Энджел не могла представить, чтобы кто-то, кроме мышей, жил до них в этой развалюхе в течение многих лет, пока она не пришла и не предложила три доллара в месяц за аренду. Она выполола сорняки, которые росли под окнами, заслоняя свет, залатала промасленную бумагу и замазала щели между бревнами, чтобы не было сквозняков. Это было не ахти что, но это был их дом, и когда сейчас Энджел остановилась во дворе и увидела, что передняя дверь криво весит на петлях, промасленная бумага сорвана с переднего окна и болтается на ветру, ее охватила такая ярость, что если бы ей попались сейчас эти мерзавцы, она задушила бы их своими руками.Она остановила лошадей и выпрыгнула из повозки, держа наготове нож.— Оставайся здесь! — хрипло приказала она Джереми.— Энджел, пожалуйста…Но она уже стояла на пороге.Они сбежали — она узнала это еще до того, как вошла в дом. Ее закуток был перевернут вверх дном. Занавеска, отделяющая место, где она спала, валялась на печке, их с отцом матрасы были искромсаны и разбросаны по комнате, кровати опрокинуты, кастрюли сметены с полок, содержимое кладовки рассыпано по полу, остатки муки и сахара растоптаны по маленькой квартирке. Коробочка с инструментами Джереми разбита, и ее содержимое валялось на полу, стол и стулья были сломаны. Перья из подушек летали по воздуху, под ногами хрустело битое стекло.Энджел смотрела на этот кошмар и чувствовала, как ее охватывает слабость. Впрочем, это длилось недолго, на нее вновь накатила ярость, да такая сильная, что Энджел буквально задыхалась от гнева. «Будь они прокляты! Будь навечно прокляты их черные отвратительные душонки!..» Но больше всего ее возмущало не то, что они сделали, а то, что они исчезли раньше, чем у нее появилась возможность добраться до них.И вдруг ее сердце замерло, и она с трудом через столы и стулья пробралась к участку пола возле печки. Она упала на колени и начала руками разгребать перья и муку, но все это не имело смысла. Незакрепленная половица была поднята, и банка исчезла.Она долго сидела неподвижно, глядя на пустой тайник.Она не могла дышать, не могла даже думать: таким глубоким был черный колодец потрясения, в который она медленно падала. Ярость, боль, ужас… отчаяние.А затем она услышала шарканье шагов за спиной.— Энджел, что такое… О Господи!Джереми стоял на пороге, опираясь на костыли, и пока обводил глазами комнату, он, казалось, от потрясения уменьшался в размерах — так бумага свертывается в комочек на огне. Его руки с вздувшимися венами беспомощно сжимали костыли; отчаяние, обида и непонимание, отражавшиеся в его глазах, как ножом полоснули Энджел по сердцу.— За что? — прошептал он. — У нас ничего нет, мы никому ничего не сделали…Убитый незнакомец. Двое мужчин, которые ее разыскивали. Адам Вуд.Энджел быстро поднялась я, пройдя через комнату, взяла Джереми за руку.— Пойдем, — сказала она. — Забирайся в повозку, и побыстрее. Мы возвращаемся в город. * * * Адам брился, когда в дверь постучали. Ванна не сняла накопившейся усталости, а отбивная и яйца показались безвкусными. Он продолжал думать об Энджел, дочери Консуэло.Он старался убедить себя, что ошибся, что это совсем другая девушка. Похоже, он совершил ошибку еще три года назад, когда впервые дал согласие на то, чтобы заняться этими поисками. Но в глубине души он не сомневался, что эта черноволосая мегера, которая хотела прирезать его в закоулке, была той самой девочкой, которую искала Консуэло. Той самой, которую он должен был забрать в Каса-Верде и представить Консуэло в качестве ее дочери. Ее любимой дочери, которую она оплакивала и о которой мечтала все эти годы.Он знал, что должен быть готов к этому. Девчонка, воспитанная в сиротском приюте, с девяти лет предоставленная самой себе… Кого он ожидал увидеть? Аристократку с драгоценными украшениями и манерами выпускницы престижной школы? Удивительно, как она вообще дожила до восемнадцати лет, а что касается того, какой она стала за это время — ну что же, глупо было ожидать другого.Но к этому он готов не был. Он дал согласие Консуэло найти ее дочь по одной-единственной причине: потому что она его об этом попросила, и он ни разу не подумал о последствиях. Единственным вопросом, который еще оставался, был вопрос, что ему теперь делать? Ясно, что девушка не хочет с ним ехать и ее не интересует ни мать, ни что-то еще.Он не может заставить ее. Он не хочет заставлять ее. Разве он проделал весь этот долгий путь, провел годы в непрерывных поисках лишь для того, чтобы с помощью пинков и криков притащить домой дикую кошку, которая, похоже, в первую же минуту, увидев свою мать, плюнет ей в лицо?Может быть, учитывая все обстоятельства, милосерднее будет сказать Консуэло, что девушка умерла?Когда в его дверь постучали, Адам уже знал, что это она.Кроме нее, больше никто не знал, что он здесь. Он смыл с лица мыльную пену, бросил полотенце на стул и торопливо надел рубашку. Прежде чем он открыл дверь, она успела постучать три раза.Сейчас, когда она стояла так близко и у его горла уже не было ножа, сходство с Консуэло показалось ему таким поразительным, что на какой-то момент он просто онемел. Она была так красива, что у него защемило в груди. Горделивые черты нежного аристократического лица, пугающая глубина взгляда, пышная копна волос цвета воронова крыла, таких блестящих и живых, что, казалось, они сияют собственным внутренним светом, изгиб ее губ, поднятый вверх подбородок, плавность плеч и ее осанка, легкая и грациозная, заставляли мужчин неотрывно следить глазами за ее движениями, когда она шла по улице. Это была Консуэло. Но это была иллюзия. Оттолкнув Адама, Энджел прошла в комнату, не дожидаясь приглашения, и, сделав пару уверенных шагов по комнате, повернулась и посмотрела ему в лицо.— Так где же эта сука, которая претендует на то, чтобы быть моей матерью? — спросила она.Он был разочарован. Стоявшая перед ним женщина с холодными голубыми глазами и небрежно уложенными черными волосами теперь не казалось ему красивой. Консуэло действительно была красива. Эта девушка не была ни элегантной, ни грациозной, ни неотразимой. Это была не Консуэло, и даже не ее бледная тень. Одетая в лохмотья и просящая милостыню на углу, ее мать затмила бы свое детище, как газовый шар — спичку. Нечего даже их сравнивать. Адам сам себе удивлялся, что обнаружил в них какое-то сходство.Он застегнул пуговицы на рукавах рубашки и ногой закрыл дверь.— Тебя еще чему-нибудь научили, кроме как вламываться в номера незнакомых мужчин?Энджел не обратила на него внимания. Сначала она подумала, что он мог быть причастен к тому, что сделали с ее домом, но она оставила эту мысль еще до того, как вошла к нему в номер. Человек, который мог позволить себе снять номер в гостинице только для того, чтобы принять ванну, не нуждался в ее жалких пятидесяти долларах. Кроме того, у него не хватило бы времени, чтобы добраться до ее дома, учинить разгром, найти деньги и вернуться сюда — и при этом еще отлично выглядеть, как будто он собрался на светскую вечеринку. Кроме того, он привел себя в порядок, и причесанный, гладко выбритый, одетый в клетчатую рубашку и чистые хлопчатобумажные брюки он вообще не был похож на типа, которому доставляет удовольствие вспарывать стариковские матрасы. Энджел не выносила поспешных суждений, и она все еще не слишком ему доверяла, но зато она разбиралась в людях. Этот человек не мог быть вором.Она повторила:— Так где она?Он наклонился над раковиной и, сполоснув бритву, насухо вытер ее полотенцем, перед тем как убрать.— В местечке, которое называется Каса-Верде, в Нью-Мексико.Нью-Мексико… Она прищурилась. Это было не совсем то место, куда она хотела ехать, но это было лучше, чем ничего. И по пути в Нью-Мексико они будут проезжать через Денвер. Чтобы куда-нибудь отсюда попасть, все равно нужно ехать в Денвер.— Что ей понадобилось от меня через столько лет? — удивилась Энджел.Взгляд его голубых глаз был оценивающим, а выражение лица — невозмутимым.— Я думаю, — ответил он, — она скучает по вас.Сделав усилие, чтобы удержаться от резкого ответа, Энджел спросила:— И все, что от меня требуется, — это поехать повидаться с ней, верно?— Верно.— И вы оплачиваете дорогу?В его глазах мелькнуло то ли удивление, то ли радость.— Да, это так.Джереми ждал в повозке внизу, и она не хотела оставлять его без присмотра надолго. И тогда она заявила:— Без моего папы я никуда не поеду.Эти слова весьма удивили Адама, но он не мог понять причину и постарался не показывать свое удивление. Он только кивнул.— Поезд в Денвер отправляется через час.. Встретимся на станции.И она ушла.Адам стоял у двери и хмурился. Ситуация вышла из-под его контроля. Она уезжала с ним по собственному желанию, бесконечные поиски закончились, Консуэло вновь увидит свою дочь. Он должен был ощутить облегчение, но не мог.Он чувствовал себя так, как будто собирался совершить самую большую ошибку в своей жизни. Глава 3 Кейси и Дженкс стояли в тени на железнодорожной станции и вели наблюдение за Энджел.— Думаешь, она носит его при себе?— Должно быть, — коротко ответил Кейси. Он закурил сигарету и бросил спичку на край платформы, в пыль. — Почему же еще она покидает город в такой спешке?Теперь с ней двое мужчин, и Дженксу от этого было не по себе. Калека не создаст больших проблем, но молодой… он может быть ее охранником. Они на это не рассчитывали.— Говорю, давай возьмем ее сейчас.Кейси посмотрел на него с отвращением:— На глазах у всей этой толпы? У тебя нет даже тех мозгов, которые Господь дал суслику. Самая большая ошибка, которую я совершил в своей жизни, — то, что я связался с тобой.Мускулы на лице Дженкса напряглись, а его пальцы сомкнулись на рукоятке револьвера.— Это можно исправить.Кейси еще раз раздраженно взглянул на своего напарника, который был меньше его ростом, и бросил сигарету. Дженкс был умственно отсталым и умел только целиться и стрелять, но он пока еще был нужен Кейси, а потому не следовало его раздражать.— Держи его в кобуре, жеребец. В поезде будет уйма времени, — процедил он.Он подождал, пока девушка и ее спутник помогли калеке сесть в вагон, затем не спеша направился к окошечку кассы.За несколько минут до того, как поезд тронулся, Джереми пожаловался на жажду и послал Энджел за водой. Он удобно расположился на сиденье, вытянув ноги, и знаком предложил Адаму сесть рядом с ним.Он не стал ходить вокруг да около и заговорил о том, что его волновало:— Никто из тех, кто когда-нибудь был знаком с Энджел, не принимал ее за идиотку, а я знаю ее дольше, чем кто-либо. Если она хочет ехать с вами через полстраны, думаю, у нее есть причина вам доверять, и я буду последний, кто начнет сомневаться в правильности ее решения. Тем не менее я хочу, чтобы вы посмотрели мне в глаза и поклялись, что вы на самом деле тот человек, за кого себя выдаете, и что вы действительно везете мою девочку к ее матери.Уважение Адама к старику резко возросло. Его с самого начала озадачили отношения между Энджел и Джереми Хабером, и за последние полчаса он не видел ничего, что помогло бы ему их понять. Как можно объяснить, что такая девушка, как Энджел, живет с калекой в два раза старше себя, и он не мог вообразить, чем Хабер ее удерживал. Также Адам не мог понять, почему она настаивала на том, чтобы взять его с собой, или почему он согласился на это. Вопросы Джереми сейчас не отражали ничего, кроме заботы отца о безопасности дочери, и это немного успокоило Адама. Это пока еще было лишено смысла, но ситуация постепенно становилась яснее.Он встретил внимательный взгляд Джереми и ответил:— Три года назад ее мать пришла ко мне и раскрыла тайну, которую хранила пятнадцать лет. Она попросила меня найти ее дочь, которую она отдала на воспитание сестрам из христианской миссии, и привезти ее к ней. В семьдесят первом году миссия сгорела, и она потеряла след дочери. Я искал ее три года.Медленно, с улыбкой на лице, Джереми закрыл глаза. В трудный час его жизни снова вмешалась рука Господа, подарившая им чудо в лице Адама Вуда. Не важно, что с ним теперь случится, Энджел все равно будет в безопасности. У нее есть семья, которая любит ее, и скучает, и хочет о ней заботиться. Он может спокойно умереть, точно зная, что Энджел больше не останется одна.Когда он снова открыл глаза, их застилала пелена слез, но он был слишком стар и слишком устал, чтобы его могли заботить подобные мелочи.— А она хорошая женщина? Энджел будет с ней счастлива? — взволнованно спросил старик.— Она самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо знал, — искренне ответил Адам. Он и надеялся, что такого ответа будет достаточно. Что касается счастья Энджел, оно пока его не слишком интересовало, гораздо важнее было не разочаровать Консуэло. Но он был тронут заботой Джереми. Несомненно, когда этот человек взял ее под свою защиту, Энджел получила намного больше, чем заслуживала.— Почему она ждала так долго? — снова поинтересовался старик.Это был вопрос, который не раз задавал себе Адам, и он не был уверен, что знает ответ.— Многое изменилось для Консуэло за последние несколько лет. Отец Энджел… — Он быстро покосился на Джереми, не желая задеть его чувства, говоря о человеке, у которого было право называть Энджел своей дочерью. Но Джереми просто улыбнулся и кивнул, и Адам продолжил:— Он умер. У Энджел была сестра, она вышла замуж. Может быть, до этого для Консуэло было слишком тяжело привезти Энджел домой. Может быть, тоскуя по отцу Энджел, она поняла, как коротка жизнь. Я не знаю.То, что Джереми узнал от Адама, казалось, вселило в него новые силы.— Сестра, — повторил он, и в его взгляде было удивление и радость. Целая готовая семья. Это хорошо. Очень хорошо.Он облокотился на спинку сиденья, его руки обнимали костыль, и он долго с улыбкой мысленно созерцал будущее Энджел, каким он его себе представлял. Затем он снова взглянул на Адама, и в его взгляде появилось сдержанное спокойное выражение.— Я старый человек, — заговорил он, — и жить мне осталось недолго. Я могу даже не дотянуть до Калифорнии.Но теперь, когда вы здесь, моя девочка увидит океан, я ей это давно обещал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39