Тяжелая дубовая дверь с искусной резьбой вела в спальню. Рядом с ней – французское окно с выходом на пожарную лестницу и откидной столик с печатной машинкой. За расписной деревянной ширмой скрывался альков. Несмотря на крохотные размеры, квартирка была просто роскошной и уютной, совсем не похожей на жилище всегда серьезной и деловой мисс Дав.
Что-то коснулось его ноги. Гарри опустил взгляд и увидел огромного кота. Слишком толстый, чтобы пролезть меж лодыжек гостя, кот вертелся вокруг и терся о ноги Гарри, щедро покрывая серые шерстяные брюки рыжими шерстинками.
– У вас кот. – Гарри в смятении уставился на животное.
– Это Мистер Голубь. – Она опустилась на диванчик, жестом приглашая гостя занять второй.
Не успел Гарри сесть и положить шляпу, как кот прыгнул ему на колени. Поразившись тому, что этот толстяк вообще способен прыгать, Гарри решил его не сталкивать. Кот свернулся клубком и довольно замурчал.
– Вы ему понравились, – не без удивления заметила мисс Дав.
– Да, – ответил Гарри, обреченно вздохнув. Он давно смирился с тем, что кошки обожают его. Причина, несомненно, кроется в том, что у Господа и котов извращенное чувство юмора. Когда животное запустило в него когти и принялось самозабвенно топтаться передними лапами, Гарри лишь сжал зубы. – Мистер Голубь? Подходящее имечко вы ему выбрали, мисс Дав. Он – Голубь, вы – Голубка, оба из семейства птичьих.
– О, я вовсе не потому назвала его Мистером Голубем. Просто он гоняет голубей на крыше. Всегда гонял, даже когда был крошечным котенком. А когда поймает, непременно несет его по пожарной лестнице мне.
– Очень мило. – Какие же они все-таки кровожадные создания, эти коты и кошки. Гарри постарался придать голосу веселья. – Судя по виду, он и сам ими изрядно закусывает.
– Намекаете на то, что мой кот толстый?
– Вовсе нет, – солгал Гарри и поспешил сменить тему. – Мисс Дав, – сказал он, как можно аккуратнее сгоняя с колен грозу местных голубей, – я пришел к вам с миром. Мой отказ напечатать вашу рукопись расстроил вас, я понимаю, но вы же знаете, что в этом деле я всегда доверяю своим инстинктам.
– Конечно.
– Я не могу выпустить то, что, по моему мнению, не принесет дохода. – Он мягко улыбнулся. – Ну какой из меня был бы делец, если бы я принимал такие немудрые решения?
– Определенно.
Повисла долгая пауза. У Гарри возникло ощущение, будто он толкает камень в гору, но сдаваться было не в его привычках.
– Вы огорчены, возможно, даже удручены и обескуражены моим ответом, но это не может служить основанием для увольнения.
– А. вы потрясающе разбираетесь в моих глубинных чувствах.
Гарри решил сменить тактику.
– Чем вы намерены заняться? Куда пойдете? В наши дни найти достойное занятие нелегко, особенно женщине. – Он обвел рукой комнатку. – Никакой другой делец Лондона не заплатит вам столько, чтобы вы позволили себе такую квартиру.
– Милорд…
– Но даже если вам удастся получить место с приличным жалованьем, вдруг вам будет там плохо? Вдруг хозяин станет с вами дурно обращаться? – Он изобразил на лице искреннюю тревогу. – Мир может быть так жесток к одиноким женщинам, мисс Дав. Что с вами станется? Без меня ваше будущее тонет во мраке, знаете ли.
– Как мило с вашей стороны беспокоиться о моем будущем. – Нотка сарказма в ее голосе стала еще заметнее.
– Я беспокоюсь о нас обоих, – ответил он. – И о своих сотрудниках. Они ценят вас не меньше меня.
Эмма одарила его лучезарной улыбкой.
– Ни вам, ни кому другому в «Марлоу паблишинг лимитед» не нужно волноваться обо мне и моем будущем. Видите ли, я уже получила другое место.
Гарри резко выпрямился.
– Что? Уже?
– Да. Теперь я работаю на Барринджера.
– На Барринджера? – Новость потрясла Гарри. – На этого напыщенного самоуверенного лицемера?
Ее улыбка обернулась довольной ухмылкой.
– На того самого.
Гарри покачал головой – это невозможно, решительно невозможно.
– Барринджер нанял себе женщину-секретаря? Не верю.
– Он взял меня не секретарем. Он собирается опубликовать мои сочинения.
Гарри расхохотался. Идея была настолько абсурдной, что он ничего не мог с собой поделать.
Мисс Дав, конечно же, не поддержала его. Улыбка исчезла с ее лица, глаза превратились в щелки, и Гарри мгновенно умолк.
– Простите меня. Боюсь, вы неправильно истолковали причину моего смеха, мисс Дав. Все дело в иронии судьбы.
– В иронии?
– Да. Думаю, я обязан объяснить вам, кто такой Барринджер. Он граф и выдает себя за джентльмена, но очень далек от этого. Несмотря на благородный вид и возвышенные высказывания, в личной жизни он человек абсолютно безнравственный. Барринджер, публикующий книгу этикета, все равно что дьявол, читающий лекции о морали.
Ни тени улыбки, ни признака ответной реакции со стороны мисс Дав.
– А ваша личная жизнь настолько нравственна, что вы могли бы без всякой иронии выпустить книгу этикета? – Она не дала ему и рта раскрыть. – В любом случае лорд Барринджер не собирается превращать мои труды в книгу. Я буду вести колонку в его еженедельнике «Соушл газетт». И хотя основу моих материалов составят правила этикета, это не единственная тема, которую я собираюсь обсуждать с читателями.
Гарри понял замысел Барринджера еще до того, как мисс Дав умолкла.
– Вне всякого сомнения, он нанял вас, чтобы утереть мне нос. Он ненавидит меня и, зная, как сильно я завишу от вас, с наслаждением ухватился за возможность украсть вас у меня. Колонка позволит ему еженедельно наслаждаться своей победой.
– Полагаю, вы и мысли не допускаете, что решение не имеет к вам никакого отношения? Что он просто считает мои произведения достойными?
– Да Барринджер не увидит достойного произведения, даже если его носом ткнуть.
Она не нашла его шутку забавной.
– Ваша недооценка способностей Барринджера распознать хорошее сочинение нисколько меня не удивляет. Но я одного в толк взять не могу – как вы можете судить о моих книгах, не прочитав ни единой!
У Гарри было чувство, что он сам копает себе яму и она с каждой минутой становится все глубже, но он не собирался лгать о ее трудах, лишь бы выпутаться из затруднительного положения.
– Я прочел достаточно, чтобы понять – такого рода литература меня не интересует.
Она встала, явно намекая на то, что разговор окончен.
– В таком случае противоположная точка зрения Барринджера не должна волновать вас.
– Меня не это волнует. – Он тоже поднялся. – Меня волнует потеря секретаря, того самого секретаря, который переступил порог моей конторы без опыта работы и без единого рекомендательного письма, но которому я дал шанс проявить себя.
– Какое великодушие! – возмущенно фыркнула Эмма.
– Да, великодушие! Кто еще нанял бы вас? Кто еще заплатил бы вам, как мужчине? Кто еще стал бы выплачивать простому секретарю рождественское пособие и предоставлять свободные часы в субботу после обеда? Никто. И уж точно не Барринджер.
– И в обмен на ваше так называемое великодушие я пять лет безупречно исполняла свои обязанности! Вам не в чем упрекнуть меня.
– Не в чем? Вы встали и ушли, ни словом не намекнув на то, что чем-то недовольны, не сказав, что это место вас больше не устраивает. И к кому? К моему главному конкуренту, к человеку, который презирает меня, который спит и видит, как бы выудить из моего бывшего секретаря секретную информацию.
– Никто из меня ничего не выуживает, уверяю вас!
– И вы, – продолжал он, не обращая на ее слова ни малейшего внимания, – пошли на это предательство, даже не потрудившись известить меня о своем уходе в положенный двухнедельный срок, как того требуют хорошие манеры, элементарный здравый смысл и этикет.
У мисс Дав впервые достало совести смутиться. Давно пора.
– Я сожалею об обстоятельствах, не позволивших мне уведомить вас заранее. – Она повернулась и отошла в сторону. – В свое оправдание могу сказать только одно, – бросила она через плечо, остановившись у окошка, – я поступила так только потому, что уверена – вам не составит труда найти мне замену.
– Найти вам замену? Детка, вы все еще не поняли, зачем я здесь? Может, я недостаточно ясно выразился? Я не имею ни малейшего желания заменять вас. Я хочу, чтобы ни оставили эту блажь писать глупости для Барринджера и вернулись туда, где ваше место, – ко мне!
– То, что я пишу, не глупости! – Она резко развернулись, подбородок взлетел вверх. Солнечный лучик запутался в ее волосах. – Раз уж вы начистоту, то и я последую нашему примеру. То, что я пишу, важно и полезно, и я не позволю вам принижать мои труды. А насчет того, где мне место, то уж точно не у вас! Я так решила. И кто посмеет обвинить меня? Я была верным, надежным сотрудником, делала все, что полагается, и даже больше, а взамен получала лишь горы работы.
– И щедрое жалованье, – вставил он. Эмма будто не услышала его.
– Вы взваливали на меня задачу за задачей, но у вас ни разу не нашлось и минутки, чтобы обсудить мои сочинения, вы при любой возможности старались злоупотребить своим положением, дошли до того, что заставляли покупать подарки своим любовницам!
– Я просил. А не заставлял. И если вы находили это неприемлемым, почему не сказали мне об этом?
– Вы никогда не ценили ни меня, ни то, что я делала для вас и для «Марлоу паблишинг лимитед», а делала я, надо заметить, немало! – говорила она так, словно он не к ней обращался. – Вы принимали меня как должное. С меня хватит!
По мере того как она изливала на него поток критики, чувство разочарования уступило место изумлению. За всю их совместную деятельность Гарри не приходилось видеть мисс Дав в ярости. По правде говоря, прежде она вообще никаких эмоций не проявляла. Перед ним стояла неведомая ему мисс Дав, а не безответная секретарша, мелькавшая у него перед глазами по сто раз на дню пять лет подряд, энергично выполнявшая все его инструкции и распоряжения, без глупых вопросов, без жалоб. Это была не мисс Дав, профессиональная, точная и аккуратная всегда и во всем. Это была совсем другая женщина, он не узнавал ее.
Гарри пристально посмотрел на нее в ярком солнечном свете, и его внимание привлекла одна деталь.
– Мисс Дав, – потрясение выдохнул он. – У вас рыжие волосы.
– Что? – непонимающе моргнула она. – Прошу прощения?
– У вас рыжие волосы. Раньше я этого не замечал. Всегда думал, что они у вас каштановые, но это не так. На солнце они рыжие.
Она раздраженно взглянула на него:
– Мне известен цвет моих волос, благодарю вас. Какое это имеет отношение к нашему разговору?
Он снова умудрился задеть ее.
– Не надо обижаться, – заверил он. – Я знаю, некоторым не нравятся рыжие, но вам не о чем беспокоиться. Вы ведь не ярко-рыжая. Как правило, ваши волосы выглядят каштановыми, но в солнечных лучах они отливают медью. Это… – Он ошеломленно запнулся, как будто сделал величайшее открытие на земле. – Это очень красиво.
Комплимент не дошел до ее сердца. Напротив, по всей видимости, он оскорбил ее.
– О! – Ее ладони сжались в кулачки. – Я в жизни не слышала, чтобы так грубо льстили! Лицемер!
– Лицемер? Вы что, не верите мне?
– Конечно, нет! Удобный комплимент, только и всего. Кроме того, вам нравятся брюнетки.
Она заметила мелькнувшее на его лице удивление и окинула Гарри торжествующим взглядом:
– Ага! Вот видите? Я знаю вас, лорд Марлоу. Пять лет у вас в услужении позволили мне досконально изучить ваш характер. Я вижу вас насквозь, так что можете не тратить на меня свои комплименты. Вы раздаете их направо и налево, как конфеты детям. Чтобы очаровать, успокоить, добиться желаемого или выбраться из неприятной ситуации.
Почему люди, и особенно дамы, поддаются на них, это выше моего понимания, но я не такая дура.
«Рыжая, и к тому же темпераментная», – крутилось у него в мозгу. – Он не подозревал в ней ни того ни другого.
– Я никогда не считал вас дурочкой.
– «Вы настоящее сокровище, мисс Дав», – очень похоже передразнила Эмма, добавив яду. – «Не знаю, что бы я без вас делал, мисс Дав». Неужели вы и впрямь полагали, что ваша бездушная лесть заставит меня почувствовать себя ценной и значимой? Ничего подобного, – ответила она на свой же вопрос. – А. теперь вы хотите, чтобы я вернулась, и вновь пользуетесь лестью, как будто комплимент моим волосам может произвести на меня впечатление.
У него и в мыслях не было производить на нее впечатление. В личной жизни у Гарри действительно имелся пунктик насчет брюнеток, но это вовсе не значит, что его комментарий насчет волос мисс Дав был неискренним. Но она, похоже, думала именно так.
Гарри открыл было рот, чтобы просветить ее, но Эмма не дала ему возможности заговорить. Набрала полные легкие воздуха и выпалила:
– Кроме того, вы мне и раньше лгали, так почему я должна верить вам?
Он замер. Он не лжец, и никто не смеет называть его так.
– Я не лгу, мисс Дав. Вопреки вашим оценкам меня и моих поступков я не разбрасываюсь фальшивыми комплиментами, а говорю лишь то, что думаю. Людям я действительно льщу – иначе я вряд ли преуспел бы в бизнесе, – но не лгу.
– Значит, темните. Так вас больше устраивает? Вы далее не знаете, что миссис Бартлби – мой псевдоним, это написано на титульном листе каждой рукописи, которую я давала вам читать!
– Ах, так вот из-за чего разгорелся сыр-бор? – Теперь он понял, кто такая миссис Бартлби. Его любопытство было удовлетворено, но это не радовало. – Боже правый, я не смотрел на титульные листы. Зачем? Я ведь и так знал, что рукопись ваша.
– Ладно, оставим титульные листы в покое. Если бы вы на самом деле читали мои работы, то все равно бы знали, кто такая миссис Бартлби. Вы ввели меня в заблуждение, уверяя, что ознакомились с моими трудами, а сами даже не заглядывали в них!
Это уже смешно.
– Говорю вам, я прочел достаточно, чтобы составить свое мнение. Так делают все издатели. Если не появится интерес, то целиком произведение никто не читает. Если бы мы читали все, что нам присылают, вздохнуть было бы некогда. Проработав пять лет на издателя, вскрывая всю присланную авторами почту, которую получаю я и мои редакторы, вы должны знать об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34