Благодаря такой системе преступность – очень редкое явление, да и строгие законодательные меры не дают ей развиваться. Законы мои суровы, может быть, даже жестоки в отношении злоупотреблений и ослушания; но, по моему мнению, сентиментальная снисходительность принесла бы лишь вред людям, стоящим на низкой ступени развития и не свободным еще от кровожадных животных инстинктов. Поэтому первая мера, применяемая к совершившему проступок или злоупотребление, состоит в удалении его из племени, ибо преступность – заразительна, дыхание преступника выделяет токи, исполненные нечистых желаний, злобы, возмущения против законов и недоброжелательства к ближним. Подобные существа распространяют заразу злодеяний, а так как нарушения космических законов являются рассадником наследственных болезней, то необходимо пресечь распространение такого поветрия. Поэтому в каждой области имеется особое место для заключения виновных, где на них воздействуют, чтобы довести до раскаяния; но получают они прощение и возвращаются к своему племени лишь после того, как победят свои дурные страсти и исправят ошибки.
В особенности позаботился я о религии, благочестии и вере в божественные силы. Я указывал вам в каждом селении на окрашенное в белый цвет здание, это – маленький местный храм. В хорошем доме рядом помещается должностное лицо, представляющее собою жреца, врача и наставника одновременно, а двое или трое других, смотря по надобности, заведуют и наблюдают за земледельческими работами, скотоводством, землекопными и каменоломными работами, ремеслами и другим.
Каждое утро на заре, перед началом работ, все жители собираются в храме и вместе со жрецом поют молитву, а затем отец, или старейшина, как называют жреца, читает присутствующим двадцать одно высеченное на обелиске божественное повеление, в которых перечислены все обязанности человека по отношению к своим ближним и Божеству, дабы заповеди эти были всегда свежи в памяти народа. В качестве врача жрец следит за здоровьем своих прихожан, а как учитель он преподает знание о целебных растениях, а способным к учению – начальные правила письма.
Самых развитых посылают в высшие школы, откуда впоследствии выходят низшие служащие.
Вся страна разделена на двадцать одну область, и во главе каждой имеется правитель с необходимым числом помощников; на нем лежит обязанность объезжать каждый месяц свою область для осмотра работ, разбирательства споров, а если понадобится, то и для наказания по закону.
Вы сами будете судить о существующем, благодаря Богу, порядке и о деятельности, налагающей на каждого работу сообразно с его способностями и не терпящей бездельников.
– Ты не сказал ничего о том значении, какое придано в твоем законодательстве искусствам, музыке и могучим силам красок, ароматов, – спросил Дахир, заметив, что Удеа задумался и замолчал.
– Должен признаться, что искусства играют пока довольно незначительную роль ввиду того, что раса мало развита для этого. Живопись стоит совершенно низко, а скульптура и архитектура обещают широкое развитие, и я забочусь, чтобы тщательно разработать эти два дарования.
Музыку, представляющую собою обоюдоострое оружие, я заключил в очень узкие рамки. Во время богослужения, в торжественные дни, для танцев по окончанию работ поют и играют на арфах; но мелодии очень немудреные, а ритм тщательно соразмерен со способностями народа, дабы не возбуждать преждевременно слишком много разнообразных восприятий.
Роль ароматов в нашем большом хозяйстве играют цветы. Выращивание их обязательно, и они всюду растут в изобилии; однако выбор сортов сделан с таким расчетом, чтобы запахи их производили лишь благотворное действие. Но в большом храме и здесь, во дворце, возделывают магические растения, пригодные для высшего посвящения. Так, недавно мне удалось вырастить любопытный и могучий кустарник, цветы которого поют, т.е. производят мелодичные вибрации и излучают свет; запах их
похож на дыхание и проникает в капельки росы. Однако окраску цветов я нахожу не вполне совершенной, а у капель сгущенного аромата недостает прозрачности. В этом отношении я, вероятно, что-нибудь упустил из виду и прошу вас, наставники и друзья, научить меня и просветить.
– Охотно дам тебе все указания для продолжения столь полезной и интересной работы, которую я весьма одобряю, – сказал Эбрамар.
– Благодарю. Работа эта доставляет мне наслаждение, и часто я искренне жалею невежд, для которых природа нема и мертва. Какой чудесной картиной наслаждается тот, кто постиг науку и развил свои пять чувств, кто способен воспринимать и видеть окружающее. Для него вся природа живет, каждая травинка дышит, излучает аромат, свет, и чем более изучаешь, тем более делаешь открытий и поражаешься неизменной мудрости Всемогущего.
Следующий день начался с посещения главного столичного храма, величественного и громадного сооружения, с квадратными колоннами у входа и внутри. Внутренность была украшена драгоценными предметами, а в Святая Святых находилось изображение Божества, скрытое от народа.
На улицах и в храме собирались густые толпы людей, падавших ниц на пути следования иерофантов, которых принимали за богов.
Посредине храма находился бассейн с водой, считавшейся освященной богами. Сюда приносили и окунали новорожденных, после чего нарекали их именами; эту же воду брали для лечения больных или окропления жилищ. Вообще в храме находили удовлетворение все духовные потребности народа.
Приятные и нежные ароматы наполняли святое место. При вступлении процессии Эбрамар поднял руку, и мгновенно загорелся огонь на всех треножниках.
Богослужение состояло из приношения цветов, плодов и других произведений земли, возлияния молока, вина и масла и гимнов во славу богов. Песнопения жрецов и жриц отличались величественной и серьезной мелодией и действовали успокоительно на присутствующих.
По окончанию религиозного обряда Удеа повел магов в школы посвящения, а царица его показывала тем временем магиням высшие женские школы, где она была верховной наставницей и где преподавались искусство пения и игры на арфе, нужные работы первоначальных ремесел и начальные сведения по оккультной науке.
– А теперь скажите, достопочтимые наставники мои, хорошо ли я усвоил ваши указания и не сделал ли больших упущений в столь мудром, начертанном вами для меня плане?
– От имени всех нас скажу тебе, сын мой, что ты мудро разрешил задачу воспитания молодого людского организма, – ответил Эбрамар. – И во многих отношениях сделал даже больше, нежели мы надеялись. Так, не выходя за пределы бережливости и скромности, подданные твои достигли изумительного совершенства в прядильном деле: ткани их превосходны по прочности и красоте. Также мы можем только похвалить прикладные искусства, глиняные изделия, крашение и т. д. Что же касается посадки фруктовых деревьев, то результаты ее превосходны. Например виденное нами в садах дерево с бессемянными плодами доказывает, с каким знанием и терпением выращивалось оно в течение долгого времени. Мне кажется, что ты имел в виду как образец банановое дерево нашей угасшей планеты; как и то, оно не может быть разводимо черенками, так же не имеет ни зерен, ни луковицы, а корень у него древовидный.
Одним словом, мы можем только похвалить твою работу. Твой набожный, скромный и деятельный народ, притом до боязни чистоплотный, просуществует долго, переживет любой другой, хотя и стоящий выше его относительно всякого рода комфорта и богатства.
Поэтому получи награду за свои вековые труды. С соизволения верховных иерофантов, возжигаю на твоем челе второй луч мага.
Глубоко растроганный, Удеа преклонил колени, и когда над челом его вспыхнул второй золотой луч, великий иерофант сказал дружески:
– Прими мое поздравление, первый божественный государь этого царства золотого века, воспоминание о коем будет жить в преданиях далеких времен, а сказания будут повествовать о том, что было время, когда народы благоденствовали и были безусловно счастливы, когда боги нисходили с неба, чтобы беседовать с людьми, поучать их и управлять ими.

Глава пятнадцатая

На высоте, сверкая на солнце, словно исполинский сапфир в золоте, красовался царский дворец, и стоял храм с красными, точно рубиновыми колоннами, видневшимися сквозь пышную зелень садов. Три укрепленные ограды опоясывали город, разделяя его на три концентрические части, и у подножья каждой стены были широкие рвы, питавшиеся водой из потока, который начинался на высоте царской резиденции, а затем спускался водопадом и вливался в каналы.
За пределами нижней городской стены разбросаны были многоцветные виллы богатых и сановных лиц и, словно яркие цветы, пестрели лесистые выделявшиеся на горизонте высоты.
День этот был праздничным в Уржане. Все, даже самые бедные домики в долине, разукрасились зеленью, а богатые дома убраны были разноцветными флагами и гирляндами цветов, покрывавших двери, стены и крыши.
Все население было на ногах, и нарядные толпы собирались на морском берегу, где широкая, высеченная в скале лестница вела к гавани, которую теперь бороздило множество лодок.
Другая часть народа теснилась вдоль широкой дороги и лестниц, которые из долины поднимались до самой волшебно разукрашенной царской резиденции. На высокой астрономической башне дворца развевалось голубое знамя с вышитой на нем золотой, увенчанной крестом чашей и озаренное в эту минуту, словно сиянием, лучами восходящего солнца.
Вскоре на горизонте показалось парусное судно, быстро приближавшееся прямо к гавани.
Это было судно своеобразной красоты – резное, вызолоченное, разукрашенное, точно драгоценная вещица, и снабженное красными парусами.
На мостике впереди стояли маги, магини, Удеа с женой и прочие путешественники, с любопытством смотревшие на вырисовывавшийся берег.
– Что за великолепная картина. Как прекрасен этот город, поднимающийся террасами, среди садов и водопадов, да еще увенчанный волшебным дворцом. А у нас сравнительно с этим все просто и не живописно, – заметила Ариана. Удеа улыбнулся:
– Ты права. Но ничего уже не поделаешь, раз ты выбрала такого прозаического мужа, который пользу предпочитает красоте, и тебе остается довольствоваться тем, что дает его царство. Нарайяна, как я уже сказал однажды, баловень судьбы, художник, ищущий красоту, как пчела – мед в цветах. Вот он – действительно герой будущих сказаний, память о коем будет витать в представлении народов, окруженная туманным покровом волшебной сказки.
– А вот и сам герой направляется нам навстречу, – заметил Эбрамар и, обращаясь к Ариане, прибавил: – Ты не права относительно своего царства. У вас также есть места, очень живописные по своей дикой красоте.
Он умолк, потому что лодка Нарайяны пристала в эту минуту.
В два прыжка очутился он на мостике и, почтительно поприветствовав магов, поцеловал Эбрамара, Дахира, Удеа и Супрамати. Нарайяна сиял, и в больших чёрных глазах его отражалось счастье, а шедшее ему одеяние рыцаря Грааля еще более оттеняло его классическую красоту. Впрочем, он сделал некоторые изменения в обычном наряде братства; так, на груди серебристой туники была вышита птица, походившая на орла или коршуна с распущенными крыльями, а поверх шлема красовалась остроконечная корона.
– Если в твоем царстве все так же изящно, богато и уютно, как присланное за нами судно или видимая отсюда твоя столица, то значит, ты беглым шагом вел свою цивилизацию, – с оттенком насмешки заметил Эбрамар.
Но в радостном волнении своего торжества Нарайяна ничего не заметил.
– Да, учитель, я сделал все возможное, чтобы народ мой быстрее двигался вперед. Какая это прекрасная раса, она напоминает моих прежних соотечественников, греков; народ этот – богато одаренный, но страстный, воинственный и даже увлекающийся, и ему предстоит блестящая будущность. Что же касается богатства и удобств, то мне легко было достичь их: почва в изобилии родит, а металлы, мрамор и прочие драгоценные материалы в большинстве случаев находятся еще в мягком состоянии, и потому ими очень легко пользоваться. Но вот мы и прибыли, – прервал он свою речь, подходя к борту и поднимая руку.
Тотчас многочисленный хор на берегу грянул приветственный гимн, очень сложный по мелодии, но исполненный с редким совершенством. На пристани выстроены были богато одетые воины в легких доспехах, словно из рыбьей чешуи, в золотых шлемах и вооруженные копьями, широкими и короткими мечами, луками и колчанами стрел.
Дети усыпали цветами путь прибывших гостей, которые разместились потом в переносные двухместные троны, с восемью носильщиками, и шествие двинулось в путь, охраняемое стражей и сопровождаемое огромной толпой.
В каждой из городских частей, разделенных оградами, процессии жрецов и жриц встречали магов пением под звуки арф, а народ падал перед ними ниц.
Наконец они достигли вершины и сначала направились в храм – великолепное здание, построенное все из прозрачного материала рубинового цвета.
При входе встретила их Уржани с двумя детьми. В богатом наряде, сияя счастьем при виде родителей и друзей, она была прекраснее, чем когда-либо.
По окончанию богослужения все отправились во дворец, пройдя чудесно ухоженными садами с фонтанами.
На другой день наставники начали обстоятельно осматривать весь город. Многое отражало воспоминание о погибшей планете, все еще жившее в душе Нарайяны. Так, например, в черте верхней ограды, ниже царского дворца, он устроил скаковое поле, огромные общественные сады, и там же находилось одно заведение – старая идея, которая получила иную постановку.
Заведение это было гостиницей, или убежищем для путешествовавших иностранцев либо приезжих из отдаленных областей царства, где им оказывалось широкое гостеприимство и они считались гостями правительства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39