– Том!..
– Привет, Адам!
Двое мужчин, почти ровесники, в упор уставились друг на друга.
– Сэр, – вмешался дворецкий, – прикажете вызвать полицию?
Адам рассматривал человека, который уже не впервые вторгался в их дом. На этот раз, однако, его голубые глаза были совершенно ясны, темные волосы аккуратно зачесаны, фрак и брюки тщательно отутюжены.
– Не надо, Уэнделл, – сказал Адам. – Я сам справлюсь.
– Хороший у вас дом, – произнес Том с нарочитой беспечностью, тщетно пытаясь скрыть, что рука у него слегка подрагивает.
«Нервничает!» – подумал Адам, усаживаясь поглубже в кресло.
– Ничего удивительного, что в прошлый раз ты не успел разглядеть обстановку.
Том весь как-то съежился, побагровел:
– Боюсь, в прошлый раз я вел себя не совсем… правильно.
– Не совсем правильно? – повторил Адам, поднимая брови точно так же, как его брат.
– Я слышал, рука у Стивена зажила?
– К счастью, – сказал Адам шуршащим, как иссохшая листва, голосом.
– Да, к счастью, – повторил Том, смело входя в комнату. Он прошел от окна к окну, осмотрел книжную полку, письменный стол и повернулся к Адаму. Весь его вид говорил, что он предпочел бы быть где угодно, только не здесь.
– Не надо мне было приходить.
– Тогда зачем же ты пришел? Том вздохнул:
– Я хотел извиниться. С того вечера ты меня избегаешь, а мне пришлось прятаться, пока я не выяснил, что твой брат не собирается ничего предпринимать…
– И ты это выяснил? – перебил Адам.
– Да, черт побери! – со сверкающими глазами воскликнул Том. – Чего ты от меня хочешь? Я был не прав, свалял дурака. То, что ты хотел откупиться от меня, еще не повод, чтобы размахивать пистолетом. Уверяю тебя, я не хотел палить ни в него, ни в кого-либо другого. Но я был так сильно расстроен. – Его глаза померкли. – Что я могу сделать, чтобы все уладить?
Адам обхватил лицо ладонями:
– Не знаю, Том. Не знаю, можно ли все уладить. Том шагнул вперед:
– Но ведь надежда всегда остается?
– А вот у меня ее нет! – пробурчал Адам. – Когда наконец я начну жить сам по себе, опираясь лишь на собственные силы?
Том подошел вплотную к креслу и положил руку на плечо Адаму:
– Мы можем жить с тобой вместе.
Глава 20
Выйдя из дома, Стивен громко выругался. Закрыв глаза, потер виски. «В какой момент я сбился с верного пути?» – подумал он. И вдруг его осенило. Он сбился с пути в тот день, когда решил строго следовать по стопам отца.
Стивен рассмеялся резким и горьким смехом. Как выяснилось, он отнюдь не является точным подобием отца. «А не могу ли я стать самим собой? – задумался Стивен. – Но каков я в действительности, когда не веду дела отца и не воспитываю его сына?»
Стивен пересек улицу и вошел в обнесенный узорчатой чугунной оградой парк. Здесь он надеялся обрести ясность мыслей. И, быстро шагая по аллеям, сосредоточенно раздумывал. С каждым шагом его гнев на Адама постепенно проходил, и в конце концов в душе у него осталось только чувство вины – чувство вины и раскаяние. Брат нуждается в нем, а он вместо помощи выместил на нем все свое раздражение и досаду. Придя к такому выводу, Стивен повернул к дому.
Взойдя на небольшой холмик, он увидел на тонком льду заводи, где летом обычно плавают лебеди, тепло закутанную фигурку. Зима была не холодная, с талым снегом, а последние несколько дней выдались особенно теплыми. И хотя этот день был холодным, Стивен знал, что лед недостаточно прочен, чтобы выдержать вес человека. Его пронзило чувство тревоги и беспокойства.
Он бросился бежать. Тем временем фигурка сделала шаг вперед. Одета она была в теплое пальто и вязаную шапочку, и Стивен даже издали понял, что это женщина.
– Стойте! – кричал он на бегу. – Не двигайтесь!
Женщина остановилась, вытянув руки в стороны, чтобы удерживать равновесие. Она повернула голову в его сторону, и, узнав сияющие голубые глаза, Стивен едва не остановился от изумления.
– Белл! – выкрикнул он, и его беспокойство превратилось в щемящий страх.
Увидев его, она помахала рукой, и тут вдруг под ногами у нее послышался треск, по льду зазмеилась тонкая трещина. Замерев, Белл посмотрела себе под ноги, не понимая, что происходит. Она сделала шажок в сторону Стивена.
– Не двигайся, Белл! – воскликнул он, подбегая к самому краю озера.
Она стояла спокойно, не глядя на Стивена. По-видимому, даже не чувствовала никакого испуга. Как бы подтверждая это предположение, она медленно откинула голову назад и поглядела на холодное ясное небо.
– Первый хороший день за многие недели, – сказала она и сделала еще пару шажков. Лед снова затрещал.
– Если ты не будешь стоять на месте, этот день станет твоим последним днем! – сурово прокричал Стивен.
Ответом ему был лишь странный, проникающий в самую душу смех.
Убедившись, что лед не выдержит его тяжести, Стивен снял с себя пальто и расстелил его перед Белл.
– Ты получил мой подарок? – спросила она.
– Осторожно иди ко мне, Белл.
– Ты получил мой подарок? – продолжала допытываться она.
– Да, получил. А теперь, пожалуйста, как можно осторожнее иди ко мне.
– Тебе он понравился? Стивен застонал:
– Белл, неподходящее время и место, чтобы обсуждать твой рисунок!
– Значит, ты понял, что это я его сделала?
– Да, конечно.
– И как же ты понял?
– Белл! – громко предостерег Стивен.
– Объясни, как ты это понял?
– По стилю, – нетерпеливо ответил он, сосредоточенно наблюдая за льдом. – Стиль такой же, как у другого твоего рисунка.
– Ты очень любезен.
– Стараюсь быть, – сухо ответил он. – Пожалуйста, сойди со льда.
– Но я так и не достала свой шарф.
– Свой шарф?
– Да. Если бы не шарф, разве полезла бы я как последняя дура на лед? Его унесло ветром, и, скользя по льду, словно конькобежка, я пустилась вдогонку.
– Иди сюда, Белл. Забудь о шарфе.
– Но я только что его купила!
– Я куплю тебе другой.
– Это не выход. – Лед снова затрещал. – А может быть, и выход. – Она быстро прошла через его пальто, как раз в тот момент, когда лед за ней раскололся на мелкие куски. – Вот это да! – вскричала она, возбужденно сверкая голубыми глазами. – Чуть было не провалилась!
– Просто чудо, что не провалилась! Тебе следует быть поумнее и не рисковать жизнью по пустякам.
– Конечно, следовало бы быть умнее. – Она рассмеялась, подняв голову к небу. – Но беда в том, что я никак не умнею.
Теперь, когда она стояла на твердой суше, а его пальто, точнее, воспоминание о нем, плавало среди осколков льда, Стивену стало не по себе. Стоя перед ним без шапочки, с всклокоченными волосами, Белл, казалось, убедительно подтверждала слухи о своем безумии.
Он чувствовал к ней непонятное притяжение и вполне понятное отталкивание. У него было такое ощущение, будто он на плоту в бушующем море. Вблизи ни куска суши, куда можно было бы причалить. И ни дуновения ветра, который мог бы направить его путь.
– Зачем ты совершаешь такие поступки? – спокойно спросил он. – Однажды ты сказала, что тебе небезразлично мнение других людей. Но я все больше и больше в этом сомневаюсь. – И после некоторого колебания он добавил: – Неужели ты не знаешь, что говорят о тебе люди?
Ее смех резко оборвался. Только что ярко сияющее лицо заволокла пасмурная хмурь.
– Конечно, знаю. Или ты думаешь, что я идиотка? Он посмотрел ей в глаза:
– Нет, Белл, никто не считает тебя идиоткой. Но кое-кто говорит, что ты… – Он так и не договорил.
– Чокнутая? – На ее лице появилась слабая улыбка. Стивен, хотя и чувствовал себя неловко, не стал увиливать:
– Да.
Ее улыбка стала шире, она шагнула вперед.
– Что ж, они правы. Я и в самом деле чокнутая. Если хочешь, полоумная, но богатая, как Крез, поэтому люди мирятся с моими выходками. Думаешь, я не знаю этого? – Улыбка исчезла с ее лица. – Но кто может сохранить здравый рассудок в этом безумном мире, где деньги и физическая сила ценятся куда выше, чем семья и друзья? Нет хуже беды, чем родиться женщиной, всецело зависящей от милости мужчин, особенно такой женщиной, которая думает не только о светских раутах и балах и имеет свое мнение не только о последней моде.
– Что-то с трудом в это верится.
– В самом деле? – Она задумчиво оглядела его. – Что, если бы твоя жена организовала национальное американское суфражистское общество?
Стивен нахмурился.
– А что, если бы твоя жена была членом подпольного общества, которое помогало переправлять рабов с юга на север?
– Это – другое дело, – твердо сказал Стивен.
– Почему? – с вызовом бросила она.
– Мы говорим не о других женщинах, – сказал Стивен, уклоняясь от ответа на ее вопрос. – Мы говорим о тебе. И я не могу поверить, что люди основывают свое мнение о тебе на том, что у тебя, видишь ли, есть свое суждение по любому поводу.
Наклонив голову, она взглянула на него из-под полуопущенных ресниц.
– В самом деле? – произнесла она вызывающим тоном. – Значит, ты считаешь, что я не в своем уме? – Она подошла ближе и провела пальцами по его груди.
Он схватил ее за кисть. Хватка была такая крепкая, что даже причиняла боль.
– Прекрати! Прекрати эту игру! Да, черт возьми, я уже потерял счет, сколько раз задавался вопросом, в своем ли ты уме!
Белл глубоко вздохнула, и ее глаза сверкнули. Она попыталась вырваться.
– Белл… – проговорил он хотя и устало, но ласково. Весь его гнев как по волшебству исчез. – Почему, ну почему ты поступаешь так, что я невольно начинаю подозревать худшее?
– Что бы я ни делала, ты все равно останешься при своем мнении.
– А что я, по-твоему, должен думать, когда ты водишь пальцами по моей груди в общественном парке или отправляешься одна, без всякого сопровождения в ресторан?
– Предрассудок, не позволяющий женщинам ужинать в ресторане одним, давно устарел. Кстати, кроме нас двоих, там никого не было.
– Но ведь я мужчина!
– Вот именно. Будь я мужчиной, нам просто не о чем было бы спорить.
Стивен что-то пробормотал себе под нос, но, не сдаваясь, продолжил:
– Ты устраиваешь вечера, на которые приглашаешь и джентльменов, и слуг.
Белл пристально поглядела на него:
– И кого же ты считаешь джентльменами? Уэнделла, Гастингса или себя?
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– Ты хочешь сказать, что проявлять доброту к слугам недопустимо?
Стивен опустил голову. Даже в собственных ушах его слова начинали звучать нелепо:
– Допустимо или недопустимо, но так не принято.
– Может быть, в других бостонских домах так не принято, а к себе домой я могу приглашать кого хочу, включая Уэнделла и Гастингса. В чем еще проявляется мое безумие?
Замешательство Стивена усиливалось.
– Ты появляешься на приемах в давно вышедших из моды платьях.
Он не заметил, что ее щеки покрылись алыми пятнами.
– Ты говоришь первое, что тебе приходит на ум, не считаясь с тем, уместно это или нет. – Белл отвернулась, чтобы Стивен не видел ее лица. – И что я, по-твоему, должна делать? – спросила она. – Попивать чай с Луизой Эббот или вышивать тамбуром алтарное покрывало?
– Для начала и это было бы неплохо. Она крепко зажмурила глаза.
– Уж лучше тогда сидеть взаперти в бревенчатом доме где-нибудь за городом.
– Ты сама не веришь в то, что говоришь.
Она медленно повернулась и взглянула на него в упор.
– Я отнюдь не уверена, что это было бы хуже.
– О чем ты говоришь, Белл? – Его сердце громко застучало. – Ты задала мне столько загадок, на которые я не знаю ответа. Пожалуйста, расскажи мне о своем прошлом. У меня такое впечатление, будто ты и жила взаперти.
Она окинула его долгим, бесконечно долгим взглядом. Стивен ждал, что она вот-вот заговорит, когда Белл вдруг приложила ладонь к его груди. Его тело бурно откликнулось на это прикосновение. Рассудок требовал ответа, но тело вспоминало лишь пережитые ими вместе вспышки страсти и жаждало новых ощущений.
– Белл! – произнес он предостерегающим тоном. Но, не слушая предупреждений, она только шепнула:
– Обними меня, Стивен.
И все его благие намерения пошли прахом. Он отчаянно стиснул ее в объятиях. Прижал губы к ее шее, ощущая ее тепло. Белл тихо вскрикнула. Откинула голову, и глазам Стивена открылась ее кремово-белая кожа, полуспрятанная бархатом и мехом. Его руки скользнули к ее бедрам, и он крепко прижал ее к себе.
Тем временем ее руки блуждали по его спине, разжигая и без того жгучий огонь.
Он со стоном отстранился:
– Нет, я не стану доводить до конца начатое. Я не хочу быть просто проводником на твоем пути к плотским наслаждениям и забвению или пособником твоего бегства, от чего бы ты ни убегала.
Она тяжело вздохнула.
– Ты думаешь, я не знаю, что когда жизнь доводит тебя до безумия, ты обращаешься ко мне? Когда вопросы становятся слишком острыми или требуют правдивого ответа, ты бросаешься ко мне в объятия. Почему, и сам не знаю, но, видимо, я помогаю тебе рассеять грусть, что так часто появляется в глубине твоих глаз. Но отныне этому конец, Белл! Слышишь? Я хочу помочь тебе вспомнить. Хочу, чтобы ты не пряталась от того, что тебя тайно преследует.
Она попыталась вырваться из его объятий, но он держал ее слишком крепко, чтобы она могла это сделать. Он хотел обладать не только ее телом, но и душой, хотел, чтобы они любили друг друга. Но до тех пор пока между ними стоит ее прошлое, это невозможно.
– Я искал сведения о твоем муже, – сказал он и почувствовал, как напряглись ее плечи, – а также сведения о твоем всемирно знаменитом отце, Белл. Признайся, ни того ни другого не существует. – Она все еще пыталась высвободиться, но он словно прикрепил ее к себе наручниками. – Согласись, что твое место здесь… рядом со мной.
Белл смотрела на него полубезумным взглядом. Но и на этот раз он зашел слишком далеко для отступления.
– Ты должна посмотреть правде в глаза, Белл. Отец никогда не приедет за тобой.
Наконец-то с лицом, искаженным гневом, она высвободилась.
– Ты лжешь! – прошипела она.
– Прости, но…
– Я ненавижу тебя, Стивен Сент-Джеймс! Ненавижу всей душой!.. – Пока она переводила дух, ее огромные голубые глаза излучали презрение. – Мой отец существует, существует! И, как я и сказала, он обязательно приедет за мной.
Прежде чем она успела убежать, Стивен схватил ее за руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34