– Тайри, я могу смыть кровь и перевязать раны, но что касается руки… Я понятия не имею, как лечить переломы, да еще такие скверные!..Он заметил, что ее голос дрожит и, когда поднял на нее взгляд, увидел, что ее глаза потемнели от волнения.– Пожалуй, я смогу наложить шины на пальцы, – продолжала Рэйчел неуверенно, но не знаю, что делать с остальным. Вам нужен доктор.– А как насчет костоправа из Йеллоу-Крик?– Он уехал на восток навестить дочь. В прошлом месяце у нее родился малыш.– Проклятие!..– Другой доктор – в пятидесяти милях отсюда. Я… я могу отвезти вас туда в экипаже, если хотите.У Тайри вырвался протяжный вздох. Проехать пятьдесят миль по ухабистой дикой местности со сломанным ребром и поврежденной рукой? Немыслимо!– Черт возьми, Рэйчел, – устало пробормотал он. – Делайте что можете, но постарайтесь сделать это поскорее.Кивнув, Рэйчел сняла то, что еще оставалось от рубашки Тайри, и стала протирать дезинфицирующим раствором раны на лице и груди. Широкой полосой ткани она обмотала то место, где находилось сломанное ребро, а квадратным куском бинта прикрыла порез на щеке.Вздохнув, Рэйчел выпрямилась. Она сделала все возможное, чтобы спасти поврежденную руку Тайри, но знала, что сделанного недостаточно. Если ему повезет, со временем он сможет пользоваться правой рукой, но будет выполнять ею только простейшую работу. Он никогда не сможет больше стремительно выхватывать этой рукой револьвер. Она это знала так же точно, как то, что ее зовут Рэйчел. Тайри тоже это знал. И горькая складка залегла у его губ.Тайри медленно поднялся на ноги. Каждое движение давалось ему мучительным усилием.– Спасибо, Рэйчел, – пробормотал он. – Я не пришел бы сюда, если бы у меня было куда обратиться.– Все в порядке. – Она опустила глаза, внезапно ощутив робость от его присутствия. Их связывало уже так много, и все же он опять казался ей незнакомцем.– Спальня для гостей все еще пустует, – сказала Рэйчел тихо. – Вы можете оставаться там, пока вам не станет лучше.– Нет.Она не ожидала отказа и не думала, что почувствует такое сожаление оттого, что он уезжает.– Право же, – повторила она, – я буду рада, если вы останетесь.– Не могу, – ответил Тайри устало. – Мне нужно найти укромное местечко, какую-нибудь нору, где меня никто не станет искать.– Но ведь вы сказали, что вам некуда идти. Да и как вы поедете верхом? Уж во всяком случае, не сегодня ночью.– О? А как вы полагаете, я добрался сюда?– Но куда вы отправитесь?Она не скрывала беспокойства, но, казалось, Тайри этого не замечал.– Поеду в хижину Джоргенсенов, – ответил Тайри, будто эта мысль только что пришла ему в голову. – Буду признателен, если вы сохраните это в тайне.Рэйчел кивнула. Как только станет известно, что правая рука Тайри не действует, он станет дичью для любого вольного охотника на этой земле. И любой, кто сумеет выследить его и застать врасплох, без труда справится с ним. И тут она вспомнила о Клинте.– Вам понадобится оружие, – сказала она задумчиво. – У па в комнате есть запасное. А еще вам нужны еда и чистая рубашка.И прежде чем он успел возразить или выразить согласие, она занялась его сборами. Со вздохом Тайри снова сел. Закрыв глаза, он откинул голову на спинку стула. Черт возьми, как он устал! Было бы так приятно остаться на ранчо и позволить Рэйчел позаботиться о себе. Он скучал о ней гораздо больше, чем думал и мог предположить. Но остаться здесь он не мог. Люди Аннабеллы не станут терять времени, они будут хвастаться направо и налево, как избили Логана Тайри, размозжили ему правую руку и выгнали из города. Как только об этом пойдет молва, он станет легкой добычей для любого, кто пожелает отдать его в руки правосудия.Но он не вернется в тюрьму. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.– Тайри!– Да?Он сделал усилие, чтобы открыть глаза.Перед ним стояла Рэйчел, держа в одной руке мешок из грубой ткани и рубашку, в другой – «кольт». С тихим стоном он потянулся за рубашкой.– Послушайте, дайте я вам помогу! – стремительно вырвалось у Рэйчел.Рубашка Хэллорана оказалась ему немного узковата в плечах, а рукава – на несколько дюймов короче, чем нужно, но это было лучше, чем ничего. Тайри принял помощь Рэйчел, иного выхода у него не было.Но ему это вовсе не доставляло удовольствия, не тот он был человек, чтобы легко переносить зависимость от кого-либо.Не произнося ни слова, Рэйчел вручила ему револьвер. Дуло старого «кольта» было слишком длинным для кобуры Тайри, пришлось заткнуть его за пояс штанов.– Спасибо, – поблагодарил он коротко. Потом слегка провел рукой по ее щеке, взял мешок и вышел из дома.Рэйчел смотрела на него сверху, из окна. Он прицепил мешок к луке седла. Его лицо посерело от боли, когда он, садясь на лошадь, слегка задел правой рукой седло. Взобравшись на серого, он несколько минут собирался с силами, прежде чем тронуть поводья, потом направил жеребца на север, к хижине старого Джоргенсена.Рэйчел видела, как он исчезает в темноте, и в ней бушевали противоречивые чувства. Да, он использовал ее и злоупотребил ее доверием. Он взял ее так хладнокровно, будто она была дешевой потаскушкой из какого-нибудь салуна. И все-таки ей было больно видеть его страдания и знать, что он ранен и одинок.Она стояла у окна и смотрела на пустую дорогу еще долго после того, как Тайри скрылся из виду. Глава 10 В хижине было темно, холодно и пусто. Из живых существ только сова составляла ему компанию, угнездившись на одной из балок. Когда Тайри зажег лампу, ослепленная ярком светом, сова заморгала и в ее ярко-желтых глазах загорелся огонек. Она вылетела в ночь, и Тайри долго слышал шелест ее крыльев. Хмурясь, он смотрел вслед птице. Апачи верили, что сова – скверное предзнаменование, что она предвещает смерть.Тайри медленно вышел из хижины, расседлал серого, снял с него сбрую и пустил его в кораль, огороженный деревянными планками.Вернувшись в дом, он опустил на пол мешок и запер дверь на засов. При каждом движении тело его пронзала боль и, опустившись на комковатый матрас, он громко и грязно выругался и с трудом лег.Вокруг хижины гулял ветер, печально что-то нашептывая. Тайри подошел к окну и уставился в ничем не занавешенное стекло: по чернильному небу плыли черные тучи, ветер нес их с одного края долины на другой. Мысли Тайри были так же мрачны, как это предгрозовое небо. Пройдут недели, думал он, пока его правая рука заживет, но даже и тогда маловероятно, что он сможет пользоваться ею как прежде. Скорее всего она еще долго будет бесполезной, как соски на брюхе борова. Как он доживет до тех пор? У него были деньги, но едва ли ему хватит безрассудства показаться в Йеллоу-Крик, чтобы купить все необходимое для жизни. Конечно, он мог ездить верхом, но ближайший городок находился в пятидесяти милях отсюда, это было для него, пожалуй, сейчас слишком далеко.Машинально он погладил гладко отполированную рукоять «кольта», торчавшего у него из-за пояса. Он должен отплатить пятерым, и он позаботится о том, чтобы долг был выплачен. И сполна.Лелея мысли о мести, Тайри забылся беспокойным сном… и видел сны, мрачные сны, населенные убитыми им людьми. Перед ним возник Джоб Уэлш. Глаза его горели, как два раскаленных угля, извлеченные из адского огня. Скалясь, как и положено ожившему мертвецу, Уэлш вытащил револьвер и взвел курок. Рядом Тайри видел самого себя, уверенно улыбающегося, пока рука не потянулась за оружием. Смущенный и удивленный тем, что рука не подчиняется ему, он опустил глаза и в ужасе вскрикнул, увидев, как она скрючилась и какие кривые когти торчат из этой ни на что не похожей лапы. Господи! И левая рука высохла и сморщилась у него на глазах. Теперь беспомощный, он молча смотрел, как Уэлш, смеясь как безумный, снова и снова нажимает на курок…Тайри проснулся в холодном поту. Повязки на его правой руке странно белели в полной теней темноте. Прежде чем сон снова потянул его в свои глубины, он долго смотрел на свою искалеченную руку.На следующее утро Тайри проснулся в дурном настроении: все тело его болело. Мрачный как туча, он чиркнул спичкой и разжег камин, отмерил порцию кофе и поставил старый, видавший виды кофейник на огонь. Порывшись в мешке, он раскопал там кусок бекона, неуклюже работая левой рукой, нарезал его ломтями и бросил на железную сковородку с длинной ручкой. В мешке оказалось еще с полдюжины бисквитов, он съел и их, запив еду горячим черным кофе. Потом разыскал среди своих пожитков веревку и вышел проведать, как себя чувствует серый. Утро было ясное, небо синее, но Тайри, не переставая, чертыхался, пока не пустил лошадь пастись на пожелтевшей траве, которая росла вокруг хижины.Целый день он провел на солнышке, время от времени задремывая и позволяя солнечным лучам прогреть его тело и облегчить боль. При этом он не переставал думать о Рэйчел и жалеть о том, что она так плохо к нему относится. Он нахмурился, вспомнив, как она бросала ему в лицо упрек за упреком, напоминая, скольких людей он убил, как, например, того якобы безоружного человека в Амарилло. Его противник действительно не был вооружен в обычном смысле этого слова, но зато размахивал топором с двойным лезвием, не менее смертоносным, чем шестизарядный «кольт». Рэйчел еще упоминала о беззащитной женщине. Ее звали Рита Лэйси и она была женой Тома Лэйси, одного из самых опасных головорезов на этом берегу Миссури. Тайри убил Лэйси во время перестрелки в каком-то салуне, и Рита устроила охоту на убийцу мужа. Тайри пришлось ее застрелить. Ему вовсе не нравилось убивать женщину, особенно такую привлекательную, как Рита, но какого черта? Вопрос стоял так: или его жизнь, или ее. И он вовсе не поджигал ее дома. Он сжег только притон в Эль-Пасо, где она работала.Еще Тайри приписывали убийство мужчины, добавляя при этом, что он застрелил его в спину, исподтишка. Но, черт возьми, такого и вовсе не случалось, разве что в воспаленном мозгу того, кто сочинил эту историю и пустил гулять по свету. Конечно, он убил десятки других людей. Например, шерифа в Техасе, представителя агентства Пинкертона в Эбилине, пьяного ковбоя в Додже, шулера в Томстоуне – за то, что тот попытался подсунуть игравшим пятого туза. Этот список был длинным, но Тайри никогда не сожалел о содеянном. Он выбрал свой путь в жизни, следовал им и был обречен идти по нему до конца.Тайри нахмурился, когда мысли снова перенесли его в настоящее. Рэйчел. Единственное, о чем он сожалел, так это о том, что покусился на ее невинность. Прекрасная, милая, молодая, она, конечно, была слишком хороша для того, чтобы служить утехой такому отпетому головорезу, как он. Впрочем, для Клинта Уэсли она была тоже слишком хороша.Уэсли. Вспомнив о нем, Тайри сплюнул в грязь. Уэсли был неплохим малым, но Тайри знал, что если в ближайшем будущем он не расстанется со своей шерифской бляхой или не научится сноровистее обращаться с револьвером, то не доживет до собственной свадьбы – ни с Рэйчел, ни с другой женщиной. Зеленый мальчишка, который играет с оружием, ясное дело, так и напрашивается на неприятности.День тянулся раздражающе медленно. Безделье действовало Тайри на нервы. Он постоянно помнил о своей ни на что не пригодной теперь руке, и это приводило его в бешенство. Так что настроение у него было препоганое.Такие нехитрые действия, как приготовление пищи, бритье, мытье, одевание, забота о жеребце, даже расчесывание волос, теперь требовали вдвое больше времени и усилий, чем прежде. Ему даже не верилось, что раньше он с легкостью справлялся с этими повседневными занятиями.Каждый раз, когда он бросал взгляд на искалеченную руку, приходила мысль о мести, и Тайри проводил долгие часы, изобретая достойную казнь тех пятерых, что изувечили его.По мере того как силы прибывали, он отваживался на все более длинные прогулки. Иногда в компании серого жеребца. Лошадь трусила за ним по пятам, как щенок-переросток.Он бесчисленное количество раз сыграл сам с собой в карты. У него уже почти иссякла еда, сигары и терпение, когда дверь хижины открылась и появилась Рэйчел.– Надеюсь, вы не станете возражать, если я ненадолго составлю вам компанию, – сказала Рэйчел вместо приветствия. Она заметила, что он выглядит много лучше. Отек на лице спал, хотя кожа местами еще переливалась всеми цветами радуги. Порез на щеке не кровоточил и зарубцевался, обещая в будущем стать грубым шрамом. Рэйчел отметила, что он не брился уже несколько дней.– Входите, – пригласил Тайри. – Присаживайтесь. Что вас привело сюда? Приехали полюбопытствовать?– Конечно, нет. Я… я подумала, что вам, возможно, немного одиноко…– Вот как? Подумали?Рэйчел опустила глаза, и тень ее ресниц легла на щеки. Она боялась этого испытующего взгляда. Взяв себя в руки, Рэйчел подняла голову и рассмеялась:– Похоже, вам следует побриться, – заметила она, преодолевая искушение протянуть руку и погладить его едва отросшую бороду.– Думаю, вы правы, – согласился Тайри, потирая здоровой рукой черную щетину на щеках.– А ваше жилище нуждается в хорошей уборке, – заметила Рэйчел с отвращением, бросая взгляд на грязные тарелки, пустые бутылки и сваленные кучей бумаги в углу.– Ваша правда, – мрачно пробормотал Тайри. – И окна грязные, и одеяла хорошо бы выстирать, и пол подмести. Но самое главное, черт возьми, – мне требуется выпивка!Смех Рэйчел прозвучал нежно и музыкально, как журчание ручья, перекатывающегося через поросшие мхом камни.– Бедный малыш, – пропела Рэйчел, – сломал ручку и теперь не может поехать за виски.Янтарные глаза Тайри сверкнули гневом.– Черт побери, Рэйчел, в этом нет ничего смешного!– Знаю, – ответила она, внезапно смутившись и посерьезнев. – Все гадают, что с вами стряслось. Ларкин и его бандиты похваляются тем, что избили вас и выгнали из города.– Да я и не сомневался, что они не станут держать язык за зубами.– Но… – Рэйчел улыбнулась ему, в глазах ее заплясали веселые искорки. – Они говорят, что вы покруче, чем Хикок и Коуди, Уильям Фредерик Коуди и Джеймс Батлер Хикок – американские разведчики.

вместе взятые.Тайри презрительно фыркнул.– Но не слишком крутой для Ларкина и его головорезов, да?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42