Ему доводилось видеть волков, окружающих добычу, но в волчьих глазах было меньше алчности.
Один за другим они возникали перед ней, и каждый раз она съеживалась и отступала еще на шажок назад — до тех пор, пока не утвердилась буквально у него на ногах. Разозлившись, Беар заметил, как трогательно трепещет сбоку пульс на ее шее. Она подняла глаза и посмотрела на него со слабой улыбкой.
В это самое мгновение он испытал безумный порыв подхватить ее и убежать из этого проклятого зала.
— Пэйн, ты уже вернулся домой? Замечательно! — проговорила она странно сдавленным голосом. — И ты, Луис… И, конечно, ты, Морган… Почему вы все такие… такие… — Она начала медленно опускаться на пол. Это был великолепно разыгранный обморок: качнулась, немного поморгала, поднесла запястье ко лбу, слабо затрепетали ресницы… потом подогнула ноги, отдавшись во власть земного притяжения. Поскольку Беар стоял ближе всех, он успел подхватить девушку, прежде чем она упала на пол.
Ошеломленный ее неожиданным падением, он попытался собрать в удобную охапку безвольно обмякшее тело. Чем больше он возился, тем больше сердился — на этих троих волков, которые набросились на нее, .как на беззащитную, отбившуюся от стада овцу… на нее — за то, что она швырнула свои чертовы проблемы ему под ноги, причем в буквальном смысле… и на себя самого — за то, что он охотно их подхватил.
Беар почти не замечал поднявшуюся вокруг суматоху, визги дам, охи мужчин и противоречивые распоряжения троих ее «друзей» относительно того, что надо делать и куда ее нести. Все их указания он пропускал мимо ушей — до тех пор, пока не появилась Эвелин Вассар, бледная и испуганная. Пробравшись сквозь ряды глазеющих гостей, она повела его в ближайшую спальню.
Спина и плечи были напряжены, а сердце колотилось, словно хотело выпрыгнуть из груди. Она отнюдь не была миниатюрной женщиной… он не назвал бы ее хрупким цветочком… Проклятие, да она весит целую тонну!
Охваченный такими неджентльменскими мыслями, Беар поймал себя на том, что смотрит ей в лицо… Вдруг один ее глаз открылся… потом другой. Он споткнулся и чуть не уронил ее на соблазнительную маленькую — впрочем, не такую, уж и маленькую — попку. В следующую секунду оба глаза девушки крепко зажмурились, и ему пришлось смотреть в негодующем молчании, как губы ее сложились в улыбку.
К тому времени, когда Эвелин Вассар подошла к двери спальни и рывком ее распахнула, Беар здорово устал. Он отнес Даймонд к кровати с пологом на четырех столбиках и, пока Эвелин отгоняла зевак и закрывала дверь, швырнул ее на стеганое покрывало. Упав, она издала удивленный возглас протеста, открыла глаза — ровно настолько, чтобы одарить его убийственным взглядом, — потом опять обмякла и замолчала.
Беар попятился к двери, вышел из комнаты, пробрался мимо кучки любопытных, столпившихся в коридоре, и ретировался на первый этаж. Он оглядел парадные двери, подумывая о том, чтобы смыться и прямиком — в относительно разумный мир шумного портового квартала, но тут с лестницы его окликнул Филип Вассар.
— Макквайд! Так-так… сегодня вечером ты устроил хорошую заварушку, — говорил банкир, спускаясь к нему в вестибюль, и, хлопнув по плечу, повел в сторону пустой библиотеки: — Все вокруг работают языками. Ты и мисс Вингейт прославили вечеринку Эвелин. Да что там вечеринка! Черт возьми, вы дали тему для разговоров на целый сезон. — Вассар украдкой закрыл дверь библиотеки, мгновение наслаждаясь наступившей тишиной, после чего подошел к буфету и налил им обоим по рюмке.
— Ну что, — он протянул Беару французский коньяк из своих лучших запасов и махнул рукой, приглашая его в мягкое кожаное кресло, — говорил ты с мисс Вингейт насчет своего делового предложения?
— Нет. — Беар не сумел сдержать раздражение в голосе. — Сначала она была занята тем, что отгоняла вашу местную волчью стаю, а потом хлопнулась в обморок.
Вассар чуть не поперхнулся коньяком.
— Нашу местную волчью стаю?
— Ваш лошадиный барон, Кенвуд, и этот миссионер… кажется, она называла его Луисом. Потом появился еще один парень… красивый, растрепанный, полупьяный… — Он презрительно фыркнул. — Он называл ее «Даймонд, дорогая».
— О Боже! — Вассар нахмурился. — Ты хочешь сказать, что Кенвуд все еще за ней охотится? Похоже, он полагает, что имеет на нее «право первенства», поскольку они вместе выросли. Миссионер — это, должно быть, Луис Пирпонт III. Еще тот фрукт. Родители оставили ему маленькое состояние, и он тут же все разбазарил… Как я понимаю, этот малый надеется купить себе место в раю. Непроходимый моралист. Спит и видит, как бы пустить на ветер еще и состояние Даймонд, — он хмыкнул, — хотя, по правде говоря, в этом деле ей помощники не требуются.
— А третий? — поинтересовался Беар, охваченный странным желанием услышать все до конца. — Красивый… смазливый… нахальный.
Вассар кивнул.
— Знаю. Скорее всего это Пэйн Вебстер. Я видел его мельком/ — Он склонил голову набок, — Странно… я думал, он за границей. Родители послали его на Восток… якобы по делам, на самом же деле чтобы на время от него отделаться. Они занимаются одеждой. В их владении — пара фабрик здесь, в Балтиморе, и мануфактура готового платья. Хорошие люди. Пэйн — дурное семя, которое они все время пытаются посадить во что-то достойное. «Пэйн-Заноза-в-Заднице-Вебстер» — такое у этого парня прозвище.
Вассар допил коньяк и отставил свою рюмку в сторону, на ближайший столик.
— Все трое набросились на нее сразу? — Банкир покачал головой. — Неудивительно, что она потеряла сознание. — Он задумчиво оглядел Беара, поднимаясь из кресла. — И ты опять пришел ей на помощь. Черт возьми, Макквайд, да ты уже заработал свою проклятую ссуду!
Вассар вышел из библиотеки, а Беар остался сидеть, тупо глядя в свою рюмку с остатками коньяка и чувствуя непонятное облегчение. Как хорошо, что эти трое хищников окружили Даймонд Вингейт! Потом он ощутил легкую тревогу и начал рыться в себе в поисках других волнующих чувств и реакций, связанных с его предполагаемым инвестором. Их было нетрудно найти.
Когда она оказывалась рядом, он невольно заглядывался на ее блестящие золотистые волосы и глаза, голубые, как небо Монтаны. При виде соблазнительных округлостей, изгибов талии и бедер у него начинали чесаться ладони. А еще он испытывал опасный позыв защищать ее от безумных изобретателей, назойливых поклонников и даже от местных сплетен.
Со всеми этими проявлениями личной симпатии он намеревался жестоко бороться. Пусть за ней охотятся мужчины, жадные до денег. Ему-то какое до этого дело, черт возьми? Она всего лишь инвестор, и ничего больше. Закорючка подписи на бумажном листе. Живой кредитный документ. Банковский счет в юбке.
Вскочив с кресла, Беар принялся расхаживать взад-вперед по библиотеке, потом полез в ближайший буфетный столик за шикарной сигарой Вассара.
Уже закуривая, он помедлил и удивленно уставился на свернутый табак.
Он же терпеть не может сигары.
Да что с ним такое творится, черт побери?
В портовой таверне было шумно. Беар поднялся по хлипкой черной лестнице, ведущей в комнату, которую они снимали. Обычно он рассчитывал на храп соседей и «ночную музыку» самого Холта — они заглушали голоса снизу. Но сегодня ночью, остановившись, чтобы глаза привыкли к лунному свету, лившемуся в грязное окно, он понял, что храп и гул таверны лишь усиливают друг друга. Решив не быть одиноким в своей бессоннице, он встряхнул Холта, который мгновенно сел на постели и прижал револьвер к его ребрам.
Беар замер на месте.
— Это я! — Ирландец поморгал, сосредоточил взгляд и наконец убрал оружие. Беара захлестнуло жаркой волной. — Что с тобой, черт возьми? — резко спросил он.
Холт нехотя сбросил ноги с края койки.
— Зачем ты нацелил на меня пушку?
Тут в тусклом свете он разглядел лицо Холта и шумно втянул ртом воздух. У его приятеля был такой вид, будто кто-то сломал доску об его голову. Один глаз распух и почти не открывался, а челюсть и губы вздулись и посинели.
— Что случилось? — Беар бросился на колено перед другом.
— Я возвращался после небольшого ужина… знаешь заведение на Элхаус-стрит? — Холт говорил хриплым, срывающимся голосом. — Я слышал, как кто-то подошел ко мне сзади, но не придал этому значения. Наверное, жизнь в большом городе сделала меня беспечным. Они огрели меня по голове, протащили по переулку и стали мутузить, будто хотели сделать из меня отбивную котлету.
— Они? — Беар зажег сальную лампу и поднял ее, что бы осмотреть Холта.
— Чтобы так отделать твердоголового ирландца, нужна не одна пара кулаков. — Холт усмехнулся и скривился от боли. — Не могу сказать, сколько их было — двое или, может, больше. Мне было некогда считать.
— Проклятие! — Беар стал щупать ребра Холта.
— Нет, ничего не сломано, — заявил неунывающий ирландец. — Я быстро оклемаюсь. Беда в том, — он понизил голос до мучительного шепота, — что они забрали наши деньги, парень. Все до последнего цента.
— До последнего цента? — Эта новость была для Беара ударом под дых. — Ты их хоть разглядел? Имеешь представление о том, кто они такие?
— Скорее всего уличная шпана. Я их никогда раньше не видел.
Беар вытянул из кармана бутылку коньяка и сунул ее в руку Холту.
— Вот, выпей, чтобы снять боль. Скажи спасибо нашему любимому банкиру.
Холт откупорил бутылку, поднес ее к носу и глубоко вдохнул ароматные коньячные пары.
— Ты хороший человек, Беар Макквайд, — сказал он, сверкнув на друга подбитым глазом. Когда же Беар извлек из другого кармана горсть шикарных кубинских сигар, Холт совсем развеселился. Он провел одной сигарой у себя под носом, смакуя запах крепкого табака, потом хлебнул коньяк. — Ну, как прошел вечер? Как там наша старушка мисс Вингейт? — Холт подвинулся в сторону, освобождая для Беара место на койке рядом с собой. — Что она сказала? Ты уговорил ее? Она согласна дать нам ссуду?
— Я… не смог застать ее наедине, чтобы спросить об этом. Но мне удалось с ней познакомиться. Говорят, она вкладывает много денег в новые деловые проекты… гораздо менее перспективные, чем «Монтана сентрал энд маунтин».
Холт шумно вздохнул.
— Так ты даже не спрашивал ее?
— Вокруг нее все время увивались люди. И она оказалась не совсем такой, как мы ее себе представляли, — сказал Беар, хлебнув из протянутой Холтом бутылки.
— Что значит «не такой, как мы себе представляли»?
— Она добрая. Как твоя старая бабушка. Просто добрая душа.
Холт забрал бутылку и сделал большой глоток.
— А еще какая?
— Моложе, чем мы думали. — Беар внутренне съежился, решая, стоит ли открывать всю правду другу. — Чертовски крепкий орешек. Знает железные дороги вдоль и поперек. Ее не одурачишь светскими манерами или глупостью, припрятанной за смазливым личиком.
— Это хорошо. — Холт приглушенно хмыкнул и сделал еще глоток. — Потому что в данный момент, если взять нас обоих, получится совсем немного светскости и смазливости.
Беар нахмурился, но тут увидел, как сверкнули зубы на разбитой физиономии ирландца, и облегченно ухмыльнулся: к Холту вернулся его юмор.
— Ты прав.
После того как бутылка прошлась туда-сюда еще несколько раз, опять всплыли проблемы инвестиций.
— Ни ссуды, ни возможности осуществить права на земельные опционы. Полное отсутствие денег и горящие сроки, — задумчиво проговорил Холт. — Похоже, дела наши хуже некуда.
— Плохи, но не безнадежны, — возразил Беар, подняв голову кверху и оглядывая их убогую комнатушку. — По крайней мере у нас есть крыша над головой.
— Это верно. За комнату уплачено на три дня вперед.
— У нас с тобой сильные руки, которые не боятся тяжелого труда. — Беар устроился поудобнее.
— Мы сумеем найти работу, чтобы набить себе брюхо едой. — Холт приподнялся с подушки. — И потом, у нас остается старушка мисс Вингейт. Она хорошая. Крутая, но справедливая. Она нам поможет.
Настроение у Беара окончательно испортилось, когда он услышал такие речи Холта про Даймонд Вингейт. Неожиданно он вспомнил ее слова: «Я вас отблагодарю» — и ухватился за это обещание, упрямо отметая все прочие приключения прошедшего дня.
— Я заеду к ней в понедельник с самого утра, — объявил он. — Возьму карты, планы и выложу все это перед ней… сделаю честное деловое предложение. Хватит ходить вокруг да около!
Холт с усмешкой выразил свою веру в силу убеждения Беара:
— Она выпишет тебе банковский чек — и конец нашим бедам.
Глава 7
Когда Беар Макквайд вывел свой арендованный кабриолет на дорогу, ведущую к дому Даймонд Вингейт, солнце стояло уже высоко. Выехать «в понедельник с самого утра», как он планировал с вечера, не получилось: пришлось поторговаться в городской конюшне насчет оплаты за прокат кабриолета. Хуже того, он израсходовал свой самый последний ресурс, двадцатидолларовую монетку-талисман, дабы оплатить возросший долг, и теперь мучился нехорошим предчувствием, что это плохое начало делового дня.
Вскоре он увидел обширное поместье — Грейсмонт, как сказал владелец конюшни, — и испытал мимолетное желание развернуть лошадь и вернуться в город. Только память об упрямом оптимизме Холта, который жадно проглотил пару черствых бисквитов и отправился на поиски черной работы, чтобы набить их животы едой, удержала его от позорного бегства.
Последние две ночи он ворочался на своей узкой койке, терзаемый памятью о роскошном теле Даймонд Вингейт — ведь оно лежало в его объятиях, обмякшее и податливое. Стоило ему пустить мысли на самотек, как вновь наплывало старое: странная пустота внутри, отчаянное желание встать перед ней и…
И что? Защитить ее от всех остальных мужчин? «Ее заботы меня не касаются». Он так часто твердил про себя эти слова, что они сами звучали в голове, точно молитва. Он натянул поводья, стянул с головы шляпу и вытер взмокший лоб, глядя на огромные железные ворота — вход в Грейсмонт. Перед кирпичными колоннами и резной металлической оградой толпилось множество народа. Напуганный перспективой вступить в какой-то совершенно незнакомый мир, Беар нахмурился, стегнул поводьями и поехал дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40