– Эйкен хмуро покосился на него здоровым глазом. – Холодное полотенце тебе следует прикладывать вовсе не к синякам на лице. Ты должен положить его между ног.
Глава 29
Хотелось бы мне знать, какой дурак
Первым придумал целоваться!
Джонатан Свифт
Эми проснулась от звука чьих-то шагов. Она заморгала, так как все перед ней расплывалось ярким пятном.
Первым, кого она увидела, был Калем. Он мерил шагами комнату от письменного стола к окну, потом обратно к письменному столу; снова к окну и снова к столу. Он ни разу не взглянул на нее, а шагал, не отрывая глаз от пола, сунув руки в карманы. Это было все равно что наблюдать за движением метронома.
Калем остановился у окна, снял очки и стал протирать их о портьеру. Потом поднял очки к свету и еще раз протер их. Заправив дужки за уши, он пальцем поправилячки, сдвинув их повыше на переносицу. Затем опять сунул руки в карманы да так и стоял, глядя в окно.
Оконные стекла запотели изнутри; такой же туман стоял и снаружи. Капля влаги стекала вниз по стеклу. Калем протянул руку, и капля упала ему на палец. Он поднял ее к туманному свету дня и, словно зачарованный, смотрел, как она сбегает по пальцу. Эми и сама не могла бы объяснить почему, но ей хотелось смотреть на него еще и еще, пока он бездумно стоял вот так. Он начал проводить вертикальные линии на запотевшем стекле. Потом пересек их горизонтальными.
После этого стал что-то писать в образовавшихся квадратах, но так мелко, что Эми не могла разобрать.
Девушка сомневалась, что он вообще отдает себе отчет в том, что делает. Он казался таким отстраненным, таким озабоченным, точно мыслями был далеко отсюда – в каком-то унылом и мрачном месте, если судить по выражению лица.
Эми захотелось подойти и коснуться его. Вид у Калема был такой, будто он нуждался в ласковом прикосновении. Она знала, как это бывает, когда ты не в ладах с самим собой. А вид у него был именно такой. Точно он заблудился в самом себе.
Эми осторожно поднялась и тихонько как мышь подошла к нему сзади. Широким плечом он прислонился к оконной раме, что-то старательно выводя на стекле.
Девушка протянула руку и ласково положила ее Калему на плечо. Он чуть не подпрыгнул и вскрикнул так громко, что испугал ее до полусмерти. Эми охнула.
– Эми? – Он обнял ее за плечи.
Еще мгновение – и он так близко притянул ее к себе, что ладони девушки уперлись ему в грудь. Эми подняла на него глаза.
Лицо его было непроницаемо. Взгляд сумрачный, испытующий.
Девушка коснулась пальцами его лица. Жесткая, колючая темная щетина затеняла впалые щеки и густо покрывала подбородок.
Калем смотрел на нее не отрываясь, словно вбирая ее в себя. Взгляд его скользнул от глаз Эми к ее носу, потом Калем долго, очень долго смотрел на ее губы. В его темных глазах мелькнул огонь откровенного желания. Эми не думала, чтобы сам он сознавал это. Но девушка заметила и подняла к нему лицо.
Рот его коснулся ее губ – легонько, едва заметно, точно желая почувствовать их вкус, будто Калем опасался, что она слишком хрупкая и может разбиться, если он поцелует ее сильнее.
Поцелуй этот не был слишком долгим или чрезмерно страстным. Он не был заученным. Калем не впивался в ее губы так сильно, как Уильям.
Это было только нежное и сладостное касание.
Калем оторвался от губ девушки и посмотрел на нее; лицо его стало внезапно смущенным, почти сердитым.
Эми кончиками пальцев коснулась его рта.
– Вы поцеловали меня.
– Да. – Голос Калема был таким хриплым, натужным, точно ему стоило большого труда признаться в том, что он сделал.
– Вы сердитесь?
– Нет. Но мне не нужно было этого делать, Эми, малышка.
Ей нравилось, когда он называл ее так. Это звучало так необыкновенно, особенно, словно нечто, созданное только для нее.
– Почему вам не нужно было меня целовать? Я ведь не противилась.
Он не ответил.
– О! – Девушка отвела глаза, глядя вниз, на свои босые ноги. – Вам не понравилось.
– Мне даже слишком понравилось.
Эми улыбнулась и снова подняла на него глаза, подставляя ему губы.
– Вот и прекрасно! Тогда давайте повторим.
Однако по Калему не было заметно, чтобы он жаждал это повторить. Вид у него был такой, точно ему хотелось провалиться сквозь землю.
До Эми вдруг дошел смысл ее слов. Ей стала так стыдно, как было тогда, с Уильямом. Ей захотелось, чтобы земля разверзлась и немедленно поглотила ее. Внезапно она почувствовала себя такой неуклюжей, бестактной, какой Уильям и его бессердечные друзья считали ее.
Эми заметила взгляд Калема и отвернулась.
– Простите. Я понимаю. Я веду себя всегда так нелепо! Я... Я... – Голос ее оборвался. Она была готова расплакаться.
Калем беззвучно выругался, потом взъерошил свои волосы и повернулся к ней:
– Эми!
Девушка не двигалась. Калем снял очки и убрал их в карман. Он обнял ее за плечи, развернул к себе. И поцеловал ее снова, на этот раз крепче, и поцелуй длился дольше.
– Открой рот.
Эми вскинула на него глаза:
– Что?
– Я сказал: «Открой рот».
– Зачем?
– Потому что я хочу поцеловать тебя.
– Ты меня только что поцеловал.
– Знаю.
– И мой рот был закрыт.
– Знаю.
– Тогда зачем мне открывать его теперь?
– Чтобы я мог туда просунуть язык.
Эми посмотрела на него, потом рассмеялась:
– Ну и насмешил ты меня, Калем! Ну и насмешил! – Она подняла на него глаза. Лицо его было таким серьезным, что Эми, не выдержав, еще пуще залилась смехом. – Знаешь, по-моему, я в жизни не слышала ничего смешнее! Ты только подумай, как это странно, как нелепо звучит! – Эми покачала головой и повторила: – Просунуть язык мне в рот! – И девушка снова залилась смехом, потом погладила Калема по щеке. – Я рада, что ты смог рассмешить меня. И пожалуйста, не строй больше такую серьезную мину. Ты и так уже добился, чего хотел.
– Но, Эми...
Дверь отворилась, и в спальню вошла Джорджина.
– Ты встала!
Эми кивнула. С мимолетным сожалением она ощутила, как руки Калема соскользнули с ее плеч. Джорджина подошла к ней.
– Как твой бок?
– Болит немного. А что?
– А то, что рана от пули не может не болеть.
– Рана от пули?
Девушка заморгала, потом дотронулась до бока рукой. Он уже не так болел, как прошлой ночью. Тогда боль была острая, точно непрекращающаяся судорога. Теперь же она стала ноющей, тупой, как бывает при растяжении или когда обо что-нибудь сильно ударишься.
Джорджина смотрела на нее с недоумением.
Эми взглянула на Калема. Тот неожиданно покраснел и стал усиленно заниматься очками.
Джорджина подбоченилась – ну прямо наседка! Взгляд, который она метнула на Калема, казалось, говорил, до чего ж у него мало ума.
– Вы не сказали ей?
– Не было времени.
– Как у вас могло не быть времени сказать ей, что произошло? Это не так уж сложно. Она просыпается, и вы говорите три слова: «Эми, в тебя стреляли». – Он не ответил, и Джорджина опять повернулась к Эми: – На тебе же повязка! – Эми сконфузилась. – Ты что, ничего не почувствовала?
– В общем-то да, но только не в боку.
Произнеся эти слова, она услышала, как Калем еле слышно застонал.
Тишина становилась почти осязаемой.
В конце концов Джорджина покачала головой и повела Эми обратно к постели.
– Тебе не нужно вставать.
– Я хорошо себя чувствую. Честное слово, хорошо.
– Ну нет уж, сначала я проверю, нет ли опять кровотечения, а потом тебе нужно поесть.
– Я вас оставлю вдвоем. – Калем так ринулся к двери, точно все своры из преисподней гнались за ним по пятам. Однако уже в дверях он остановился и посмотрел на Эми с чрезвычайно странным выражением.
Девушка улыбнулась и слегка помахала ему рукой.
Он постоял так, как будто собирался сказать нечто важное и значительное.
Эми ждала, но в следующее мгновение Калем повернулся и вышел.
Глава 30
Ничто не вечно, и ничто не остается.
То полная луна, то убывает,
Туман и облака дождями опадают,
Потом дождинки дымкою взлетают,
Грядущий день текущим обернется.
Генри Уодсворт Лонгфелло
Туман висел над островом битых две недели.
Все это время Джорджина Бэйард обдумывала, поворачивая так и этак, потом отбрасывая сотни весьма неправдоподобных объяснений, которые должны были оправдать перед Джоном Кэботом ее исчезновение.
Лицо у Эйкена Мак-Лаклена заживало, однако его несносный характер становился еще несноснее. Эми Эмерсон узнала, что люди, когда целуются, и вправду касаются друг друга языками. А Калем Мак-Лаклен разрабатывал новый график: этапы и подробный анализ процесса соблазнения.
Туман в конце концов ушел с побережья Мэна, и это случилось в мгновение ока. Будто кто-то вдруг щелкнул пальцами, и – пу-уф! – он исчез, как богатая наследница Эмерсон.
Чистое синее небо и легкий ветерок с океана принесли на остров Эрент известие, что судно «Новые Гебриды» пришло в Бат с последними в этом году шотландскими иммигрантами на борту. Калем провел все утро, загружая припасы в баркас. Эйкен пропадал на конюшне. Эми занималась уборкой, а Джорджина до полудня пронежилась в ванне.
Девушка вышла из ванны и насухо вытерлась. Она завернулась в пушистое полотенце, раздумывая, что бы ей надеть. Она могла выбирать лишь из двух нарядов, и оба были плохи. Она и сама не знала, в каком из них больше похожа на доярку.
Девушка подняла юбку и блузку мерзкого грязно-бурого цвета. Тогда она взяла платье, отошла немного и посмотрела на себя в зеркало. О Господи!.. Ну кто может носить такой цвет? Нечто среднее между подгнившей соломой и гороховым супом, а когда она поднесла его к лицу, кожа ее приобрела землисто-желтоватый оттенок. Глаза – и те, казалось, изменили свой цвет. Платье превратило их из голубых в тускло-серые.
Методом исключения – что не заняло много времени – Джорджина выбрала блузку и юбку. Она расчесывала волосы, пока они не стали гладкими и блестящими – глянцевыми, черными, словно кабриолет высшей марки, из тех, что с карминной отделкой внутри и серебряными украшениями на дверцах. Прекрасный экипаж. Надо, чтобы Джон купил ей такой, когда они поедут в церковь венчаться.
Джорджина заплела волосы в косу и уложила ее вокруг головы, потом пощипала себе щеки и покусала губы. Она была готова. Девушка вышла из ванной и прошла по коридору.
Проходя мимо одной из спален, она услышала, что Эми плачет. Джорджина уверенно постучала, потом открыла дверь, не дожидаясь приглашения. Эми лежала на кровати, уткнувшись лицом в ладони. Она отчаянно рыдала.
– Эми, ради Бога, у тебя все лицо пойдет пятнами и нос покраснеет!
– Ну и пусть, мне все равно, – всхлипнула Эми в матрас.
– Ну так мне не все равно. Вставай!
Эми повернулась, в отчаянии прикрывая глаза рукой.
– Мне незачем вставать.
– Мне бы твой миллион, а то и больше долларов в банке – я бы тут же вскочила! – Джорджина встала рядом с Эми.
Эми с минуту помолчала, потом чуть отвела руку от глаз. Внимательно оглядев Джорджину, она заметила:
– Ты выглядишь чудесно.
Джорджина потрогала тугой узел волос на затылке.
– Да, пожалуй, насколько возможно чудесно выглядеть в платье цвета прелой соломы. – Она сунула руку в карман своей уродливой юбки и достала оттуда чистый носовой платок. – Вот, вытри глаза. Мы едем домой. Слава Богу! Нет никакой причины плакать.
– А у меня есть.
Господи помилуй! У этой девушки в банке полным-полно денег, а она даже не желает вернуться за ними домой! Джорджина вернулась бы и купалась в деньгах, а то сидела бы целый час и прижимала бы к сердцу синенькую чековую книжку! Она, нахмурившись, посмотрела на Эми. Та ходила мрачная с той минуты, когда утром увидела, что туман рассеялся.
– Ладно, хватит жалеть себя!
– Я не хочу возвращаться.
– Почему?
– Потому что меня там не ждет ничего хорошего.
– Сколько у тебя домов?
Эми вздохнула так, будто тащила тяжелую ношу.
– Семь.
Джорджина широко раскрыла глаза.
– Мне кажется, хоть один из них будет получше, чем этот.
Эми упорно молчала. Джорджина попробовала зайти с другого конца:
– А как же твои опекуны? Сейчас они, наверное, уже всех поставили на ноги, пытаясь тебя отыскать.
– Да, пожалуй. Но вовсе не потому, что так уж обо мне беспокоятся. Они просто попытаются найти и подкупить еще кого-нибудь, чтобы сбыть меня с рук. Пусть бы они хоть и вовсе меня никогда не нашли. – Лицо у Эми было упрямое, Джорджина уже хорошо изучила это выражение. – Я не хочу возвращаться домой. Все мои дома холодные и пустые. Я не хочу, чтобы эти адвокаты опять распоряжались моей жизнью.
– Послушай, Эми, все будет хорошо. У меня есть прекрасная идея. Когда я выйду замуж за Джона Кэбота, я сделаю все, чтобы познакомить тебя с кем-нибудь, кто женится на тебе не из-за денег.
– Я не хочу выходить замуж за богатого.
– Да ты подумай! Если ты выйдешь за человека, который будет богаче тебя, тебе не придется беспокоиться и думать, что он женился на тебе из-за денег.
Эми как будто и не слышала ее. Джорджина подождала, потом спросила:
– Ты меня слушаешь?
Эми взглянула на нее:
– Я просто подумала: если, например, человек не знает, что я богата, тогда ведь он не может жениться на мне из-за денег, правда?
На это Джорджина не знала, что возразить.
– Нет, но почему ты хочешь выйти за бедняка?
– Я не говорю – за бедняка. Я просто не хочу, чтобы к этому примешивались деньги.
– Не хочешь? – Джорджина засмеялась. – А вот я бы хотела!
Эми сидела прямая, как сосенка.
– Мои опекуны следят за тем, что я делаю, но, если б я могла отдать тебе мои деньги, я бы отдала.
Джорджина перестала смеяться:
– Ты в самом деле так думаешь? Неужели ты могла бы мне их отдать?
– Но они мне ни за что не позволят, лучше даже и не пытаться. – Девушка глубоко вздохнула и, глядя Джорджине прямо в глаза, сказала: – Я решила, что если я и выйду за кого-нибудь замуж, то только за Калема.
Теперь уже Джорджине захотелось заплакать. Она с размаху уселась на кровать рядом с Эми.
– Этого-то я и боялась. Это безрассудно с твоей стороны. – Эми ничего не ответила; тогда Джорджина поинтересовалась: – А он что об этом думает?
– Я не знаю, что он думает. – Взгляд у Эми был какой-то растерянный; потом ее лицо прояснилось: – Ему нравится целовать меня.
– Если бы поцелуи могли связывать на всю жизнь, на свете не было бы старых дев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38