Что с ней происходит? Она вся горит, она облизывает губы, но даже от прикосновения собственного языка ее бросает в пот.
Поппи скинула с себя одеяло, но это не помогло – внутри все кипело. Тогда она подняла и собрала у шеи ночную рубашку, подставляя ночной прохладе обнаженное тело.
С любопытством оглядев себя в лунном свете, Поппи решила, что она выглядит уже немного иначе, чем раньше, как дитя из старинной легенды, похищенное колдуньями и замененное другим, волшебным. Ее груди стали пышнее, соски – розовее и нежнее. Ей было с чем сравнивать – глубокий вырез развязной служанки открывал достаточно большой обзор, но теперь Поппи была уверена: ее грудь гораздо красивее.
А как длинны и красивы ее ноги! Поппи села, чтобы осмотреть их. Ей вспомнилось, что прежде Флетч любил целовать ее бедра. Жаль только, что в это время от страшного зуда у нее горела голова и хотелось лишь одного – чтобы Флетч побыстрее закончил и ушел.
А теперь… Поппи слегка раздвинула ноги. Ах, если бы Флетч поцеловал ее прямо сейчас!
Если бы Флетч целовал ее сейчас, то, наверное, начал бы снизу, потом поднялся бы выше, к колену. Она слегка поежилась, представив себе эту картину, обхватила грудь обеими руками, тотчас почувствовала легкое покалывание. Нет сомнения, что Флетч будет целовать ее все выше и выше и наконец не дойдет до груди. Представляя себе эту картину, Поппи потрогала пальчиком места, куда он будет целовать. А потом Флетч…
К концу второго часа этих мечтаний ночь стала казаться Поппи огромной черной раковиной. Она даже начала вспоминать, как однажды, когда зуд в голове не был таким сильным, Флетч целовал ее страшно сказать куда.
В то время Поппи считала это не поцелуем, а чем-то гораздо более грубым и вульгарным. Но сейчас она решила, что это был как раз поцелуй, и она принялась снова и снова вспоминать, что она в тот момент ощущала и как однажды едва не застонала от наслаждения.
Она не удержалась и начала тихонько постанывать – в конце концов, она была одна во мраке ночи и ощущала себя вовсе не Поппи, а одной из тех женщин, на которых Флетч поглядывал в Париже.
В конце концов, она тоже жила в Париже! Ей ли не знать, как выглядят женщины, которые не принадлежат к числу леди, – их всегда можно было отличить по мурлыкающим интонациями в голосе и по призыву в глазах.
Поппи еще никогда не представляла себя в роли такой женщины.
Она не удивилась, когда вдруг поняла, что в самый прекрасный миг этой ночи думает по-французски.
Глава 44
Бомон-Мэнор, загородное имение герцога Бомона
21 декабря
Шарлотта очень смутилась, сообразив, что приехала в имение Бомонов раньше хозяйки. Она понимала, как это получилось: герцогине со слугами и багажом требовалось больше времени на дорогу, тогда как сестры Татлок выбрали самый дешевый способ добраться до имения, который оказался и самым быстрым: Шарлотта с горничной доехали до ближайшей почтовой станции на дилижансе, а там наняли экипаж, который довез их непосредственно до Бомон-Мэнора.
Дворецкий, разумеется, не сказал ни слова о слишком раннем приезде гостьи. Он только поклонился и спросил, не будет ли мисс Татлок против, если ей придется провести вечера в одиночестве, поскольку другие гости и хозяева еще не приехали. Шарлотта гордо подняла голову и прошествовала мимо с таким видом, словно вина за неловкую ситуацию лежала не на ней, а на припозднившейся герцогине.
Чтобы добраться от ворот имения Бомон-Мэнор, пришлось проехать не одну милю по огромному парку. Дом оказался под стать парку – он был размером с собор, во всяком случае, так показалось Шарлотте. Внутри все тоже поражало воображение: потолки, терявшиеся где-то в сумеречной высоте, бесчисленное количество дверей и запутанный лабиринт коридоров.
Не был исключением и дворецкий, мистер Блант, – одетый в ливрею, сплошь расшитую красными галунами, с высокой напудренной прической, нависавшей надо лбом наподобие козырька, он походил на епископа в митре.
– Полагаю, герцогиня еще не успела распорядиться относительно комнаты для меня? – робко спросила Шарлотта, едва поспевавшая за мистером Блантом. – Я прошу прощения за то, что причинила вам беспокойство.
Дворецкий немного наклонился к гостье:
– Ее светлость прислана нам все инструкции заранее. Она чрезвычайно организованная и предусмотрительная особа.
Они шли по коридору третьего этажа, когда по дому разнесся ужасный крик. Так могло бы реветь от боли какое-нибудь животное, но кричал явно человек. Шарлотта ахнула и выронила ридикюль.
Дворецкий остановился.
– Чрезвычайно сожалею, мисс, что вам пришлось это услышать, – величественно произнес он, – но дело в том, что один из гостей тяжело болен.
– Герцог Вильерс? – спросила Шарлотта, чувствуя, что губы сами раздвигаются в улыбке. – Он уже здесь?
– Да мисс, – ответил мистер Блант, всем своим видом выражая неодобрение.
Герцог снова закричал, и Шарлотта поняла, что он находится совсем рядом, за следующей дверью. Его голос подействовал на нее как призыв к оружию – она не могла остаться равнодушной. Прежде чем дворецкий успел ее остановить, она распахнула дверь и вбежала в комнату.
Ее взору открылось страшное зрелище: двое лакеев держали лежавшего на кровати обнаженного по пояс Вильерса, а Финчли лил из бутылки какую-то темную, курившуюся дымком жидкость на ужасную рану у него на плече.
Камердинер обернулся и увидел Шарлотту. Его рука дрогнула, и темная жидкость пролилась Вильерсу на грудь.
Герцог, с отрешенным видом уставившийся в потолок, зарычал от боли.
– Ради Бога, уберите Финчли, я больше не могу это терпеть! – крикнул он.
– Мисс Татлок! – запинаясь, проговорил камердинер.
– Что вы делаете? – воскликнула Шарлотта, выхватывая из его рук бутылку. – Сейчас же признавайтесь, что вы делаете с его светлостью?
Финчли хотел было ответить, но его перебил сам герцог:
– Я бы предпочел сказать, что он меня убивает, но на самом деле он выполняет предписание доктора.
– Что за доктор мог предписать лечить больного этим? – Шарлотта потрясла в воздухе черной бутылкой. От ее робости не осталось и следа – в ней закипал гнев. Обернувшись к дворецкому, она потребовала: – Сейчас же говорите, что это за доктор!
Допросу с пристрастием положил конец смех Вильерса – слабый, но все же смех.
– Проклятие! – задыхаясь, проговорил герцог. – Прекратите меня смешить – очень болит плечо.
– Ему уже намного лучше, мисс Татлок, поверьте, – успокоил ее хранивший самый серьезный вид Финчли. – Доктор Треглоун настоящий чудотворец, правда. Он вскрыл уже зажившую рану милорда, а там – страшное воспаление. Вот уже несколько дней мы стараемся ее залечить.
– Теперь я могу выжить, – снова подал голос Вильерс. – Надеюсь, вы готовы к любви, мисс Татлок?
Мистер Блант, дворецкий, оскорбленно втянул ноздрями воздух и расправил плечи.
– Что такое? Любовь? – возмущенно вскричал он – Я еще удивлялся вызывающей смелости этой молодой особы которая позволила себе ворваться в спальню мужчины, позволила себе…
Поднятая рука и ледяной взгляд Вильерса остановили его гневную тираду.
– Мисс Татлок не является моей любовницей, Блант, – сказал герцог. – И не собирается ею становиться. Вам следовала бы лучше подготовиться к встрече с хозяйкой и расстаться со своими пуританскими замашками, ведь ваша госпожа сама герцогиня Бомон, не забыли?
На лице дворецкого отразилась борьба чувств – гордости и страха.
– Мы все только и думаем, как бы угодить ее светлости, – заявил он, почтительно вытянувшись.
– Ну и отлично. Мисс Татлок – самая важная для герцогини гостья.
– Мне это известно, – ответил Блант с низким поклоном. – Позвольте отвести мисс Татлок в ее покои. Я как раз сопровождал ее туда, чтобы она могла стряхнуть с себя дорожную пыль.
«О, я нажила себе врага», – подумала Шарлотта. Она заметила, что Вильерс недовольно разглядывает ее потертый дорожный костюм, и вдруг осознала всю нелепость и неприличие только что разыгравшейся сцены. Она, Шарлотта Татлок, действительно ворвалась в спальню герцога, который к тому же до пояса обнажен!
– Я привез с собой портниху, – сообщил Вильерс. – Мисс Татлок должна немедленно увидеться с ней. Помните наш план, Шарлотта?
На лице дворецкого выразилось крайнее неодобрение – молодая незамужняя девушка позволяет герцогу платить за свою одежду! Какие еще нужны доказательства, что мисс Татлок – блудница вавилонская?
– А как мистер Даутри? – рискнула спросить Шарлотта. – Его преображение гораздо важнее, не так ли, ваша светлость.
– Ох и устал же я, – пробормотал Вильерс, снова закрывая глаза. – Я заставил Даутри пойти к портному – мой бедный кузен протестовал, как агнец, отправляемый на заклание. Но моим шедевром станете вы, мисс Татлок. Кстати, я принял все меры, чтобы на прием пригласили много молодых людей, – у вас должен быть выбор.
Финчли взглядом показал девушке, что пора заканчивать, и она покинула герцогскую спальню. Почтенный мистер Блант ществовал впереди, и Шарлотта кожей ощущала переполнявшее дворецкого негодование, даже его «епископская митра» дрожала от возмущения.
Остановившись у нужной двери, мистер Блант обернулся.
– Я передам портнихе просьбу посетить вас, если она сейчас свободна, – с презрительным видом сказал он, глядя поверх плеча Шарлотты.
– Будет очень любезно с вашей стороны, – пробормотала она.
Глава 45
Флетч с трудом сдерживал радость. За прошедшие несколько дней состояние его духа совершенно изменилось: сначала он рухнул в пропасть отчаяния, потом заставил себя вылезти из нее. И принял решение последовать за Поппи в имение Бомонов, пусть даже она не любит его и никогда не полюбит. Сейчас же происходило и вовсе что-то удивительное – с того момента, как герцогиня Бомон, Поппи и Флетч сели в экипаж, его жена боялась даже встретиться с ним глазами. От его взглядов и прикосновений она тут же вспыхивала, как маков цвет, оправдывая свое имя. Разумеется, герцог не удержался, нарушил свой зарок. И якобы случайно провел рукой по ее бедру, когда подсаживал в экипаж.
В прежние времена Поппи сделала бы вид, что не заметила эту вольность или ответила бы сердитым взглядом, тут же замаскировав его любезной улыбкой. Но в этот раз все было иначе: герцогиня тихонько ахнула и, заливаясь румянцем, искоса посмотрела на Флетча. Он подумал, что ничего восхитительнее разрумянившихся щечек жены еще не видел. Неужели женщины до сих пор не утратили способность вот так вспыхивать от смущения?
И Флетч принялся размышлять над своими действиями на следующие двадцать четыре часа, как будто планировал военную операцию. Тем временем Джемму не оставляло беспокойство относительно того, сколько времени уйдет на дорогу с учетом ремонта сломавшейся колесной оси.
– Боюсь, что меня, хозяйку дома, опередят не только гости, но и Бомон, – сокрушалась она.
– Это даже хорошо – герцог будет встречать гостей, – попыталась утешить ее Поппи.
Джемма, видимо, уже хотела объяснить, что ее так беспокоит, но передумала и сказала только:
– Дело не в этом. Ты кое-чего не понимаешь, дорогая.
– Даже самые хорошие хозяйки иногда опаздывают, – продолжала Поппи. – Не стоит волноваться, ты же заранее послала слугам очень подробные инструкции прислуге. Я уверена…
– Но я никого из них ни разу не видела, – с тревогой возразила Джемма – Более того, я никогда не была в Бомон-Мэноре. Таким образом, я впервые устраиваю рождественский прием в незнакомом доме с совершенно незнакомыми слугами. А сейчас еще и мой секретарь меня покинул.
– И все-таки тебе будут помогать три горничных из Бомон-Мэнора, твоя собственная и еще я. Плюс Исидора, которая, наверное, уже там.
– Да, приедут все, – все еще волнуясь, кивнула Джемма. – Луиза, должно быть, тоже уже приехала, и Харриет, конечно.
– Луиза?! – воскликнули в один голос Флетч и Поппи.
В следующее мгновение герцог с радостью вырвал бы себе язык, потому что Поппи как-то съежилась и померкла, снова став чопорной английской леди. Флетч выругался про себя. Джемма же, как будто ничего не замечая, продолжала прикидывать, кто из гостей ее опередит:
– Вильерс, конечно, он уже несколько дней как приехал. Решил отправиться в путь сразу, как получил приглашение. Мне остается только надеяться, что дворецкий сделал все так, как я распорядилась.
– Он все так и сделал, не сомневайтесь, – ответил Флетч, которому не терпелось приступить к осуществлению своего плана.
– Кстати, этот натуралист, доктор Лауден, наверное, тоже приехал, – добавила герцогиня Бомон.
Хотя Флетч изо всех сил старался держать себя в руках, при упоминании доктора он не смог скрыть своего неудовольствия. Искоса взглянул на Поппи: к счастью, она не улыбнулась и вообще не проявила к доктору Лаудену никакого интереса. К счастью – потому что иначе Флетчу пришлось бы остановить карету для серьезного разговора с женой.
Он больше не мог мириться с таким положением – после двух недель крайнего возбуждения он все еще не получил удовлетворения. Да им с Поппи необходимо возобновить свой брак, хотя на первый взгляд это казалось бессмысленным. Но перемены, происходившие с Поппи, внушали надежду: она вспыхивала от прикосновений Флетча и украдкой на него поглядывала. Изменился даже ее запах – теперь, входя в комнату, Флетч чувствовал присутствие жены по исходившему от нее аромату. Но теперь Поппи пахла не лавандовой пудрой, как раньше, а персиком, налитым сладким соком и согретым солнцем.
Насладиться неземным вкусом этого персика – вот что собирался сделать Флетч грядущей ночью. Но для этого ему требовалась помощь Джеммы.
Когда до Бомон-Мэнора оставался примерно час пути и путешественники в последний раз остановились сменить лошадей, Флетчеру удалось остаться с герцогиней наедине. Поскольку Джемма была из тех женщин, которым не лгут – а это качество герцог очень ценил, – он отказался от куртуазного вздора и сразу перешел к делу.
– Пожалуйста, поместите нас с Поппи в одной комнате, – попросил он.
Герцогиня насмешливо улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42