. «Хан Абильмамбет якшается с джунгарским контайчи. Если Галден-Церен возвратит ему город Туркестан, то он подчинится ему и пошлет в его ставку сыновей — аманатов. Советую потребовать от него того же и не выпускать Абильмамбета до прибытия его сына в Оренбург…» И все же… все же Жанат рассказала о доверенной ей тайне. Могла ли она не рассказать этого любимому Кудабаю…А Кудабай… Кудабай служил курочкой тому, у кого быстрее созреет просо. Под блестящей личиной в его душе тлели головни коварства. Писарская совесть его могла быть поколеблена чашкой крепкого душистого кумыса. Что уж тут говорить о чаше доброго хлебного вина, употреблять которое он одним из первых в степи научился у орских бражников. И вот такому человеку поручил начавший терять свой нюх хан Абулхаир проникнуть в шатер к своим противникам-родичам из Среднего жуза и разузнать, что там готовится. Чего же удивляться тому, что уже в первый день приезда его в Средний жуз хан Абильмамбет знал все то, что было доверено отцом воинственной Жанат… * * * Кудабай, как было положено, ловко скатился с коня и пал на колено перед ханом Абулхаиром.— Здравствуй, здравствуй, свет моих глаз! — ответил на его приветствие хан, ощупывая фигуру доверенного гонца и задержав взгляд на новом дорогам серебряном кинжале у его пояса.Кудабай заметил это и быстро сорвал кинжал с пояса:— Вот видите, мой повелитель-хан, что преподнесли мне в Среднем жузе как гонцу хана Абулхаира!— Вижу, вижу…Абулхаир и в голову не пришло связать этот кинжал с тайной, доверенной им дочери. Он подумал, что, если Абильмамбет с молодым Аблаем разорились на такой подарок для его писаря — значит, дела идут не так уж плохо.— Ну, говори, что видел, слышал? — сказал он, когда они прошли в среднюю ханскую юрту и остались вдвоем.— Много увидено, услышано, мой повелитель-хан. Но главное то, что не хотят в Среднем жузе ссоры с царицей.— С контайчи, насколько я понял, они ведут разговоры лишь для отвода глаз!— Султан Аблай едет с Абильмамбетом?— Да, мой хан!— А Бухар-жырау?— Я его не видел.— Как же тогда?.. Ведь его считают оком народа… Раз его нет с ними, не значит ли это, что народ не совсем одобряет поступки своих ханов?— Не знаю. Губернатор просто не пригласил посторонних людей.— И это может быть…Хан Абулхаир удовлетворенно кивнул головой и закрыл глаза… * * * 20 августа 1742 года оренбургский губернатор Неплюев велел поставить большие воинские палатки в урочище Тас-Откель вблизи Орской крепости для проведения встречи с казахскими ханами. И только тут прибывший три дня назад хан Абулхаир узнал, что помимо Абильмамбета, Аблая и Барака из Среднего жуза на встречу приглашены джунгарские послы Кошку и Бурун, а также их спутники — каракалпакские батыры Момор и Кучак. К этому времени по личному приглашению губернатора в российские пределы прибыли два сына хана Абулхаира — Ералы и Нуралы. Менять что-либо уже поздно…По всему было видно, какое большое значение придается нынешней встрече. Два эскадрона драгун и батальон гренадер разбили здесь свой бивак. Когда они строились по утрам или выполняли воинские экзерсисы, на чистом степном солнце ослепительно сверкали эфесы офицерских шашек и солдатские штыки. Шесть больших пушек палили время от времени, и ядра взрывали целые горы песка на далеких холмах.Однако вожди Среднего жуза запаздывали. Не прибыли они и на следующий день. 22 августа начавший нервничать губернатор узнал от одного из многочисленных своих соглядатаев, что хан Абильмамбет, султаны Аблай и Барак встретились на полдороге сюда с абулхаировским писарем и толмачом Кудабаем, после чего неожиданно повернули коней обратно в степь. Люди из окружения вождей Среднего жуза предполагают, что это произошло потому, что хан Абильмамбет узнал каким-то образом о нахождении джунгарских послов при губернаторе и не захотел в их присутствии вести переговоры. Как-никак, а тумены контайчи всегда готовы обрушиться на их кочевья…Да, в этом, очевидно, и правда! — решил губернатор. — Но как они пронюхали об этих джунгарских послах? И при чем тут толмач?.. А ну-ка, позвать его!..Кудабай был немедленно вызван к грозному губернатору. По тому, как крупными, тяжелыми шагами мерил Неплюев губернаторскую палатку, и по тому, как задергались кончики его рыжих усов, опытный Кудабай понял, что шутить тот не собирается.— Здравия желаю… ваше… ваше… — по-русски закричал писарь приложив трясущуюся руку к малахаю.Генерал лишь махнул рукой, выпученные глаза его остекленели от гнева: * * * — Говори, толмач, зачем ездил от Абулхаира на встречу к Абильмамбету?!Перед глазами хитрого Кудабая мгновенно встала картина, как приехавший в конце концов Абильмамбет рассказывает этому грозному генералу о том, что ему известен совет удерживать его в Орске и требовать сыновей-аманатов. А об этом совете, выведанном у Жанат, рассказал вождям Среднего жуза он, толмач Кудабай. Нет, уж лучше все рассказать тому, кто главнее всех…— Ваше превосходительство, мой повелитель-губернатор! — снова закричал он, путая русские и казахские слова. — Это верно, что меня послали навстречу Абильмамбету и султанам. Не было только возможности доложить вам!..Неплюев продолжал мерить шагами палатку. "Что же, толмач, по-видимому, говорит правду. Абильмамбет не приехал, узнав о том, что его могут задержать здесь и потребовать аманатов. И толмач говорит, что он предупредил вождей Среднего жуза об этом именно по поручению хана Младшего жуза Абулхаира. Но почему же этот чертов Абулхаир одной рукой подает мне столь благой совет, а другой предупреждает об этом своего противника? Видно, он попросту испугался этих буйных молодцов-султанов из Среднего жуза и решил сыграть отбой… Да, по всему видать, что хитрый Абулхаир решил во что бы то ни стало поссорить меня со Средним жузом. Оно и понятно. Ему ведь хочется, чтобы я все дела со степью вел только через него. Что же, будем делать вид, что нам неведомы его штуки!..Генерал взглянул на Кудабая:— Послушай, милейший… Твое усердие будет отмечено нами. Однако надо еще послужить государыне-царице, голубчик!— Рад стараться, ваше…— Ладно… А про все ли, что услышал, рассказал мне?— На хлебе и Коране, ваше превосходство.— Да, нам обоим известно, как значительна клятва на Коране… — Неплюев усмехнулся. — Что ты слышал насчет сестрички твоего хозяина Абулхаира… Ну, той, по калмыцкой линии, которую сватают джунгарскому контайчи?Кудабай открыл рот от удивления:— Не ведаю, мой повелитель-губернатор, ваше…— Ну, Бог с тобой, голубчик…По всему было видать, что толмач говорит правду. Между тем губернатору стало известно, что обидевшийся на него Абулхаир забрасывал удочки через хивинского хана в сторону Галден-Церена, обещая ему в жены свою сестру Карашаш. Нуралы рассказал про все губернатору.— Вот за этим-то и следи, милейший Кудабай!— Рад стараться, ваше…— Иди, иди…А через полчаса, вызванный в юрту хана Абулхаира, толмач Кудабай передал ему все, что касалось сватовства Карашаш. * * * — Неплюеву все известно!.. — захлебываясь, говорил Кудабай. — И кто ему доносит про нас?!— Да, уж это я узнаю когда-нибудь! — загадочно пообещал побледневший от всех этих новостей Абулхаир.Абулхаир прекрасно знал, что Кудабай связан с канцелярией губернатора. Но хан не знал о связи своей дочери Жанат с этим писарем. Многое происходящее при его ставке становилось через толмача известным в Оренбурге. Хотя хан порою о чем-то и догадывался, но держал это при себе. Лучше знать человека, который приставлен следить за тобой. К тому же Кудабай доносил и ему про все, что делалось при губернаторской канцелярии.Самое главное, хан теперь понял, что сын Нуралы предает его. Только как далеко зашли его отношения с губернатором? А может быть, решена уже где-то там судьба хана Абулхаира и завтра царица признает одного лишь хана Нуралы?! А как бы поступил он сам на месте Нуралы?..Абулхаир опустил голову.А Кудабай с понимающим видом смотрел на своего повелителя и думал о своем. Как говорится: «Кто поверит — одарит, а кто усомнится — тронуть побоится!» Самое удобное положение у него. Все три стороны одарили его за сведения: Неплюев — своим вниманием и обещанием награды, Абильмамбет — дорогим кинжалом, а хан Абулхаир — темно-серым иноходцам, о котором денно и нощно мечтал Кудабай.— Да, возьми его насовсем! — сказал хан Абулхаир. — Вижу, что ты верен мне…Правда, при этих словах что-то промелькнуло в тигриных глазах хана. Ну да ладно, тигр уже стар, и когти у него не те. Две другие стороны защитят, если понадобится.Пока что мысли Кудабая полетели к красному офицерскому седлу, которое он видел на губернаторском подворье. Как бы хорошо подошло оно к иноходцу. Но чтобы заслужить такое седло, надо еще что-нибудь выведать у своего хозяина и передать в губернаторскую канцелярию. Что же, придется смотреть в оба, повнимательней слушать, что шепчет ему в ночи разгоряченная Жанат…Оренбургский губернатор генерал Неплюев и виду не подал, что его заботит отсутствие вождей из Среднего жуза. Он приказал начинать празднества, и на следующее утро специально привезенные длинные столы были расставлены в тени деревьев неподалеку от реки. Здесь было все, что любят казахи и джунгары: мясо в различных видах, самый лучший кумыс, баурсаки. А рядом стояли русские и европейские блюда, приготовленные крепостным поваром губернатора. При этом было прослежено, чтобы не попали на столы блюда из свинины. Зато вина, водки, настойки и наливки стояли на столах в изобилии. Губернатор знал уже, что знатные люди из «киргиз-кайсаков» с превеликим удовольствием грешат против этой заповеди пророка Магомета. И, словно напоказ, там, где собрались толстые и приземистые баи, на столе стояли такие же толстые и округлые бутылки с российским бенедиктином…Да, бедно одетых людей не было на губернаторском приеме ни с той, ни с другой стороны. Перед пиром Неплюев устроил военную игру: парадно одетые гренадеры стройными рядами устремились друг на друга, а лихие гусары джигитовали, рубили лозу, меняли на ходу общий строй.— Эх, молодец!— Давай, давай, джигит!— Ойбаяй, пронеси, Аллах!Эти возгласы гремели из рядов гостей вперемешку. Одни по степной привычке просто подбадривали всадников. Другие же решили, что губернатор собрал их для того, чтобы покончить со всеми сразу и в испуге приседали, когда с шашками наголо мчалась на них конная масса. Потом стреляли из пушек, и снова слышались радостные или испуганные выкрики:— Урр-аах!— Ур-ра-а-а!— Ойбяай!— Астагфиралла!..Двадцать четыре раза выстрелили пушки, и испуганные степные кони, вырывая колья, к которым были привязаны, обезумело уносились в степь. Жалобно скулили и прятались за юрты огромные волкодавы. Вздрагивали всякий раз и плакали женщины и дети. В ответ на подобострастные вопросы генерал Неплюев самодовольно отвечал, что достаточно трех залпов из шести пушек, чтобы стереть с лица земли средней величины аул.В своей десятиминутной застольной речи, оборачиваясь попеременно то к сидящему справа от него хану Абулхаиру, то к сидящим по другую руку джунгарским послам и каракалпакским батырам, Неплюев говорил о желании государыни и императрицы жить в мире и согласии как с вверившими ей свою судьбу народами, так и с соседними странами.— Кто не выпьет в честь государыни, покажет, что не уважает ее императорское величество! — сказал генерал, выпил до дна свой бокал и захохотал простуженным басом.Вконец напуганные грохотом пушек баи залпом осушили громадные бокалы — кто с водкой, кто с настойкой. Выпили даже те, кто до сих пор и не нюхал спиртного.Однако за другими столами нашлись люди, которые молча отставили свои бокалы. Но тут встал приехавший с Неплюевым из Оренбурга муфтий тамошних мусульман ахун Насибулла-мулла.— За здоровье матушки-государыни не выпить — значит желать ей нездоровья, — сказал он певучим голосом. — А разве не великий грех желать плохого тому, кого над нами поставил Аллах?И ахун, весело шмыгнув своим сизым носиком, хватил объемистую рюмку водки, да так, что у сидящего напротив гусарского офицера глаза на лоб полезли от удивления. После этого никто уже не мог отказаться, лишь наиболее богобоязненные попытались вылить вино или водку за спину. Большинство чихали, охали, махали руками.— Ой, как горько внутри, словно отрава!— У меня все горло прожгло это собачье зелье!..— Ничего, раз сам мулла выпил, то что нам!…— Нет… ты скажи, Кира-бай, за что… за что меня не любишь, собака?!— Вот теперь довольны мной и баба-царица, и губернатор с бабской бахромой на плечах!..— Будь здоров, Кира-бай!..И многочисленные баи навалились на еду. Тут уже не требовалось уговоров муллы. Засучив до локтей рукава, они выхватывали из мисок сразу по нескольку кусков и целой горстью отправляли в рот, приговаривая: «Ну, и мясо… Объедение!» Все двенадцать частей огромной бараньей туши в считанные минуты превращались в груды обглоданных добела костей. Крепкие зубы с хрустом перемалывали молодые косточки и хрящи: «А ну, Кира-бай, подай мне ту, кругленькую!» Наткнувшись на картофель, сразу отбрасывали его в сторону: «Ой, это не еда!»— Ух, и горький этот листок травы!— Пересолили… Ну и орысы, едят что попало!— Почему вы так говорите, уважаемый? Вот эта жаренная птичка вовсе недурна!..— Ох и растение: слезы так и льются из глаз… А ну-ка, суньте его в рот моему другу Кира-баю!..Лишь несколько молчаливых батыров с каменными лицами съели из вежливости по большому куску мяса и теперь сидели, глядя прямо перед собой. Так же поступили три или четыре русских офицера. Как бы найдя друг друга в этой жующей и чавкающей толпе, они начали поглядывать один на другого, словно думали о том, что ждало их впереди, встреча в бою лицом к лицу или дружба — долгая, суровая, мужская…Снова встал генерал Неплюев, поднял выше головы бокал:— Господа офицеры и знатные люди Киргиз-кайсацкой орды!.. Я предлагаю теперь выпить за здоровье и процветание верного слуги ее императорского величества матушки-государыни Елизаветы Петровны и нашего личного друга — великого хана Малой орды Абулхаира!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42