть шлюхи и негодяи, обманщики и дураки, но отнюдь не все. Прощай, Майкл Ланкастер, и будь проклят.
С этими словами Сью поднялась со стула и вышла из каюты. Майкл остался стоять, неподвижный и бледный.
10
До самого прибытия Сью не выходила из своей каюты. Написала два небольших письма, оставила их стюарду Мартину, потом подхватила чемодан и сумку и крадучись пробралась на палубу. Ее немного мучила совесть, что она так и не попрощалась с капитаном, но мистер Арчер оказался здесь, и девушка облегченно вздохнула. Осенний воздух был свеж и чист, хотя из порта уже тянуло привычными запахами рыбы и смолы, мазута и разогретого железа лебедок.
— Мистер Арчер! Я так рада, что успела попрощаться. Огромное вам спасибо. Я никогда в жизни не забуду это путешествие.
— Спасибо и вам, мисс Сьюзан. Я надеюсь, что очень скоро все-таки свожу вас в настоящий кругосветный круиз. Вы одна из самых очаровательных пассажирок «Королевы Виктории». А почему вы одна и здесь? Мистер Беннет…
— Они там все собираются, а мне не терпится попасть домой. Я побегу на третью палубу, а вы им ничего не говорите. Все равно мы скоро встретимся… в Букингемском дворце. Счастливо вам, капитан! И спасибо еще раз.
Сью махнула рукой, подхватила вещи и ринулась вниз. Ошеломленный капитан недоверчиво посмотрел ей вслед и покачал головой.
— Очаровательная девушка. Истинная наследница Йорков.
Пассажиров третьего класса выпускали без задержек и лишней помпы. Карантинные врачи остались вполне довольны проверкой, и вскоре Сью сошла на английский берег.
Слезы стояли в горле, щипали в носу, застилали глаза, но она упрямо шла вперед. Как можно дальше от корабля, от принцев, хороших и разных, от всей этой бредовой сказочки…
Она еле увернулась от какого-то сумасшедшего мотоциклиста, едва не налетела на полисмена, а потом разглядела и полицейский фургон. Это за Джулианом Фоулсом, подумала Сью, леденея от ужаса, потом представила, каково будет рассказывать это все маме Отти, охнула и припустила почти бегом.
Такси нашлось за воротами порта примерно через полчаса, когда Сью уже начала с тревогой оглядываться, не выходят ли пассажиры первого класса. Шофер с завистью посмотрел на загар девушки и вздохнул.
— А у нас не лето, а недоразумение. Дождь, дождь, хмуро, хмуро, пасмурно, дождь. Ясно, облачно, два дня гроза, хмуро, хмуро. Вот и лето кончилось. Ух ты, какая таратайка!
Последнее относилось к длинному блестящему лимузину, величаво въезжавшему в ворота порта. В заднем окне Сьюзан разглядела седовласого старца с красивым и гордым профилем.
— Законный старикан! Герцог Ланкастер.
Сью на заднем сиденье вздрогнула и покраснела.
— Наверное, едет встречать сынка. Тут была целая история, газеты соревновались, кто хлеще напишет. Младшего Ланкастера обвинили, прошу прощения, мисс, в изнасиловании, и он, дурак, бежал. Вообще-то правильно сделал. Пока они разобрались-то, что ж, все это время в тюряге сидеть? Вот, а потом выяснилось, что он ту шл… прошу прощения, ту девицу спас от ее дружков, которые как раз и хотели вот это самое с ней сделать. Она, не будь дура, разузнала его имя да и написала заяву. Лет ей было немного, ну а факт изнасилования она как-то подтвердила. Короче, парень мог влипнуть на пожизненное, если бы не инспектора из Скотланд-Ярда. А папаша молоток. Выступил для прессы, сказал так: Ланкастеры, мол, чести своей не роняли никогда, и ежели сын виновен, пусть отвечает, но для него, для старика, значит, он всегда останется сыном…
Хорошо, что за всю дорогу до Лондона добрый шофер так и не повернулся назад. Его бы изрядно потрясло то, как бурно реагирует его пассажирка на рассказанную историю. Слезы градом катились по ее щекам, и Сью кусала кулаки, чтобы не разреветься в голос.
Улеглись визги и вопли счастья. Отрыдала сестра Долороса. Фелиция накрыла стол в большой гостиной, Хорес принес темную бутыль с крыжовенным вином, на что его сестра Кларисса немедленно заметила, что он как был пьяницей, так им и остался. Сестра Отилия прочитала краткую молитву, и все сели за стол. После обеда Сью попросила Отилию зайти к ней в комнату.
— Мне надо исповедаться, мама Отти.
— Ты знаешь, нам запрещено принимать исповедь. Я скажу отцу Бенедикту, он примет у тебя исповедь завтра утром.
— Сегодня. Я должна уехать.
— Что происходит, Сью? Только не ври. Лучше скажи, что не хочешь говорить.
— Я не знаю, как это назвать.
— Ты согрешила?
— Нет. Я просто полюбила.
— Это хорошо.
— Он меня обманул.
— Он бросил тебя?
— Строго говоря, это я бросила его. Если я все расскажу, мне нельзя будет исповедаться, а если исповедуюсь, нельзя будет рассказывать?
— Ты же не священник и не монахиня. Ты — моя дочь. Если я достойна твоего доверия, я слушаю тебя.
Сью помолчала, а потом заговорила. Когда она закончила, за окном сгустились сумерки.
— Он знает мой адрес. Вивиан и сэр Эгберт тоже. Майкл, возможно, и не придет, но они придут. Я не хочу их видеть, но и лгать им не хочу. Они хорошие люди и не заслуживают этого. Поэтому сейчас я уеду отсюда и не скажу вам куда.
— Нет. Не совсем так. Вот адрес. Это частная школа в Сент Мидж Берри, недалеко от Нью-арка. Литература и английская словесность, восемь девочек от семи до одиннадцати лет. Остановишься в доме местного священника.
— Мама Отти, они будут спрашивать вас, а вы…
— Думаешь, не смогу солгать? Правильно, не смогу. Но смогу правильно ответить. Или сделать так, чтобы не спрашивали.
Через час после отъезда Сью сестра Отилия набрала номер, записанный на листке бумаги.
— Она поехала. Не обижайте мою девочку. Храни вас Бог.
Сью приняли прекрасно. Ей отвели маленькую и уютную спальню, сразу же накормили великолепным завтраком, ибо она появилась в доме священника ранним утром, пытались уложить поспать, но она отказалась и направилась знакомиться с окрестностями.
В поезде она, к своему удивлению, выспалась. Все происходило так стремительно, что на плач и жалость к себе времени не было. Погода стояла прекрасная, священник и его жена оказались милейшими людьми, школа располагалась в старинном каменном доме, девчонки были прелесть и умницы, а вокруг расстилалась такая красота, что дух захватывало.
Зеленые поля, невысокие холмы, густые леса, окружавшие долину, белые облачка овечьих стад в низинах, а на холме, милях в трех, серый старинный замок. Небольшой, но с настоящими башенками, с яркими флагами, с невысокой, но вполне крепостной стеной.
Восхищенная Сью повернулась к священнику, своему добровольному гиду.
— Отец Марк, как здесь красиво! Это старинный замок?
— Да, четырнадцатый век. Кое-что перестроено, и внутри, разумеется, все переделано на современный лад, но зато хозяева не менялись уже пять столетий.
— Здорово. Не то чтобы я очень любила аристократов, но это хорошая история. Настоящее родовое гнездо. Должно быть, никого к себе они не пускают?
— Что вы, мисс Йорк, они замечательные люди. Хорошо, что вы приехали сегодня, во вторник. По средам в замок водят экскурсии. Разумеется, вы, как наша учительница, сможете и потом бывать в замке, но экскурсии замечательные, честное слово. Вы не пожалеете.
На следующий день из Ньюарка прикатил небольшой пузатый автобус, и Сью присоединилась к группе, состоящей из пожилых леди, двух-трех молодцеватых мужчин среднего возраста и стайки старших школьников обоего пола. Через четверть часа они входили в серый замок.
Величавый дворецкий вел их по коридорам, показывал сохранившиеся от первоначальной постройки дубовые балки, обращал внимание на прекрасный вид из окна, а затем попросил быть внимательнее, ибо они приближаются к картинной галерее.
В длинной готической галерее все стены были увешаны ростовыми портретами славных обитателей замка с самых Средних веков, однако Сью оглохла и окаменела. Она смотрела на портрет, который возглавлял картинную галерею. Потом откашлялась и негромко произнесла:
— Простите, я не расслышала, чей это портрет?
Дворецкий снисходительно посмотрел на Сью с высоты своего роста.
— А я еще и не начал рассказывать, мисс. Примечательно, что вы обратили внимание на этот портрет. Он написан в семнадцатом веке, но лицо списано с миниатюры четырнадцатого века, так что мы можем с полным правом считать, что это истинное изображение рыцаря Беннета Ланкастера, графа Девона и Эйво-на, славного воина и замечательного государственного деятеля. Беннет Ланкастер воевал во Франции и Испании, ходил к Гробу Господню, бывал в Дании и Норвегии. Он женился на внучке герцога Йоркского, Каролине, и брак их был освящен в здешнем храме. Для своей молодой жены, с которой он прожил в любви и согласии много лет, рыцарь Беннет, как его все называли, и построил этот замок. Теперь пройдемте чуть дальше…
Экскурсия послушно потянулась за своим пастырем, а Сью все стояла и смотрела на портрет рыцаря Беннета Ланкастера.
Со стены, залихватски сжимая под мышкой стальной шлем с богатым плюмажем, подбоченившись и вскинув соболиную бровь, на нее смотрел Майкл Беннет. Ну… почти Майкл Беннет. Нос у рыцаря был прямой и тонкий, в отличие от носа хулигана Майкла.
Позади раздался тихий голос:
— Похож?
— Очень… Кто это!!!
Она обернулась — и оказалась прижатой к широкой груди. Такие знакомые руки крепко стиснули ее, и Сью прекрасно знала, что не сможет вырваться из этих стальных объятий. Оставалось воздействовать словом.
— Пусти немедленно.
— Не пущу. Ты улетишь.
— Какого черта ты тут делаешь? Пусти!
— Живу, вообще-то. Только я тут не был лет пять. Отпущу, если обещаешь не убегать.
— Я никогда не убегала, это ты уходил, Майкл Беннет! Так ты поэтому Беннетом назвался?
— Строго говоря, это мое второе имя при крещении. Майкл Беннет Ланкастер.
— Ненавижу тебя.
— А я люблю. Хочешь, ради тебя перекрещусь и буду Джим Смит. Или Пол Джонс. Хочешь?
— Не хочу. Я видеть тебя не хочу. Ты вообще это все подстроил… только я не понимаю как! Ты что, пытал сестру Отилию?!
— Думай, Сью, думай.
— Ну отпусти чуть-чуть, дышать же нечем! Ладно, сдаюсь. Не знаю. Как?
— Я тебя обогнал. Приехал часа на полтора раньше и все рассказал твоей маме Отти. Мировая старушка.
— Ты врешь! Я самая первая вышла из ворот, и такси искала не очень долго… Стой!
— Стою.
— Мотоциклист! Это был ты?!
— Ну. Я же тебе не дорассказал, я ведь гонщиком тоже был.
— А как же лимузин и твой отец? Он тебя встречал…
— Я его встретил, роза моя, но чуть позже!
Майкл разжал руки, и Сью повернулась в сторону лестницы, по которой спускался высокий седой человек, очень похожий на Майкла. Чуть позади шли Вивиан Милтон и сэр Эгберт Монтегю. Сью захлопала глазами и с тоской подумала, что этого не может быть, потому что не может быть никогда…
Высокий седовласый мужчина немедленно вскинул ее на руки и крутанул вокруг — в точности, как его сынок.
— Дайте взглянуть на вас, роза моя. Вы красавица, и такая маленькая, что моему бандиту придется быть очень осторожным…
— Не придется, папа. Она не хочет меня знать.
— Серьезно? Боже мой, еще и умница! Как повезло-то. Сьюзан, дорогая, вы только ничего не объясняйте и ни от чего не отказывайтесь, ладно? Даже если вы не хотите выходить за этого бандита замуж…
— Что?!
— … что объяснимо и по-человечески понятно, то вы все равно наша новая учительница, а я, в некотором роде, ваш гостеприимный сюзерен, поэтому приглашаю вас на обед. С леди Милтон и сэром Эгбертом вы уже знакомы…
— Но Майкл…
— … а Майкла мы выгоним.
— Минуточку! Я только приехал!
— Что ты пристал? Она мне нравится, а ты нет. Ты ее обидел. Она не хочет за тебя замуж. Все ясно.
— ДА ОН МНЕ НИ РАЗУ НЕ ПРЕДЛАГАЛ ЗА НЕГО ВЫЙТИ!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18