Он приезжает и уезжает, когда ему. заблагорассудится, в любое время. Если в холодильнике есть пища, он ест, если нет — он сам себе готовит. Он помогает мне по хозяйству, когда может, и я не прошу о большем. Когда он приезжает, я рада, когда уезжает снова — я не грущу, потому что знаю: он вернется.
Джулия посмотрела на тетю Тин с удивленным интересом.
— Разве ваш племянник не всегда живет у вас?
— Нет, милая, почему ты так решила? Он проводит большую часть времени в Новом Орлеане.
— Я так решила после его рассказов о себе и о болоте. Он мог бы и предупредить меня.
— Ему нравится шутить, — ответила тетушка с извиняющейся улыбкой.
— Если он хотел, чтобы я чувствовала себя неловко, он того добился.
— Нет-нет, все это просто ради смеха. Ему нравится иногда притворяться, помнишь, он как-то говорил тебе, что у него перепонки между пальцами на ногах, и ему хотелось посмотреть, как долго люди будут этому верить.
— Но это же мальчишество!
— Может быть, но он так много делает серьезного в жизни, что я не возражаю. Он действительно вырос на реке, много плавал по заливам и каналам. Они с Полом росли вместе. Бывало, приносили мне каждый день что-нибудь приготовить — то раков, то хвост аллигатора, то черных дроздов, то кучу всякой рыбы.
— Они… должно быть, были друзьями, — сказала Джулия. Ей было не очень интересно слушать о Поле, но это могло помочь узнать ей побольше о жизни такого человека, как Рей. Для ее фильма, естественно.
— Да, и очень близкими. Однажды летом, когда им было лет тринадцать-четырнадцать, после половодья они нашли старую пирогу. Они частенько брали ее на Миссисипи, поудить или покупаться. Иногда, когда к ним приближалась роскошная яхта, они переворачивали пирогу — оказывается, это довольно просто сделать, — делая вид, что их опрокинуло большой лодкой. Спрятавшись под ней, они дышали воздухом из пакетов, приготовленных заранее. Яхта останавливалась, и люди начинали поиски. Мальчики давали себя обнаружить и спасти, а иногда и получали деньги за ужасное происшествие. Но однажды друг отца Рея, ловивший рыбу на реке, увидел эту проделку. Через десять минут после возвращения Рея и Пола домой их пирога была сожжена на костре!
Джулия присоединилась к тихому смеху тети Тин и глотнула еще вина.
— Вы, кажется, говорили о каких-то серьезных делах, которыми он…
— Не обращай внимания на старуху с плохой памятью и болтливым языком, — отмахнулась тетя Тин. — Я просто забываю, что Рей больше не служит в агентстве по наркотикам. Как быстро бежит время!
Чтобы не удивлять тетю Тин своей настойчивостью, Джулия замолчала. Воздух на галерее был пропитан зноем. В саду закудахтала то ли курица, то ли пава, монотонно стрекотали кузнечики, раздавалось мирное кваканье лягушек — звук, который Джулия еще с детства связывала с приближением дождя. И хотя никакого признака ухудшения погоды не было, они сидела, вслушиваясь и вглядываясь в наступающую ночь.
Спустя некоторое время она спросила:
— А где родители Рея? Они все еще живут по соседству?
— Мой брат и его жена погибли в автомобильной катастрофе, когда Рей был в колледже.
— Извините меня. У него, есть братья или сестры?
— Младшая сестра, она замужем, имеет троих детей, они живут в Атланте. А в Новом Орлеане у него бабушка по матери. Больше у него, не считая меня, никого нет, а теперь и Пол ушел. Рей и Пол были как братья.
— Не думала, что они были настолько близки.
— Да, — тетя Тин медленно кивнула. — Они вместе бегали по болотам, вместе болели корью и свинкой, вместе играли в футбол, все делили пополам. Одно время, еще в школе, оба были влюблены в Донну, потом это, правда, прошло. Рей очень тяжело переживает смерть Пола. Он считает, что должен был это предвидеть, должен был сделать что-нибудь, каким-то образом предотвратить этот случай.
— Там никто ничего не мог сделать, — голос Джулии напрягся. Большую часть из того, что чувствовал Рей, она понимала.
Тетя Тин вздохнула:
— Знаю, но вот такой уж он.
Они стали говорить о завершении расследования окружным шерифом и об облегчении, что все это, наконец, закончилось. Из разговора Джулия узнала, что шериф доводится родственником тете Тин. Правда, она уже ничему не удивлялась, начиная сознавать, какие тесные связи существуют в обществе. За вином они посидели еще немного, а потом перешли в столовую.
Обед был отменным, как в одном из новоорлеанских ресторанов, который посетила Джулия в свой последний приезд в город. Мягкие разваренные бобы и тыква из огорода служили прекрасным гарниром, так же как и хлебный пудинг, поданный с ананасово-изюмным соусом. Когда тетя Тин решительно прервала экстравагантные комплименты, высказанные Джулией, та постаралась описать пожилой женщине ту пищу из столовой, которой ей пришлось бы довольствоваться, останься она в мотеле. Тетя Тин с трудом поверила ее рассказу. В дружеском расположении духа они убрали со стола и помыли посуду: Закончив, тетя Тин предложила Джулии посмотреть телевизор в ее спальне, но та отказалась. Сославшись на жесткий рабочий график, она вернулась к себе.
Сидя за столом, она слышала тихое бормотание телевизора в соседней комнате. К тому времени, как он замолчал, она уже набросала сценку с Саммер и Вэнсом, избегая съемок на реке. Она вернется к этому позже, если это будет необходимо, но сейчас она просто не могла об этом думать.
Ее внимание привлекли вспышки молнии за окном. Она встала и раскрыла стеклянные двери, в комнату ворвался ветер, холодный, освежающий, принесший запах дождя. Стало прохладно, и она поспешила закрыть двери.
Услышав низкие раскаты грома, она вышла на галерею. Гроза была уже совсем близко, вспышки молний с трудом проникали сквозь ночную мглу, гром гремел с перерывами. Начавшийся дождь легко забарабанил по двору, его капли неровно застучали по жестяной крыше над головой.
Луизианский дождь. Он всегда казался Джулии более мокрым, чем где бы то ни было, более проникающим, более естественным. В Калифорнии влага, падавшая с облачного неба, казалось, протестовала против бесконечной череды солнечных дней. В других местах — на островах или в горах — дождь имел свой сезон и редко проливался в другое время. Но в Луизиане всегда су-щестовала частая вероятность дождя. Падающая вода была проклятием и благословением, редко, когда ее не замечали, потому что очень скоро она могла превратиться в бурный поток или, как ее называли местные жители, стать «душителем лягушек»; вода могла подняться вверх в виде торнадо или урагана.
Дождь усилился, приобрел стойкий непрекращающийся звук, под который было хорошо засыпать. К Джулии подкралась усталость — пришло время устраиваться на ночь.
Приняв душ, вышла из ванной в коротком халатике из белого шелка, держа в руке щетку для волос. Склонив голову набок, она стала расчесывать волосы и вдруг замерла от неожиданности.
Она была в комнате не одна — длинная фигура мужчины растянулась на полу возле ее кровати. Рей Табэри лежал, облокотившись головой на руку, и смотрел на нее.
— Ты оставила дверь нараспашку, — сказал он. — Это не очень умно.
— Мне нравится прохлада. Кроме того, я думала…
— Ты думала, что находишься в деревне, где не надо опасаться… взломщиков.
— Что-то вроде того, — она подняла подбородок и продолжила расчесывать волосы.
— Видишь, как ты ошибалась?
— Вижу; может быть, теперь вы уйдете, мне хотелось бы лечь спать.
Он долго смотрел на нее, а потом покачал головой.
— Ты оставила дверь нараспашку. Ты и вправду такая беспечная, или тебе хотелось выслушать то, что я скажу?
— Я не играю в игры, — ответила она, стараясь не обращать внимания на участившееся сердцебиение. — Я говорю вам простым языком, что я хочу, чтобы вы сделали.
— А что ты хочешь, что бы я сделал, — нет, я забыл, что уже спрашивал об этом. Ты не любишь игры. Я постараюсь это запомнить, раз уж мы будем работать вместе.
Все это было сказано с такой обезоруживающей прямотой, что она не обратила бы на его слова внимания, если бы не выжидающий взгляд его карих глаз. Она сунула щетку в карман халата и встряхнула мокрыми волосами.
— А мы собираемся работать вместе?
— Да, если уточним некоторые детали, — он поднялся на ноги с легкостью хорошо тренированного человека, сел на край постели, подвернув под себя одну ногу, а другой уперся в пол.
— Например?
— Для начала я хочу делать все трюки Пола, включая тот, который он не завершил.
Она оглядела его крепкое тело и, встретившись с ним взглядом, не опустила глаз.
— Почему?
— Из-за денег, конечно.
— Я думаю, — произнесла она медленно, — что это не совсем так.
— Тогда причуда, каприз, желание доказать, что дело может быть сделано. Выбирай, что тебе больше по душе.
Боль исказила ее лицо, но она не ответила на вызов.
— Согласна, если вы так уверены. Это все?
— Я хочу, чтобы мне принадлежал окончательный контроль за соблюдением местных обычаев, который ты обещала мне при нашем первом разговоре.
— Не возражаю. Что еще?
— Почему ты считаешь, что будет что-то еще? — спросил он, насмешливо глядя на нее.
— Опыт, и интуиция. Итак?
Он поколебался, потом кивнул:
— Я хочу, чтобы ты предложила работу Донне, какую-нибудь маленькую роль, чтобы она смогла заработать пару долларов и чтобы как-то отвлечь ее от происшедшей трагедии.
— Я не понимаю, как работа на съемочной площадке, где погиб ее муж, может отвлечь ее.
— Я не говорю, что она сейчас так рассуждает, но она так хочет. Донна — учительница, хотя и не работала последние годы. Она собирается вернуться к своей профессии, ей обещают предоставить место. Во всяком случае, она считает, что работа в кино ей тоже поможет, поэтому я обещал спросить тебя.
Джулия подумала, что Донна, возможно, видит себя актрисой. Она встречалась с этим уже тысячу раз: молодые женщины, довольно привлекательные, ожидают, что их жизнь изменится после короткого контакта с кинокомпанией. Это могло быть так, а может быть, Донна Лислет хотела присоединиться к съемочной группе, чтобы быть ближе к Рею, раз он собирается там работать. Но тут Джулия уловила насмешливое выражение его глаз, он угадал ее циничные мысли.
Она коротко кивнула:
— Мы будем снимать несколько уличных сцен в одном из близлежащих городков, Латчере или Грамерси, в течение нескольких недель. Донна могла бы участвовать в массовке, если она встретится с Офелией, заполнит карточку и принесет поляроидное фото. Этого будет достаточно?
— Я уверен, она будет просто счастлива.
— Хорошо, — Джулия естественным движением руки проверила, не распахнулся ли халат. — Тогда это все?
Он не обратил внимания на ее намек.
— Я нервирую тебя?
Она быстро взглянула на него, он ответил ей взглядом, в котором было терпение и любопытство. Казалось, он и вправду перестал играть.
— Сказать по правде, — произнесла она неторопливо, — мне не нравится находиться в невыгодном положении. И мне не нравится, когда люди втограются на мою территорию без моего разрешения.
— Твою территорию?
— В мою комнату, кабинет, в любое место, где я нахожусь.
— Я слышал про такую болезнь. Но мне кажется, ты волнуешься потому, что, несмотря на принадлежность к либеральному типу калифорнийцев, тебе не нравится, что я одет, в то время как на тебе нет ничего, кроме домашнего халатика, я не прав?
Она покраснела, это ее разозлило, потому что она гордилась тем, что никогда не стеснялась собственного тела. Еще. подростком она ходила на пляж в таких крошечных бикини, что из них нельзя было сделать и носового платочка. Нервозность из-за наготы, как она бы сказала, никогда не занимала ее голову. И все же он был не совсем не прав.
— Моя нагота, если вы это имеете в виду, к делу не относится. Вы — незваный гость здесь, в моей комнате, вы пришли среди ночи. Что вы ожидали?
— Думаю, надо спросить, чего ожидала ты.
— Ничего! Абсолютно ничего!
— Хорошо, именно так и будет. Я обещаю. Но почему бы нам не присесть и не поговорить о тех сценах, которые ты собираешься снимать в понедельник утром, и как я могу помочь тебе?
— Сейчас?
— А что, есть лучшее время? Никто нам не помешает, никакие технические проблемы не будут тебя отвлекать, никакого освещения, кинокамер и съемочной группы, только двое нас и много времени.
Последние слова его прозвучали хрипло, а в глубине глаз затаилась темнота. Неожиданно она подумала, может быть, ему кто-то нужен, нужно какое-то занятие, чтобы отвлечься от мыслей о Поле. Сонливость ее улетучилась. Прикрыв глаза ресницами, она резко произнесла:
— Ладно, если уж вы настаиваете.
Подойдя к изголовью кровати, она отогнула одеяло и прислонила подушки к спинке, потом села и откинулась на них. У стола, за которым она работала, стоял стул, она могла бы сесть на него, но решила не провоцировать мужчину, сидящего рядом, на еще более смелые действия.
Тень улыбки промелькнула на лице Рея Табэри, пока он наблюдал за ней; его взгляд коснулся ее мягких распущенных волос, чистой кожи без следа косметики. Он устроился поудобнее, откинувшись на спинку кровати, и стал разглядывать ее.
Джулии было трудно сосредоточиться на деле, пока она не начала задавать вопросы, мучившие ее. Как только она сконцентрировалась на сценарии, она забыла обо всем.
Рей на удивление быстро схватывал идею каждой сцены и ее видение этой сцены. Его суждения были ясными и четкими, в поддержку своих доводов он приводил факты и цифры, доказывающие его правоту. В нем не было ничего догматического, он быстро принимал поправки, необходимые в целях экономии или нужные артистам. Тот факт, что при разговоре он не терял самообладания, поразил Джулию. По своему опыту она знала, что только очень немногие мужчины могли вести длительные переговоры с женщиной, не ущемляя своего самолюбия, особенно разбирая такие туманные вопорсы, как обычаи и традиции.
Джулия нашла для Рея копию сценария, полистала ее, указывая места, требующие его внимания. Она также показала ему отрывок, над которым сейчас работала. Он сделал несколько важных добавлений, высказав их с легкостью, которая говорила о его прекрасном знании местной жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48