— Похоже, что он хотел этого, да?
Мисс Фиттлуорт кивнула и вернулась к своему занятию.
Шарлотта натянула сорочку на ноги, обхватила их руками и устремила взгляд в окно. Он хотел поцеловать ее. Фиттл не ошибалась. В течение нескольких секунд он просто пожирал глазами ее лицо. И как же она желала ощутить прикосновение его губ к своим. Все случившееся оказалось внезапным, неумолимым. И пронеслось как дуновение легкого ветерка в теплый день. И остается только гадать, не приснилось ли ей это, хотя точно знаешь, что нет.
Сквозь оконные невесомые занавески Шарлотта заворожено следила, как, сверкая, пляшут на глади моря последние лучи солнца. Золотые волны ослепляли своим сиянием, а непрерывный шум волн зачаровывал девушку. До ее слуха доносились плачущие крики чаек, громкие возгласы рыбаков, тащивших сети, и визг еще игравших детей. Как непохоже на Бедфордшир, уже в сотый раз с момента приезда на побережье подумала Шарлотта. И как чудесно!
Брайтон был старинным городом. Он помнил марши римских солдат, правление Вильгельма Завоевателя, а теперь находился под светской властью принца Уэльского. Иногда Брайтон по старинке называли Брайтелмстоуном, но старую рыбацкую деревушку со всеми ее постройками уже давно поглотило море. И на ее месте, только чуть повыше, выросли красивые дома, виллы в стиле ампир с крылатыми сфинксами. Уже поговаривали о сооружении дамбы, чтобы помешать опустошительным приливам смыть кусок города у его верноподданных обитателей, а у Англии — часть ее острова. Сейчас подступающее со стороны залива море сдерживали скалы мелового известняка — длинная, округлая стена, встречавшая каждый шторм с вызовом и радостью.
Яркий Брайтон. Синее небо, белые чайки, аквамариновое море, танец света на поверхности воды.
Околдованная красотой, Шарлотта неотрывно смотрела на простор за окном. Морской воздух, подобно бальзаму, усмирял пыль дорог, он превращал каждый вдох в удовольствие.
Брайтон славился прекрасными окрестностями и морскими купаниями, и принц прибыл сюда, чтобы сполна насладиться всеми прелестями отдыха. Познает ли она здесь удовольствия? Возможно, и нет, чуть улыбнувшись, подумала Шарлотта. Не в этот раз, когда Мод и Селина ждут от нее победы над сердцем Стоун-лея, а ее отцу необходимо отвлечь того же самого непоколебимого джентльмена. Не в этот раз, когда душа ее замирает только при одной мысли о новой встрече с этим человеком — вот что наделал один-единственный взгляд, заставивший ее страстно желать поцелуя.
О Господи, как же легко удалось ему нарушить ее безмятежную жизнь, без сердечного трепета она и думать о нем не может. Что же с ней будет?
7
Едва Шарлотта вышла из дорожной коляски отца и ступила под надежные каменные ворота западного фасада Павильона, она поняла, что перешла свой Рубикон, и жизнь ее теперь уже никогда не станет прежней. Да и образ мыслей будет другим. В первый же свой день в Брайтоне она достигла чести быть представленной Его Королевскому Высочеству принцу Уэльскому. Что произойдет, подумала девушка, когда она пройдет через портал дворца, являющегося настоящим чудом?
В настоящий момент наружная часть королевской резиденции перестраивалась, и, как сказал отец, работы продолжатся, по меньшей мере, три года. Он видел проекты Джона Нэша и заметил, что Брайтон будет покорен Индией — вскоре несколько куполов с круглым или многоугольным основанием увенчают первоначальное строение Холланда.
Чувствуя себя маленькой девочкой, попавшей в волшебный мир, Шарлотта миновала стеклянные двери и попала в наружный холл. Ее поразила красота этого восьмиугольного помещения и в то же время удивила простота обстановки: вдоль розовых стен разместились несколько кресел и столиков красного дерева, от сверкающего медью камина трудно было отвести взгляд.
Безотчетно стиснув руку отца и почти не разбирая его слов о чудовищном драконе, созданном для банкетного зала, Шарлотта переступила порог внутреннего холла. Его опоясывали панели, имитирующие зеленый и розовый мрамор, резко отличавшиеся от модного красного, золотого или синего цветов.
— Приготовься к потрясению, если не к отвращению, — прошептал ей на ухо отец.
Она собралась, было попросить не говорить глупостей, но не смогла вымолвить и слова. Сквозь дверь, ведущую в длинную галерею, Шарлотта невольно разглядела детали ее экзотичного убранства — стены оклеены розовыми обоями с узором, изображавшим бамбуковые рощи и ярких попугаев. Когда же она достигла галереи и ступила маленькой ножкой, обутой в белую шелковую туфельку, на красный с геометрическим золотым узором ковер, сердце у нее просто зашлось от восторга. Дамы и джентльмены стояли вдоль всей длины этой необычной галереи, за которой находились главные залы Павильона. Восточный колорит поразил чувства Шарлотты подобно легкому, освежающему бризу. В отличие от отца, не принимавшего ничего чужеземного, девушка была заворожена, ее охватило идущее из глубины души радостное возбуждение. Шарлотта не смогла бы объяснить причину такого приподнятого настроения, но все это великолепие казалось ей сном, который она когда-то видела, но потом забыла. Восторг и чувство наслаждения охватили ее.
Красные китайские фонарики, украшенные цветами, лили мягкий свет на собравшееся общество, озаряя прекрасные лица — такими их видела Шарлотта. Отец уже приветствовал знакомых, и сама она вдруг поняла, что сердечно раскланивается с теми, кого раз или два встречала прежде в Эмберли-парке. Она не могла ни на ком задержать свое внимание, потому что с растущим восхищением переводила взгляд с настоящих китайских стульев из бамбука на стоявшие в нишах стен фигуры китайских мандаринов, выполненные в натуральную величину, и на три каминные полки под бамбук. Но самое поразительное располагалось над головой: стеклянный потолок длиной, должно быть, футов двадцать, ярко расписанный драконами, из пасти которых вместо языка вырывалось пламя — драконы с огненными глазами, а вокруг орхидеи с капельками росы на лепестках; олень с птичьей головой, змеиным хвостом и другие китайские божества.
— Аей-гун — Бог грома, — пояснил сэр Джон, заметив, как потрясена дочь всем увиденным, а особенно самым большим драконом. —
Только будь добра, закрой рот, Шарли. Вокруг уже начинают перешептываться.
Шарлотта повиновалась, нисколько не огорчившись, что ее поведение кому-то могло показаться неприличным. Убранство помещения покорило ее, она испытывала огромное наслаждение.
— Папа, я потрясена, как ты и предсказывал. Я попала в царство фантазии — все это так отличается от поместий Бедфордшира, — и я взволнована так глубоко, что не в силах высказать. Как причудливо расписана стена, что примыкает к стеклянной крыше! Как бы я хотела попасть сюда днем, когда солнце стоит высоко в небе и свет льется сквозь стекло. Это, должно быть, удивительное зрелище!
Сэр Джон добродушно фыркнул, и Шарлотта поняла, что ему все неинтересно. Вниманием этого избалованного человека было не так-то легко завладеть даже его дочери, поэтому она не обиделась, не удивилась, когда увидела, что отец посылает нежные взгляды привлекательной молодой леди, стоящей напротив. Шарлотта лишь мельком глянула на предмет интереса отца, пораженная изяществом двойной лестницы в конце галереи, также имитирующей бамбук.
— Ты, кажется, говорил, что она металлическая? А на вид не отличить от бамбука! Просто невероятно.
— Да, весьма занимательно, — с безразличной готовностью отозвался сэр Джон.
Шарлотта почувствовала, что отец отвечает ей машинально, не вникая в ее суждение об убранстве этой сказочной дворцовой постройки. Взглянув на сэра Джона, она увидела, что его монокль прочно сидит в глазу, а отец наслаждается видом лодыжек все той же молодой леди, выглядывавших из-под каскада белых игольных кружев, украшавших подол ее платья.
— Папа! — со смехом воскликнула Шарлотта. — Ты неподражаем. Мне только интересно, почему эта молодая…
— Мисс Кемп, — … почему она не смущена твоим весьма бестактным разглядыванием.
— Они никогда не смущаются, моя дорогая, — ответил он, беря дочь за локоть и уводя, прочь от мисс Кемп. — А сейчас веди себя как можно почтительнее. Здесь женщина, которую я обожаю как никого. О, леди Перселл! Как поживаете? — Сэр Джон поклонился пожилому, весьма флегматичному джентльмену, стоявшему рядом с леди, и почтительно произнес: — Могу ли я представить вам свою дочь, мисс Эмберли?
— Очень мила, — приветливо сказала леди Перселл в ответ на реверанс Шарлотты. Его светлость пробормотал что-то, подтверждая, что заметил ее присутствие, но не взглянул на девушку. Леди Перселл предложила: — Приведите вашу дочь завтра вечером на Стейн, там мы познакомимся поближе.
Шарлотта удостоилась мимолетного взгляда больших игривых зеленых глаз, не отрывавшихся от ее отца; они сверкали под прикрытием веера, расписанного алыми и синими колокольчиками. Не успел ее отец ответить на предложение ее светлости, как лорд Перселл повлек жену дальше, говоря, что ей кивает леди Хертфорд.
— Извините нас, — сладко проговорила леди Перселл и оставила их.
— Жаль, — пробормотал отец Шарлотты. Она хотела, было спросить, что он имеет в виду, но, увидев выражение его лица, поняла, что необходимости в этом нет. Он следил за удалявшейся леди Перселл, шлейф ее голубого шелкового платья плыл за ней по ковру. В глазах сэра Джона мерцал огонь желания, он слегка оттянул пальцем уголки воротника сорочки, словно что-то мешало дышать. — Чертовски привлекательная женщина.
Леди Перселл была лет на двадцать моложе его.
Шарлотта поняла, что невольно проникла в сердечную тайну отца, и пожалела об этом.
Вскоре ее внимание привлекла другая особа — кивнув ей и улыбнувшись, та посмотрела на отца Шарлотты.
— Папа, — прошептала девушка, раскрыв украшенный белым кружевом и жемчужинами веер, чтобы скрыть движение губ, — женщина с ярко-рыжими волосами, похоже, хочет привлечь твое внимание. Она за твоей спиной.
Сэр Джон немедленно повернулся. И едва он увидел упомянутую леди, как улыбка смягчила выражение его лица.
— Юджиния, — выдохнул он.
Он опять ухватил дочь за локоть и повел к этой даме, оказавшейся некой миссис Уиндем. Шарлотту представили и стоявшей рядом с ней высокой леди — миссис Найт. Каштановые волосы последней оказались почти того же оттенка, что и у Шарлотты. На приветствие девушки и ее почтительный реверанс миссис Найт ответила несколько скованно.
— Так, значит, вы — дочь сэра Джона! — воскликнула миссис Уиндем. — Ну, разве она не прелестна, Джейн?
— Очень мила, — вяло согласилась миссис Найт. — Позволю себе заметить, что, оставшись в Брайтоне, она разобьет не меньше дюжины сердец. — Обращаясь к Шарлотте, она холодно проговорила: — Хочу вас предупредить, мисс Эмберли, что здесь очень много охотников за приданым, готовых воспользоваться девичьей неопытностью. Советую вам быть осторожной в выборе знакомств. Вы собираетесь прожить здесь все лето?
— Да, — ответила Шарлотта. Ей не понравились ни резкие манеры миссис Найт, ни ее надменность. Женщиной она была статной и, видно, когда-то слыла красавицей, но годы заострили ее приятные черты, сделав их жесткими и тяжелыми. От нее веяло теплом не больше, чем от статуи. Несмотря на неуместность ее совета, Шарлотта, приторно-сладко улыбаясь, сообщила:
— Я намереваюсь все лето наслаждаться радостями Брайтона или, по крайней мере, до тех пор, пока отцу не наскучит здешнее общество.
Миссис Уиндем спрятала улыбку за веером, а миссис Найт поджала губы.
Сэр Джон, выразив надежду навестить в скором времени обеих дам, отвел дочь в сторону.
— Как ловко ты с ней разделалась, моя дорогая.
— Прости, — быстро проговорила она без видимого сожаления. — Но она такая недобрая! Ты хорошо ее знаешь?
Прежде чем ответить, сэр Джон кивнул еще одной знакомой.
— Не так хорошо, как миссис Уиндем. Ты должна простить миссис Найт. Обе ее подруги — леди Перселл и миссис Уиндем — вышли замуж за более титулованных особ. И ей, дочери виконта, нелегко мириться с нынешним, не таким значительным, положением, принимая во внимание, что она надеялась выйти замуж за лорда.
— Понятно, — отозвалась Шарлотта.
Чувства миссис Найт не показались ей необычными. Даже у себя в Эмберли-парке, в небольшом кругу соседей, наблюдала она зависть и разочарование. И не в последнюю очередь потому, что дочери благородных семейств изнывали от безделья. Они только строили матримониальные планы. Эта забота о замужестве могла с легкостью стать средоточием интересов в жизни Шарлотты, если бы не безвременная кончина матери, заставившая девушку принять на себя воспитание брата и управление Эмберли-парком. Вот уж поистине Шарлотте некогда было скучать!
Сэр Джон прервал поток ее мыслей, схватив за руку и торопливо прошептав:
— А теперь, моя дорогая, ты должна как можно скорее привлечь внимание лорда Стоунлея, хоть я и сомневаюсь, что поначалу тебе удастся добиться многого. Однако я хочу, чтобы ты, едва оркестр закончит играть, была готова немедленно отвлечь его. Мне необходимы минута или две, чтобы завладеть вниманием принца. Ты поняла?
— Да, отец, — прошептала Шарлотта. Попугаи колибри, изображенные на обоях, почему-то потеряли свою прежнюю красочность и яркость, а поставленные в изысканные китайские вазы розоватые лампы в виде многолепестковых цветов лотоса полностью утратили свое очарование. Даже ковер у нее под ногами стал жестким, а каждый шаг отстукивал в сознании, что она уже не гость в Павильоне принца-регента, а молодая женщина с сомнительными намерениями.
— Боже мой! — воскликнул сэр Джон. Шарлотту удивило отчаяние, прозвучавшее в его голосе, пока она не проследила взгляд отца и не увидела спешивших к ним Мод и Селину. Сэр Джон был раздосадован:
— Сейчас на нас набросятся твои подруги. Поскольку я не выношу визга юных особ женского пола, приветствуй их самостоятельно.
Шарлотта отпустила отца без сожаления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31