– Куда ты ушел? – Рут пристально смотрела на него.
– А уж это мое дело, – ответил Дикон и вышел из библиотеки, прежде чем она задала ему следующий вопрос.
Следующие несколько недель Дикон не отрабатывал свое жалование в Военном министерстве. Он появлялся на службе каждое утро, стремительно просматривал бумаги, и через несколько часов уходил из министерства. Он обходил постоялые дворы, обслуживавшие дилижансы, и постоялые дворы, обслуживавшие почтовые кареты. Он даже побывал на конюшнях, где можно было нанять отдельную почтовую карету для долгого путешествия. Но никаких ценных сведений нигде не получил.
Потом он заявил на службе, что ему срочно нужно уехать: его мать при смерти. И отправился в своем кабриолете в Бедфорд.
По сравнению с Лондоном Бедфорд казался крошечным городишком, а это означало, что в нем гораздо меньше постоялых дворов, которые ему придется обойти. Но и здесь Дикона ждала неудача. Он вспомнил, как Кэролайн однажды сказала, что Пол живет рядом с Сэнди. И вот в один прекрасный день, когда светило солнце и первые почки были уже готовы распуститься, он отправился в Сэнди.
Сэнди оказался небольшой деревушкой: несколько домов и одна или две лавки по обеим сторонам единственной улочки. Он остановился у булочной, от которой исходил такой аромат, что пройти мимо было просто невозможно. «Ну и что я должен спрашивать?» – спросил Дикон самого себя.
Он вошел в булочную, с наслаждением вдыхая ее запахи, и купил две булочки. Выуживая из кармана мелочь, он улыбнулся и спросил:
– У вас, наверное, покупателей много даже из отдаленных районов?
Продавщица, полная женщина неопределенного возраста в огромном белоснежном чепце, удивленно посмотрела на него и ответила:
– Иногда.
– От вашей булочной такой запах, что его должны учуять за несколько миль от этого места, – сказал Дикон.
Женщина широко улыбнулась.
– Как от любой булочной. Вокруг много булочных, и все сами пекут свой хлеб и сдобу. Но мы справляемся.
Она вернулась к своему занятию: расставляла на огромном подносе крохотные пирожные с белой и розовой глазурью.
– Поблизости нет больших домов? – не отставал Дикон.
Женщина задумалась.
– Нет, того, что можно действительно назвать большим, таких нет. Самый большой дом у сэра Чарльза Лэпема, мне кажется. Дальше на запад. Есть еще дом сэра Хемфри Смарта, но такие, как он, у нас не покупают. Слишком важные. А что? Хотите им что-нибудь продать? – она с любопытством посмотрела на него.
– Я ищу дом, в котором живет человек по имени Пол, – объяснил Дикон, – но черт меня подери, я не помню его фамилии. Не знаете здесь поблизости семьи, главой которой был бы джентльмен по имени Пол? Я не собираюсь им ничего продавать.
– Пол? – женщина снова задумалась. – Единственный Пол, которого я знаю здесь, это Пол Краск. Сын кузнеца. Ему двадцать один – двадцать два года. Может, это тот, кто вам нужен?
– Благодарю вас, но это не он, – вздохнул Дикон. – Спасибо за помощь. С удовольствием съем ваши булочки.
Он вернулся в Бедфорд, забрал свои вещи из гостиницы, в которой остановился, и поехал обратно в Лондон. Дикон еще никогда не чувствовал себя таким растерянным. Он не может ездить по всему Бедфордширу в поисках человека, если он понятия не имеет о том, кого ищет. Все это предприятие оказалось напрасной тратой времени. Но, по крайней мере, он хоть на несколько дней отдохнул от Военного министерства.
На следующее утро он пришел на службу поздно и обнаружил, что количество бумаг на его столе приобрело монументальные размеры. Некоторые его коллеги ворчали по поводу того, что лорд Эйвбери предложил им взять часть работы Дикона на себя, но у них достаточно и своих обязанностей.
Лорд Эйвбери тоже вскоре появился. У него был обеспокоенный вид.
– Рад вас снова видеть, – сказал он. – Ваша мать… Она?..
– Она что? – спросил Дикон, не подумав. – Ей гораздо лучше, благодарю вас, сэр, – спохватился он.
– Рад это слышать, – проговорил лорд Эйвбери.
За следующие несколько дней Дикону удалось разгрести бумаги на своем столе, но в мыслях он был далеко. Где Кэролайн? Как она? Почему она не сообщила им своего адреса, как обещала в записке? Когда шел дождь, он представлял ее под дождем без зонта, видел, как с розовой шляпы стекает вода, как она ищет укрытие и не может найти, как простужается и у нее поднимается температура. Всякий раз это заканчивалось тем, что Дикон видел ее в бедной мансарде (и было непонятно, как она попала в эту мансарду) умирающей и зовущей его из последних сил. Когда дул ветер, он видел, как она дрожит в своей старенькой одежде, кутаясь в шаль и предлагая прохожим букетики лаванды, но у нее ничего не получается, она не может конкурировать с опытными торговцами цветов. Когда светило солнце, Дикон представлял, как она с трудом выбирается из своей мансарды, чтобы погреться на скамейке в одном из лондонских парков. В его воображении она всегда была бледной, голодной, грустной и потерявшей надежду. Он нужен ей. Дикон был в этом убежден.
Но он не мог ее найти.
– Ваша мать снова больна? – однажды спросил Дикона лорд Эйвбери. Было это в начале марта.
– О нет, сэр. Благодарю вас, сэр, – Дикон вскочил, уронив обе стопки уже просмотренных и еще не читанных донесений.
– Что-то вас гложет, – сказал начальник. – Не могу разобраться в вашем последнем рапорте, – лорд Эйвбери подсунул бумагу Дикону под нос. Дикон узнал свой рапорт. – Посмотрите. Вы пишете о третьем пехотном полке и о «Баффс», и здесь вы цитируете подполковника Вильяма Стюарта, а здесь внизу, здесь, – он раздраженно помахал бумагой перед Диконом, – вы цитируете некоего Мейкписа? Господи, Райкот! Вы же не хуже меня знаете, что третьим пехотным полком командует подполковник Стюарт. Кто такой этот Мейкпис? Никогда не слышал о таком.
Дикон стал пунцовым.
– Простите, сэр. Это просто ошибка. Такого больше не повторится.
Эйвбери с сомнением посмотрел на него.
– Постарайтесь, чтобы не повторялось. Хм. – Он помолчал, снова посмотрел на Дикона и вышел из меленького кабинета.
Дикон с карандашом в руках перечитал донесение Стюарта о передвижении третьего пехотного полка, или точнее того, что от него осталось после катастрофы, которая случилась с этим полком при столкновении с французами в 1811 году под Альбукерком, и написал новый рапорт. За следующие несколько дней Дикон написал еще несколько рапортов. Он был очень внимателен.
Однажды Дикон вернулся домой очень уставшим. Его совершенно доконал рапорт одного капитана, который был написан совершенно неразборчивым почерком. Дикон так и не понял, про что писал этот капитан: про лафеты, кареты или насесты? Дикон обнаружил Рут в безумном состоянии.
– Она нашлась! – крикнула Рут, как только он вошел и дворецкий не успел взять еще его шляпу. – Дикон! Ты должен за ней съездить! Не снимай пальто. Я еду с тобой… Мне нужно взять пальто… О, где мои перчатки? Боже! Нельзя тратить ни минуты. – Рут, его спокойная, разумная сестра, носилась как сумасшедшая, хватая одну шляпу, затем другую. Надев зеленую перчатку и не найдя вторую, она принялась натягивать серую.
Дикон понимал, что она чувствует. День вдруг сразу стал светлым и теплым, и он сам вдруг разволновался не на шутку. Наконец! Кэролайн нашлась!
– Где она? – спросила он. – Откуда ты узнала? С ней все в порядке? Ради Бога, Рут, расскажи!
– Нужно спешить, – сказала Рут, выталкивая его из дому. – Я все объясню по дороге. Берем экипаж, как считаешь?
– Да, берем. Быстрей! – Бесполезное замечание со стороны Дикона, потому что Рут неслась к углу площади впереди брата.
Устроившись в теплом экипаже, Рут велела извозчику ехать к Чаринг-Кросс и стала рассказывать:
– Досси появилась сегодня после обеда. Сказала, что ей неудобно просить у нас помощи, но она не знает, к кому обратиться. Она говорит, что мисс Кэролайн работает белошвейкой. Они никуда не уезжали из Лондона! Кэролайн шьет одежду для крещения малышей. Можешь себе представить такое? Сегодня она должна была отнести готовые платьица в мастерскую, и Досси воспользовалась ее отсутствием и поехала к нам. Бедняжка, она хотела добраться до Голден-сквер пешком, но заблудилась, и ей пришлось взять экипаж. Не сомневайся, я дала ей денег на обратную дорогу. У меня есть адрес Кэролайн, вот он, – Рут вынула клочок бумаги из сумочки. – Это одна из этих безобразных улочек за Чаринг-Кросс. О Кэролайн! Зачем ты это сделала?
– Белошвейка! – зарычал Дикон. – Ну погоди, я до нее доберусь! – Он яростно стукнул кулаком по потрепанным подушкам экипажа. – Ничуть не лучше ее безмозглого намерения стать экономкой!
– Похоже, у нее есть какой-то опыт, – продолжала Рут. – Досси говорит, Кэролайн постоянно этим занималась, пока ждала очередного ребенка, надеясь, что на этот раз… Пока это не превратилось во что-то похожее на увлечение, печальное, надо сказать.
– Она не сможет содержать себя и Досси на такие гроши, – сказал Дикон, немного успокоившись. – Они нормально питаются? У них приличное жилье?
– Досси не рассказывала никаких подробностей. Она очень волновалась, что не успеет вернуться к приходу Кэролайн, и та догадается, куда она ушла.
Экипаж остановился, и извозчик крикнул:
– Чаринг-Кросс!
Рут объяснила ему, куда дальше ехать. Они немного проехали по Чаринг-Кросс-роуд и свернули на темную улочку, на которой стояли жалкие лачуги и полуразвалившиеся дома. Здесь экипаж остановился.
Рут в изумлении смотрела на здание, у которого они остановились. Дикон помог ей выйти из экипажа.
– Господи Боже! – воскликнула она. – Я даже не подозревала, что такие места существуют!
– В Лондоне есть места и похуже. Ты прекрасно об этом знаешь.
Здание, которое когда-то было, очевидно, частным домом, превратилось в меблированные номера. На одном из окон висело засиженное мухами объявление: «Сдается». Они поднялись на грязное крыльцо, и Дикон постучал в дверь, на которой не было ни звонка, ни молоточка. Им открыла неопрятная женщина, от которой разило джином. Она смотрела на них невинным взглядом.
– Хотите посмотреть, как живут другие? – спросила она и сплюнула, чуть не угодив на ногу Рут.
У вас живет некая миссис Мейкпис? – спросил Дикон.
– Не-а, – ответила женщина, собираясь закрыть дверь.
Дикон подставил ногу.
– Молодая белошвейка с пожилой компаньонкой, – продолжал он. – Она могла назваться другим именем.
Женщина почесала голову, сдвинув на бок чепец.
– У нас здесь живет несколько белошвеек. У меня здесь приличное место, хочу вам сказать. Здесь живут приличные женщины, да, приличные. – Она еще на один дюйм приоткрыла дверь.
– Может быть, кого-нибудь из них зовут мисс Кэролайн? – спросил Дикон.
– Мисс Кэролайн. Хм. У меня живет мисс Моди, мисс Белва, мисс… Ах, мисс Кэролайн. Это, должно быть, та, тихая. Мы ее почти не видим. Наверху живет. Всего несколько недель.
– Да, – кивнула Рут. – Можно нам подняться?
– А кто вам мешает? – женщина открыла дверь, отошла в сторону и поправила чепец. – Наверху, – повторила она.
Дикон с Рут поднялись по визжащей под их ногами лестнице. Лестница заканчивалась у двери, молоточка на которой не было видно в полутьме. Дикону пришлось шарить по двери в поисках молоточка. Наконец, он его нашел и постучал. Если не будет ответа, он все равно войдет.
– Кто там? – спросили из-за двери.
– Рут!
Ответа не последовало, но они услышали, как за дверью что-то отодвинули. Дверь открылась. Они увидели Кэролайн, удивленное выражение лица которой сменилось постепенно на смущенное.
– О! В-входите, – она отошла в сторону, чуть не упав в старое тяжелое кресло с потершейся обивкой, которое стояло у двери. Она отодвинула кресло вглубь комнаты и, казалось, была полностью поглощена этим занятием. Она боялась взглянуть на своих гостей.
Дикон смотрел голодными глазами на старое знакомое серое платье, висевшее на ней мешком; на ботинки – счастливое приобретение в Донкастере; на руки, кожа которых покраснела и огрубела; руки эти сейчас безуспешно пытались скрыть пятна на обивке кресла. Он едва сдержался, чтобы не подойти и не обнять ее.
– Как вы меня нашли? – спросила Кэролайн. Она стояла за креслом, положив руки на его спинку. Казалось, ей необходимо было за что-то держаться.
Рут не хотела, чтобы верную Досси ругали.
– Это не имеет значения, – сказала она. – Кэролайн, это глупо. Вам здесь не место. Возвращайтесь домой.
Кэролайн посмотрела на Дикона и затем ответила:
– Я не согласна с вами. Я отказываюсь быть для вас обузой. У меня все очень хорошо. Конечно, я очень рада вас видеть, но… Посмотрите, что я делаю.
Она подвела их к Досси, которая тихо сидела в углу и что-то шила при свете единственной в комнате свечи. Горничная делала сборки на крошечном платьице из тонкого хлопка. Кэролайн взяла платьице у нее из рук и с гордостью продемонстрировала его своим гостям.
– А на вороте и рукавах будут кружева. Это будут очень тонкие и мягкие кружева, чтобы не поцарапать младенца. У этого платьица спереди сборки. Я делала складки, но сборки делать быстрее, а скорость в такой работе имеет значение. Это, конечно, не очень хорошо, потому что мне хотелось бы что-нибудь еще вышить… Вы знаете, что в семьях часто платья для крещения передаются из поколения в поколение. Мне нравится думать, что какой-нибудь малыш будет окрещен в этом платьице лет через пятьдесят или сто, – она с любовью провела пальцами по крошечному платьицу. – Досси мне помогает. Мы справляемся. Так мило, что вы пришли. Мне бы хотелось предложить вам что-нибудь выпить, прежде чем вы уйдете, но я…
– Хватит, Кэролайн, – перебил ее Дикон. – Посмотрите на это место. Одна-единственная комната с таким грязным окном, что я сомневаюсь, проникает ли сюда вообще солнечный свет. Обои отклеиваются! Ковра нет! Камин не горит! Ни угля, ни дров! Посмотрите на эту мебель! Узкая кровать на двоих! Как вы можете…
– Мы с Досси греем друг друга, – она ласково улыбнулась старой женщине.
– Вы едете с нами, – заявил Дикон. – Мы настаиваем. Рут, скажи.
– Да, мы настаиваем. Сейчас же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30