..Посмотрим, что будет, когда я приду домой, держа Энтони за руку!Прежде чем подойти к родным, я прошелся туда-сюда, так что Энтони оказался в центре внимания. Когда же мы подошли к группе взрослых, мальчик сильно сконфузился и сказал:— Папа пахнет хорошо. Когда он возвращается домой, от него всегда хорошо пахнет.Все молчали. А потом кто-то сказал:— Вим, ты и домой нормально вернуться не можешь! Хотя бы перед детьми...Я сказал, что сильно огорчен, и пошел по берегу... решил побродить в одиночестве. * * * Иногда я приезжаю с работы домой. Зачем? Экология?Я решил, что возвращаюсь сюда, чтобы побыть в одиночестве.Получается так, что иногда я целые недели вкалываю без отдыха. Я ремонтирую военные корабли, которые потрошат где-то в Ауриге. Только попав сюда, я отдыхаю по-настоящему. А вся эта война, ее подробности... слишком быстро там все меняется. Не хочу об этом... Так что я ссорился, лгал, хмурясь бродил среди рабочих, которые обслуживали космическую ремонтную станцию, переламывал себя, заставляя работать. Да и остальные механики с военных кораблей, потерпевших фиаско, выглядели ничуть не лучше... В тот раз я попытался получше запомнить первый день моего возвращения, потому что «хорошо пахнул»...А в следующий раз на неделю задержался с возвращением на Сигму. И дело было не в том, что у меня не было денег оплатить перелет. Я тогда дожидался одного пилота, который отвез меня домой бесплатно. Ведь я заново собрал ему двигатель.Мы уже час как вылетели, и я следил за контрольными показателями, когда начались неприятности. Мы едва не протаранили другой корабль. Если учесть, сколько пустого пространства вокруг, шансы на подобный инцидент очень малы.И к тому же каждый корабль все время посылает вперед по курсу широкий сканирующий луч.Большое грушеподобное межгалактическое судно золотистых проскользнуло слишком близко, и я смог отлично рассмотреть его через смотровой экран. Наша энергосистема сошла с ума. Мы проскочили через газовые вихри дюз этого корабля. Испугавшись, я ударил по выключателю интеркома и, переполненный ненависти к золотистому, заорал что есть сил:— Ты, придурок... кретин...В тот момент пилот межгалактического корабля казался мне настоящим сумасшедшим, золотистым. В первый момент я даже и слов подобрать не мог, как его назвать.Мне казалось, корабль золотистых смотрит на меня с экрана с чувством досады, что у него есть лицо с еще более негроидными чертами, чем мое, — отвратительная оттопыренная нижняя губа и нос с выкрученными ноздрями.Конечно, наша маленькая «Серпантина» не могла причинить ему никакого вреда. А вот если бы мы оказались на несколько сотен метров ближе, то превратились бы в облачко ионизированной пыли. Второй пилот завывая вышел из отсека для отдыха и обрушился на меня, ругая на чем свет стоит.— Черт побери, — огрызнулся я. — Это был один из... — тут я еще раз повторил все известные мне эпитеты, — золотистых.— Так далеко от края галактики? Пусть убирается в межгалактические пустыни. Небось теперь месяцами станет шастать вокруг Пересадочной Станции!— Мы попали в его выхлоп, — заявил я. — Он проскочил прямо перед нами.Я замер, потому что контрольная рукоять дрожала в моей руке.Вы знаете, что такое датчики у корабля типа «Серпантины»? Они располагаются в углу обзорного экрана над головой, среди контрольных кнопок. Так вот, тогда я застыл, вжав палец в одну из кнопок, крепко-накрепко придавив ее пальцем.А когда мы сели, я сразу отправился в бар, чтобы немного охладиться. И ввязался в какую-то драку. Когда я добрался до берега, где жила моя семья, у меня был разбит нос, меня тошнило и я был в ярости.Солнце как раз садилось, дети столпились вокруг террариума. И тут одна маленькая девочка (я так и не узнал ее) подбежала ко мне и дернула за рукав.— Ах, пап! Пойдем, посмотришь! Эти существа...И тогда я оттолкнул ее. Удивленная, она шлепнулась на песок.Я хотел подойти к морю, омыть лицо холодной водой.Синяки и ссадины сильно жгло. Но тут целая гроздь ребятишек повисла на мне, крича:— Пап, пап... посмотри, пап!Они тянули меня к террариуму.Вначале я сделал два шага, подчиняясь их желанию. Потом я широко развел руки. Я не издал ни звука, только облокотился о пластиковые стены террариума, повесив голову. Дети закричали. Алюминий начал гнуться, пластик затрещал, и все сооружение развалилось. Тяжелыми ботинками я пинал и пинал красную землю и песок. Кристаллические растения разбились, словно стеклянные, когда на них обрушились куски пластика. Испуганные ящерицы разлетелись во все стороны и кружились у меня над головой.Помню, я застыл, глядя, как вода вытекает на песок из крошечного озерка. Потом она впиталась в песок, оставив влажный треугольник, широкой частью вытянувшийся вдоль разрушенной стенки террариума. И вот я повернулся и увидел, что все дети убежали, плача и крича. Испуганные, они сбились в кучу вокруг матери Энтони в поисках защиты. Она подошла прямо ко мне. Наверное, она сделала так потому, что была женщиной, а это были ее дети. Но я увидел следы страха и на ее лице. Энтони сидел на ее плече. Другие, что постарше, столпились у нее за спиной.Мать Энтони была биологом, и я думаю, это она подсказала детям идею террариума. Когда она посмотрела на его обломки, я понял, что разрушил что-то и в ее душе. Странное выражение появилось на ее лице. Помню, оно было так красиво. Но в то мгновение ее лицо превратилось в маску Смерти — смесь сострадания и страха.— Хорошо поработал, Вим, — объявила она, но негромко. — Но ведь не ты вырастил все это!Я открыл рот, но все, что я хотел сказать, застряло у меня в горле.— Вырастил? — повторил Энтони и потянулся к ящерице, жужжавшей у него над головой. — Теперь они больше не будут расти? — Потом он снова посмотрел на руины, которые я устроил. — Все поломано. Все зверушки разбежались.— Вим не хотел ломать террариум, — объяснила детям моя жена, потом одним взглядом остановила благодарности, готовые сорваться с моего языка. — Мы восстановим его.Она поставила Энтони на песок и подняла одну из стенок террариума.Дети стали восстанавливать террариум. Большая часть растений погибла. Спасти удалось только взрослых ленивцев. Летающие ящерицы давно разлетелись. Я решил, что ничем не смогу помочь детям. Я даже не сказал им слов сожаления.Но дети собрали всех существ, принесли даже маленьких ящериц, еще не научившихся летать. Всех, кроме ленивцев.Их дети не смогли найти. Они искали их очень долго.Солнце давно уже зашло, так что маленькие ленивцы не должны были погибнуть. Однако они не успели бы добраться до джунглей. К тому же на песке не осталось никаких следов, ничего. Мы даже просеяли песок, но ничего не нашли.И только лет через десять я догадался, куда подевались эти существа...В тот вечер я попытался успокоить Энтони.— Скорее всего, они все-таки добрались до леса.Вскоре после этого я оставил детей, занимающихся восстановительными работами. Погубленное однажды нелегко восстановить. И еще я хотел сказать Энтони, что ты или растешь, или умираешь. А в тот день я не умер.Я еще много раз возвращался домой.А потом случилась еще одна война, и больше возвращаться стало некуда. Некоторые из детей, восстанавливавших в тот вечер террариум, погибли. Но Энтони и его мать остались в живых. И планета тоже погибла. На ней не осталось ни капли воды. Часть втораяЗОЛОТИСТЫЕ Глава 3 А когда я сам подошел к краю Звездной Ямы, я уже не пил несколько лет.Работа на пересечении торговых путей галактики была как раз для меня. Эта работа помогала мне расти точно так, как я когда-то рассказывал Энтони.Раз это происходило со мной, то неудивительно, что это происходило и с Ратлитом, и остальными. (Я на, всю жизнь запомнил тот разговор с Энтони и черноглазого ленивца, прижавшегося к пластиковой стене, вглядывающегося в бесконечную песчаную равнину.) Нравится вам это или нет, но Закон Роста существует и работает.Но причиной того, что я оказался возле Звездной Ямы, был золотистый.Золотистый?..Я еще нигде не работал, когда услышал о них...Мне было шестнадцать, и я учился на втором курсе в Лунном Профессиональном Училище. Дело в том, что я родился в городе Нью-Йорке, на планете, называемой Земля.А Луна — ее единственный спутник. Уверен, вы слышали об этой системе. Ведь наши предки родом оттуда. И еще несколько фактов об этой системе всем хорошо известны. Если же вы занимаетесь антропологией, то, без сомнения, побывали там. Но эта система лежит в стороне от основных торговых маршрутов галактики. Земля хороша своей примитивностью. Я был главным механиком на учебном корабле. Я хорошо учился. Каждое утро в Лунном Профессиональном Училище (нелепое название для нелепого учебного заведения, думал я тогда) мы собирали и разбирали по винтику двигатели галактических кораблей. Как я проклинал своего учителя за все эти десятки спиральных выключателей и сверхинерционные датчики. Тогда я думал, как и все остальные в моем классе: «Неужели эти развалины могут летать от одной галактики до другой? Никто не сможет так далеко улететь на них».В те дни я часто лежал на кровати в общей спальне, вычищая графитную смазку из-под ногтей уголком моего удостоверения механика, и читал журнал «Юный техник», точнее, рассматривал картинки и читал подписи.Вот тогда я и узнал о дурацком случае, породившем золотистых. Случайно нашли двоих людей, которые не погибли, оказавшись в двадцати тысячах световых годах у края галактики. Они единственные остались в живых из двадцати пяти тысяч. И оба были психологическими уродами, с каким-то невероятным гормональным дисбалансом; маленькая девочка-азиатка и старик-северянин, светловолосый, с широкой костью, выходец с холодной планеты, кружащейся вокруг Бета Лебедя. Оба несчастных выглядели угрюмыми, словно побывали в самых глубинах ада.В журналах того времени было множество статей, картинок, писем студентов, комментариев социологов, официальных бюллетеней, посвященных различным вопросам, от сводки столкновений на лунных трассах до научно-фантастических рассказов — и все о зарождающейся межгалактической торговле. И одна из этих статей начиналась так: «Хотя люди могли совершать межгалактические путешествия уже три столетия назад, межгалактическая торговля была невозможна, не из-за механических повреждений, а потому что существовали определенные барьеры, которые мы до сих пор не могли преодолеть. Психологический шок поражал людей, доводил их до безумия, портились чувствительные машины и компьютеры, стоило только отдалиться более чем на двадцать тысяч световых лет от края галактики. Потом наступала психологическая смерть, уничтожались все базы данных компьютеров, которые могли бы вернуть домой команду. Ученые давно нашли объяснение этому феномену. Проблема оказалась в следующем: так как природа пространства и времени неразрывно связана с концентрацией материи, внутри галактики природа управляется одними и теми же законами. Но все меняется, стоит немного отдалиться от галактики. Средняя масса всех звезд в нашей галактике контролирует «действительность» — законы нашего микросектора вселенной. Но как только корабль покидал край галактики, «действительность» менялась. Это становилось причиной безумия и оборачивалось смертью для команды. Мы до сих пор не разобрались в тонкостях механизма этого воздействия... Кроме нескольких варварских экспериментов, проходивших с использованием наркотических средств на заре космических путешествий, никаких попыток пересечь космические бездны не предпринималось. Мы не имеем даже слова, обозначающего эту «действительность». Однако, как только мы оказывались лицом к лицу перед черной пропастью межгалактического пространства и яркие звездочки сверкали лишь у нас за спиной, мы сходили с ума. Некоторые из нас, чье ощущение «действительности» побеждает безумие, фобии детства и предродовую травму — все то, что создает психологическую ориентацию нашего общества, — все это делает нашу жизнь в межзвездном обществе болезненным, практически невозможным процессом... Однако некоторые могут пересечь межзвездные просторы и вернуться. Мы называем их золотистыми...»
Золотистые... не от мира сего... терпящие...Слово «некоторые» было явным преувеличением. Только один человек на тридцать четыре тысячи мог оказаться золотистым. А появление пары — девочки и старика — встряхнуло все галактические институты, занимающиеся проблемами человеческого разума. Особенности психологии такого человека и его эндокринной системы были совершенно особыми. Но вскоре восхищение, удивление, радостные предчувствия, надежды, восхищенные слова о тех, кто мог покинуть нашу галактику, остались в прошлом... * * * — Золотистые? — удивился Ратлит, когда я спросил его.Он очень напоминал обезьянку, покрытую толстым слоем смазки, а работал он далеко от Звездной Ямы у одной польской дамы по фамилии Полоски. — Мы-то родились с этим словом, выросли с ним. Но увы, я не оказался золотистым...Помню, когда мне было около шести, моих родителей убили, а я с другими малышами прятался в разрушенном кратере, превращенном в склад. Мы тогда оказались на поле военных действий. Помните руины на Гелиосе, что в системе Кретона-семь?.. Кажется, я родился именно там... Во время ядерного удара погибла большая часть города, но мы прятались на продуктовом складе и от голода не страдали. Вместе с нами там прятался один старик. Обычно он садился на стене нашего кратера, колотил пятками по алюминиевым защитным плитам и рассказывал нам истории про звезды. Носил он лохмотья, стянутые проволокой... У него не хватало двух пальцев... На шее его болталась полоска выделанной кожи с огромными когтями... И еще он любил трепаться о межгалактических перелетах. Особенно когда я спрашивал: «А кто такие золотистые?» После такого вопроса он нагибался, лицо багровело и по цвету начинало напоминать красное дерево, и он начинал говорить грубым, хриплым голосом: «Они-то могут отправиться за пределы галактики. Это я тебе, парень, точно скажу. Повидали они побольше, чем ты или я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11