Алиса обошла дом и подошла к загону, где была привязана ее лошадь. Там к ней присоединилась Пруденс с озорством прогульщицы уроков, которой удалось сбежать и, наконец, почувствовать себя свободной.
– Мама направила меня за тобой, чтобы ты не ехала домой в одиночестве, и я решила, что это отличная мысль, чтобы сбежать оттуда, где начала уже засыпать.
Слуга помог ей забраться в седло, она сверкнула глазами, и губы расплылись в безудержной усмешке:
– Я думаю, мама почувствовала, что мне надо уйти, потому что все эти старые сплетницы начнут обсуждать твои отношения с Филиппом. А она не хотела, чтоб я слышала такие разговоры.
Алиса рассмеялась, хотя сейчас, после того как в ней остыл праведный гнев, у нее было очень плохое настроение.
– Нет никакой связи между нами. Надеюсь, что мама сумеет их в этом убедить.
Пруденс недоверчиво посмотрела на нее и пришпорила лошадь.
– Поехали! У нас есть свободное время – целый день мы можем делать все, что захотим. Давай не будем заботиться о том, что там болтают эти старые клуши, – не дожидаясь сестры, она вывела лошадь со двора, побежавшую рысью. Алиса покачала головой, но в глазах была улыбка: они с сестрой удалялись из этого осиного гнезда.
Она уже собиралась обогнуть угол дома, когда услышала, как Пруденс проворковала:
– Господин Инграм, как приятно встретиться с вами!
Алиса выехала на улицу и увидела Пруденс, удрученно смотрящую вслед проехавшему Инграму. Он даже не побеспокоился ответить на ее приветствие, не говоря уже о том, чтобы остановиться и поболтать с ней.
– Признаюсь, этот человек возмущает меня до крайности, – Алиса ненавистно посмотрела на облаченную в ярко-красное спину Инграма, мирно подпрыгивавшую в такт бегущей рысью лошади по главной улице Западного Истона. В этот момент она бы с радостью задушила его за грубость к сестре.
– Алиса, – медленно сказала Пруденс. – Я еду за ним.
Алиса ошеломленно уставилась на нее.
Глаза Пруденс горели любопытством и решимостью.
– Алиса, он был настолько погружен в раздумья, что даже не заметил меня. Ты знаешь, как я стараюсь понять, что дорого его сердцу, чтобы доказать ему свою любовь. Пока я не выяснила ничего важного. Но сегодня – почему он такой серьезный? – может быть, он на пути к самому важному для него, – она подстегнула лошадь. – Я должна ехать, ты сама это понимаешь.
Алисе пришлось пустить лошадь рысью, чтобы успеть за Пруденс:
– Сестра, я не думаю, что это благоразумно.
Пруденс пожала плечами и посмотрела так красноречиво, будто сообщила, что сейчас она не думает о последствиях.
Алиса попыталась снова:
– А что если он едет в такое место, куда нельзя ехать женщине?
– Ты имеешь в виду петушиные бои, или бой быков, или что-нибудь в этом роде? По крайней мере, я узнаю, куда он поехал! Алиса, я не могу упустить такую возможность!
– Тогда я поеду с тобой.
– Нет! – Пруденс перевела свою лошадь на шаг. Инграм, подпрыгивавший в такт своей бегущей рысью лошади, все еще виднелся вдалеке.
– Алиса, если по какой-нибудь причине он остановится и заметит меня, я смогу поговорить с ним. А если ты будешь там, то он начнет смотреть только на тебя, а на меня – не обращать внимания. Я могу потерять свой шанс доказать, как к нему неравнодушна.
Алиса почувствовала себя еще хуже, чем когда вышла из дома священника, потому что знала, что бы не сделала Пруденс, ничто не возбудит в Цедрике Инграме интереса к ней. Она также знала, что ни в коем случае не скажет об этом Пруденс, – однако? Озабоченная, Алиса смотрела на едва различимую впереди фигуру Инграма. Конечно, он не поедет далеко.
– Хорошо, поезжай за ним, но будь осторожна, Пруденс! Одинокая женщина – легкая добыча. Не преследуй господина Инграма, если он поедет слишком далеко от города.
– Не буду, – пообещала Пруденс, болезненно улыбаясь Алисе.
– Мне надо кое-что купить. Возвращайся и жди меня здесь через час, – Алиса сказала это приказным тоном, надеясь, что сестра ей подчинится.
– Хорошо, если часа будет достаточно, – неугомонно ответила Пруденс, впиваясь каблуками в бока лошади. Она оглянулась через плечо, сверкая глазами, и галопом унеслась прочь.
– Пожелай мне удачи, Алиса!
Алиса смотрела, как она уезжала, с каким-то дурным предчувствием.
Когда Пруденс не вернулась через час, она еще не почуяла беды. Сделав покупки и не намереваясь дольше оставаться в деревне, удрученная, Алиса вернулась в Стразерн-холл.
ГЛАВА 14
Цедрик удалялся все дальше и дальше от города, и Пруденс уже начала беспокоиться, не слишком ли опрометчивое решение она приняла, поехав за ним. В то же время ее любопытство безудержно возрастало. Алиса была права? Не собирался ли Цедрик заниматься запрещенной деятельностью, такой как петушиные бои?
По какой-то причине мысль о петушиных боях, проводимых при дневном свете, казалась Пруденс нереальной, а так как она больше не могла придумать, какое еще нечестивое заведение мог посетить Цедрик, то продолжала ехать за ним.
Отъехав на некоторое расстояние от деревни, Цедрик пустил лошадь медленным шагом, потом, к удивлению Пруденс, въехал в густой кустарник, который граничил с дорогой. Пруденс впилась каблуками в бока лошади, чтобы остановить ее возле того места, где исчез Цедрик. Она ехала на большом расстоянии от него, так что Цедрик практически не мог ее заметить, если только он специально не оборачивался в седле, но теперь расстояние между ними, кажется, стало еще больше, и она боялась совсем потерять его из вида. Когда Пруденс приблизилась к месту, где он въехал в кустарник, то поняла, что дорога разветвилась, и Цедрик свернул на узкую тропинку, которая вела глубже в лес. Не пугаясь нарастающей опасности, Пруденс последовала за предметом своего сердца.
Тропинку окаймляли высокие деревья, их ветви высоко над головой заслоняли дневной свет, поэтому в лесу стоял полумрак. Густые кусты обрамляли изрезанную колеями дорогу, и было видно, что ветви в некоторых местах недавно срезаны и засохшие лежали на дороге, свидетельствуя о том, что дорогу расширяли. Эта заброшенная дорога, изрезанная попутными тропинками, петляла и извивалась в мелколесье, и несколько раз Пруденс казалось, что она потеряла Цедрика. Она подбадривала себя тем, что он никуда не мог свернуть. Неожиданно Пруденс выехала к гостинице, уже знакомой своей сомнительной репутацией. Пруденс имела смутное представление о ее существовании, знала только понаслышке, что туда мужчины приходят заниматься такими делами, о которых женщина, особенно юная леди, не должна знать.
Остановившись в укрытии под деревьями и решая, что ей делать дальше, Пруденс подумала, что она ошиблась. Цедрик Инграм не шел в это непристойное место. Она как-то потеряла его из виду. Он поехал в другом направлении, и она радостно продолжала следовать за ним, опасаясь, что потеряла его. Скоро она заметила, что красивый гнедой жеребец стоит во дворе гостиницы, и его держит под уздцы конюх, как будто Цедрик прямо на ходу бросил ему поводья, торопясь войти в здание.
Тревога, захлестнувшая Пруденс, как только она узнала лошадь, превратилась в панику, когда она увидела человека в кроваво-красной форме железнобоких из армии Кромвеля, медленной походкой вышедшего из гостиницы. Заметив конюха, он поторопился к нему навстречу.
– Цедрик – в опасности! – полоснуло в голове Пруденс, и она чуть не пустилась галопом во двор, хотела отвлечь их внимание и предупредить Цедрика, что надо немедленно уезжать, пока железнобокие его не обнаружили. Однако скорое решение миновало до того, как она успела двинуться. Солдат что-то сказал слуге, и тот засмеялся; потом оба устроились поудобнее, собираясь как следует поболтать. Очевидно, конюх знал солдата и хорошо к нему относился.
Пруденс изумленно наблюдала за сценой, пытаясь решить, что ей делать. Ее возлюбленный Цедрик был в гостинице, делая там неизвестно что, а на улице стоял драгун, вселявший страх всей округе. Хотя Цедрик не сделал ничего неправильного, Пруденс вспомнила другое время, когда он выехал верхом на лошади и к нему пристали солдаты. В тот день ему потребовалось больше часа, чтобы заговорить их и избежать опасности. Сегодня может потребоваться не меньше времени. Или даже хуже: он не сумеет убедить их и будет арестован.
Пруденс не сомневалась – Цедрик оказался в опасности. Он был убежденным роялистом, один из тех, кого беспокоили драгуны, как только прибыли в область. Если Цедрика поймают в компрометирующей ситуации, ему придется выдержать все: они сделают, что захотят. Мысль о том, что солдаты причинят боль Цедрику Инграму, заставила Пруденс содрогнуться, но она убедила себя, ведь в гостинице был всего один солдат, в одиночку ему не взять верх над Цедриком.
Это романтическое предположение разлетелось вдребезги, когда появился еще один солдат, заговоривший с первым и пальцем указавший на гостиницу, как будто отдавая распоряжения. Первый кивнул и ушел, оставив конюха присматривать за лошадью Цедрика. Второй солдат вежливо смотрел на конюха. Понятно, что он не собирался по-приятельски болтать со слугой.
Пруденс прикусила нижнюю губу. Присутствие двух драгун заставило ее задуматься, были ли еще солдаты поблизости или в гостинице. Что бы Цедрик ни делал там, его надо было предупредить об опасности. Но как?
Первое, что решила предпринять Пруденс, это поскакать обратно по тропинке как можно быстрее в Стразерн-холл, где только и могла она получить помощь. Но на это уйдет час или больше, и когда она вернется, солдаты смогут похитить Цедрика и увезти неизвестно куда. Стало ясно, что она должна его спасти.
Пруденс абсолютно не имела понятия, как ей освободить Цедрика, но ею двигала сила первой любви и бесстрашная отвага, характерная для всей семьи Лайтонов. Медленно, осторожно, чтобы не встревожить солдат во дворе, она слезла с лошади, провела ее поглубже в лес и тщательно привязала к дереву. Пруденс не хотела, чтобы животное бродило вокруг в поисках сена и других лошадей, пока ей самой придется спасать своего возлюбленного.
Она перебежала к гостинице так незаметно и тихо, как только могла. Ей удалось незамеченной пересечь открытое пространство и прижаться к стене с бешено колотившимся сердцем, дрожа от страха. Глубоко вздохнув, она помедлила, решая, что делать дальше.
Пруденс не имела представления, где в здании мог находиться Цедрик. Если – в одной из комнат на первом этаже, она сможет найти его и предупредить. Пруденс не хотела верить, что он будет наверху, в одной из спален, и не желала признавать, что человек, в которого она так отчаянно влюбилась, проводит время с одной из проституток, которых полно в этом месте. Она осторожно стала пробираться по периметру здания, крепко прижимаясь к деревянной стене и пытаясь пробираться незаметно, насколько это возможно.
Первое окно, в которое она заглянула, выходило в большую и на удивление чистую кухню. В комнате находилось несколько слуг, и чуть лучше одетая женщина стояла подбоченившись. Женщина отдавала приказания, заставляя слуг расторопно двигаться по кухне, и Пруденс догадалась, что это, должно быть, жена хозяина гостиницы. В свежем утреннем воздухе разнеслось замечание о том, что в рагу добавляют слишком много мяса. Пруденс чуть не улыбнулась, но женщина сделала еще одно замечание, от которого она застыла на месте:
– Через час вернется целая группа, а мы здесь управились только наполовину! Пошевеливайтесь, или же двадцать пять раздраженных мужчин будут жаловаться на отсутствие еды!
У Пруденс подкосились ноги, и она опустилась на землю – сердце ее учащенно забилось. Если она правильно поняла слова женщины, в этой гостинице остановился целый отряд драгун. Более того, они могли вернуться в любое время. Это значило, что Цедрика ждал еще больший ад, чем она представляла. Это снова побудило ее к действию.
Пруденс ползла на четвереньках, чтобы ее не видно было из окна тем, кто находился внутри. Потом она выругалась вовсе не как леди – в ее ногу впился острый камень, который, к тому же, порвал ей платье. Она стиснула зубы и подбадривала себя фантазиями о том, как Цедрик рассыплется перед ней в благодарностях за то, что она спасла его от жестоких солдат протектората.
По другую сторону окна Пруденс выпрямилась. Она поспешила ко второму окну без излишней предосторожности, как делала это вначале. Заглянув внутрь и увидев пустую комнату, Пруденс метнулась к следующему окну. Оно открывалось в личные апартаменты владельца гостиницы и его жены, похоже, это были одновременно спальня и гостиная, где не очень прибрано. Как и в предыдущей комнате, в ней никого не было.
Пруденс начинала приходить в отчаянье. Не думая об опасности, она побежала к четвертому окну.
Это окно смотрело в комнату, очевидно, предназначавшуюся для кабинета, потому что большой неотесанный стол был так поставлен к окну, что человек, работавший за ним, сидел лицом к двери, а свет из окна падал ему через плечо. У стола стоял такой же старый и грубо сколоченный стул. В этой начисто вымытой комнате сидело два человека, и когда она осторожно заглянула в окно, сердце Пруденс еще чаще забилось от волнения.
Она не узнала человека, сидящего спиной к окну, но по другую сторону стола, лениво развалясь на стуле с высокой спинкой, сидел Цедрик Играм. Вначале Пруденс решила, что Цедрика поймали и теперь допрашивают. Потом до нее донесся его пренебрежительный голос. Услышанные ею слова разрушили радужные мечты, которые она вынашивала месяцами.
– Ваши люди идиоты, Осборн! Как только они ушли, тут же пошел разговор далеко не о кузнице…
Испугавшись, Пруденс скользнула на корточки и беспомощно потрясла головой. Она не хотела слышать, что говорил Цедрик.
– Лейтенант Вестон мог не знать этого, – мягко сказал другой голос, очевидно, принадлежавший человеку, которого Цедрик назвал Осборном.
Но Цедрика невозможно было отвлечь.
– Я говорил вам, что должен быть Томас Лайтон, и он был там. Его следовало арестовать независимо от того, о чем говорили на собрании – о восстановлении кузницы или о возвращении Черного Принца в Англию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38