– Жаль, что так и не поймали маньяка.
– О'Контор сказал правду, они стараются изо всех сил. Эту гнусь надо как можно скорее обезвредить. Никому не нравится, когда подобные типы болтаются на свободе. Мы продолжим розыски, но пока.., пока остается лишь надеяться, что самое страшное позади.
Глава 22
Рамзи собирал вещи. Было еще совсем рано, и дом не успел проснуться. На кровати стоял раскрытый полупустой чемодан.
– Значит, уезжаете? – вздохнула стоявшая у окна –Молли. Рамзи развел руками:
– Пора. Все равно не спалось, вот и решил заняться хоть каким-то делом, чтобы скоротать время. Кстати, вы знаете, что я пытался написать роман? С тех пор прошло, кажется, не меньше миллиона лет.
– Неужели? Я и понятия не имела.
– Поэтому и жил отшельником в Скалистых горах.
Взял отпуск на пять месяцев. Просто необходимо было скрыться от всей этой дешевой популярности и надоедливых репортеров. Представляете, одна из этих пиявок умудрилась просунуть голову в окно ванной как раз в ту минуту, когда я брился. От неожиданности я едва не перерезал себе горло! Тогда и счел за лучшее убраться из города, чтобы написать роман, сюжет которого обдумывал весь прошлый год.
– О чем он?
– О чем еще может писать судья? О процессе, разумеется, о нашей системе правосудия. По крайней мере этот предмет я знаю хорошо, и мне есть что сказать.
– Понятно. Вернетесь в Колорадо?
– Наверное. – Он рассеянно скатал нитку, приставшую к светло-голубому свитеру, почему-то вновь вспомнив, как Молли его поцеловала. – Говоря по правде, я все боялся спросить, собираетесь ли в Колорадо вы.
– Я еще не думала об этом. Сама не знаю, куда податься. Умом понимаю: вероятно, случившееся – дело рук Шейкера, но не могу смириться, что это чудовище, похитившее Эмму, разгуливает на свободе. Денег у меня много, так что могу потратиться на розыски.
Она вызывающе вскинула голову, словно ожидая возражений.
– На вашем месте я поступил бы точно так же. И намереваюсь провести собственное расследование, как только вернусь домой. Видите ли, педофилы живут не в безвоздушном пространстве, они общаются между собой, знают друг друга. У меня есть несколько приятелей, фанатов Интернета. Попрошу их о помощи. И Савич не сдался. Будет постоянно теребить местных агентов ФБР. Мы не дадим этому делу заглохнуть.
Молли задумчиво рассматривала пушистый ковер под ногами.
– Я вам так благодарна, Рамзи. И Эмма будет скучать.
Рамзи взглянул на нее. Темные круги под глазами, рыжие крапинки веснушек на носу.
– Ваши волосы совсем другого оттенка, чем у Шерлок, хотя многие станут утверждать, что вы обе рыжие.
Но мне они напоминают закат, когда-то виденный мной в Ирландии.
Молли, мгновенно забыв про ковер, взглянула на Рамзи:
– Закат в Ирландии? Когда вы были там?
– Два года назад. Жил в Балливогене и каждый день поднимался на Мохерские скалы. Вы не можете себе вообразить эту величественную суровую красоту! Конечно, можно рассказать про крутые обрывы, бездонные пропасти, утесы, о которые разбиваются волны, про то, что скалы тянутся далеко-далеко, до самого моря, но это всего лишь слова. Надо видеть. Чувствовать себя частью самой природы, смотреть с вершины скалы на свинцовые гребешки волн, увенчанные белым кружевом, и сознавать, что в эту минуту ты один в целом мире.
– Понимаю, – прошептала Молли.
Рамзи энергично взъерошил темные пряди.
– Черт возьми, с вами можно говорить о чем угодно, Молли.
– Расскажите об этом закате.
Рамзи чуть смутился. Сейчас он отчего-то напомнил Молли провинившегося школьника-озорника. Она улыбнулась. Рамзи даже не успел побриться, и Молли живо представила себе, как он держит Эмму на коленях и гладит по спине, а та уткнулась лицом ему в грудь. Он еще и не одевался. Босой, в шортах и футболке… Зря она так бесцеремонно вторглась к нему в комнату!
Он уезжает.
Но какое ей дело? И к чему переживать? У Рамзи своя жизнь. Их судьбы пересеклись ненадолго и трагически. А теперь.., все кончилось.
Молли так не хотела расставаться с ним, но что поделаешь.
– Никогда не забуду того вечера, – тихо начал он. – Воздух был прохладным, свежим и сухим, а небо абсолютно ясным. Ни тучки, нетипичного для Ирландии дождя. Я сидел и смотрел, как огненный шар медленно тонет в океане. Знаете, мне все время кажется, что когда солнце опускается в воду, она должна кипеть и окутывать все вокруг паром. Мои спутники смеялись и шутили, но вдруг наступила мертвая тишина. Все молча любовались буйством красок… Нет, никаких слов не хватит! А на следующий день словно разверзлись хляби небесные. Вероятно, природа брала свое за то незабываемое зрелище, которое позволила наблюдать нам, жалким смертным. Знаете, Молли.., я тут подумал.., может, и вы захотите это увидеть.., вы и Эмма. Не дождь, хотя, конечно, и это прекрасно. А закаты в горах Ирландии.
– Мы с Эммой? В Ирландии?
– Да, и я тоже не хочу расставаться с вами.
Предутренний свет, неяркий и серый, просачивался в окна. Молли опустила голову, и Рамзи никак не мог увидеть ее лицо. Прошла целая вечность, прежде чем она взглянула на него.
– Это было бы здорово. Эмма наверняка тоже захочет.
Рамзи едва не подпрыгнул от восторга. Как давно он не испытывал такой радости!
– Савич и Шерлок летят сегодня в Париж.
– Они хорошие люди.
– Как по-вашему, когда мы сможем отправиться в Ирландию? Нам необходимо сменить обстановку. И Эмме это полезно.
– Наши паспорта остались в Денвере.
– А мой – в Сан-Франциско. Мы можем забрать их и встретиться в Нью-Йорке. Или здесь, в Чикаго. А лучше всего, если мы втроем отправимся сначала в Денвер, а оттуда в Сан-Франциско. Как вам мой план?
Молли, расхохотавшись, беспомощно взмахнула руками.
– Подумать только, месяц назад мы даже не были знакомы!
– И что? За эти недели мы прошли через такое, что не выпадает людям и за всю жизнь.
– Вы в самом деле считаете, что у меня волосы цвета заката?
Рамзи торжествующе улыбнулся:
– Именно.
– А ваша спина?
– Нормально. Как насчет руки?
– Иногда побаливает, но несильно. Швы снимать не надо, доктор Оттерли сказал, что нитки рассосутся.
Поверить невозможно, что Савич уговорил вас размяться на тренажерах. Вы могли разбередить ожог.
– Не такой это ожог, чтобы о нем думать. К тому же Савич так здорово мне его залепил, что я потом даже решился поплавать в бассейне. Понимаю, это глупо, но я не устоял.
– Я не считаю, что вы глупы, – хихикнула Молли.
Рамзи обреченно вздохнул:
– Я и сам знаю. И очень тревожусь за Эмму. Она спит?
– Надеюсь. Постоянно просыпается. По три раза за ночь. Теперь ей снится взрыв.
– Необходимо поговорить с доктором Лу о поездке В Ирландию.
– Сегодня у нас сеанс. Спросим, как идет лечение и можно ли Эмме ехать.
К удивлению Рамзи, голова у него почти кружилась от счастья. Неужели она согласилась?! Казалось, страх, тугим узлом скрутивший внутренности, потихоньку проходит, а впереди – безоблачные дни.
Что же, может, так оно и есть. Он действительно не хотел расставаться с Молли и Эммой.
– Когда нам ехать к врачу?
– Доктор Лу назначила на десять.
– В таком случае посмотрим, что она скажет, прежде чем строить планы.
Молли потуже затянула пояс халатика – роскошной вещички из розовато-желтого шелка, явно позаимствованной у мачехи. Интересно, как она выглядит без него?
– Значит, Ирландия? – усмехнулась Молли. – Вы ездили туда один?
– Нет.
– Нет, – повторила она. – Вряд ли вас куда-то отпустят одного. Разве что сами "этого захотите.
– Вы о чем?!
– Невзирая на ваш ожог в полспины и шрам на бедре, Рамзи, женщины будут драться за вас. Они, наверное, летят к вам, как бабочки на огонь. Вы очень привлекательный мужчина.
– Спасибо за лестные слова. Идите спать, Молли, еще слишком рано.
– А вы?
– Ну теперь, когда все решено, и я понежусь в постельке часок-другой. Больше у меня нет причин нервничать и злиться. Свершилось чудо.
Молли кивнула, но ее улыбка мгновенно потускнела.
– О, совсем забыла, что сегодня договорилась о заупокойной службе по Луи. Прямо здесь, в поместье. Я даже нашла пресвитерианского священника, чтобы он отслужил панихиду.
– Вы правильно сделали, – кивнул Рамзи. – Ради Эммы.
– Надеюсь, она поймет.
* * *
– Эмма, теперь ты сыграешь мне «Сияй, сияй, звездочка»?
– Да, доктор Лу. Обязательно. Только я давно не играла на пианино.
– Ничего страшного. Я с удовольствием послушаю.
Эмма поставила пианино на низкий журнальный столик. Врач уселась в кресло, Рамзи и Молли расположились на маленьком диванчике.
– Не забудь вариации, Эмма, – предупредил Рамзи.
На этот раз Эмма превзошла себя. Глубоко, прерывисто вздохнув, совсем как взрослая, она правой рукой наиграла мотив песенки, подыграла левой. В ее исполнении мелодия, звучавшая трогательно-прозрачно, как у Моцарта, быстро сменилась знойным блюзом в классическом джазовом стиле, а потом в нее вплелись отголоски произведений Джона Леннона.
Доктор Лу ошеломленно моргала глазами. Когда Эмма доиграла, она подалась вперед, взяла ее маленькую ручку и сказала:
– Спасибо, Эмма. Ты доставила мне огромную радость. Надеюсь, в один прекрасный день я приду на твой концерт в «Карнеги-холл».
– Что такое «Карнеги-холл»?
– Это зал в Нью-Йорке, где выступают величайшие музыканты и певцы со всего мира. Я слышала там чудесного скрипача Лиама Маккаллума. Никогда не забуду! Ты тоже обязательно там сыграешь, солнышко.
– Да, – согласилась Молли. – Думаю, так и будет.
– А моего папу никогда не приглашали в «Карнеги-холл», – прошептала Эмма, не поднимая глаз от клавиш. – Но он тоже был великим певцом. Так мама сказала.
– Был, детка, конечно, был, – шмыгнула носом Молли, готовая вот-вот расплакаться.
Рамзи поспешно обнял ее за плечи.
– У меня тоже есть альбом твоего папы. И пусть он никогда не пел в «Карнеги-холле», все равно его знает весь мир. И его музыка останется с нами навсегда.
– Мама тоже так говорила.
– Интересно, когда твоя мама ошибалась в последний раз? – поддразнил Рамзи, легонько дернув девочку за французскую косичку, которую сам же и заплел сегодня утром. Совсем неплохо получилось, даже не загибается кверху и такая ровненькая!
Наконец Эмма подняла голову и задумчиво нахмурилась.
– Давно, – объявила она. – Может, два месяца назад.
Рамзи засмеялся.
– Ну а теперь, – вмешалась доктор Лу, – пора поговорить о твоем путешествии в Ирландию с мамой и Рамзи.
– Я не знаю, что такое Ирландия.
– Прекрасная страна, которая лежит за океаном. Это удивительное место, где смотришь на природу, дома и людей и, возможно, видишь их в ином свете. Там можно ничего не бояться, играть дивные мелодии, бегать по утрам с Рамзи и мамой и хоть каждый день устраивать пикники. Сидеть на камнях и болтать ногами в воде.
Она такая холодная, что ты с непривычки взвоешь. Будешь все дни проводить с людьми, которые тебя любят и хотят, чтобы ты была здорова и счастлива. Что ты об этом думаешь?
Эмма прижалась к коленям Рамзи.
– А тот дурной человек тоже поедет за нами?
Рамзи провел ладонями по ее худым рукам.
– Нет, разумеется. Я же сказал, мы не позволим ему и близко к тебе подойти. Честное слово, Эмма.
Малышка взглянула ему в глаза:
– Он близко, Рамзи. Очень близко. Это он убил моего папочку. А теперь доберется до меня.
– Ни за что, Эмма. Он смертельно боится и старается заползти в какую-нибудь нору и затаиться, потому что знает полиция гонится за ним по пятам. Ничего, скоро его схватят и запрут в тюрьму до конца жизни. Все стараются во что бы то ни стало поймать его. Но в одном я уверен, Эмма. Мы тебя защитим. Ты веришь мне?
Девочка долго-долго смотрела на него затаив дыхание. Наконец она перевела дух и взглянула на доктора Лу. Та улыбнулась, чуть качнула головой и, встав, отвела Молли в сторону.
– Понадобится немало времени, чтобы она пришла в себя. Не торопите ее. Пока что вы и судья Хант делаете все возможное. Мне кажется, что поездка в Ирландию – именно то, что надо. Однако мы с Эммой должны встретиться завтра. Когда вы уезжаете?
– Как только вы разрешите, и ни секундой раньше.
Это не имеет значения. Для меня важнее всего на свете Эмма.
– Она делает успехи, миссис Сантера. Огромные успехи. Но пережитое навсегда останется с ней. Вы должны понимать это. С годами ее отношение к случившемуся изменится. Многие впечатления останутся лишь смутным воспоминанием, и это хорошо, но совсем не исчезнут. Сейчас она слишком мала, чтобы сообразить, что с ней сотворили. Она знает только, что этот человек причинил ей ужасную боль, но само понятие изнасилования ей неведомо. Мы имеем дело со страхом и беспомощностью. Когда-нибудь Эмма осознает, что ничего нельзя изменить и придется смириться с несчастьем, так, чтобы оно не повлияло на ее дальнейшую жизнь.
Вам будет нелегко. Не успеете затушить пожар в одном месте, как загорится в другом.
К счастью, девочке повезло с матерью. И хотя судья Хант совсем недавно знаком с вашей дочерью, они безгранично верят друг другу. Рамзи любит Эмму, как родную дочь.
– Самое трудное начнется, когда он вернется в Сан-Франциско, – вздохнула Молли.
Доктор Лу немного помолчала и по-матерински ласково заметила:
– Поверьте, все образуется. Завтра я предпочла бы остаться с Эммой наедине. Хочу поговорить с ней об издевательствах и побоях.., попытаюсь дать понять, что этот человек ненормален, а она не виновата в своей беде и все произошло не из-за ее плохого поведения.
– Неужели она испытывает нечто подобное?
– Детская психика, миссис Сантера, – вещь хрупкая, и дети способны терзаться угрызениями совести по поводу несуществующих недостатков. Кроме того, мы не знаем, что похититель говорил ей, как терроризировал, издевался или манипулировал. Взрослые представления не имеют, что творится в головах у детей. Вот я и собираюсь разобраться. Только прошу вас, не волнуйтесь, хотя, разумеется, кто меня послушает!
– Вы не хотите, чтобы я или судья Хант присутствовали при этом?
– Так будет лучше. К чему вам лишний раз расстраиваться? Судья Хант наверняка придет в ярость. А мы спокойно поговорим с глазу на глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43