Эмма ощутила невыразимое облегчение.– Я здесь! – поспешно отозвалась она.Через пару секунд Дерек возник в темном проеме и застыл в изумлении, сообразив, что Эмма находится здесь наедине с каким-то мужчиной.– Дорогая, ты в порядке? Что здесь происходит? Глава 10 Дереку достаточно было бросить взгляд на возмущенное, пылающее лицо Эммы, чтобы сообразить, что случилось.– Этот человек позволил себе лишнее? – спросил он сквозь зубы.– Ничего такого, с чем я не сумела бы справиться. – Эмма скользнула к выходу мимо Слейда, на щеке которого все еще можно было видеть отпечаток ее ладони. – Вернемся в зал.– Однако, Эмма! Если он вел себя нагло, нужно его проучить.Эмма, не слушая, потянула его за руку к выходу. Слейд проводил их насмешливым хохотом, но она не обратила на это никакого внимания – она не отрывала взгляда от гневного лица Дерека. Нужно во что бы то ни стало предотвратить стычку, потому что она закончится для него ничуть не лучше, чем драка с Такером Гарретсоном.– Все, что мне нужно, это глоток свежего воздуха. Довольно на сегодня сцен!– Да, но он…– Дерек! Я хочу покоя!– Что ж, будь по-твоему, – наконец неохотно уступил он. – Я провожу тебя.Эмма пулей вылетела из дверей, услужливо распахнутых перед ней Дереком, и сразу бросилась за угол гостиницы. Там, привалившись спиной к глухой задней стене, пару минут она лишь молча и жадно дышала, уговаривая себя успокоиться. Вид ночного неба с мигающими бриллиантиками звезд был благословением после инцидента в коридоре.Если бы ей пришло в голову пройти еще несколько шагов и повернуть еще раз за угол, она оказалась бы рядом с другой дверью, где чуть раньше Такер устроился покурить.«Говорить ли папе про Слейда?»Девушка пыталась прийти к какому-нибудь решению, но безуспешно. Отомстив надсмотрщику за наглость, она тем самым лишила бы отца одного из лучших людей. Увы, Слейд был прав, когда сказал, что нужен Уину Маллою. В какой-то мере ранчо процветало благодаря его усилиям. Что, если он немедленно предложит свои услуги Гарретсонам? Этого только не хватало! Своими руками способствовать их процветанию!Один лишь намек на сегодняшнее поведение надсмотрщика приведет к его увольнению. А где взять другого, такого же опытного и работящего?– Боже мой, я понятия не имею, как быть! – вырвалось у Эммы.Она вдруг вспомнила, что не одна. Дерек молча наблюдал за ней. Теряясь в сомнениях, девушка совершенно забыла о его присутствии, но теперь встретила взгляд, до такой степени полный тревоги и заботы, что сердце ее дрогнуло. Пусть он не ставил в грош землю, которую она любила всем сердцем, зато она сама, Эмма Маллой, много для него значила. Более того, он был добр и великодушен по натуре, и мысль о том, что придется отказать ему, была невыносима.– Впервые слышу, что ты не имеешь понятия, как быть, – поддразнил Дерек. – Помнится, в Филадельфии тебя считали образцом спокойствия и уверенности в себе. «Невозмутимая мисс Маллой», помнишь?– На этот раз я не подхожу под описание, – невесело усмехнулась Эмма.– Может быть, я смогу тебе помочь? Расскажи, в чем дело!При этих словах Такер скривил губы в саркастической усмешке: «До чего же ты наивен, мистер! Все это женские штучки, чтобы крутить нашим братом, как заблагорассудится». Он едва сумел подавить рвущийся наружу смех, думая о том, что Эмма Маллой научилась в колледже многому, в том числе дурить голову влюбленным бедолагам. «Подожди, пока тебя окольцуют, запрягут, как лошадь! До скончания жизни будешь ходить в узде, решая «проблемы», которыми она тебя еще замучает».Такер прикинул, не выйти ли ему внезапно из-за угла и тем самым доставить «невозмутимой мисс Маллой» несколько неприятных минут, но все изменилось, стоило ей начать рассказ. Улыбка его исчезла, глаза сузились. Теперь он и не думал выдавать свое присутствие, наоборот, даже затаил дыхание. Эмма не вдавалась в подробности, поскольку Дерек и без того был возмущен до глубины души, но нетрудно было предположить, что надсмотрщик нарушил границы дозволенного и оскорбил ее.Если бы кто-нибудь мог видеть Такера в этот момент, он поразился бы мрачному, пугающему выражению его лица. Застань он Слейда в тот момент, он задал бы ему такую взбучку, что из коридора надсмотрщика унесли бы за руки и за ноги. Правда, постороннего вмешательства не потребовалось. Дерек Карлтон подоспел вовремя и пресек дальнейшие гнусности. Каким образом? Не важно. Раз он собирался жениться на Эмме Маллой, он и был в ответе за ее покой и безопасность.Так что же он, Такер, беспокоится?– Теперь ты знаешь, что случилось, – говорила между тем Эмма. – Слейд… У меня от него мурашки бегут по коже! Как бы я хотела все рассказать отцу! Присутствие этого человека на ранчо отныне будет для меня невыносимым.– Так за чем же дело стало! Расскажи, и пусть мистер Маллой уволит его.– Все не так просто, Дерек. Ты многого не знаешь и не понимаешь, какая создалась ситуация. Со дня моего возвращения отец поет Слейду дифирамбы, повторяет, что без него ранчо никогда не достигло бы такого расцвета. А эти люди, Гарретсоны… никто не знает, как они дальше себя поведут…– Эмма!Дерек приподнял ее лицо за подбородок. Девушка умолкла и подняла на него взгляд.– Не понимаю, зачем тебе усложнять свою жизнь, – начал он, осторожно убирая выбившийся непокорный локон. – Выходи за меня замуж и перебирайся в Филадельфию. Твое место там, а не среди дикарей вроде Слейда и этих Гарретсонов. Нет-нет, выслушай меня! – заторопился он, когда Эмма попыталась вставить слово. – В Филадельфии ты будешь хозяйкой дома, заживешь в роскоши, окруженная слугами, готовыми выполнить каждое твое желание. Достаточно только щелкнуть пальцами, и все прелести городской жизни к твоим услугам. К тому же я буду рядом. Со мной тебе нечего бояться, не о чем тревожиться, останется только быть счастливой. Эта проблема со Слейдом сразу перестанет быть проблемой. Посуди сама: он останется на ранчо работать, как и прежде, при этом не раздражая тебя своим присутствием. Ни он, ни кто-то другой больше не побеспокоят тебя, даю слово.– Это очень мило с твоей стороны, Дерек, но… – Девушка помолчала, подбирая слова, чтобы не обидеть его: – Видишь ли, я не могу покинуть Уиспер-Вэлли, Монтану. Это часть моей жизни, неотъемлемая часть. Лишиться этого для меня – все равно что лишиться души или сердца.– Это все только слова! – воскликнул Дерек убежденно.Однако в его голосе прозвучало нечто новое. Досада. Ведь он ожидал немедленного согласия.– Я хочу быть твоим мужем и всю жизнь выполнять твои прихоти, заботиться о тебе, приносить тебе счастье. Ты даже не представляешь, как будешь счастлива со мной! Но только не здесь, не в этой дикой глуши. Я просто не могу перебраться сюда, как ты не понимаешь! Все мои деловые интересы находятся там! А потом нас ждет Нью-Йорк. – Лицо его приняло мечтательное выражение, глаза загорелись. – Влиятельные круги, сильные, могущественные люди… те, что основали и строят нашу страну, истинный цвет нации. Империи, династии, финансовые и биржевые магнаты – и мы среди них. Твоя красота, острый ум, живость характера, широта интересов, твое умение очаровать самого толстокожего бизнесмена! Все эти качества необходимы жене человека с амбициями. Если бы даже я искал еще десять, двадцать лет, то не нашел бы женщины, подобной тебе, Эмма. В тебе воплощается все, о чем я мечтаю. Неужели тебе не хочется стать чем-то большим, чем владелица ранчо в захолустье? Стать моей женой, моим сотоварищем в делах, хозяйкой дома, куда будут рваться сильные мира сего!..– Позволь мне задать один вопрос, – перебила Эмма, сдвигая брови. – Какая именно роль уготована мне в твоей жизни? Роль любимой жены или сотоварища в делах и хозяйки дома, в который могли бы рваться сильные мира сего? О чем ты мечтаешь больше?– Одно не исключает другого! Вернее даже, они идут рука об руку. Не каждой женщине по плечу играть несколько ролей сразу, но ты с этим справишься без труда! Если ты будешь рядом, я смогу все, абсолютно все… кроме, конечно, переезда в Монтану.И Дерек широко улыбнулся, приглашая посмеяться шутке.– Итак, о переезде не может быть и речи?– Абсолютно исключено.– В таком случае, Дерек, мы с тобой оказались перед неразрешимой проблемой.Улыбка его померкла. Эмма смотрела на него, упрямо выпятив подбородок, и прекрасные глаза ее с вызовом встретили его взгляд.Дерек нахмурился:– Перестань, дорогая, ты не можешь всерьез отказать мне!Подбородок вздернулся выше.– Боже милостивый, до чего же ты упряма! – вырвалось у Дерека, и Такер за углом не мог не согласиться с этим криком души.Не впервые Эмму обвиняли в упрямстве, но на этот раз она ничуть не обиделась. Во-первых, Дерек прав, упрямства ей не занимать. И потом, это совсем не то же самое, что получить прозвище «упрямая ослица», за которое она до сих пор была обижена на Такера Гарретсона. В конце концов, она упрямилась только по принципиальным вопросам!– В таком случае давай поищем обоюдное решение, – сказал Дерек медленно и очень неохотно. – Ведь неразрешимых проблем нет, было бы только желание. Возможно, мы могли бы жить попеременно в Филадельфии и Монтане. Мне придется немало ездить, но… почему бы и нет, особенно если мы с отцом все-таки решим вложить деньги в скотоводство… – Он вдруг запнулся и долго, старательно откашливался, прежде чем продолжить: – Но ты должна обещать мне, что по крайней мере полгода будешь проводить в Филадельфии и Нью-Йорке. Эмма, дорогая Эмма, любовь моя! Ты не можешь отказать мне, раз я иду на такие жертвы! Скажи, что выйдешь за меня!Девушка молча смотрела на него, остро сознавая, что ночь вокруг дышит романтикой и очарованием, что луна и звезды льют на землю мягкий матовый свет, что воздух напоен свежестью и ароматами цветов. Еле слышно шелестела листва в парке, в кроне дерева ночная птица повторяла мелодичную трель. Но как ни хотелось Эмме сделать Дерека счастливым, она просто не могла. Если бы не страх разбить его сердце, она отказала бы наотрез, потому что теперь ясно видела, до чего они разные.– Может быть… – наконец осторожно ответила она в надежде, что полное отсутствие энтузиазма с ее стороны пройдет незамеченным.Однако это не укрылось от Дерека.– Может быть? Не более того? – спросил он подавленно. – Как понимать это «может быть»?Такер за углом пристально разглядывал тлеющий кончик очередной сигары и тоже ждал.– Я еще не готова дать окончательный ответ… Такер задержал дыхание, чтобы не дать ему вырваться облегченным вздохом. Он не мог понять, откуда это облегчение. Он вообще не понимал, зачем прячется за углом, подслушивая объяснение Эммы Маллой с ее поклонником, и что ему за радость от того, что она пока не сказала «да» этому влюбленному болвану.Он услышал вздох, а потом тихий, такой волнующий голос продолжал:– Ты мне очень дорог, Дерек, по-настоящему дорог, но, видишь ли, я не знаю, люблю ли тебя.Тот засмеялся:– Разумеется, ты меня любишь! Иначе и быть не может. Позволь мне доказать тебе это. Я знаю превосходный способ.Что это за способ, можно было догадаться без труда, и девушка не удивилась, когда Дерек склонился к ней для поцелуя. Рот его прильнул к ее губам, и волей-неволей она сравнила свои ощущения с теми, что испытывала, когда ее целовал Слейд. Тот поцелуй был насилием, этот… Этот говорил об опыте, полученном в ухоженных парках, на бархатных сиденьях экипажей и в полумраке модных салонов.Когда за углом наступила полная тишина, Такер не удержался от искушения и бесшумно выглянул из-за угла: столичный хлыщ целовал Эмму. Но не это заставило его до боли закусить губу. Эмма целовала хлыща в ответ, да еще как!«Чтоб его разорвало, ублюдка! А ее чтоб черти взяли!»Эмма и впрямь прильнула к Дереку и отвечала на поцелуй со всем пылом, какой только сумела в себе обнаружить. Что-то откликнулось в ней на несколько мгновений, словно бабочка затрепетала крыльями. Откликнулось и умерло.В отчаянии девушка изображала страсть, которой не чувствовала. Ее ответный поцелуй стал неистовым.В бешенстве Такер нырнул назад в темноту. Он проклинал себя за то, что оказался не там и не в то время, но еще сильнее проклинал Эмму. Конечно, она имела полное право по доброй воле целовать того, кого хотела. Но те странные, темные, никогда не испытанные ощущения, которые мучили его теперь… Она, и только она, была виновата в том, что они возникли! Что это за ощущения – лучше не задумываться.Когда минутой позже Дерек отстранился, на губах его играла довольная улыбка.– Ну, видишь теперь? – прошептал он, скользнув кончиком пальца по белой шее Эммы. – Теперь-то у тебя нет никаких сомнений?– Теперь у меня нет никаких сомнений, – эхом откликнулась она, полная горечи и разочарования.– В таком случае будем считать это официальной помолвкой! – И он начал склоняться к ней снова.Эмма поняла, что ни за какие блага мира не сумеет еще раз притвориться.– Помолвка! – воскликнула она поспешно. – Что, прямо здесь, на задворках? По-твоему, это будет романтично?– Нет, конечно, – засмеялся Дерек. – Честно говоря, не знаю, что на меня нашло. Требовать ответа на предложение руки и сердца на задворках! Ты совсем свела меня с ума, дорогая!– Неужели?– Больше, чем я полагал возможным. – Дерек ограничился тем, что чмокнул Эмму в нос, к большому ее облегчению. – Вот что, давай завтра отправимся на пикник и там на досуге обсудим, когда и как официально огласить помолвку.Какое счастье, что он не собирается делать этого немедленно, подумала девушка. Завтра казалось ей в этот момент более далеким, чем иное столетие. Она надеялась, что за ночь подыщет нужные слова, чтобы объяснить Дереку разницу между привязанностью и любовью.– Мистер Карлтон?Она едва не вскрикнула, узнав голос, нарушивший тишину парка. Такер Гарретсон! Что ему нужно?Пока тот приближался своим бесшумным шагом (словно подкрадывается, подумала она), лицо ее успел покрыть малиновый румянец смущения. Интересно, он успел что-нибудь заметить? С такого типа вполне сталось бы подслушать все от слова до слова! Может быть, даже подглядывал!– Это опять вы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40