Даже если он и не вспоминал о том, как она лежала в его объятиях, то Франческа помнила об этом постоянно и не могла думать ни о чем другом. Она пробормотала:
— Ты не должен немедленно уезжать, словно я выгоняю тебя. Если я сделала что-то не так, прости меня. Мне и раньше часто говорили, что я сначала делаю, а потом думаю.
Франческа растерянно замолчала. Снова нахлынула волна, вздымающаяся из глубины ее тела и захлестывающая ее. А внимательный взгляд Курта, устремленный на нее словно в ожидании, окончательно смутил ее.
— Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду, — сделав над собой усилие, продолжала она. — Но заверяю тебя, если ты сможешь забыть об этом, смогу забыть и я.
Она попыталась улыбнуться, но губы плохо слушались ее. Снова мысль о возвращении возникла в ее мозгу.
— А как мы пойдем обратно? Разве можно ночью ставить паруса или придется идти на моторе?
Курт поднялся, взял из ее рук картонные тарелки и стаканы и бросил их за борт. Оттуда донесся тихий всплеск.
— Мы никуда не пойдем, — тихо сказал он. — Ты ведь сама не хочешь возвращаться, ведь так, Франческа?
Он обнял ее, и Франческа, не в силах сдерживаться, застонала от прикосновения сильного тела. Руки Курта скользнули вниз по спине, задержались на мгновение на ягодицах, а потом с силой прижали ее бедра. Она ощутила его восставшую плоть, уловила участившееся дыхание. Желание ее становилось нестерпимым.
— Прекрасная Франческа, — прошептал Курт, зарывшись лицом в ее волосы. — Какая ты красивая! Боже, как я хочу тебя!
Он прижался губами к ее губам, потом стал целовать лицо, шею и грудь, уже успев расстегнуть пуговицы шелковой блузки. Курт расстегнул бюстгальтер и выпустил на волю увенчанные розовыми сосками груди.
— Как ты хороша, — снова пробормотал он.
Пальцы коснулись шелковистой кожи, и она задрожала, когда они нежно сжали ее затвердевшие в сладостном возбуждении соски. Губы Курта скользили по ее телу, доставляя острое наслаждение. Франческа не смогла сдержать стонов, трепеща в его объятиях.
— Люби меня, Франческа, — прошептал Курт. — Покажи, как ты любишь меня.
Не прекращая ласкать ее, он быстро избавился от одежды. Франческа обхватила руками его мускулистые плечи, прижалась к нему всем телом.
Голубые глаза в упор взглянули на нее.
— Франческа, обещай приходить ко мне, если я останусь в поместье. Тогда мы сможем любить друг друга.
Она молчала, не в силах произнести ни слова. Волны желания захлестывали ее, увлекали в бездонную пучину.
— Я сделаю твою жизнь прекрасной, Франческа, — сказал Курт, снова зарываясь лицом в ее волосы. — Но ты должна любить меня и верить мне. Я хочу, чтобы ты сама сказала это.
— Да, — пробормотала Франческа, хотя знала только одно — она страстно хочет этого человека. В этот момент она могла обещать ему все, что угодно.
Его ласки становились все смелее, все чувственней. Когда ее рука скользнула по его бедрам, Курт глухо застонал.
— Люби меня, — прошептал он.
Не в силах сдерживаться, Франческа притянула его голову к себе, чтобы коснуться губами его губ. Он сразу же откликнулся, опустился на нее и вошел одним мощным движением. Франческа застонала от наслаждения.
Мир вокруг них словно бы перестал существовать. Они были одни под звездным небом, и никто не был им нужен. Их тела переплелись, наслаждаясь невероятной близостью.
Когда порыв страсти был удовлетворен, Курт откинулся на подушки и закрыл глаза, крепко прижимая к себе Франческу. Она прильнула к нему, уткнулась в его плечо и ощутила губами соль на его коже.
Он гладил ее волосы, потихоньку приходя в себя. Потом тихо произнес:
— Франческа, останься со мной навсегда в «Доме Чарльза». Обещаю, что никто никогда не будет любить тебя так, как я.
11
Первого августа у Баффи Амберсон пошла носом кровь, которую она никак не могла остановить домашними средствами. Баффи запаниковала и бросилась звонить своей подруге.
Джон Тартл на красном «Мустанге» повез Франческу в жилой район, расположенный на южной оконечности острова. Они застали Баффи с расширенными от страха глазами, расхаживающей по комнате с прижатым к лицу окровавленным полотенцем.
— Боже мой, Баффи! — воскликнула Франческа. — Тебе надо лежать на спине, запрокинув голову, при таком сильном кровотечении. Ложись, а я принесу лед.
Баффи, похоже, не слышала ее слов.
— Франческа, я не могу больше оплачивать счета врачей, — простонала она. — Не могу тратить деньги на этих докторишек! Хирург из «Золотых Ворот», которому я позвонила, сказал, чтобы я приезжала — они прижгут чем-то и остановят кровотечение, но у меня совершенно нет денег!
Она схватила Франческу за руку своими испачканными кровью пальцами:
— Боже мой, что мне делать, если Джок не вернется ко мне? Мне придет конец, совсем как Доррит! У меня нет денег, чтобы внести квартплату за этот месяц! Но, Франческа, ведь он не останется с ней в Филадельфии? Скажи, что не останется! Ведь у Барбары куча этих проклятых детей, Джок так устает от них, что готов накупить ей чего угодно и побыстрее удрать. Он ведь вернется к своей Баффи, ведь правда? — в отчаянии воскликнула она.
Франческа отправила Джона Тартла на кухню за льдом и принялась укладывать Баффи в постель. Потом собрала испачканные кровью полотенца и сунула их в корзину с грязным бельем. Когда она покончила с этим, Джон Тартл нашел резиновую грелку и наполнил ее колотым льдом. Баффи прижала ее к носу, одарив телохранителя полным признательности взглядом.
Когда Джон Тартл вышел из комнаты, Баффи сказала совсем другим тоном, словно это не она причитала пару минут назад по поводу неверного Джока:
— Ну почему я не встретила в жизни такого человека? Красивая внешность, спокойный характер, сексуальный… неужели идеал?
— Не забывай о том, что у него совершенно нет денег, — ответила ей Франческа. — Как только ты бы это узнала, то не удостоила бы его и взглядом.
Баффи пристально посмотрела на нее и неожиданно спросила:
— Франческа, Курт действительно взял тебя на «Фрейю»? Он ведь никого раньше не приглашал. Незыблемый закон: никаких женщин на борту этого священного судна.
Вытирая носовым платком остатки крови с лица подруги, Франческа ответила:
— Баффи, откуда ты знаешь, что я была на «Фрейе»? Я тебе про это не рассказывала.
Баффи удивленно воззрилась на нее:
— Франческа, половина Палм-Бич видела тебя во вторник под парусом в открытом море. Здесь все знают «Фрейю». Ты стояла у мачты, обеими руками обнимала этого викинга, все было романтично и трогательно. Так, значит, ты все-таки не устояла перед ним? Но, пожалуй, это произошло чересчур быстро. Неужели ты на самом деле спишь с третьим мужем Карлы? Да, все становится несколько сложно!
Франческа ничего не ответила подруге. Краем глаза она заметила стоявшего в дверях Джона Тартла и поняла, что он слышит каждое их слово.
— Скажи мне, Курт в самом деле так великолепен в постели? — продолжала расспросы Баффи, обеими руками прижимая грелку со льдом к лицу и из-за нее не видя Джона. — Надеюсь, он достоин тебя, в противном случае общественное мнение распнет тебя на кресте — просто потому, что все это несколько эксцентрично: ты не только унаследовала деньги Карлы, но и заполучила ее мужа!
Франческа перехватила взгляд Джона Тартла. Какую-то долю секунды в нем сквозило непонятное чувство, потом его лицо приняло обычное бесстрастное выражение.
— Да, он действительно великолепен, — вполголоса ответила она. — Но это еще ничего не значит.
Она больше не собиралась развивать эту тему.
— Послушай, тебе надо отправиться в клинику, и пусть они там тебя окончательно приведут в порядок. Что они тебе сказали? Ты говорила с самим доктором?
Из-под грелки донесся приглушенный голос Баффи:
— Мне надо там появиться, они мной займутся, но я должна заплатить вперед. О, Франческа…
Франческа остановила ее движением руки:
— Послушай, Баффи, мы с тобой потом обо всем поговорим, а пока надо спасать твой нос. Я попрошу мою секретаршу позвонить и договориться, чтобы тебе продлили кредит.
— Франческа, они настаивают на платеже…
— Я это улажу, — пообещала Франческа. — Надо поскорее отвезти тебя туда. Может быть, вызвать «Скорую»?
Баффи даже передернуло от такого предложения:
— Ради бога, не надо. Джок просто прибьет меня, если узнает, что я вызывала «Скорую». Там не обойтись без расспросов. И потом, появление «Скорой» у подъезда повлечет всякие сплетни. Я попрошу Доррит отвезти меня в «Золотые Ворота».
Франческа удивленно посмотрела на нее:
— Доррит? Но ведь у нее куча своих проблем!
Баффи ответила все тем же приглушенным голосом:
— У всех куча проблем. Так что какая разница!
Поручительство Франчески оказалось недостаточным, чтобы доктора принялись за работу. Дороти Смитсон дважды разговаривала с «Золотыми Воротами», но начальство клиники оказалось непреклонным.
— Мне кажется, они хотят, чтобы вы приняли на себя всю ответственность, — объяснила она Франческе, — а не только поручились по ее кредиту.
— Ничего не могу понять, — раздраженно произнесла Франческа. — Все прекрасно знают, что я наследница колоссального состояния, но для «Золотых Ворот» этого почему-то недостаточно. Что происходит?
Седовласая секретарша едва сдержала улыбку:
— Они имеют среди клиентов много богатых людей и знают, что всего труднее заставить заплатить состоятельного человека. Такие люди месяцами не платят по счетам, водятся за ними такие привычки. Кое-кто считает это в порядке вещей. Они полагают, что оказывают честь и делают рекламу фирме, в которую обращаются. И хотя для «Золотых Ворот» клиенты вроде вас и стареющих голливудских звезд — большая находка, такие, как миссис Амберсон, не могут рассчитывать на поблажки. Надеюсь, вы не обидитесь на мои слова.
Франческа медленно произнесла:
— Вы хотите сказать — в «Золотых Воротах» знают, что у Баффи нет денег?
— Даже больше: им известно, что миссис Амберсон не в первый раз пользуется поручительством подруги по предоставленному кредиту, когда сама не в состоянии рассчитаться.
— Но ведь Баффи говорит, что у ее мужа куча денег! — воскликнула Франческа. — Не понимаю, в чем же все-таки проблема?
Франческа сама позвонила в бухгалтерию клиники, но обнаружила, что не так-то просто уладить дело с кредитом Баффи Амберсон. Все говорившие с ней были исключительно вежливы, но не могли принять решение. В конце концов ее соединили с директором «Золотых Ворот», который распинался в любезностях, но никак не хотел говорить по интересующему ее поводу.
— Она милая женщина, мы все любим миссис Амберсон, ценим, что вы ее подруга, мисс Луккезе, — твердил он. — Мы знаем семейство Амберсонов с тех пор, как нас посетила миссис Ройс, сестра мистера Джока, еще в семидесятых годах. Должен сознаться, что мы в самом деле немного перестраховываемся в этом случае. Но, наверное, вам лучше все объяснит доктор фон Раушенберг, он как раз в моем кабинете. Доктор фон Раушенберг занимался лечением миссис Амберсон.
Франческе пришлось выслушивать в высшей степени научное описание процесса восстановления лица и носа Баффи, которыми он занимался три недели тому назад.
— Ну что? — шепотом спросила ее секретарша.
Франческа покачала головой. Совершенно ясно, что ей просто пытаются заморочить голову. Она решила просто-напросто оплатить все счета Баффи и списать это за счет дружбы. Зрелище несчастной, перепачканной кровью, одинокой и оставшейся без средств Баффи привело Франческу в ярость — и на «Золотые Ворота» с их докторами, и на чокнутого мужа, разбившего в кровь хорошенькое личико Баффи, а потом бросившего ее.
Голос врача не переставал бубнить ей в ухо:
— Носовая перегородка уже была частично повреждена и до этого случая, что сделало всю носовую область чрезвычайно чувствительной к нанесенным повреждениям. Когда я и мистер Гаррисон проникли в носовые отверстия, мы обнаружили, что последняя травма привела в критическое состояние все прилегающие ткани; кроме того, обострился процесс деструкции слизистой, вызванный продолжающимся употреблением инородных веществ. В свое время мы предупредили миссис Амберсон, и предупредили очень серьезно, что такие операции не могут повторяться бесконечно. Мы сказали ей, что начиная с какого-то времени не сможем больше восстанавливать ткани и хрящи, не сможем даже поддерживать на должном уровне естественный цвет кожи лица. После нескольких подобных операций наблюдается обесцвечивание кожи, она приобретает болезненный вид. В результате у такой привлекательной женщины, как миссис Амберсон, может развиться стойкая депрессия, а с таким состоянием пациента трудно справиться.
— Не в первый раз? — озадаченно спросила Франческа. — Вы хотите сказать, что миссис Амберсон уже делала такие операции в прошлом?
Собеседник на несколько секунд замолк. Потом фон Раушенберг снова заговорил, тщательно подбирая слова:
— Мисс Луккезе, я уже обсуждал все это с вашим секретарем несколько дней тому назад, когда встал вопрос об ответственности. Сейчас самая главная проблема — останется ли миссис Амберсон довольна результатом нынешней восстановительной пластики. Возможность судебного разбирательства…
— Я улажу это, — перебила его Франческа. — Она не будет обращаться в суд! Бедная Баффи! Как плохо… — Она едва смогла заставить себя произнести роковые слова: — Насколько плохо все может обернуться?
В телефоне снова наступила тишина, на этот раз она длилась гораздо дольше.
— Полагаю, мисс Луккезе, что самое плохое, к чему может привести операция, — распад хрящевых тканей переносицы. Эти ткани и так уже значительно повреждены постоянным употреблением пациентом кокаина. Это приводит к последствиям, которые известны в медицине под термином «плоское лицо». Имея это в виду, нет…
Франческа опустила руку с телефонной трубкой и обескураженно уставилась на секретаршу. «Не может быть», — вертелось у нее в мозгу.
— Вижу, он вам сказал, — произнесла Дороти Смитсон.
Дороти взяла телефонную трубку из руки Франчески, поблагодарила доктора и заверила его, что первый же присланный им счет будет оплачен чеком по почте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40