– Да, сэр?
Джимми замечтался в тени резервуара с Ноевым Ковчегом, раздумывая, как же ему раздобыть своего мумифицированного предка из музея капитана Крюка, когда он торчит в этой Библии Живой с девяти до пяти плюс сверхурочные.
Стенд с Ноевым Ковчегом был наполовину открыт, хотя у резервуара все еще были деревянные крепления из брусьев два на четыре, и надписи сделаны далеко не все. Пусть даже не всякой твари по паре, но ковчег Библии Живой имел приличный набор домашней скотины, промысловой рыбы, местных диких млекопитающих, птиц и жуков. И экзотических тварей тоже: две огромные черные крысы с отрезанными хвостами в роли «редких амазонских нутрий», два бесхвостых макака с наклонностью к аутоэротизму, крупный боа-констриктор, разжиревший в неволе, пара незаметных мексиканских носух и одинокий резко пахнущий муравьед в стойле на палубе юта, где была еще и конура, намекавшая на скрытную подругу. Из иллюминаторов правого борта торчала пара моторизованных жирафьих шей, а под палубой воспроизводилась запись трубного гласа слонов вперемежку со смехом кукабарры, треском насекомых, воем обезьян и всяким прочим хрюканьем и рычанием.
Джимми выдавил из себя улыбку, ожидая выговора, но начальник сказал:
– Я знаю, что это в твои обязанности не входит, но водитель фургона вчера опять перебрал и сегодня не появится. У нас три автобуса туристов из Шарлотты в туре по Грейсленду, будут здесь через полтора часа, а осталось всего-то дюжина солонок Жены Лота, один набор кружек Грааля и полпакета купальников из фиговых листков. Мистер Траут мне здорово припечет задницу, если узнает, что туристы ушли отсюда, не потратив своих долларов. Не можешь съездить на склад нашего поставщика в Пиджин-Фордж? Даже переодеваться не надо, за час обернешься. Как ты?
– Пиджин-Фордж? Легко.
Джимми вслед ему пробормотал «спасибо». По крайней мере он доедет до этого музея крючков. Может быть, вблизи его осенит вдохновение.
Мистер Траут собрал группу Младшего у себя в кабинете.
– Значит, так: тащите свои задницы в этот исторический музей в Пиджин-Фордж и разузнайте, где они держат мумию. Если это Дун и я смогу его оттуда вытащить, опередив Молота, я кучу денег сэкономлю.
– Но у тебя все еще ключи от моего «кама…», – начал Младший.
– «Бьюик» возьмешь.
– Это собачье дерь…
Персик отложил недоеденный яблочный пирог из «Синей птицы».
– Я только что получил из покраски свой «монте-карло супер спорт».
– Класс, – сказал Младший. – Пустишь за руль?
– Размечтался.
– Слушайте меня! – рявкнул Траут. – Вы там осторожнее. Ваше дело – только разведка. И не заводитесь там с Молотом. Он тоже за Дуном охотится.
Младший фыркнул:
– Как мы можем с ним завестись, если никогда его не видели?
Траут посмотрел на него, как на последнего идиота.
– Ты думаешь, такой тип, как Молот, не будет там вытарчивать, как борец сумо за чашечкой чая в гостиной? И если заметите, так имейте в виду: он вас уберет, не задумываясь, если заподозрит, что его хотят обдурить.
Ящик вспомнил, как перепутал мясную камеру холодильника с вакуумным морозильником, и у него желудок будто улетел в пропасть. Перспектива снова увидеть и, что еще хуже, трогать серое и очень мертвое тельце Шики Дуна тоже радости не добавляла. Снова желудок прыгнул вверх-вниз при мысли, что если Траут узнает о его роли в этой мумификации Шики Дуна, следующим в списке Молота будет он.
Траут ткнул в их сторону ручкой в виде удлиненной кегли:
– Смотрите не облажайтесь!
– Никак нет, сэр! – ответили все трое в один голос.
Мори прочел газеты. Заехал в «Маяк» снова поговорить с Джинджер Родджерс. Крили Пэтч был весь – масляные улыбочки, надеялся обратить Мори. Мори заверил, что «об этом думает», но ему нужен совет мисс Родджерс. Наедине. Пэтч отвел его прямо к ней, обещая, что никто их беседу не прервет. Уходя, он потрепал Джинджер по руке и сказал загадочную фразу: «Помни, они засчитываются вдвое».
Задав Свидетельнице очередные двадцать вопросов, Мори решил, как бы невероятно оно ни было, что мумия в музее капитана Крюка – это действительно Шики Дун. Очевидно, он просек, что Мори у него на хвосте, спрятался в пещере и… и что? Заблудился, спятил, разделся, умер от жажды – по-настоящему, и высох. Мори вполне резонно заключил, что если так, то именно он был причиной гибели Дуна, пусть и косвенной, и тем самым выполнил контракт.
Он позвонил в музей и попросил к телефону того ученого, о котором писали газеты, – Платона Скоупса. Мозги и образование у клиента никогда не мешали Мори на распродаже мебели и сейчас тоже препятствия не составят. Кто бы ни был перед тобой – Эйнштейн или лопух, стань ему другом, заставь его полюбить твой товар, убеди, что такая возможность представится ему раз в жизни, и – ОППА! ЕСТЬ!
Секретарша ответила Мори, что мистер – нет, не доктор – Скоупс сейчас возьмет трубку, и когда Скоупс подошел к телефону, Мори обратился к нему так:
– Доктор Платон Скоупс?
– Да. – Скоупс не стал поправлять.
ОППА!
– Блестящая работа. Просто блестящая!
– Гм… спасибо…
– Знаете, на руководство «Нейшнл джеографик» это произвело впечатление, и серьезное. Я тут был в командировке – исследовали поведение одного редкого вида дятлов к северу отсюда: они бьют дыры в приборной доске «лексуса» с откидным верхом, добывая японских жуков… ох, простите, я забыл представиться: доктор Морис Финкельштейн, изыскатель Национального Географического Общества. Мне позвонили из редакции, сказали, что с приоритетом А-1-А мне следует немедленно оставить исследование дятлов и гнать прямо сюда к вашей мумии. Сочетание с млекопитающими ледникового периода? Европейское происхождение? Наскальные рисунки? Обряды плодородия? Я вам скажу, что если мой доклад будет положительным, то в вашем будущем я вижу не только статью в «Нейшнл джеографик», но и хороший увесистый грант. Но, быть может, я ставлю телегу впереди лошади… я мог бы сперва осмотреть образец? Я сейчас в Гатлинбурге…
В трубке раздалось частое дыхание, а потом:
– Разумеется, сэр!
ЕСТЬ!
Скоупс работал над экспозицией, которую задумал для мумии: двадцатифутовая диорама за стеклом у задней стены кафетерия, а лучше – у входа в Зал Крючков, если позволит Дак-хауз. Теперь, когда в картине нарисовался «Нейшнл джеографик», этот вариант становился железным. Следом за результатами анализа ДНК он собирался поместить тело на каменный алтарь (закрыв интимные части лисьей шкурой), в разрезе искусственной пещеры с копиями сталактитов, сталагмитов, мамонтового бивня, кремневых орудий и настенных рисунков, отредактированных в расчете на юную аудиторию. Из устья пещеры откроется вид на плейстоценовый ландшафт: нависающий синий ледник вдали, отряд счастливых охотников европейской расы, нападающих с копьями на мохнатого мамонта.
К сожалению, сметы ни на что из этого не было. Увы. Так что для Скоупса проект получался по типу «сделай сам». Пещера, хоть и займет много времени, будет проще всего: напылить цемент да покрыть аэрозольной краской. Немного лака на пещерные образования, чтобы изобразить влагу, там – чучело летучей мыши, здесь – панцирь пещерного сверчка, настоящие известняковые блоки, составляющие алтарь. А вот наружная часть – это проблема посерьезнее. Чтобы нарисовать на фоне неба хвойный лес и ледяную стену, нужен будет настоящий художник. Может, доброволец из Долливуда? Законы перспективы потребуют уменьшить фигуры охотников и мамонта.
Скоупс уже начал искать материалы для конструкции. После некоторых переделок пластиковые борцы, которых он закупил, с выпирающими мускулами и длинными волосами, сойдут за охотников. Фигура «Барби едет на природу», одетая в меховой саронг, станет женой воина, заодно взывая к сексуальным инстинктам публики и указывая на европейское происхождение охотников. И с мамонтом тоже повезло. В одной из туристских лавок Пиджин-Форджа нашелся трехфутовый плюшевый розовый слон – со скидкой в тридцать процентов, и Скоупс его тут же купил. Соотношение масштабов борцов и Барби было отличным. Клеевой аэрозоль и обрезки шерсти от собачьего парикмахера, краска для обуви, горб на спине и два длинных загнутых вверх бивня сделают из игрушечного слона выставочного мамонта. Скоупс остановился перед игрушкой. А вот эту дурацкую улыбку надо будет убрать – его же убивают копьями.
Скоупс возбужденно расхаживал по будущей экспозиции, но мог думать только о предстоящем визите представителя Национального Географического Общества. С деньгами от НГО он приобретет самые лучшие товары, найдет настоящего оформителя. Слон был удален на полку в углу комнаты, мумии Скоупс придал несколько более пухлый вид, намотав простыни, еще несколькими простынями декорировал стол, на котором она лежала, и побежал делиться радостной новостью с директором Дакхаузом.
Рита Рей заехала на процедуры в салон Лорел Линн: воск на зону бикини и новый лак на прическу. Орландо она послала в музей капитана Крюка с инструкцией сообщить ей, когда найдет останки ее дорогого незабвенного Шики.
В данный момент Орландо сидел на краешке стола у входа, рассматривая пухлую девичью ладошку билетерши.
– А вы действительно цыган?
Она хихикнула, когда он наманикюренным ногтем провел по линии, которую указал ей как линию любви.
– А как же. Моим дедушкой был Рудольф Валентино, известный цыганский экстрасенс. – Он поднес ладошку к губам, слегка подул на бугор Венеры. – Вас ждет романтичнейший поворот в жизни. Вы выиграете викторину на телевидении и сбежите с каким-то актером-звездой к нему во дворец на высоком холме в Рио. Да, боюсь, скоро этот museo лишится своей прекрасной хозяйки.
Слушая смущенные смешки, он глядел, как какой-то сотрудник прошел в дальний конец коридора, в самой глубине, в «лабораторию», как назвала ее билетерша, где и жила мумия. Сотрудник – тощий молодой человек со спутанными волосами, одетый в плохо сидящий костюм, сперва осмотрел дверную ручку. Дверь эта была оббита металлом, самозапирающаяся, и на виду у билетерши и вообще всех, проходящих по достаточно людному центральному коридору. Внешний осмотр одноэтажного шлакоблочного здания сто на семьдесят футов показал, что в лаборатории есть четыре маленьких зарешеченных окошка и одна прочная внешняя дверь, тоже запертая. Чтобы добыть мужа Риты Рей, понадобится либо взлом, либо хитрость.
Он знал, что Рита Рей все равно захочет сама проверить результат его разведки. А значит, надо будет еще ждать. От мысли дальше рассматривать крючки для пуговиц Орландо побледнел и решил, что за это унизительное задание он отплатит Рите Рей обедом в кафетерии. С дежурным блюдом: вареные венские сосиски с разрезом на боку, куда залито зеленое желе.
Но пока что он мог скрасить себе ожидание, максимально используя свое время и талант. Ему очень нравилась идея внести радость в жизнь билетерши с неуклюжими обкусанными пальцами, робкой улыбкой и широкими, зовущими бедрами. Подвинувшись ближе, он позволил собственному локтю ненавязчиво ознакомиться с обильной грудью девушки, пока сам внимательно изучал географию ее ладони.
Вопреки предупреждению Персика не трогать краску его только что переделанного и разрисованного автомобиля, Ящик и Младший сидели на капоте на стоянке музея и «строили планы». Младший хотел не просто разведать, а украсть мумию для отца. Настороженно относясь к музеям как таковым и опасаясь потенциального взаимодействия с Молотом, Младший послал Персика внутрь на разведку, оставив при себе Ящика для защиты.
Ящик же, опасаясь мертвых тел вообще и этого в частности, поеживался, гадая, как бы это ему не смотреть на мумию, если им в самом деле можно будет ее похитить.
Чем дальше были эти планы от материализации, тем больше бездельничали Младший и Ящик. Они кидали томные взгляды на тех молодых туристок, которые, по их мнению, были таковых достойны, – и ждали.
36
Мори заехал на запруженную стоянку перед музеем капитана Крюка, «обладающего третьей по величине коллекцией крючков для пуговиц к югу от Огайо и к востоку от Миссисипи», как сообщал плакат на невзрачном прямоугольном здании. Свой «линкольн-таун» он припарковал между фургоном с мичиганскими номерами и другим, на котором аэрозольной краской было написано: «Семья Картер: Большой Джо, Бетти, Маленький Джо, Джонни и Крошка Лиз, из Нью-Мадрида, где было великое землетрясение 1812 года. Мы сотрясаем мир!»
Мори перешел стоянку из конца в конец, прикоснулся к шляпе, приветствуя пикетчиков, явно придерживающихся двух различных мнений насчет мумии, кивнул тощему парню латинского вида в прикиде сутенера, который вышел покурить за дверь, вошел внутрь и подошел к билетерше. Вежливо поклонившись с прижатой к груди шляпой, он обратился к пышной, откормленной кукурузой веснушчатой девице – того типа, на который он мог бы запасть в молодости, до предательницы Розы.
– А где ваша мамочка , мисс? – подмигнул он. – Не мама, конечно, а тот высушенный человек?
Она уставилась пустым взглядом:
– Мама… высушенный… А, мумия! Дошло. Она там, в лаборатории. Вон туда. – Девица ткнула большим пальцем себе за плечо, в длинный коридор. – Но посетителей пока туда не допускают. Зато вы можете много всякой старины посмотреть в Зале Крючков, это большой зал направо. Магазины подарков чуть вон в ту сторону, а кафетерий – налево. Сегодня там хот-дог с желе и банка кока-колы – все за три семьдесят пять. За вход, – сказала она, смущаясь, – два доллара. – Потом с надеждой подняла глаза: – Пожилым людям – доллар пятьдесят центов.
– Ну-ну. Изысканная кухня и время наедине с шедеврами величайшей в мире коллекции крючков для пуговиц всего за пять баксов с четвертью? Повезло мне сегодня.
– Не величайшей, но третьей к югу от Огайо и к востоку от Миссисипи, – поправила девушка.
– Зато, я думаю, самой красивой.
Из кошелька, засунутого в карман спортивной куртки, Мори выудил шесть четвертаков и положил их на стол. Про себя запомнил местную географию, в частности, расположение окон и дверей, ничего интересного не нашел в магазине подарков, скривился от запаха вареных сосисок из кафетерия, сменил курс и неспешно направился в зал крючков к первому экспонату:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50