– Нет, – признал Эрик. – Это не решило бы проблемы.
– Поэтому я использую робота, произносящего фразы, вложенные в него этим Фестенбургом. Мы продолжаем свое дело, и это главное. Так что попытайтесь к этому привыкнуть, доктор, пора стать взрослым. – Его лицо теперь было холодным и жестким.
– Понятно, – сказал Эрик, после паузы. Молинари похлопал его по плечу и тихо произнес: – На Лилистар ничего не знают о двойнике и о Фестснбурге; я не хочу, чтобы они об этом пронюхали, потому что мне хочется произвести на них впечатление. Вы понимаете? Я собираюсь послать копию этой видеозаписи на Лилистар; она уже на пути туда. Хотите знать правду, доктор? Честно говоря, я гораздо более заинтересован в том, чтобы произвести впечатление на них, чем на наше собственное население. Что вы об этом думаете? Скажите честно.
– Я думаю, – ответил Эрик, – что это ясное свидетельствует о том, насколько плохи наши дела. Мол угрюмо посмотрел на него.
– Возможно и так. Но чего вы не понимаете,; это того, что все это ничего не значит; если бы хоть что-нибудь знали о…
– Не говорите мне больше ничего. По крайней мере, не сейчас.
На экране двойник Джино Молинари грохотал увещевал и жестикулировал, обращаясь к невидимой аудитории.
– Конечно, конечно, – мягко согласился Моллинари. – Извините, что с первого раза вывалил на свои заботы.
Подавленный, с усталым лицом, на котором еще резче обозначились морщины, Молинари повернул к экрану, к полному сил и здоровья и абсолютной искусственному образу своего прошлого я.
На кухне своей квартиры Кэти Свитсент с труди подняла небольшой нож, попыталась очистить лиловую луковицу и с удивлением обнаружила, что сильно порезала палец; она стояла в недоумении с ножом в руке и наблюдала, как алые капли скатываются с пальца и перемешиваются с водой, струящейся по запястью. Она была неспособна теперь на самую элементарно деятельность. “Проклятый наркотик, – подумала она с горечью и злобой. С каждой минутой он делает меня все более беспомощной. У меня все валится из рук Как же я, черт побери, приготовлю обед”.
Стоя у нее за спиной, Джонас Акерман озабоченно произнес:
– С тобой надо что-то делать, Кэти. – Он наблюдал за ней, пока она ходила в ванную комнату за бинтом. – Теперь ты запутала весь бинт, ты даже с этим не можешь справиться. Если бы ты сказала мне, что с тобой происходит, что…
– Можешь ты перевязать меня? – Она молча наблюдала, как Джонас заматывает ее палец. – Это Джи-Джи 180, – выпалила она внезапно, без всякого предисловия. – Я попалась, Джонас. Это подстроили лилистарцы. Ты ведь поможешь мне, правда?
Потрясенный Джонас сказал:
_ Я… я не знаю, что я могу сделать, это абсолютно новое вещество. Конечно мы немедленно свяжемся с Детройтом. Вся компания будет поставлена на ноги, начиная с Вирджила.
– Поговори с Вирджилом немедленно.
– Сейчас? Ты знаешь, сколько сейчас времени? Я смогу увидеть его только завтра.
– Черт побери, я не собираюсь умирать из-за этого наркотика. Лучше поговори с ним сегодня, Джо-нас, ты понимаешь?
Помедлив, Джонас сказал:
– Я позвоню ему.
– Все видеолинии прослушиваются лилистарцами.
– Что за бредовая мысль! Это наркотик.
– Я боюсь их, – она вся дрожала. – Они способны на все. Иди и поговори с Вирджилом с глазу на глаз, Джонас, просто позвонить, это не то. Или тебе все равно, что со мной будет?
– Конечно нет. Хорошо, я пойду к старику. С тобой одной ничего не случится?
– Нет, – сказала Кэти, – я просто сяду в гостиной и буду сидеть. Я буду просто ждать, когда ты придешь и поможешь. Что может со мной случиться, если я буду просто сидеть, ничего не предпринимая?
– Ты можешь войти в состояние болезненного возбуждения, тебя может охватить паника… ты бросишься бежать… Если ты сказала правду,…
– Это правда! – вскричала она, – ты думаешь, я тебя разыгрываю?
– Хорошо, – сдался Джонас. Он подвел ее кушетке в гостиной и усадил, – Надеюсь, с тобой будет в порядке, надеюсь, я не делаю ошибки. – Он был бледен, его лицо осунулось от беспокойства, на лбу появились капли пота. – Я буду через полчаса. Кэти, Боже, Эрик никогда мне не простит, если что-нибудь случится, я сам себе не прощу. – Входная дверь за ним захлопнулась. Он даже не попрощался. Кети осталась одна. Она подбежала к видеофону и набрала номер Такси. – Она назвала свой адрес и повесила трубку Мгновение спустя она уже мчалась в накинутом на плечи пальто к выходу из здания. Когда показа лось автоматическое такси, она просто показала; точку с адресом Корнинга. “Если я раздобуду наркотик, – соображала она, – то мои мысли прояснятся, и я смогу придумать, что делать дальше; в таком состоянии, как сейчас, я не могу ничего сделать. Что бы я не придумала сейчас, будет не правильным. Я обязана восстановить нормальную, или скорее, желаемую работу моего мозга. Без этого я не способна ни спланировать что-то, ни просто выжить; я обречена. Я знаю, – напряженно думала она, – единственный выход для меня – это самоубийство; у меня есть самое большее несколько часов. А Джонас не успеет помочь мне за такое короткое время.
Единственный способ избавиться от него, – решила она, – был тот, который я выбрала, рассказав ему о Джи-Джи 180. Иначе он так бы и вертелся вокруг меня, и я бы никогда не смогла отправиться к Корнингу за новой порцией. Я получила эту возможность, но теперь Акерман все знает, и они будут еще больше стараться удержать меня от поездки в Чиенну к Эрику. Может быть стоит отправиться туда прямо сейчас, не заходя домой. Сразу же, как только я получу капсулы. Бросить все, что у меня есть.
Интересно, насколько я не в себе, – спрашивала она себя, – После одной единственной дозы Джи-Джи 180 на что я буду похожа после второго раза… или даже третьего?”
Будущее, к счастью для нее, было туманным.
– Приехали, мисс, – такси пристроилось на оборудованной на крыше здания площадке. – С вас один доллар двадцать центов, плюс двадцать пять процент чаевых.
…Тебя и твои чаевые, – сказала Кэти, открывая кошелек, ее руки дрожали и она едва смогла достать деньги.
Да, мисс, – послушно ответил автомат. Она расплатилась и вышла. Тусклый свет освещал “спуск в здание. “Неужели лилистарцы могут жить в таком захудалом доме, – подумала она. – Конечно такой дом не по ним; они просто притворяются перед землянами. Единственное утешение было достаточно горьким – Лилистар, как и Земля, тоже проигрывает войну, наверняка проиграет”. Приободрившись от этой мысли, она ускорила шаг и почувствовала себя более уверенно; она не просто ненавидела лилистарцев – она могла в этот момент презирать их. В таком состоянии духа она достигла квартиры, занимаемой лилистарцами, позвонила и принялась ждать. Дверь открыл сам Корнинг; позади него она заметила еще несколько лилистарцев, похоже они о совещались. “Я помешала, – сказала она себе. – Плохо”. Он пригласил ее войти.
– Миссис Свитсент, – повернулся Корнинг к присутствующим. – Разве не замечательное имя Проходите, Кэти, – он широко распахнул дверь.
– Дайте мне это здесь. – Она осталась в холле. – Я собираюсь в Чиенну; вам будет приятно это услышать. Так что не задерживайте меня, – она протянула руку.
Выражение жалости – как это ни невероятно, – промелькнуло на лице Корнинга; он мастерски подавил его. Но она успела заметить, и ничто из происшедшего с ней, ни само отравление, ни ее страдания во время ломки, ничто не потрясло ее так, как эта жалость на лице Корнинга. “Если это смогло тронуть лилистарца… – она сжалась от ужаса. – О Боже подумала она, – я на самом деле попалась. Похоже, я на пороге смерти”.
– Послушайте, – рассудительно сказала она, – оя наркомания не может продолжаться вечно. Я узнала, что вы лгали; наркотик получен на Земле, не у врагов, и рано или поздно наша фирма сможет вылечить меня. Мне нечего бояться.
Она ждала, пока Корнинг ходил за наркотиком; по крайней мере, она предположила, что он пошел именно за ним, но где-то запропастился.
Один из лилистарцев, лениво наблюдая за ней, произнес:
– Вы можете наводнить этим наркотиком всю Лилистар на десятилетия вперед и все равно не найдете ни одного из нас достаточно неуравновешенного, чтобы ему поддаться.
– Верно, – сказала Кэти, – и в этом разница между нами; мы только выглядим одинаково, но внутри вы крутые, а мы слабые. Я завидую вам. Сколько, мне еще ждать мистера Корнинга?
– Он будет через минуту, – ответил лилистарец, Своему товарищу он сказал: – Она красивая.
Да, красивая, как бывают красивы животные, – сказал тот. – Так тебе нравятся красивые животные? Поэтому ты и здесь? Корнинг вернулся.
– Кэти, я даю вам три капсулы. Не принимайте больше одной за один раз. В противном случае ее токсичность может оказаться фатальной для сердечной деятельности.
– Хорошо, – она взяла капсулы. – У вас есть чашка или стакан воды, чтобы я могла принять одну из них прямо сейчас?
Он принес ей стакан и сочувственно наблюдал, как она глотала капсулу.
– Я сделала это, – объяснила она, – чтобы прочистить мозги и решить, что делать дальше. У меня есть друзья, которые могут помочь. Но мне нужно в Чиенну, потому что дело есть дело, даже с вами. Можете вы назвать мне кого-нибудь, к кому я могу там обратиться, кто может дать мне еще, когда мне понадобится. Я имею в виду, если мне понадобится.
– В Чиенне у нас нет никого, кто мог бы вам помочь. Боюсь, что вам придется прилететь сюда, когда эти капсулы кончатся.
– Ваша сеть в Чиенне, похоже, не слишком разветвленная.
– Полагаю, что так, – Корнинг совсем не выглядел смущенным.
– До свидания, – сказала Кэти, направляясь к двери. – Посмотрите на себя, – обратилась она к остальным. – Вы же отвратительны. Так самоуверенны. С кем вы справились, чтобы…– она замолчала; это было бесполезно. – Вирджил Акерман знает, что со мной. Я уверена, он сделает что-нибудь, он не боится вас, он влиятельный человек.
– Прекрасно, – кивнув, ответил Корнинг. – Лелейте это успокоительное заблуждение, Кэти. И да. заботьтесь о том, чтобы, кроме него, об этом не узнал, а то больше никаких капсул. Вам не следовало говорить об этом и Акерману, но забудем об этом. Вы были слишком напуганы, когда началась ломка, мы это ожидали. Вы сделали это в состоянии паники. Удачи, Кэти! Мы скоро о вас услышим.
– Разве ты не можешь дать ей дальнейшие инструкции прямо теперь? – спросил, растягивая слова, стоящий за Корнингом, похожий на жабу, лилистарец с сонным взглядом.
– Она сейчас неспособна ничего запомнить, – ответил Корнинг. – Нельзя требовать от нее слишком многого, посмотри, как она перенапряжена.
– Поцелуй ее на прощанье, – предложил из-за спины лилистарец. Он выдвинулся вперед. – Или, если это ее не утешит…
Дверь захлопнулась у Кэти перед носом. Она постояла немного и направилась через холл обратно к лестнице. “Кружится голова, – подумала она. – Я начинаю терять ориентацию. Надеюсь, в такси я с этим справлюсь. Лишь бы добраться до такси, Боже, как они со мной обращались! Как ни странно но мне это безразлично. По крайней мере, пока у меня есть эти две капсулы. И возможность достать еще”. Капсулы казались съежившейся до мельчайших размеров формой самой жизни, и все же то, из чего они были сделаны, представляло собой чистейшую иллюзию. “Какая мешанина у меня в голове”, – смутно подумала она, выбравшись на крышу и осматриваясь в поисках мигающего красного огонька автоматического такси.
Она нашла такси, и только когда уже сидела внутри и была на пути в Чиенну, она поняла, что наркотик начал действовать.
Первое проявление было озадачивающим. Кэти пыталась найти ключ к разгадке действия наркотика именно в нем Это событие показалось ей страшно важным и она попыталась собрать все свои душевные силы, чтобы найти ключ к разгадке. Случившееся с ней казалось простым и многозначительным одновременно.
Пореза у нее на пальце больше не было. Она села, исследуя порезанное место, щупая гладкую, абсолютно ровную кожу. Ни царапины, ни шрама. Ее палец был точно таким же, как раньше… как будто бы время прокрутилось назад. Бинта тоже не и это находилось в полном согласии с исчезновением шрама. Даже ее слабеющее с каждой минутой сознание улавливало глубокую взаимосвязь этих событий.
– Посмотри на мою руку, – приказала она, держа ее ладонью вверх. – Видишь хоть какие-нибудь следы раны? Можешь поверить, что я располосовала ее ножом каких-нибудь полчаса назад?
Нет мисс, – сказал автомат, пролетая над плоской как стол, пустыней в штате Аризона и направляясь на север, к штату Юта.
“Теперь я, кажется,… понимаю, как действует этот наркотик, подумала она. – Почему он делает иллюзорными людей и предметы. Это вовсе не волшебство и совсем не галлюцинация; мой порез деиствительно пропал – это не иллюзия. Буду ли я помнит то, что со мной произошло? Возможно, из-за наркотика я забуду; когда действие наркотика распространится и захлестнет меня всю, исчезнет не только порез, но и само воспоминание о нем”. – У тебя есть карандаш? – спросила она. К вашим услугам, мисс. – Из отверстия в спинке сиденья перед ней появился лист бумаги и карандаш. Кэти аккуратно записала: Джи-Джи 180 перенес меня во время, когда мой палец еще не был порезан.
– Какое сегодня число? – спросила она. пыталась вспомнить число сама, чтобы проверить, но в голове у нее все перепуталось. “Хорошо, что я написала эту записку, – пронеслось у нее в голове Или не написала?” У нее на коленях лежал карандаш и бумага. На ней было написано; Джи-Джи перенес меня…
И это было все. Остальное представляло удобочитаемую смесь несуществующих символов.
Она знала, что она закончила предложений и не могла теперь вспомнить его смысл. Как бы рефлекторно она осмотрела свою руку. При чем ее рука?
– Таксист, – торопливо спросила она, чувствуя, как ощущение реальности уплывает от нее, о чем я спрашивала минуту назад?
– Дату.
– Перед этим.
– Вы потребовали перо и бумагу.
– А еще раньше?
Автомат, казалось, заколебался. Но, возможно, это просто воображение.
– Нет, мисс, ничего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31