— Вы обещали сегодня раскрыть свое инкогнито. Итак — ваше имя? Должен же я как-то вас называть!
— Розмари, — ответила я немного смущенно. Имя мне не шло, и, как и большинство женщин, я всегда была им недовольна. Видимо, ему оно тоже показалось неподходящим.
— А дальше? — спросил он.
— Луиза, — продолжила я.
Он оживился и весело потребовал:
— Еще дальше!
— Тира, — тихо ответила я.
Витольд захохотал во все горло. Я уже догадывалась, что сейчас последует, ведь он был учителем немецкого.
— Тира, — повторил он, заливаясь искренним смехом, — я просто хотел узнать вашу фамилию. Подумать только! — И конечно, туг он процитировал Фонтане:
На праздник июля собрались князья-гости,
Горм Гримме встречает гостей в золотой кольчуге,
А подле него, на троне слоновой кости,
Сидит Тира Данебод — верная Горма супруга.
Он никак не мог остановиться.
— Я буду называть вас госпожа Тира. Я еще никогда не встречал никого с таким именем. Все наверняка называют вас Розой, но, по-моему, это звучит слишком сентиментально. Ну да ладно, шутки в сторону, назовите, пожалуйста, вашу фамилию и адрес, а то возникает ощущение, что вы водите меня за нос.
Я улыбнулась ему (это получалось уже само собой, помимо моей воли) и сообщила все, что он хотел знать.
— Между прочим, моя бабушка была датчанкой, и в честь нее мне дали имя Тира. Можете называть меня так, и не нужно никакой «госпожи». По правде говоря, я не люблю имя Рози.
— Отлично, Тира. Я — Райнер.
— За то, что вы зовете меня Тирой, я буду говорить вам Витольд, — заявила я.
— Откуда вы это взяли? — с любопытством воскликнул он. — Так меня никто не называет. Ах да, это имя я указал на обложке книги, потому что оно интересно звучит. В детстве я очень его стеснялся.
Мы развеселились и вовсю шутили над нашими новыми именами, но никак не могли перейти на ты. Между тем мы гуляли уже около получаса, и Дискау вовсю радовался прогулке.
— Я постоянно думаю о происшедшем, — начал Витольд. — Куда вы, собственно, дели револьвер?
— Спрятала у себя дома, там никому не придет в голову его искать. Скоро я от него избавлюсь.
Витольду явно стало не по себе. Что я собиралась делать с оружием? Дождусь ночки потемнее и брошу его с моста в Рейн?
— Вы должны это сделать немедленно, — невесело сказал он, — этой же ночью, какой бы она ни была — темной или не очень. Я-то думал, оружия уже давно нет. Моя жена получила его от дяди. Если пистолет найдется, то они выйдут на наш след. Кстати, где вы научились стрелять?
Я пообещала ему сегодня же утопить револьвер, а потом призналась:
— Вообще-то я не умею как следует стрелять. Но в юности у меня был жених, который каждое воскресенье ходил со своим отцом упражняться в тир. Я частенько при этом присутствовала и время от времени тоже пробовала свои силы. В принципе я умею обращаться с оружием, но с тех пор прошло уже много лет. Хотя и тогда я не была метким стрелком.
— Кстати, о женихе, — сказал Витольд, — а не ждет ли вас дома Горм Гримме с юным Гаральдом в придачу?
Я была очень польщена тем, что он интересуется моей личной жизнью, и рассыпалась в заверениях, что меня никто не ждет.
— В прошлом я пережила несколько тяжелых разочарований, — намекнула я.
Витольд испытующе на меня посмотрел, но чувство такта не позволило ему выспрашивать подробности.
Немного погодя я спросила:
— А вы были счастливы в браке? Последовало долгое молчание. Наконец он ответил:
— Знаете, на такой вопрос большинство людей не могут ответить просто «да» или «нет». Осенью сравнялось двадцать три года со дня нашей свадьбы. Если бы брак был неудачным, мы не смогли бы продержаться так долго.
Его ответ пришелся мне по душе. Мы продолжили путь, болтая ни о чем, и вскоре подошли к ручью. Витольд помог мне перейти на противоположную сторону, и мне почудилось, что он задержал мою руку в своей чуть дольше, чем требовалось. А еще мне казалось, что наши взгляды встречались слишком часто.
Мы шли уже два часа, и я умирала от жары. Симпатичные новенькие сандалии безжалостно натирали ноги, очень хотелось пить. Даже Дискау во всех ямках пытался найти воду. Я останавливалась у каждого ежевичного куста, чтобы поесть ягод. Но Витольд недаром много лет проработал учителем: у него все было расписано по минутам, а в сумке лежала туристская карта. Он пообещал, что скоро можно будет отдохнуть. В деревушке неподалеку мы зашли в ресторанчик, где можно было пообедать в саду за домом. Мы расположились там в полном одиночестве: почему-то все предпочитали сидеть в душном помещении. Витольд принес поднос с кувшином яблочного вина и двумя порциями домашнего сыра.
— Я не спрашивал, что вы хотите заказать, — сказал он, — но здесь вряд ли можно найти что-нибудь вкуснее.
Он был совершенно прав.
Дискау заметно оживился, утолив жажду из фонтана. Я мгновенно осушила два бокала молодого вина и обнаружила, что мир заиграл свежими красками. Мне тут же захотелось расцеловать моего Витольда. Однако я еще не была достаточно пьяна, чтобы преодолеть свою робость.
Витольд тоже выпил несколько бокалов, и вино окончательно развязало ему язык. Во время разговора он не переставая гладил пса, лежавшего рядом со мной. В какой-то момент мне даже показалось, что мои ноги интересовали его больше, чем собака. Я подарила ему долгий взгляд.
— Знаете, — весело сказал Витольд, — а мне даже жаль, что мы с вами сообщники и должны встречаться тайно. А как вы смотрите на то, чтобы в следующее воскресенье снова предпринять поход в неизвестность?
Честно говоря, я не имела ничего против, но в долгие и скучные часы, проведенные в офисе, уже составила вполне определенный план действий.
— Думаю, мы с вами могли бы познакомиться снова, на этот раз уже при свидетелях. Тогда ни одному комиссару и в голову не придет, что мы знали друг друга раньше и что я имею какое-то отношение к убийству.
Витольд мгновенно все понял. После некоторого раздумья он сказал:
— Скоро в Бергштрассе начнутся праздники молодого вина и освящения церкви, а в старом городе будут проводиться ярмарки и гулянья. Мы можем как бы случайно встретиться и познакомиться за одним из длинных столов, которые будут накрыты для всех по случаю торжества.
Это была превосходная идея. Мы договорились встретиться в Вейнгейме. Наш план был разработан до мельчайших подробностей. Я возьму с собой подругу (как хорошо, что у меня была Беата!), мы подойдем в условленное место и сядем за стол. Желательно прийти пораньше, чтобы не потеряться в толпе. Витольд сказал, что приведет с собой друга, того самого доктора Шредера, у которого он временно жил. Прогуливаясь поблизости, они как бы случайно зайдут внутрь и подсядут к нам за стол. Таким образом друзья станут свидетелями нашего знакомства. Тут я вспомнила, что Беата знала Витольда в лицо, но, поразмыслив, решила, что это даже все упростит.
В голове шумел легкий хмель. Мы еще долго сидели в тени в саду, слушали, как журчат струи фонтанчика, и смотрели на ос, карабкающихся по стенкам бокалов. Наконец настало время уходить. На стоянке мы расстались, словно заговорщики.
— До субботы!
— Не забудьте о револьвере!
Это августовское воскресенье было самым прекрасным в моей жизни. Мне еще никогда не доводилось провести такой чудесный день, и, казалось, уже никогда не доведется. Как выяснилось позднее, я была не далека от истины.
Добравшись до дома, я первым делом сорвала изящные сандалии со своих больших ног. При этом мне вспомнилась андерсеновская Русалочка, ради мужчины променявшая рыбий хвост на пару красивых ножек. Как известно, каждый шаг причинял ей адскую боль, словно она ступала по острым ножам.
В понедельник я все еще пребывала в состоянии эйфории и прямо с работы позвонила Беате, чтобы вдохновить ее на поход в Вейнгейм. Нужно было пораньше обо всем договориться, иначе у нее могли появиться другие планы.
Беата не поверила своим ушам.
— Я годами пыталась куда-нибудь тебя вытащить, но мне это почти никогда не удавалось. А теперь, на старости лет, ты собираешься идти на праздник освящения церкви и делаешь завивку! Скажи-ка, а ты, часом, не влюблена?
— Еще как, — пошутила я, — с тех пор, как рядом со мной появился мужчина, я стала смотреть на мир другими глазами!
— Что ты сказала?
— Неужели ты забыла, что Дискау делит со мной стол и постель?
— О Господи, — вздохнула Беата, — я знала, что с собаками приходится много гулять, но никогда не слышала, чтобы ради них люди бегали к парикмахеру. — Все же она согласилась составить мне компанию в субботу. — Хорошо еще, что не в воскресенье, а то ко мне как раз приезжают дети, все трое. Впрочем, они могут объявиться уже в субботу, и тогда у нас с тобой ничего не выйдет.
На неделе Беата была слишком занята: она работала и встречалась с Юргеном. По выходным же с упрямым постоянством ее дом оккупировали дети. Это было похоже на нашествие саранчи: они оставляли после себя грязное белье и сметали все запасы еды. Какое счастье, что это наказание меня миновало!
Неделя пролетела почти незаметно. Я полностью сосредоточилась на работе в страховой конторе, ежедневно выгуливала Дискау в парке, сочинила длинное письмо госпоже Ремер и даже постирала шторы. В пятницу позвонил Витольд. В Бикельбахе у него не было телефона, и я не могла позвонить ему сама.
— Ну что, Тира, у вас все в порядке? Вы придете завтра? — таинственно осведомился он. — Мой друг, Эрнст Шредер, тоже там будет. Недавно его бросила жена, и идея пойти со мной на праздник пришлась ему по душе.
В субботу, около пяти часов вечера, мы с Беатой прогуливались в центре Вейнгейма. В шесть я попыталась ненавязчиво завлечь ее в нужный переулок, чтобы немного посидеть там и отдохнуть. Но не тут-то было! Беата оживленно подзадоривала мужчин, собирающихся испытать свои силы на одном из аттракционов.
Пунктуальностью мы похвастаться не могли: была уже четверть седьмого, когда мне наконец удалось уговорить ее присесть. Кроме того, за нужным нам столом уже почти не осталось места, а ведь там должен был еще поместиться Витольд. Он появился в половине седьмого в сопровождении неуклюжего бородатого человека. Оба были уже навеселе. Я так обрадовалась и одновременно оробела, что потеряла над собой всякий контроль и уже не обращала никакого внимания на то, что рассказывала Беата.
Между тем эти двое уже стояли рядом с нашим столом.
— Извините пожалуйста, вы не могли бы немного подвинуться? — спросил хитрюга Витольд у супружеской пары, сидевшей напротив нас.
Беата возмутилась:
— Здесь и без того тесно! Видите стол подальше? Там у вас точно будет больше шансов найти место.
Однако муж с женой встали. Они сказали, что уже собирались уходить, а расплатиться могут у стойки. Через секунду доктор Шредер уже сидел напротив меня, а Витольд — напротив Беаты.
— Ах, — воскликнула Беата, — я знаю, кто вы! Вы же Райнер Энгштерн, вы каждый год приезжаете с лекцией в народную школу в Геппенгейме!
Витольд кивнул.
— Меня зовут Беата Шпербер, — сказала она. — А это моя подруга Рози Хирте.
Доктор Шредер также представился.
— Мне кажется, что имя Розмари вам не совсем подходит, — бесцеремонно заявил Витольд. — А у вас, случайно, нет другого?
— Тира, — выдохнула я.
Беата посмотрела на меня с изумлением:
— Рози, этого не может быть! Ты никогда мне об этом не говорила!
Я смело взглянула Витольду в глаза и сказала:
— Знаете, мне кажется, что Райнер тоже не совсем ваше имя.
В скором времени мы уже называли друг друга вторыми именами. Беата предложила всем нам перейти на ты. Оказалось, что у Эрнста Шредера было только одно имя, но Витольд прозвал его Хаким, потому что, прежде чем стать аптекарем, тот учился на врача. Второе имя Беаты было Эдельтрауд, но она категорически запретила нам так себя называть.
Друг Витольда Эрнст, он же аль-Хаким, долго рассказывал мне о том, что его жена уехала в Америку, сын остался на второй год, а с Витольдом они познакомились в СДПГ. Этот лысеющий человек был очень общительным и приятным, но мне хотелось говорить только с Витольдом, лишь ему дарить свои взгляды и улыбки. А вот Беата уже нашла с ним общий язык. Если ей нравился мужчина, она забывала обо всем на свете. Вполуха я прислушивалась к их разговору. Вначале они вели крайне серьезную беседу о программе для высших народных школ, затем в шутливом тоне принялись сплетничать об одном чудаковатом пожилом преподавателе, а под конец развеселились так, что смеялись до слез и никак не могли остановиться. Мне было немного неприятно, что я не могу посмеяться от всей души вместе с ними. Но в то же время я не хотела обидеть дружелюбного доктора Шредера. Нужно было принимать участие в общем разговоре и держать себя вежливо. Но чем больше оживлялась сидящая рядом со мной Беата, тем быстрее улетучивалось мое хорошее настроение.
Между тем люди за нашим длинным столом пьянели все больше и кричали все громче, так что становилось трудно продолжать разговор. Тут Беата повернулась ко мне:
— У тебя что, голова болит? Ты сидишь с таким мрачным лицом!
Я заверила ее, что все хорошо, но, может быть, стоит поискать другое место, где воздух посвежее, а отсюда уйти. Я надеялась, что тогда мне удастся сесть рядом с Витольдом или хотя бы напротив него. Возражений ни у кого не было. Витольд даже подмигнул мне исподтишка, и у меня немного отлегло от сердца.
Мы шли узенькими переулками, которые были с любовью украшены разноцветными фонариками. Эрнст Шредер затащил нас в тир:
— Мы добудем нашим дамам прекрасный цветок!
От стрельбы мне стало не по себе: у нас с Витольдом с этим было связано слишком много неприятных воспоминаний. Эрнст Шредер продолжал упражняться в меткости, пока наконец не выиграл жуткую лиловую орхидею из пластика, которую галантно преподнес мне. Витольд пробовать не стал: сказал, что не хочет и не умеет стрелять.
Тут Беата выпалила:
— Я сделаю выстрел в твою честь!
Она сразу же попала в цель. Во всем, что касалось ловкости, у нее был талант от природы. Ей досталась красная роза, которую она долго пристраивала к воротнику рубашки Витольда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27