Слезы высохли, но Энджел по-прежнему оставалась в объятиях Адама.Она чувствовала, как он ласково теребил прядь ее волос, как его пальцы нежно гладили ее шею. Она ощущала трепет и тепло, которые наполняли ее тело, стирая боль и прогоняя страх. Когда Адам касался ее, все страхи ее отступали. Она желала его прикосновений, они были ей нужны, она была движима не страстным импульсом девочки на пороге открытий, а спокойной уверенностью женщины, которая уже открыла для себя ту единственную правду, которая имеет значение.Ее голос, все еще хриплый от слез, был ровным и немного удивленным. Она не поднимала лицо от его плеча.— Ты отнес меня в свою комнату, в свою постель.Его рука, гладившая ее волосы, замерла.— Но ты не дотронулся до меня. — Она медленно подняла лицо и посмотрела на него. — Почему?Его рука опустилась на ее плечо, его пальцы ласкали ее шею. Его голос был низким, каждый нерв и каждая клеточка его тела отзывались на ее поднятое лицо, на ее глаза со следами слез. Ее ясный и смелый взгляд был таким искренним, начисто лишенным притворства и фальши, что, только глядя на нее, он уже ощутил желание.Он сказал ровным голосом:— Это было бы не правильно.— Я бы не остановила тебя.Ему было трудно это произнести:— Я знаю.Она подняла руку и дотронулась до его шеи, где жесткий белый воротничок рубашки касался горячего тела.— Я была бы рада, — добавила она просто.Воротник душил его; огонь перетекал из ее пальцев в его кожу. В этот момент ему надо было ее остановить, ему следовало сказать что-нибудь резкое, что бы завершило обсуждение вопроса, или что-нибудь доброе и благородное.Ему нужно было оттолкнуть ее и спасти себя, спасти ее, спасти от этого мгновения, которое к лучшему или к худшему изменит все между ними. Но все уже зашло слишком далеко. Каждый раз, когда они встречались, огонь, который загорелся, вспыхивал все ярче и сейчас был очень близок к тому, чтобы выйти из-под контроля. Он сам виноват. Надо было знать заранее. Но он так сильно хотел Энджел, что это затмило здравый смысл; он хотел ее, такую необузданную и красивую, такую нежную и ранимую, ему хотелось защитить ее и приручить ее, он хотел ее, потому что она была его. И как он ни старался, он не мог перестать ее хотеть.Его пальцы скользнули по кружевной косынке, которая была на ее шее, по хрупким ключицам и нежной груди. Ее грудь возвышалась всего лишь в нескольких дюймах от его пальцев. В нескольких дюймах… Его тело ныло и горело, сердце гулко отсчитывало мгновения, которые словно бы остановились, когда он принимал решение. Ее маленькая рука, все более и более пробуждающая в нем откровенность, скользнула по его плечу и осталась лежать на его груди, там, где тяжело билось сердце. Он сделал глубокий судорожный вдох, и ее запах, невинный и неприкрашенно женский, как. наркотик, наполнил влажный воздух.«Я буду добр к тебе, Энджел, — думал он. — Только позволь мне быть с тобой…»Ее губы раскрылись, и Адам был бессилен совладать с собой. Он обхватил руками ее голову, наклонился К ее липу, и тут экипаж остановился.Их губы так и не встретились.Он не мог отпустить ее. Он услышал скрип рессор, когда кучер начал отсоединять кузов экипажа. Ее глаза искали его глаза, ожидая и желая. Она прошептала:— Отведи меня снова в свою комнату, Адам. Я могла бы… Позволь мне быть твоей женщиной.Стук сердец. Свернувшаяся в спираль, вызывающая трепет потребность.— Ты действительно этого хочешь, Энджел? Быть моей женщиной, как твоя мать была женщиной Кэмпа Мередита?Она не отпрянула, она оставалась все в той же позе. Но все в это мгновение кончилось, он увидел это в ее глазах.Адам отдавал себе отчет в своих словах, он видел, что его слова вонзаются в нее, как маленькие отравленные стрелы. Но он не мог остановиться. Время застенчивости и игр прошло, все зашло слишком далеко. Его пальцы сжали ее голову, и он хрипло произнес:— Я научу тебя любви, Энджел. Я покажу тебе лучшее, что может быть между мужчиной и женщиной, лучшее, что может быть вообще. Я сделаю тебя моей женщиной, и ты не будешь разочарована. Но я должен знать. Ты действительно этого хочешь?Энджел медленно отстранилась от него и сидела в строгой, гнетущей тишине, пока не подошел кучер, чтобы открыть дверь. В голове у нее царили хаос, смятение, потрясение, но не по той причине, по которой он думал. Он что, хотел ее обидеть? Он думал, что она пришла к нему сейчас так же, как тогда, в поезде, чтобы посмеяться над ним, чтобы наказать себя за то, что она оказалась дочерью шлюхи, и наказать его за то, что он заставил ее узнать об этом? То, что он думал, почти не имело значения. Потому что его слова не обидели ее, и она смутилась не из-за того, что он отверг ее — если он сделал именно это. Она вдруг внезапно поняла что-то, что ей было неприятно, это бушевало в ней и будоражило ее чувства.Разве ее мать чувствовала то же самое, когда легла в постель с тем бандитом? Понимала ли она так же четко, как отличала день от ночи, что этот человек погубит ее, или ее сердце так же таяло, когда он касался ее, и так же взрывалось от страсти, когда она смотрела на него? Она так же чувствовала себя опустошенной, когда его не было рядом, и она верила, что одна ночь в его объятиях стоила того, чтобы потерять весь мир?Потому что Энджел все это чувствовала. Потому что чувства, которые пробудил в ней Адам Вуд, были бурными, не подчиняющимися воле, лишенными какого-либо здравого смысла. Она отказывалась доверять ему — но он был наиболее заслуживающий доверия человек из всех живущих на земле. Она презирала его спокойную силу и его ровный нрав, но она целиком и полностью полагалась на них. Она ненавидела его за то, что он с ней делал, но он всегда был в ее душе, был под ее кожей, и она хотела его — сейчас или на всю жизнь, она просто хотела стать частью его.И если бы внутри ее рос и шевелился ребенок, что бы она сделала, куда бы она пошла? Стала ли бы она об этом думать в тот момент? Решила ли бы она в тот момент-, что все это стоило того?Она узнала ответ на эти вопросы. Это было тяжело и причиняло ей боль, но теперь она знала ответ. * * * Адам проводил Энджел в ее номер, и она больше не смотрела на него. Его кожа натянулась, у него пересохло в горле, и каждая частица его тела все еще была напряжена от желания, и пустота потери почти поглотила его. Он хотел сказать, что ему жаль, но ему не было жаль. Он хотел попытаться заставить ее понять, но он сам не понимал.Он открыл дверь и тронул ее за плечо.Она повернулась, чтобы взглянуть на него, и вдруг внезапно отпрянула в сторону. Нет, это кто-то резко отшвырнул ее от него, и она влетела внутрь комнаты с ужасом на лице. Адам бросился к ней, и дверь за ним захлопнулась. У него было полсекунды на то, чтобы бежать за револьвером, которого не оказалось на бедре, а потом яркий белый свет взорвался в его голове. Глава 13 Они застали ее врасплох. Этого бы не случилось, если бы ее рефлексы не были притуплены усталостью и скорбью, если бы ее так не отвлекли будоражащие, приводящие в смущение мысли, если бы ее разум не дрогнул от воспоминаний о прикосновении Адама. Но перед тем как она смогла вскрикнуть, или дать им отпор, или нагнуться за ножом, который, даже когда была нарядно одета, она носила, прикрепив к внутренней стороне бедра, в ее рот запихнули кляп, грубо толкнули ее на пол вниз лицом, руки дернули за спину, и она почувствовала, как веревка больно врезалась в запястья.Все, что находилось в ее номере, было разодрано в клочья. Матрас почти стащили с кровати, столы и стулья были перевернуты, ящики бюро поставлены перпендикулярно, скудное содержимое шкафа было разбросано по всей комнате. Ее глаза в панике искали Библию, которая, хотя и валялась на полу, у Пала, не раскрывшись. Крест! Даже еще не узнав тех двоих с поезда, она поняла, зачем они пришли. Она несколько дней не видела крест, иногда в долгие, темные, пустые дни она вообще забывала о нем. Но теперь они за ним пришли.Но они его не получат. Адам… Адам лежал ничком возле двери и не шевелился, и вид темно-красного пятна, окрасившего золотистые волосы на затылке, заставил ее сердце учащенно забиться от страха, заставил целый мир померкнуть в неумолимом ужасе. Нет. Он не умер. Он поднимется, в любой момент он поднимется и придет ей на помощь, так, как всегда приходил. Но он не двигался.«Адам! — кричала она про себя. — Адам, не умирай, пожалуйста, не умирай! Пожалуйста, вставай, ты нужен мне!»Но кляп, которым они заткнули ей рот, давил на ее язык и затруднял дыхание, и она не могла проронить ни звука.Один из нападавших грубо, за волосы, поднял ее на ноги, и ее глаза потемнели от боли. Ее посадили в кресло. Руки были больно отведены за спину, но она не пыталась освободиться. Ее взгляд был устремлен на Адама, и в этом взгляде были и просьба, и мольба…Другой человек, у которого рука лежала на оружейном ремне, сильно прижал ствол револьвера к ее виску.— Значит, так, барышня, — произнес он. — Я выну эту затычку из твоего рта, чтобы мы могли немного побеседовать. Но я предупреждаю тебя, что если ты закричишь или даже тяжело задышишь, я размажу твое хорошенькое личико по стенам этого номера. — Для большей убедительности он ткнул револьвер ей в висок. — Он у тебя?Его партнер, более молодой и худой, подошел, прихрамывая, к Адаму и презрительно пнул его сапогом.— Кейс, мне кажется, он еще жив. Ты хочешь, чтобы я его прикончил?— Лучше свяжи его. — Кейси не смотрел на Адама. — Он может нам понадобиться.Энджел не могла отвести глаз от Адама, когда Дженкс стал туго завязывать веревки на его руках и ногах. Он не шевелился.Кейси внезапно грубо схватил ее за подбородок и заставил ее посмотреть на него.— Ты слушаешь меня, женщина? Только пикни — и он мертвец!Со страхом, вцепившимся в ее горло, как птица острыми когтями, Энджел дала понять, что поняла его.Кейси засунул пальцы ей в рот и выдернул кляп. Когда она ловила ртом воздух, ее горло непроизвольно издало несколько давящихся звуков.— Где он? — спросил Кейси. — Что ты с ним сделала?Дженкс помог Адаму сесть, чтобы убрать его от двери, в случае если им придется срочно смыться. Голова Адама бессильно повисла. Он застонал.Энджел вздрогнула, и по ее телу прошла волна облегчения. Когда она увидела, что Адам пытается открыть глаза, у нее от радости закружилась голова. Он снова застонал. Он жив!Она перевела взгляд на Кейси и заставила свое сердце перестать громко биться. На лице ее застыло холодное презрение.— Я не понимаю, о чем вы говорите, — процедила она Ей показалось, что он собирается ее ударить, и она напрягла все силы, чтобы не застонать. Тогда он перевел взгляд на Адама и махнул револьвером, давая знак своему партнеру. Тот подошел к Адаму и равнодушно пнул его ногой в живот.Приглушенный крик боли, который вырвался из груди Энджел, был слабым эхом стона Адама. Он беспомощно сидел, прислонясь к стене, его губы были синими.Кейси ухмыльнулся:— Переживаешь за него, да? Ну, это упрощает дело. — Усмешка исчезла с его лица, и он приставил револьвер к ее горлу. — Так где же этот проклятый крест?Оружие, давящее на горло, причиняло ей боль, ей было трудно говорить, но Энджел не хотела этого показывать. Ее мысли бешено заметались в голове. Они не нашли его. Они перерыли весь номер, они бросили на пол Библию, но не нашли его! Этот крест воплощал в себе ее будущее. Она провезла его целым у невредимым через всю страну. Она отразила две попытки отнять его у нее. Теперь никто не сможет украсть у нее крест. Никто, если она будет действовать с умом.Она с трудом проговорила:— У меня его нет. Я давно его продала.— Врешь, паршивка, — прошипел Кейси. — Если бы ты придала его, ты бы сейчас не сшивалась здесь. Где он?— Я же сказала, я…— Убей его, — приказал Кейси своему партнеру.Все произошло в один миг, но в такие мгновения вся жизнь проносится у человека перед глазами. Небрежным движением Дженкс наставил револьвер на Адама. Глаза его были открыты, но затуманились от боли. Он смотрел на Энджел. Она вспомнила, как крест лежал в ее руке, тяжелый и теплый, вспомнила сверкание драгоценных камней, ослепляющее разум обещание богатства. Дженкс взвел курок. Красивые платья и перчатки с перламутровыми пуговками, изысканно украшенные железнодорожные вагоны и далекие страны. Крест принадлежал ей. Она выиграла его без обмана и жульничества, она сохранила его и защитила от посягательств, она его заслужила, она строила планы на будущее, которое откроется перед ней благодаря ему… Крест принадлежал ей. Она с трудом сводила концы с концами, экономила на всем, влача жалкое существование, и всю жизнь мечтала о чем-то подобном. Она никогда не верила, что это и правда случится, но это все же случилось.Крест принадлежит ей, и никто не в силах отнять его у нее…Дженкс направил револьвер в лоб Адама, и, когда его палец уже готов был нажать на курок, злорадная ухмылка скривила губы.Дом на берегу океана, солнце в каждой комнате…— Нет! — крикнула она. — Я… я не продала его. Он у меня.— Энджел, — прохрипел Адам. — Не надо…Она тяжело дышала, глядя, как Дженкс медленной, как ей казалось, неохотно опустил револьвер. Кейси откинулся на спинку кресла и молча смотрел на них.Она сознавала, что все ее мечты, все ожидания блестящего будущего в эти секунды превращаются в прах, и секунды эти казались ей бесконечными. Но это не имело значения. Ведь это были просто мечты.Она смогла овладеть своим голосом.— Библия, — произнесла она и удивилась, как ровно звучал ее голос. — Я вырезала в ней углубление в форме креста.Он находится внутри.Расслабленное, уродливое лицо Кейси расплылось в улыбке:— Ну что ж, очень умно. Никогда бы не подумал.Он посмотрел на партнера и, кивнув в ее сторону, сказал:— Держи ее на прицеле, — и подошел к Библии.Он раскрыл ее и нашел вырезанное в ней углубление. Энджел не знала, что он увидел, но заметила, как он изменился в лице. Он взял Библию за уголок и потряс ее. Из нее ничего не выпало. Он повернулся и швырнул книгу в Энджел. Библия, раскрывшись, упала к ее ногам, и углубление в форме креста, вырезанное в ней, было четко видно.Там было пусто!Лицо Кейси исказилось от бешенства, но больше всего Энджел испугал его голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39