– Где ты отыскала эту пищу богов?
Эми проглотила кусок сладкого пончика и пожала плечами:
– Корзинка стояла на кухне. Я наткнулась на нее, когда искала тебя.
Джорджина тем временем положила пирог на колени и стала рыться в корзинке, склонившись так низко, что пряди ее черных волос зацепились за плетеную ручку. Это, однако, не охладило ее. Джорджина просто откинула волосы; одна лишь тоненькая угольно-черная прядка покачивалась над самой корзинкой, пока девушка что-то искала там.
Мгновение спустя она вытащила вилку и нож. Девушка с минуту разглядывала их, потом бросила ножик обратно в корзинку. Эми не успела еще проглотить следующий кусок, как Джорджина уже принялась за пирог, вытаскивая вилкой самое вкусное прямо из середины.
– Ммм, обожаю пирог с голубикой. – Она сунула в рот еще один громадный кусок и стала жевать его, зажмурившись от удовольствия.
Эми доела свой пончик и достала еще один. Джорджина открыла глаза и взглянула на Эми. Проглотив еще кусок, она поинтересовалась:
– Что это? Булка?
– Пончики, – ответила Эми с набитым ртом.
Джорджина кивнула, и обе, удовлетворенные, молча продолжали жевать.
Эми как раз взяла пятый пончик, когда Джорджина, остановившись, в задумчивости уставилась на нее. Эми перестала жевать и проглотила кусок.
– Что случилось?
Конечно, она съела целых пять больших пончиков – Эми всегда много ела, когда нервничала, – но Джорджина-то ведь тоже не отставала – от громадного пирога уже почти ничего не осталось!
– Ничего! – Джорджина быстро сунула себе в рот еще один кусок и, опустив глаза, ткнула вилкой в корочку пирога.
Эми положила недоеденный пончик на колени и сидела, не говоря ни слова.
Джорджина подняла на нее глаза:
– В чем дело?
– Мне показалось, ты о чем-то подумала.
Пожав плечами, Джорджина отвела глаза в сторону.
– Да так, просто размышляла; ничего особенного.
– Просто размышляла – о чем?
Джорджина напряженно застыла, потом устремила на Эми пристальный взгляд.
– Почему ты пришла мне на помощь?
– Почему? – Эми нахмурилась. – Что значит – почему? А что же я еще могла сделать?
– Спасаться самой.
– И оставить тебя там? – Эми чуть не рассмеялась, но заметила, как серьезна Джорджина. – Разве я могла бы так поступить?.. Оставить тебя одну! Нас ведь обеих похитили.
– Я не была твоей подругой, не сделала тебе ничего хорошего, и все-таки ты помогла мне. Я не понимаю тебя.
– Что же тут понимать? Обычное человеческое отношение, вот и все. – Джорджина ничего не ответила, и Эми добавила: – Если ты видишь, что кому-то угрожает опасность, скажем, кто-нибудь вот-вот готов выскочить на дорогу перед проезжающим экипажем, ты остановишь его или же попробуешь что-нибудь сделать, может быть, оттащишь подальше.
Джорджина еще откусила от пирога, потом взглянула на Эми и усмехнулась.
– Если бы это была Фиби Дибон, – сказала она, проглотив, – я бы непременно помогла ей.
– Ну, вот видишь? Ты бы сделала то же самое, что и я.
– По правде говоря, я имела в виду совсем не такую помощь.
– Не понимаю.
– Я бы подтолкнула ее.
Эми воззрилась на нее. Джорджина кивнула:
– Да, я бы с удовольствием ее подтолкнула.
– Ты толкнула бы подругу под колеса экипажа? – Эмми помолчала, потом засмеялась. – Нет, ты не сделала бы этого. Ты просто дразнишь меня.
Джорджина с силой воткнула вилку в корочку пирога.
– Я ненавижу Фиби Дибон.
Эми все еще смеялась.
– Даже если и так, ты бы не стала причинять ей вреда.
– Ну что ж, – согласилась Джорджина, – может быть, и нет, но искушение было бы велико.
По тону ее было понятно, что она была бы просто счастлива, если бы у нее вдруг появилась возможность сделать что-нибудь плохое Фиби Дибон.
– Если бы тебе удалось сбежать первой, я уверена, что ты помогла бы мне.
– Ты думаешь? – Джорджина побарабанила кончиком вилки по подбородку. Казалось, она глубоко задумалась. – Не знаю, не уверена.
– Мне кажется, ты стараешься быть равнодушной, жестокой, потому что считаешь, что должна быть такой.
Джорджина язвительно хмыкнула:
– Ты меня совершенно не знаешь. – Она швырнула на камни коробку от пирога, бросив туда же и вилку. В голосе ее зазвучали стальные нотки, глаза сузились. – Я готова пойти на все, ради того чтобы выжить и победить.
Наклонившись, она ополоснула руки в воде, потом яростно обтерла их о нижнюю юбку.
Эми опустила глаза на недоеденный пончик:
– Я не могла бы быть счастлива, если бы кому-нибудь пришлось пострадать для этого.
– Как это смешно и наивно!
Эми только пожала плечами; ей было неловко рядом с Джорджиной: простенькое сосновое креслице рядом с изысканным, работы Чиппендейла, из редкого эбенового дерева.
– Так ты говоришь, что никому не причинила бы боли?
– По крайней мере умышленно.
Джорджина посмотрела на Эми загадочным взглядом:
– Тогда скажи мне кое-что.
– Что?
– Зачем же ты ударила брата верзилы стаканом из-под виски?
– Но я не хотела! – Эми понизила голос и опустила глаза. – Я испугалась. Он сказал, что собирается спать со мной. Не могла же я этого допустить! Я должна была как-то помешать ему.
– Понятно. – Джорджина кивнула. – Ладно, это объяснение я принимаю. Здесь не было выбора – или ты, или он. – Она помолчала. – И пистолет ты, положим, наставила на этого олуха, потому что здесь тоже не было выбора – или он, или мы... Но... – Девушка не договорила, оборвав себя на полуслове.
– Но что?
– Зачем ты на глазах у всех опозорила Уильяма де Пайстера?
– Но я совсем не опозорила его. Я отдала ему кольцо, потому что он лгал мне. – Джорджина не ответила, и Эми добавила: – Оказывается, он не любил меня.
– Неужели же ты верила, что он тебя любит? – Джорджина покачала головой. – Любовь и брак никогда не идут рука об руку. Поверь мне. Да и зачем нужно жениться по любви? Это совершенно бесполезное чувство, плод воображения – не более. Имя, деньги и родословная – вот что в действительности имеет значение. Даже внешность тут в общем-то ни при чем. Хотя, пожалуй, всякого мужчину можно завлечь, если слегка поощрить его – глубокое декольте, поцелуй, достаточно долгий, для того чтобы немного разжечь его страсть, невинное кокетство вроде пальчика, приложенного к его губам или руки у него на груди. Все это может подействовать на мужчину, но при этом у тебя должно быть имя или же достаточно денег. По крайней мере чувства, такие как любовь – впрочем, я не верю, что она существует, – не играют абсолютно никакой роли в браках, которые заключаются в свете.
Эми вскинула голову:
– Мои родители любили друг друга.
– Неужели? Как странно!
Эми опустила глаза; спустя мгновение она тихо добавила:
– Это было прекрасно.
– Ну что же, продолжай в это верить и дальше, если тебе так нравится. Тебе же от этого будет хуже. Любовь для меня выеденного яйца не стоит. Я выйду замуж за Джона Кэбота, – и единственное, что я в нем буду любить, – это фантастическое богатство Кэботов.
– А как же он сам? Если ты собираешься выйти за него замуж, тебе придется заботиться о нем. Хоть немного.
Лицо у Джорджины стало злое, упрямое. Она покачала головой:
– Нет. Ты видела его? Ты его знаешь?
– Да. – Эми помолчала. Джон Кэбот немного смахивал на крота, которого девушка видела как-то раз у себя в саду – он высунул голову из норы. – Должно же в нем быть что-нибудь хорошее.
Джорджина посмотрела на нее так, словно она только что сморозила какую-нибудь невероятную глупость.
– Чувство юмора, например?
Джорджина отрицательно покачала головой.
– Доброта?
– Добрые люди не бывают богатыми.
– Мой отец был и богатым, и добрым.
Джорджина передернула плечами, словно говоря, что она ей не верит и никогда не поверит.
– Все это звучит так равнодушно, жестоко! Я никогда не смогу быть такой.
– Если хочешь выжить в этом мире, нужно научиться быть жестокой. Это единственный способ защитить себя. Уильям не смог бы причинить тебе боли, Эми, если бы ты не мечтала о звездах и цветочках и тому подобной любовной чепухе. У Уильяма есть имя, у тебя – деньги, – Слова ее больно ранили душу Эми. Она ведь человек, а не какой-нибудь там денежный мешок. Неужели люди сами по себе ничего уже не значат? – Ты сделала глупость.
– Если это глупо – желать, чтобы твой муж любил тебя и дорожил тобой и чтобы ты была для него всем, всей его жизнью, – что ж, можешь называть меня дурочкой. – Эми отвела глаза в сторону, она не могла иначе. – Уильям превратил это личное, тяжелое объяснение в спектакль, он жестоко издевался надо мной. Женщина может ожидать от мужчины по крайней мере уважения к себе.
Девушка отвернулась, надеясь, что глаза ее не блестят от наполнявших их слез. Она слегка вскинула голову, не желая показать свою слабость перед гордой Джорджиной.
– Не думаю, чтобы ты могла выйти замуж за человека, который посмеялся над тобой.
Джорджина не смотрела на Эми; она с минуту молчала, раздумывая, видимо, над словами девушки.
– Если бы у него было достаточно денег, я бы вышла за него.
– Нет, не вышла бы.
– Вышла бы. – Она помолчала. – Потом я могла бы ему мстить до конца моей жизни. Уж я бы постаралась, чтобы жизнь его была незавидной!
Глаза ее загорелись. По тому, как они вспыхнули, видно было, какие мысли проносятся у нее в голове; они сузились, точно Джорджина уже переживала все это в своем воображении.
– Ну а твоя собственная жизнь? Вряд ли ей тоже можно было бы позавидовать, особенно когда все время живешь рядом с таким мужем.
– С богатым? Не думаю.
– Что это за жизнь? – пробормотала Эми.
– Полная забот, – улыбнулась Джорджина. – Забот о том, как потратить денежки. – Ее голос звучал беспечно, даже, может быть, слишком беспечно. Но выражение лица ее словно бы говорило всем, что ей и вправду не о чем беспокоиться.
Эми с минуту сидела, глядя на нее со смешанным чувством восхищения и жалости. Джорджина была сильная девушка, энергичная, умная, и, судя по всему, она была уверена в правильности выбранного жизненного пути; настолько уверена, что, казалось, готова была пойти на что угодно, ради того чтобы все шло именно так, как она задумала. Однако какой бы хладнокровной и решительной ни казалась Джорджина Бэйард, Эми сомневалась, такая ли уж сильная она на самом деле, какой хочет показаться.
Эми пристально смотрела на выход из пещеры, погруженная в свои мысли, не видя ничего перед собой; перед глазами ее вставали воображаемые картины. Мысленно она видела двух мужчин, стоявших бок о бок. Вместо лиц у них были слова «Рок» и «Фатум». Вокруг них клубился туман, а из-за их спин выплывал громадный корабль с надписью на носу «Побег»; трап его был совсем рядом.
Рок был высокий, светловолосый, с большими руками и стройными мускулистыми ногами. Фатум – чуть пониже, и волосы у него были черные. Очки его свисали на одной дужке с уха, и он держал в руках веничек и совок, прижимая их к своей широкой груди, словно обороняясь.
Оба, шагая в ногу, приближались ко входу в пещеру; они двигались медленно, казалось, будто время остановилось – так обычно бывает, когда ты то ли спишь, то ли грезишь наяву. Эми видела, как сама она стоит тут же, не в силах бежать, хотя разум ей подсказывал, что нужно спасаться. Она не могла себя заставить сдвинуться с места.
Однако Джорджина Бэйард не намерена была так стоять. Выскочив у Эми из-за спины, она ударила Рока кулачком прямо в его могучую челюсть. Фатум с ужасом взглянул на замахнувшуюся руку Джорджины и тотчас же растаял в тумане.
Эми заморгала, обернулась и посмотрела на Джорджину; та по-прежнему сидела рядом с ней. Оказалось, она вовсе не смотрела на нее, как думала Эми. Глаза ее были опущены – Джорджина смотрела на воду.
Внезапно по лицу ее словно бы пробежала тень, ее темные изогнутые брови на мгновение сошлись на переносице; девушка подняла глаза.
– Мне кажется, вода прибывает. Смотри.
Джорджина указала на воду, которая поднялась и была теперь всего лишь в каком-нибудь дюйме от каменного выступа, на котором они сидели.
– Да, она и правда прибывает. Что же нам делать?
– Уходить.
Джорджина приподнялась.
Эми встала на колени, отряхивая юбку; напрасное усилие, так как платье ее больше походило на лохмотья. Девушка покачала головой, подняла глаза и застыла. В следующее мгновение она локтем толкнула Джорджину в бок:
– Ой!
Джорджина вздрогнула и сердито посмотрела на Эми:
– Ты что?
Эми кивком указала на вход в пещеру; она услышала, как прерывисто вздохнула Джорджина.
В проеме, в таинственных отблесках света от фонаря, стояла маленькая девочка с кудрявыми золотистыми волосами. Она была в белой ночной рубашке с высоким воротом; из-под кружев подола видны были кругленькие розовые голые пальчики. Она была похожа на ангела, возникшего из тумана. Эми моргнула; на миг она подумала, что перед ней призрак. Однако это ангельское дитя было вполне реальным.
Выражение лица девочки было, однако, совсем не ангельским. Она так сердито смотрела на девушек, будто увидела дьявола со всей его ратью. Потом, очень медленно подняв свои ручонки, девчушка навела на Джорджину и Эми огромный, дрожавший в ее руках пистолет.
Глава 16
Я вовсе не отрицаю, что женщины глупы.
Еще бы, ведь Господь Всемогущий
сотворил их под стать мужчинам.
Джордж Эллиот
– Эта девушка точно создана для тебя.
– Мне не нужны никакие девушки.
Калем хмуро взглянул на Эйкена; они пробирались сквозь прибрежные заросли. Он на миг остановился, чтобы убрать с дороги низко нависшую ветку, и тотчас же водопад росы и сосновых иголок обрушился ему на голову и на лицо. Калем яростно посмотрел на широкую спину Эйкена и стал отряхивать рубашку.
Эйкен повернулся к нему:
– Даже девушка, ставшая жертвой? – Он похлопал Калема по плечу, нахально улыбнувшись ему прямо в лицо. – Что с тобой, брат? А я-то думал, что ты хочешь в одиночку спасти весь мир от несправедливости.
Нервы у Калема и так уже были натянуты до предела, и он высказал Эйкену в не слишком приличной, зато вполне недвусмысленной форме, куда тому следует отправиться. Однако у брата на лице появилось давно ему знакомое выражение.
Упрямое. Дерзкое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38