Она высматривала его из окна, но не нашла.
После того как она приняла ванну, ее пригласили присоединиться к другим знатным дамам из свиты герцога – они трудились над гобеленом для вдовствующей герцогини, которая сопровождала своего любимого сына. Это было большое панно, изображавшее тщательно продуманную сцену из сельской жизни, пасущихся единорогов, игроков на флейтах и цветущих деревьев, сотканную из серебряных и золотых нитей. Рисунок был скопирован с гобелена, хранившегося в Клюни, в монастыре, содержавшемся на деньги ее мужа, покойного герцога. Филипп Смелый, отец Жана Бесстрашного, хотел, чтобы там каждый день служили мессы за упокой его души. Учитывая преступления, которые он совершил, это было, по мнению многих, хорошим вложением капитала. Всемилостивый. Господь мог бы проявить сострадание, отпустив ему часть грехов, но лучше действовать наверняка, прося у него прощения при помощи ежедневного чтения молитв. Не было никаких оснований называть Филиппа Смелым. Старый герцог пользовался такой же дурной славой и был столь же кровожадным, как и его сын. Молва гласила, что старый герцог завещал своей вдове следить, чтобы монахи каждый день читали заранее, оплаченные молитвы.
Сейчас, когда она вторично вышла замуж, Аликс уже не была хозяйкой Мерсье и могла исполнять свои обязанности в качестве хозяйки только тогда, когда Ланселот де Гини – а она все еще не могла называть его графом де Мерсье, хотя твердо, решила быть вежливой с ним, – попросит ее об этом. Он этого не делал, и у нее не было предлога отказаться от общества вдовствующей герцогини и ее дам. Именно по этой причине она проводила свой первый день замужней жизни, работая вместе с дамами над гобеленом под неусыпным надзором вдовы.
Аликс, которая любила заниматься рукоделием, вдруг обнаружила, что отчаянно скучает. К тому же она очень нервничала. Каждый раз, когда кто-то входил в комнату, Аликс вскакивала и поворачивала голову в том направлении. Она не замечала ни перешептывания дам, ни того, что они толкали друг друга локтями.
Но ни единого слова не пришло от ее нового мужа, и он сам так и не появился.
– Нет, моя дорогая, серебряная нить должна проходить здесь, а не там. Иначе картина будет испорчена, не так ли?
Голос герцогини был звонким, и все захихикали. Ее невестка сказала:
– Я была точно такой же после свадьбы. Я едва могла усидеть на месте и весь день вертелась, даже несмотря на ванну из сосновых иголок, которую няня приготовила для меня. У меня тогда еще была няня, так как меня выдали замуж, когда у меня еще молоко на губах не обсохло.
– Да это было сто лет назад! – воскликнула одна из ее подруг, поддерживая общее веселье.
– Я была старше тебя на целых десять лет, – произнесла герцогиня, – но травяная ванна мне не помогла, Я едва сидела и все же не могла дождаться, когда наступит ночь… – Она замолчала, давая другим возможность вволю посмеяться, затем продолжила: – Я слышала, что во время второго брака дела обстоят совершенно по-другому – женщина становится более опытной и поэтому не испытывает такого удовольствия, как в первом браке, – но, судя по реакции леди Бригант, я думаю, это не тот случай.
– Возможно, потому, что на сей раз леди оседлал опытный наездник, – хихикнула одна из дам.
– Вполне возможно, – высказалась другая дама, – но никто не знает, есть ли у него опыт. Рыцарь Бригант кажется мне серьезным человеком, не умеющим угождать женщинам. О нем ходят слухи, но никаких сплетен. Это очень странно, особенно если учесть, что он весьма привлекателен.
– Какие широкие плечи!
– Какие чудесные руки!
– А от его глаз можно просто умереть!
– Не говоря уж…
Женщины замолчали в надежде, что уж теперь-то леди Бригант прольет свет на другие достоинства своего мужа, более интимные.
Но она промолчала.
Вскоре в огонь общего разговора было брошено новое полено.
– Ходит много слухов, – раздался звонкий голос с сильным нормандским акцентом, – и весьма противоречивых. Но я слышала, миледи Бригант, что ваш муж единственный человек из благородных – и не урод, – кто не проложил себе дорогу в спальню королевы.
– Легче найти живого единорога, – вмешался другой голос, – чем человека, который бы не спал с королевой.
Вдова подняла подведенные брови. Ее унизанные кольцами пальцы продолжали работать, а хитрые глазки впились в Аликс. Ее тонкие губы были грубо накрашены ярко-красной помадой. Она растянула их в кошачьей улыбке.
– Нам не следует дразнить леди Аликс, – промурлыкала она. – После Робера де Мерсье…
Вдова замолчала в надежде, что теперь наконец Аликс подхватит разговор о муже, который публично избегал ее при жизни, а сейчас лежал в могиле. Но Аликс продолжала молчать, хотя щеки ее покраснели. И вдовствующей герцогине снова пришлось самой продолжить разговор:
– Если хотите знать мое мнение, то Робер де Мерсье был холодным огнем – много романтики, но полное отсутствие настоящей страсти. Как говорят наши друзья в Ломбардии: много дыма, но мало тепла. Лично я никогда не верила фантазиям трубадуров, будто его флирт с Соланж перерос в грандиозный роман. Нетрудно завоевать женщину, которая смотрит на тебя как на бога и будущее которой, как и будущее ее семьи, зависит от твоих прихотей. Гораздо труднее заставить полюбить себя женщину, которая является тебе ровней.
– Или женщину более высокого ранга, которая может использовать свою власть для твоего продвижения, – добавила привлекательная рыжеволосая дама. – Так, как это часто делает королева. Возможно, такое произошло и с рыцарем Бригантом. Явного скандала вокруг него не было, но его быстрое продвижение по службе, когда он стал генералом «Золотой армии», заметили. Он ведь еще молод, а уже генерал.
Аликс вскочила на ноги. Шелковые нити, которые лежали у нее на коленях, упали на пол.
– Северин завоевал свое положение благодаря усердию и тяжелой работе! Мой муж не спал с королевой, чтобы продвинуться по службе! Он бы не лег в постель с женщиной, которая давала клятву верности. Он вовсе не принадлежит к подобному типу мужчин!
Аликс и не знала, что способна на такой отпор.
– Хорошо сказано! – воскликнула одна из дам. – Леди Бригант молодец, что защищает своего мужа. Должно быть, он и в самом деле хороший наездник!
Веселье вспыхнуло с новой силой. Вдова похлопала Аликс по руке.
– Надо отдать ей должное, – ласково произнесла она. – Леди Аликс хорошо защищает мужа. Она стоически держалась, пока мы сплетничали о Робере и Соланж. Но когда мы стали плохо говорить о рыцаре Бриганте, она сразу бросилась на его защиту.
Но может, эти дамы правы? Не слишком ли быстро она сменила одного мужа на другого? Неужели она потеряла голову и забыла Робера де Мерсье, который, женившись на ней, дал ей высокий титул, о чем он неустанно ей твердил? Неужели поцелуи Северина и его прикосновения так быстро стерли из ее памяти прошлую жизнь?
А кем в действительности был ее новый муж? Кем был этот мужчина, который вернул ее к жизни?
Аликс размышляла над этим, разгуливая по маленькому садику внутри замка. День выдался теплый, и шпалерник, покрывавший серые стены замка, уже зеленел. Она никак не могла успокоиться и продолжала ходить взад-вперед, вытаптывая дорожку на оттаявшей земле.
«Я что-то вижу».
Она внезапно вспомнила слова колдуньи.
Быстро оглядевшись, Аликс бросилась к воротам и побежала по тропе, ведущей в деревню. Пусть ее муж и не поделился с ней своими планами, но есть человек, который знает их и все ей расскажет.
– Вам опасно находиться здесь, миледи, – прошептала молодая Софи, оглядываясь вокруг.
– Это скорее опасно для тебя, чем для меня, – ответила Аликс. – Я хочу повидаться с твоей матерью до того, как она уедет в От-Флер. Разве не туда она уедет? Она еще здесь?
– Да, она здесь, и ей значительно лучше. Я знаю это, потому что не могу удержать ее в доме. Она захотела даже прогуляться к ручью. Возможно, у монахов ей станет еще лучше, потому что они привыкли иметь дело с непокорными душами.
– К ручью? – удивилась Аликс, вспомнив, как мать Софи искалечили во время пыток по приказу Ланселота де Гини.
– Ей сейчас лучше, – повторила молодая Софи. – Идите по этой тропе, и она приведет вас к ней.
У ручья росло несколько ив, но они уже вовсю зеленели и, склонившись над водой, давали тень, защищая от солнца, которое пробивалось сквозь их листву. Лучи солнца падали на колдунью, которая, сидя на льняной подстилке, опустила ноги в ледяную воду. Не поднимая глаз, она сделала Аликс знак присесть рядом.
– Вы выглядите лучше, – улыбнулась Аликс, садясь на землю. Она посмотрела на воду, по не решилась снять туфли и опустить в нее ноги.
– Мне уже лучше, – пожала плечами Софи. Хрипота наконец исчезла из ее голоса. – Еще бы несколько дней, и он бы совсем меня изувечил. Они пытали тамплиеров много лет, прежде чем уничтожить их.
– Я слышала, вы собираетесь в От-Флер?
Софи кивнула. И хотя колдунья выглядела намного лучше и даже успела загореть в эти солнечные дни, Аликс видела, с каким трудом дался ей этот кивок. Присмотревшись внимательнее, она обнаружила на шее колдуньи след от веревки. Считалось, что женщину, не замешанную в колдовстве, веревка не выдержит, поэтому эта пытка была санкционирована инквизицией и любой мог ее применить, чтобы добиться признания. Аликс даже вообразить не могла, какие муки пришлось испытать Софи от рук де Гини.
– У монахов вы будете в безопасности, – проговорила Аликс.
Софи улыбнулась, и на долю секунды прежнее радушие осветило ее лицо.
– Они дали приют Иврену и, возможно, предоставят его мне, хотя бы на время. Однако монахи лучше умеют обращаться с ребенком, чем со взрослой самостоятельной женщиной.
Обе женщины рассмеялись над правдивостью этих слов.
– Они будут докучать мне молитвами за спасение моей души, – вздохнула Софи, – но с ними я буду в безопасности. Генрих Английский скоро высадится в Кале, но он там не задержится, а двинется на Париж. Мерсье лежит на его пути, и он будет вынужден его захватить. Рыцарю Бриганту пришла в голову добрая мысль посоветовать мне уехать в безопасное место. Я поеду туда завтра в сопровождении его людей. Он добрый человек, Северин Бригант, пожалуй, даже слишком добрый.
Легкий ветерок прошелестел листвой над их головами. Софи посмотрела вверх и нахмурилась:
– Твой муж берет тебя с собой в Италию?
– Эту новость сообщила мне ваша дочь, – ответила Аликс. – Он попросил ее сопровождать нас, но ни словом не обмолвился со мной о своих планах.
– Это ерунда, – отмахнулась Софи, – и тебе не стоит обижаться. У тебя есть сила. Она проявляется все больше, и ты должна к ней прислушиваться.
– Вы об этом? – Аликс дотронулась до амулета. – Это он дает мне силу?
– В какой-то мере, – ответила колдунья. – Правда, всего лишь его малая часть.
Листва над их головами снова зашумела, и Софи придвинулась ближе. Она крепко схватила Аликс за руку изуродованными пальцами:
– Ты должна поехать с мужем в Рим! Смотри не сделай ошибки. Ты будешь в безопасности с рыцарем Бригантом. В Риме ты встретишь Серебряного человека. Я видела его, и это все, что я могу сказать. Но хорош он будет для тебя или плох, этого я не знаю. Ты сама все узнаешь. Но твердо могу сказать одно: ты должна держаться за своего мужа. Он твоя защита, а ты – его.
Аликс не видела мужа весь день после первой брачной ночи. Его не было и в компании герцога на вечерней трапезе.
– Это я сделал вас соломенной вдовой на один день, – извинился герцог Бургундский, сидя с ней рядом. – Я послал его подготовить армию. Через два дня он уезжает в Рим, и вы вместе с ним. Но вы, впрочем, наверняка об этом уже знаете. Он настоял, чтобы вы сопровождали его, хотя я предлагал ему отправить вас в мою крепость в Дижоне. Сейчас, когда Мерсье перестал быть вашим домом, вам лучше укрыться там.
Ланселот де Гини, сидя на противоположной стороне стола, с интересом смотрел на них. Он вернулся в середине дня и сейчас был одет с подчеркнутой элегантностью: в камзол из легкой красивой шерсти и с новыми перстнями на пальцах. По крайней мере, в одежде он походил на великолепного графа де Мерсье. Сияя улыбкой, он смотрел на своего единственного брата. Казалось, что мужчины окончательно помирились и не держат друг на друга зла.
– Леди Бригант всегда получит кров и теплый прием в Мерсье, – проговорил де Гини с подчеркнутой любезностью. – Кто старое помянет, тому глаз вон. В конце концов, каждый из нас получил то, что хотел. Она освободилась от меня, а я владею Мерсье.
– Будешь владеть, – поправил его брат, цепляя кончиком ножа кусок жареной свинины. – Как только наш кузен приплывет из Англии, и мы будем уверены в нашей победе.
Из-под опущенных ресниц Аликс видела, каким жестким стало лицо де Гини, но когда он снова заговорил, его голос был таким же приятным и любезным, как и прежде.
– Конечно! – воскликнул он. – Тогда титул Мерсье наконец станет моим.
Слова его были встречены звоном ножей и стуком кружек по столу: так рыцари и дамы из свиты герцога Бургундского приветствовали короля Генриха. Герцог оглядел их хитрыми темными глазками и улыбнулся.
Аликс не могла дождаться, когда сможет уйти к себе в покои, но наконец встала из-за стола и попросила герцога дать ей охрану. Никому не разрешалось уходить раньше герцога, а он мог просидеть за столом всю ночь, поэтому Аликс, сославшись на свой новый статус новобрачной, попросила у него разрешения.
– Ваш муж занят сейчас со своей армией, – заверил ее герцог, – но к ночи он освободится. Он от вас просто без ума.
Аликс усомнилась в его словах, но промолчала.
Первое, что она увидела, войдя в покои и закрыв за собой дверь, был алтарь. Она весь день была занята и совсем забыла о нем, но служанки не забыли. Следуя ее распоряжению ухаживать за ним, они добросовестно выполняли его. Стол был очищен от пыли, мантия с запекшейся на ней кровью вытряхнута, рукоять кинжала с драгоценными камнями сияла, свечи горели.
Глядя на алтарь, Аликс вспомнила странное выражение на лице Северина прошлой ночью, когда он пришел к ней, его нерешительность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36