Лили в ответ пожала плечами. — Неужели ты упрекаешь себя за то, что не знала, кто он? Дэймон медленно пересек комнату. — Я ручаюсь тебе, что если кто из нас глуп, так это я. Я был в свете намного больше, чем ты, моя девочка, и я видел Роланда Тортона, видел всех Тортонов, знай это. Он показался мне знакомым, но, хм, у меня на уме тогда было совсем другое.
Лили вздохнула.
— Не имеет значения, Дэймон.
— Имеет, если ты коришь себя за это, — настаивал он, усаживаясь на стул около окна лицом к ней. — Ну же, Лил. Как я могу помочь тебе, если ты не говоришь со мной?
— Не о чем нам говорить.
— Есть, если ты столь же несчастна, как кажешься.
Она нахмурилась.
— Я не несчастна. Я… разочарована.
— В Роланде?
— И в себе.
Он наклонился вперед, поставив локти на колени.
— Объясни, пожалуйста, начиная с Роланда.
Она перевела взгляд в окно.
— Разве неясно? Он лгал мне.
— Ну, отложим это на некоторое время, потому что ты тоже лгала ему.
— Хочешь сказать, моя ложь отменяет его ложь?
Ее ранило то, что вероломство Роланда так легко было отклонено, и кем — ее родным братом!
— Я не говорил этого. Я просто сказал, что мы должны отложить это на время. Теперь скажи мне, что, помимо этого, причинило тебе столь острое разочарование в нем?
— Он — Тортон! — парировала она.
Дэймон кивнул.
— Вот это ужасно. Но ты знаешь, я хорошо видел парня той ночью и не разглядел ни рогов, ни хвоста.
Лили разинула рот от возмущения и в ярости выпалила:
— Это не смешно, Дэймон! Ты ведь знаешь, что Тортоны — наши смертельные враги.
Дэймон усмехнулся.
— Смертельные враги? Тебе надо чаще бывать в свете, сестричка. Ни разу в жизни не слышал я столь торжественную фразу, разве что на сцене театра.
— Ты знаешь, для чего он прибыл сюда! Тебе известно, как он использовал меня!
— И я даже знаю, почему, — спокойно сказал Дэймон. — Честно, Лил, признайся, можешь ты ожидать, что он будет стоять и разводить руками, когда его сестра исчезла? Осмелюсь сказать, что, если бы ты оказалась в руках похитителя, я перевернул бы небо и землю, играл бы любую роль, хватался бы за любое указание, лишь бы найти тебя.
Лили почувствовала, как сморщилось ее лицо.
— Я знаю, что ты п-п-прав, — только и сумела произнести она, — но почему меня? У меня на лбу написано слово «дура»?
— Ничего подобного, — сказал Дэймон, вставая и подходя, чтобы сесть у окна рядом с ней. Он обнял ее и притянул к себе. — Ты вовсе не дура, Лили. У тебя чистое сердце и чистая душа, и ты, естественно, полагаешь, что все такие же. Но, увы, это не так.
Иначе мир никогда не слышал бы о таких подонках, как Спенсер, и о таких мерзавцах, как похититель сестры Роланда.
— Но в том-то и дело, Дэймон, — всхлипнула Лили. — Я знаю все о таких, как Спенсер, и все же я сделала это снова. Я пошла в его комнату незваной, так что даже обвинять его я не могу. Он сказал мне почти с самого начала, что не верит в любовь, что брак кажется ему ненужным, но я хотела доказать ему противоположное… и если бы ты не остановил меня…
— Я, возможно, уберег тебя от занятия любовью с этим человеком, — прямолинейно, даже грубовато перебил ее Дэймон, — но думаю, ты уже успела доказать ему все, что хотела, Лили. Ты знаешь, я успел ко дворцу как раз вовремя, чтобы услышать, как он весьма уверенно объявляет, кто он.
— После того, как ты застал нас вместе, — фыркнула она.
— Ну, если ты считаешь, что я имел какое-либо отношение к тому спектаклю, который он там устроил, то тебе следует подумать еще разок, моя дорогая.
Должен сознаться, он убедил меня почти сразу. После твоего, хм, довольно драматического ухода я не видел причин угрожать ему. Он все делал только по своему собственному желанию.
— Честно? — спросила Лили, прикладывая к глазам появившийся неизвестно откуда платочек.
Дэймон поднял руку, раскрыв ладонь.
— Бог свидетель.
Лили глубоко, судорожно вздохнула. За эти два дня она плакала больше, чем за прошлые пять лет, и теперь чувствовала себя немного лучше, но будущее все еще казалось ей унылым.
— Но что скажет отец? Он никогда не простит, если я выйду замуж за Тортона.
Дэймон вздохнул.
— Это проблема, должен признать, но я, со своей стороны, отказываюсь впредь рассматривать Тортонов как наших врагов. Отцу это может не понравиться, но я хочу помочь им найти их похищенную дочь, если смогу. Возможно, вместе мы с тобой сможем изменить отношение отца. Если же не сумеем, то только ты вольна решать, насколько Роланд Тортон важен для тебя, Лили.
Лили почувствовала, что слезы снова наполнили ее глаза.
— Это не так п-п-просто, как з-з-звучит, — всхлипнула она опять. — Мы оба можем закончить тем, что отцы от нас отрекутся. Как я могу пожелать такое тому, кого люблю?
— Но ты же любишь его, — мягко напомнил Дэймон.
— Думала, что люблю, — закричала Лили, — но знаю, что не должна любить! О, Дэймон, что мне делать?
Дэймон неловко прикоснулся к ее спине.
— Хотел бы я знать, Лили, — честно сказал он. — К сожалению, не думаю, что кто-нибудь способен ответить на этот вопрос, кроме тебя. Но, что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знала — я всегда буду с тобой. Всегда.
Лили вытерла носик мягким льняным платочком, поцеловала брата в щеку и уткнулась ему в плечо.
— Спасибо, Дэймон.
— Это самое малое, что я могу сделать, малышка, сказал он, — самое малое. Ты же моя любимая сестра.
— Я твоя единственная сестра. — Она улыбнулась.
— Ну да, конечно, — язвительно заметил он. — Забавно, но ты бываешь такой разной, что иногда кажется, будто у меня несколько сестер.
Она шутливо пихнула его локтем в ребро.
То, что Дэймон ее понимал, наконец подняло ее настроение, но, как всегда, мысли Лили обратились к Роланду. Он обещал, что возвратится за ней, это правда. Но возвратится ли? После всего, что сказала и сделала, она вряд ли имеет право обвинять его в том случае, если он никогда снова не покажется в ее доме. И она вовсе не была уверена, что у нее хватит сил отбросить опасения и сомнения и уйти с ним, если он придет за ней. Она закрыла глаза, мечтая, чтобы кто-то другой принял решение вместо нее. Впервые она почти желала, чтобы ей снова исполнилось шестнадцать лет. Настолько легче было жить с мечтами, чем с действительностью!
Глава 10
— И чем это ты занят, сынок?
Роланд повернулся на звук знакомого голоса и усмехнулся седому конюху.
— Чищу лошадь, старина. Разве не видишь? — Делая вид, что не замечает прищуренных глаз Джока, Роланд повернулся, чтобы запереть ворота. — Я назвал его Веселый Роджер. Красавец, а?
Огромный черный конь поднял голову и фыркнул так, будто находиться в центре внимания было его долгом. Единственным белым пятнышком на могучем животном был браслет над копытом сильной передней ноги.
— Ну, что ж, выглядит он прекрасно, но выдержит ли тренировки? Вот вопрос.
Роланд точно знал, что он сам больше интересовал Джока, чем конь. Не желая таиться, он прямо выложил старику все, что тот хотел знать.
— Я люблю ее, Джок. И без нее не уеду.
Джок помолчал, кивнул с удовлетворением и стал пристально разглядывать коня.
— Это будет нелегко, парень. Она ужасно расстроена, наша Лили.
— Думаю, это можно понять.
— Наверное, ты хочешь знать, почему она лгала тебе и почему я допустил это?
— Ты не обязан объяснять, — сказал Роланд. — Она берегла себя, это же очевидно.
Джок кивнул.
— И теперь она боится, что отец откажется от нее, если она уйдет с тобой.
— С Чарлзом Монтегю я все улажу, — ответил Роланд, — и я уверен, что если смогу как-нибудь поговорить с Лили, то и с ней смогу все уладить. Но мне понадобится твоя помощь, друг мой.
— И что заставляет тебя думать, что я стану помогать тебе? — спросил Джок, и его глаза превратились в крошечные щелки.
— Ты тоже любишь ее, — просто сказал Роланд. И ты знаешь, что я сделаю ее счастливой.
Джок посмотрел в сторону, потом сказал:
— Тебе лучше сначала позаботиться об ее отце.
— Я тоже так считаю. Он здесь?
— Да, приехал вчера вечером.
— Превосходно. Теперь все, что ты должен сделать, — провести меня во дворец, чтобы я мог увидеть его.
Джок вздохнул, кивнул и наконец сказал:
— Но сперва ты должен мне сообщить, что собираешься делать.
Роланд похлопал старика по плечу.
— Обязательно, но сначала я хочу задать тебе личный вопрос. Ты можешь подумать и ответить позже.
Не хочешь ли ты управлять самой прекрасной конюшней во всем мире?
— Считаешь, что я могу не захотеть? — Джок раздулся от гордости, и Роланд рассмеялся.
— Считаю, что нам с Лилиан понадобится помощник, чтобы осуществить наши мечты, и я не могу думать ни о ком, кроме тебя.
— А, ну, в общем, если ты так ставишь вопрос, сказал Джок, потирая подбородок, — то над этим можно и подумать.
Роланд усмехнулся.
— Да, — сказал он, принимая важный вид, — можно и подумать.
В зале он почти столкнулся с Дэймоном. Роланд смог бы принять вызов, но Джок уже оттащил его за угол, зашипев, как змея:
— Ш-ш-ш-ш-ш, ты что, парень, спятил? Теперь не время отвлекаться. Не забывай, к кому идешь.
Роланд согнул руку и взялся за поля ковбойской шляпы, которой прикрывал лицо, следуя за Джеком мимо охранников. Джок заглянул за угол, сообщил, что путь свободен, и дал ему знак следовать за ним.
Они ступили на темный красный ковер, лежавший на полу украшенного позолотой холла. Роланд считал, что, на его вкус, дворец был излишне роскошен, особенно королевские покои, но он пришел сюда не для того, чтобы разглядывать обстановку. Он шагал, наступая Джоку на пятки, и почти врезался в старика, когда тот остановился перед узкой дверью.
— Жди здесь, — прошептал Джок, — пока я не отделаюсь от лакея, который стоит у двери принца.
Роланд кивнул и скользнул в комнату с маленьким столом и изящными стульями со спинкой в форме лиры. Комната женщины, возможно матери Лили.
Джок поскребся в дверь, открыл ее и просунул голову — Ну, чего ждешь? — раздраженно проворчал он.
Роланд молча вышел за ним следом. Через десять секунд они стояли перед другой дверью, высокой и широкой. Джок постучал, затем открыл дверь и просунул голову.
— Вот вы где, — сказал он кому-то внутри, — сидите, такой важный, только что вернулись из кругосветного путешествия и ни единого словечка не скажете старому другу.
— Джок! Входи же. Входи.
Джок щелкнул пальцами, подав Роланду знак, толкнул дверь и ступил через порог.
— Да я ведь привел кое-кого, кто хочет вас видеть, — обратился он к плотному мужчине, сидящему за огромным столом из полированного черного дерева с золотыми листьями. — И не надо кричать. Лакея я отослал.
Чарлз Монтегю из Роксбери, полный человек с белыми волосами, окружающими лысину на макушке, оттолкнул свой стул и вскочил на ноги.
— Что, черт возьми, все это значит?
— Чарлз, принц Роксбери, я привел к вам принца Роланда из Тортонбурга, — сказал Джок, формально представив их друг другу.
— Из Тортонбурга! — взорвался Чарлз.
— Да, и на вашем месте я бы выслушал его, очень спокойно произнес Джок. — У него сеть то, что вы хотите получить, и у вас тоже есть то, что надо ему.
С этими словами он обернулся и хлопнул Роланда по плечу, прошептав:
— Твой любимец будет оседлан, и Лили будет ждать тебя, не будь я Джок Браунинг.
Нахально поклонившись, пока Чарлз бушевал, крича о правилах приличия, вспоминая предателей и все такое, Джок отступил за дверь и закрыл ее за собой.
— Как вы смеете, — почти визжал Чарлз, — кто бы вы ни были! Принц Роланд Тортон, надо же! Тортоны это в лучшем случае сброд, но вы просто грязный ковбой и, уж конечно, никакой не принц, ей-богу!
Роланд пересек комнату, бросил свою ковбойскую шляпу на античный бюст, стоящий на мраморной колонне, сел на стул и нагло положил ноги в сапогах на угол стола.
— Нехорошо так грубо говорить с будущим зятем, сказал он, вынул из кармана своей рубашки свернутые бумаги, перевязанные лентой, бросил их на стол и продолжал:
— А особенно, когда он принес вам документы, удостоверяющие ваши права на морские перевозки.
Чарлз Монтегю уставился на бумаги, лежавшие перед ним на столе, будто боясь, что они укусят его, но через несколько долгих секунд потянул их к себе и снял ленту. Просмотрев лишь два первых параграфа, он упал на стул. Роланд сплел пальцы, улыбнулся и начал объяснять, почему принц Чарлз из Роксбери позволит своей единственной дочери выйти замуж за Роланда Тортона.
— Он великолепен, Джок, — сказала Лили, заглядевшись на огромного черного коня. — Как, ты сказал, его имя?
— Веселый Роджер.
— Хм, это что-то пиратское. Но ему подходит. Не понимаю только, откуда он. Вчера вечером его привез отец? Но он сказал бы мне.
— А, нет, — пробормотал Джок, потирая подбородок. — Этот красавец прибыл сегодня утром.
— Откуда?
— Кажется, из Ирландии, — ответил Джок, следя взглядом за тем, как конь с неудовольствием косился на седло и мешки на своей спине. — Представь себе, он может быть из Лондона или даже из Кентукки.
Мне не сказали. Но я вижу, что у него чистокровные ирландские предки.
— Ты прав, — сказал знакомый голос.
Лили повернулась и увидела Ролли — вернее, Роланда, — который стоял позади них, небрежно облокотившись о столб, скрестив ноги и упершись носком сапога в пол. Он держал ковбойскую шляпу из светлой соломы и неуверенно улыбался, но взгляд синих глаз был тверд. Сердце Лили перевернулось.
— Ты!
— Я сказал, что вернусь, и вот я здесь.
— Ты привез этого коня и сделал так, что Джок вызвал меня сюда?
— Я.
Он пересек проход, прошел мимо нее, открыл ворота и проскользнул в стойло.
— Зачем ты это сделал, Джок? — требовательно спросила она.
Роланд снял поводья с перекладины, к которой они были привязаны, вставил носок сапога в стремя и вскочил в седло.
— Ох, девочка, для твоего же блага, — любезно ответил Джок, — а теперь ступай к своему парню.
— Почему я должна?
— Потому, — сказал Роланд, держась рукой за луку седла, — что у меня есть для тебя что-то важное.
— Важное? — переспросила она с притворным безразличием, но ее сердце забилось быстрее, когда он выехал из стойла.
— Да, я хочу показать тебе наше будущее, — ответил он, внезапно нагибаясь, чтобы поднять ее к себе в седло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18