Пермяк Евгений
Семьсот семьдесят семь мастеров (сборник)
Евгений Андреевич Пермяк
Семьсот семьдесят семь мастеров
(сборник)
Евгения Пермяка по праву считают мастером современной сказки. Обратившись к народной поэзии, писатель наполнил ее новым содержанием, созвучным современности, приблизил язык сказки к современному народному языку.
Главной темой рассказов, сказов и сказок, включенных в "Избранное", является труд и утверждение высоких нравственных начал.
Содержание
Маркел-самодел и его дети
Как Огонь Воду замуж взял
Фока - на все руки дока
Как самовар запрягли
Семьсот семьдесят семь мастеров
Трудовой огонек
Золотой гвоздь
Рукавицы и топор
Тайна цены
Самоходные лапотки
Волшебные краски
МАРКЕЛ-САМОДЕЛ И ЕГО ДЕТИ
Давнее давнего это было. Жил в те незапамятные времена Маркел-Самодел. Все сам делал. Пашню пахал, железо ковал. Домницы ставил, руду в них плавил. Рыбу ловил, на охоту ходил.
И жена у него, Маркеловна-Самоделовна, тоже сама всю женскую работу справляла. Лен пряла, холсты ткала, кожи квасила-мяла, одежу-обужу шила. Жарила, парила, варила, детей уму-разуму учила.
Дельными подрастали сыны-дочери. В отца-мать пошли Маркеловичи-Самоделовичи. Никакая работа из рук не валится. Топором машут, сохой пашут, горн раздувают, горшки обжигают. Сеют и веют - все умеют.
Только стал замечать Маркел, что набольший сын пуще других к пашне тянется и та же земля у него лучше родит, а второй сын от наковальни не отходит и до того славно кует, что и Маркел так не ковывал. То же и третий сын, Сазон Маркелович-Самоделович, все может, а рыбу-зверя лучше других промышляет. Подрос и четвертый сын, Платон Маркелович. И так-то он к топору пристрастился, что каждому брату срубил по избе, каждой сестре - по терему.
Видит Маркел, что и дочери у них в отца-мать уродились, только в каждой своя трудовая жилка бьется. Одна одежу шьет - залюбуешься, вторая холстину ткет - не надивуешься. У третьей посуда в руках улыбается. Какой горшок-чашку ни слепит - всем весело.
Задумался над этим Маркел-Самодел. Долго думал. А когда пришло время Маркелу-Самоделу со своей семьей навечно прощаться, созвал всех и напутствует:
- Дети мои! Вижу я, что из всех дел каждый в своем уме. Значит, разные руки по-разному хватки, во всякой голове - свои задатки. Так и живите. Так и детям-внукам наказывайте.
Умер Маркел. Разделили сыны-дочери между собою отцовский труд. А отцовское хозяйство не распалось. Каждый хоть и сам по себе - своим домом живет, а свою работу для всех делает. Один сын для всех пашет и сеет. Другой - для всех железо кует, руду плавит. Третий - в лесу промышляет, братьев-сестер в меха одевает.
И дочери также - кто сукна ткет, кто кожи мнет, овчины квасит, холсты красит. Тоже для всех.
Мастера, мастерицы на земле появились. Ремесла зародились. Лучше люди зажили.
От Маркеловых сыновей-дочерей внуки-правнуки пошли. Эти-то уж вовсе хваткими мастерами стали. И каждый из них в своем деле так далеко шагнул, что ветер, воду, огонь на службу поставил да на себя работать заставил. Только это из других времен сказка, тоже не без умысла сложена.
А в этой сказке умысел простой. Как станешь трудовую дорожку, счастливую тропинку искать - Маркелов наказ вспомни.
Проверь, какая в тебе трудовая жилка бьется, какая работа лучше других удается, - та и твоя.
Бери ее и дальше двигай, выше подымай. Не ошибешься. Далеко пойдешь, если свое дело найдешь. Не зря старый Маркел добрым людям памятный узелок завязал:
"Каждые руки по-своему хватки, во всякой голове - свои задатки".
КАК ОГОНЬ ВОДУ ЗАМУЖ ВЗЯЛ
Рыжий разбойник Огонь пламенно полюбил холодную красавицу Воду. Полюбил и задумал на ней жениться.
Только как Огню Воду замуж взять, чтобы себя не погасить и ее не высушить?
Спрашивать стал. И у всех один ответ:
- Да что ты задумал, рыжий? Какая она тебе пара? Ты что? Зачем тебе холодная Вода, бездетная семья?
Затосковал Огонь, загоревал. По лесам, по деревням пожарами загулял. Так и носится, только рыжая грива по ветру развевается.
Гулял Огонь, горевал Огонь да встретился с толковым мастеровым человеком. Иваном его звали.
В ноги ему пал Огонь. Низким дымом стелется. Из последних сил синими языками тлеет.
- Ты - мастеровой человек, ты все можешь. Хочу разбой бросить, хочу я своим домом жить. Воду замуж взять хочу. Да так, чтобы она меня не погасила и я ее не высушил.
- Не горюй, Огонь. Сосватаю. Поженю.
Сказал так мастеровой человек и терем строить стал. Построил терем и велел свадьбу играть, гостей звать.
Пришла с жениховой стороны огневая родня: тетка Молния да двоюродный брат Вулкан. Не было больше у него родных на белом свете.
С невестиной стороны пришел старший братец Густой Туман, средний брат Косой Дождь и младшая сестричка Воды - Ясноглазая Роса.
Пришли они и заспорили.
- Неслыханное дело ты, Иван, задумал, - говорит Вулкан и пламенем попыхивает. - Не бывало еще такого, чтобы наш огневой род из водяной породы невесту выбирал.
А мастеровой человек отвечает на это:
- Как же не бывало! Косой Дождь с огневой Молнией в одной туче живут и друг на дружку не жалуются.
- Это все так, - молвил Густой Туман, - только я по себе знаю: где Огонь, где тепло, там и редеть начинаю.
- И я, и я от тепла высыхаю, - пожаловалась Роса. - Боюсь, как бы Огонь мою сестру Воду не высушил.
Тут Иван твердо сказал:
- Я такой терем построил, что они будут в нем жить да радоваться. На то я и мастеровой человек.
Поверили. Свадьбу стали играть.
Пошли плясать Молния с Косым Дождем. Закурился Вулкан, засверкал ярким пламенем, в ясных глазах Росы огневыми бликами заиграл. Густой Туман набражничался, на покой в овраг уполз.
Отгуляли гости на свадьбе и восвояси подались. А мастеровой человек жениха с невестой в терем ввел. Показал каждому свои хоромы, поздравил молодых и пожелал им нескончаемой жизни да сына-богатыря.
Много ли, мало ли прошло времени, только родила мать Вода от отца Огня сына-богатыря.
Хорошим сын богатырем вырос. Горяч, как родимый батюшка Огонь. А облик дядин - густ и белес, как Туман. Важен и влажен, как родимая матушка Вода. Силен, как Вулкан, как тетушка Молния.
Вся родня в нем своего кровного узнает. Даже Дождь с Росой в нем себя видят, когда тот стынет и капельками на землю оседает.
Хорошее имя дали сыну-богатырю: Пар.
На телегу сядет Пар-богатырь - телега его силой покатится да еще сто других телег поездом повезет.
На корабль ступит Пар-чудодей - убирай паруса. Без ветра корабль катится, волну рассекает, паровой голос подает, корабельщиков своим теплом греет.
На завод пожалует - колеса завертит. Где сто человек работали - одного хватает. Муку мелет, хлеб молотит, ситец ткет, людей и кладь возит - народу помогает, мать, отца радует.
И по наши дни живут Огонь с Водой в одном железном котле-тереме. Ни она его не гасит, ни он ее высушить не может.
Счастливо живут. Нескончаемо. Широко.
Год от году растет сила их сына-богатыря, и слава о русском мастеровом человеке не меркнет. Весь свет теперь знает, что он холодную Воду за жаркий Огонь выйти замуж заставил, а их сына-богатыря нам, внукам-правнукам, на службу поставил.
ФОКА - НА ВСЕ РУКИ ДОКА
В одной стране никудышный царь Балдей правил. Ну, и стольники-пристольники, дьяки думные тоже под стать ему недоумками слыли. А народ в этой стране на редкость был дошлый. Много в народе мастеров было разные разности придумывать, хоть, к примеру, Фоку того же взять... О нем и сказка.
Как-то посеяли мужики царю Балдею горох... Земля в тех местах хорошая была. Дожди - когда надо. Солнышко тоже у других царств-государств занимать не приходилось. Сильный горох родился, да беда: ворон на гороховом поле черным-черно. Клюют урожай.
- Что делать, как быть, мудрый государь Балдей Обалдуевич? - кланяется царю думный дьяк Пустая Голова.
- Надо боярскую думу скликать, - велит царь Балдей.
Скликали думу и стали думой думу думати.
День думали, два дня судили-рядили, на третий день указ обнародовали:
"Мы, царь Балдей Третий, государь премудрый, всея державы властитель, горохового поля повелитель, и прочая, и прочая... указываем подъяремному мужику Фоке Лежебоке денно и нощно на гороховом поле трещоткой трещать ворон стращать".
Пришел Фока на гороховое поле, а оно черным-черно от ворон. Поймал пяток крылатых разбойниц и стал беличьи колеса мастерить. Как у царя в тереме: посадят в такое колесо белку, она бегает в нем и колесо вертит. Приладил он к этим беличьим колесам трещотки, посадил в каждое колесо вместо белки по вороне.
Вороны колеса вертят, колеса трещотками трещат, и чем пуще треск, тем шибче очумелая ворона в колесе скачет, себе и другим воронам испуг нагоняет. Посветлело поле. Вороны даже мимо летать боятся. Думный дьяк Пустая Голова проверить пришел, как царев указ исполняется.
Что такое? Ни Фоки, ни ворон. Трещотки трещат - не умолкают, вороны ворон пугают. Удивление!
- Так и так, великий царь Балдей Обалдуевич. Вороны ворон пугают, а Фока Лежебока свои дела дома справляет. Народ Фоку умником называет, почести воздает. Своеволие!
А Балдей любил - хоть хуже, да по нему. Не терпел новину. Боялся нового, как таракан света. На что уж во всех прочих державах вилками ели, а он - пятерней. Как тятенька, как дед-прадед. Летом на санях ездил тележного скрипу пугался. Весь в отца - дубовая голова.
К тому же и побаивался Балдей, что кто-то в его царстве умнее объявится. Разве мыслимо, чтобы кто умнее царя был!
Распалился Балдей - ногами затопал, закричал:
- Повелеваю Фоке Лежебоке горох за одну ночь убрать!
Получил царское повеление Фока, запряг лошадь в борону и начисто выборонил горох да в кучу сложил.
Утром с поклоном к царю:
- Исполнил твой приказ, царь Балдей.
Услыхал это Балдей, пуще вчерашнего в ярость вошел:
- Слыхано ли? Работы двумстам мужикам на неделю - и то не выдергают. А он за ночь управился. Повелеваю за два дня обмолотить горох!
Расчистил Фока круглый ток. Стаскал на него кучи. Пустил лошадей. Лошади ходят по кругу, копытами горох из стручков вымолачивают.
- Обмолотил, царь. Вели проверить.
На царе лица нет. Губа с досады, как у старой лошади, отвисать начала. Он Фоку посрамить хотел, невозможный урок ему задал. А Фока всех удивил, царя посрамил, самого себя славить заставил. Если так пойдет, так хоть с престола слазь.
Порешил царь Фоку непосильной работой доконать и приказал:
- Провеет пусть. Два дня сроку даю. Да чисто, соринки чтобы не было.
Задумался Фока. Не такое легкое дело - горох провеять. В Балдеевом царстве его по старинке веяли: из горсти в горсть пересыпали и дули что есть мочи. Выдували из зерна сор и шелуху.
Если так веять Фоке, так и году не хватит. Да и где в одном человеке столько дутья взять?
Разостлал Фока зипун, лег на бочок и думать стал.
В умной голове никогда солнышко не заходит, всегда светло. У кого мысли цепкие, ветер их не выдует, а даже свои нашепчет.
Так и случилось. Умел Фока болтливый ветер слушать. Выведал у него, как горох за два дня провеять.
Поднялся Фока до зари, полез на крутую крышу царева дворца. Приладил к ней деревянный желоб. Огородил тесинками крышу так, чтобы горох в желоб скатывался, и принялся мешками смолоченный горох таскать, на крышу сыпать.
Катится по крутой царской крыше горох во все стороны, а тесинки-боковинки его в желоб направляют. Бежит по желобу горох и с разбегу в царский закром сыплется, а пока от конца желоба до закрома летит, ветер из него все шелуху до пылинки выдувает.
Толпится народ. Шумит. Разные слова выкрикивает:
- Вот каким людям надо царством править!
- Ай да Фока - на все руки дока!
Так шумят, что царя раньше обеденной поры разбудили. Глядит он - горох ветром веется, с разбегу в закрома сыплется. А Фока лежит на боку, нежится на царской крыше да кое-когда желоб из одного закрома в другой нацеливает.
Застонал от обиды царь. Парчовый рукав со злости изжевал, чуть резной пуговкой не подавился. Думу трубой созывать повелел. Народ в царстве всполошил. Балдеевы думники во дворец бегут, а народные умники у дворца толпятся. Фоку прославляют да его выдумку перенимают.
Темным людям свет всегда глаза режет. У дураков от чужого ума всегда голова болит. Удумала дума новый указ:
"Мы, царь-государь Балдей Третий, повелеваем ленивому Фоке Лежебоке за неделю горох в муку перетолочи".
Помрачнел народ. И Фока запечалился. У него овсы не убраны, своя рожь в поле не сжата стоит.
Пошел опять ветер в поле слушать, ночь на зипуне не спать, дарового работника искать.
Ветреная ночь была. Дерева туда-сюда так и качает. А Фока все видит и на ус мотает. И что надо было ему, то он и намотал.
Приносят ему утром царские слуги песты, ступы да мешки для гороховой муки.
- Толки горох! Если опять на боку лежать станешь - хуже будет.
Куда уж хуже - из стольких закромов горох перетолочь! Только не стал Фока руками горох мельчить. Дерева вместо себя поставил толчеями.
Натянул Фока от одного дерева к другому веревку. Подвязал посередь веревки пест, поставил под него ступу и засыпал ее горохом. Так и другую, и третью - и все, сколько было, ступы пристроил.
Дерева туда-сюда качаются, веревку то натягивают, то ослабляют. От этого тяжелый пест то подымается, то опускается - сам собой горох толчет. А Фока тем часом свою рожь-пшеницу молотит, овсы убирает. Выберет из ступ гороховую муку, новым горохом их засыплет - и опять за свою работу.
Весело толкут горох даровые работники. В лесу только стукоток идет. Народ Фоку честит и славит, челом ему за науку бьет, первым умником его называет и самотолчные песты перенимает.
А царские прислужники к царю Балдею с доносом бегут:
- Ваше величие! Твой неслух Фока таким умником себя выказывает самого царя переплюнуть умом-разумом хочет. Самотолчные песты в роще поставил. Всю работу исполнил.
Кровью налились Балдеевы глаза.
В ярости так головой мотнул, что корона слетела, под амбар закатилась.
- Смерть ему! Смерть! Только казни не удумаю. Думу трубите.
Опять труба трубит, народ валит, полоумные дьяки в исподниках на босу ногу в сапогах бегут:
1 2 3 4 5 6