Поэтому…Полицейский уже его не слушал, пробегая взглядом заголовки газет, выставленных в соседнем киоске. Жюльену наконец удалось переключить скорость, но тут мотор заглох.– Он еще не проснулся, – сообщил полицейский киоскерше, которая дышала на пальцы, чтобы согреть их.– Сегодня холодней, чем вчера, – сказала она. – Удивляюсь только, как терпят люди.Она указала на лежащую сверху газету: «Последние новости. Зверски убита супружеская пара туристов. Убийца скрылся».– Видели?Полицейский поцокал языком, качая головой. Киоскерша прокомментировала:– Придет же людям в голову… Заниматься туризмом в это время года!– Ну… знаете, не такая уж была плохая погода… И вообще это погода запаздывает, а не туристы опережают календарь!– Послушайте-ка, а… убийца скрылся…Рукой в белой перчатке полицейский сделал успокаивающий жест.– Не волнуйтесь, его поймают. От нас не убежишь…Вернувшись небрежной походкой на свой пост, он увидел красный «фрегат», остановившийся при въезде на мост. Полицейскому был слышен беспорядочный стук мотора. Он направился к Жюльену.Увидев его в зеркальце, Жюльен вздрогнул. «Испытание продолжается, – повторял он про себя. – Надо держаться. Если я выдержу этот экзамен, я спасен».– Послушайте, нельзя же так, карбюратор выйдет из строя! – сказал полицейский, поравнявшись с машиной. – Включите вторую скорость, я вас подтолкну.Жюльен послушался. «Он не может знать. Никто ничего не может знать!»– Да… Да. Вы мне скажете, когда надо будет выключить сцепление…– Давайте…Уже собираясь обойти машину, полицейский нахмурил брови, подозрительно взглянув на Жюльена.– Что-то вы очень нервничаете; у вас уже дважды глохнет мотор. Права есть?– Конечно.– Покажите.Он стал вдруг серьезным, даже строгим. Жюльен торопливо достал документы. Полицейский внимательно изучил их. Жюльен кусал ногти.– Ладно. – Полицейский вернул ему права. – Должно быть, дело в карбюраторе.Жюльен задержал дыхание.– Давайте… – повторил полицейский. – Значит, вторую, а как я скажу, вы выключаете сцепление…Зажав под мышкой жезл, он уперся в багажник. Колеса медленно крутились. Полицейский, пыхтя, толкал машину. На середине моста он крикнул:– Пошел!«Фрегат» рванулся с места, из выхлопной трубы вылетело облачко дыма. Полицейский достал платок, чтобы вытереть руки.– Ну что, это все карбюратор? – крикнул он.Но машина удалялась на полной скорости.– Ладно! – Полицейский состроил презрительную гримасу. – Хоть бы спасибо сказал!
Живраль стоял в подворотне на улице Молитор. Ему было холодно. Он проклинал свою работу. Услышав, как к дому подъезжает машина, он отшвырнул погасший окурок. Да, это был красный «фрегат». Живраль с удовлетворением проверил регистрационный номер.Из машины торопливо выскочил мужчина, прошел мимо него, взглянув на инспектора, как смотрят на бродягу, оказавшегося вдруг на главной улице. Живраль дал мужчине войти в дом, затем, подойдя к свету, изучил фотографию, которую ему дал Жорж. Он развел руками и тихонько присвистнул. К нему подбежал его помощник:– Это он, патрон? Он сошел с ума, если вернулся!– В этом деле они все сумасшедшие, сынок. Ничего нельзя понять. Теперь соображаешь, что значит интуиция?– А что? Вы столько ворчали, когда комиссар поставил вас здесь!– Вот именно. В этом и есть работа… Ну оставайся здесь. Я пошел.Помощник, совсем еще молодой полицейский, потер руки, потом стал греть их под мышками.Вконец измученный Жюльен у дверей своей квартиры постарался собраться с мыслями.– Простите, месье… – Незнакомый человек показал свое удостоверение.Жюльен не мог скрыть испуга. Живраль грустно улыбнулся:– Это вы Жюльен Куртуа?– Да… да, в чем дело?Он тоже улыбался, стараясь побороть дрожание губ.– Ничего особенного. Ваша жена заявила о вашем исчезновении в субботу вечером, ну…– Моя жена? – спросил Жюльен в недоумении. Он забыл про нее. – В самом деле, бедняжка… Она, должно быть, волнуется. Я уезжал и… – Он замолчал. Чем меньше он будет говорить, тем лучше. В любом случае никто не может ничего знать. – Я сейчас же ее успокою.Он открыл дверь, вошел в квартиру, обернулся:– Спасибо, мес…Инспектор с невозмутимым видом ногой придерживал дверь, не давая Жюльену ее закрыть.– Вашей жены нет дома.– Что вы говорите? Вы сошли с ума?– Увы, не я! Ваша жена у брата.– У Жоржа? Какой вздор!Жюльен потряс головой; ему теперь никак не удавалось привести свои мысли в порядок. Они сталкивались, мешались, бились о череп, как о тюремные стены.– Ну да! – продолжал инспектор. – Похоже, она собирается подавать на развод.– Но это невозможно!Жюльен устремился в комнаты с криком: «Женевьева!»– Не трудитесь, месье. Ее здесь нет. Повторяю вам, она у своего брата.Жюльен вынужден был сесть. Только не упомянуть Боргри. Что это еще за история? И этот дурак, который не перестает что-то говорить… Что он там говорит?– …Впрочем, месье Журлье со своей стороны собирается подать на вас в суд за мошенничество…– ЧТО?Жюльен вскочил, кинулся в спальню, стал лихорадочно рыться в маленьком секретере. Спокойный голос за его спиной продолжал говорить с оттенком сожаления, как бы желая толкнуть его на признания:– Если вы ищете свою тайную бухгалтерию, то могу вам сообщить, что как раз сейчас один из моих коллег несет ее в прокуратуру.Жюльен не хотел оборачиваться: сначала надо было изобразить на лице спокойствие. Все это, в сущности, имеет лишь относительное значение. Самое главное – Боргри. А о нем никто ничего не знает. Кроме него. И кроме мертвеца. Черт побери! Все прошло так гладко, если не считать лифта!– Ваша жена, – продолжал Живраль, – все рассказала брату и все ему отдала.Жюльен не шелохнулся. Все это не так уж страшно.– Что поделаешь, такова жизнь, – не умолкал Живраль. – Вдруг все сваливается на вас разом: жена бросает, шурин обвиняет в мошенничестве… А тут еще мы… собираемся морочить вам голову насчет Марли…– Марли?Инспектор прокашлялся:– Короче, вы влипли, месье Куртуа.Жюльен повернулся к нему, и Живраль, к своему удивлению, увидел выражение облегчения на его лице.– Да полно! Деньги – дело наживное.«Он неплохо держится», – подумал полицейский.– С вашего позволения, я позвоню, – произнес он вслух.Не дожидаясь ответа, Живраль снял трубку, набрал номер. В это время Жюльен лихорадочно размышлял. Уговорить Женевьеву. Проще простого. Конечно, разговор будет не из приятных, но не больше того. Жорж в суд не подаст. Подложные счета? Отделается штрафом налоговому управлению. И деньги в конечном счете выложит тот же Жорж. Живраль, наблюдавший за Жюльеном, увидел, как тот улыбнулся.– Алло? Это ты, Марсель? Живраль. Скажи Маруа, что можно снять наблюдение за зданием «Ума-Стандард». Ну да, я задержал его дома. Конечно, папашу Живраля чутье не подведет. Предупреди шефа, что сейчас я его привезу. И пошли ребят на улицу Молитор за колымагой… Он сам преспокойненько приехал на ней… До скорого… – Живраль повесил трубку. – В путь, месье Куртуа.– Вы хотите меня арестовать? – Жюльен выпятил грудь. – У вас есть ордер?– Не успел. – Живраль с извиняющимся видом развел руками. – Времени не было. Подумайте сами, все обнаружилось в пять часов утра. Без четверти шесть меня подняли с постели, и я явился прямо сюда, не заходя на службу.– Все это, конечно, прекрасно, но я мог бы отказаться идти с вами.– Разумеется… Я даже не имею права задержать вас!– В таком случае вы не станете на меня сердиться, если…Он быстро вышел из квартиры и бегом спустился по лестнице. За ним не спеша следовал Живраль. Внизу Жюльен столкнулся с каким-то мужчиной, который вежливо спросил:– Вы там, наверху, не видели моего коллегу?– Я тороплюсь, у меня нет времени…– Теперь у вас будет много времени, месье Куртуа… – вмешался, присоединившись к ним, Живраль. – Прошу, идите вперед.Жюльен вышел. Живраль захлопнул дверь, щелкнул замок. Жюльен вздрогнул, как от удара: это закрылась дверь в его мечту о завоеванной свободе.Этот звук преследовал Жюльена в течение многих, многих дней. А перед глазами постоянно была захлопнувшаяся дверь…Садясь в такси, Живраль протянул ему утреннюю газету, указав на коротенькую заметку: «Зверски убита супружеская пара в лесу Марли». Марли… Марли?.. Убийца скрылся.– Зачем вы мне показываете это?Полицейский ничего не ответил, хлопнул дверцей машины. Жюльен подскочил от этого звука.
Теперь за ним захлопнулась решетка. Разве сажают в тюрьму людей в связи с гражданским иском?– Дверь! Сквозняк! – крикнул кто-то.– Сейчас, сейчас закрою, не нервничай!Где-то хлопнула еще одна дверь.
Изо всех сил он старался сохранить хладнокровие. «Пока я буду молчать, они ничего узнать не могут». Если б только не все эти захлопывающиеся двери.В полдень вместе с супом ему просунули через решетку вечерний выпуск газеты. Он чуть не пропустил корреспонденцию на первой странице: «ДВОЕ ТУРИСТОВ УБИТЫ В ЛЕСУ МАРЛИ».
«Что они мне морочат голову с этой историей?» «ПОЛИЦИЯ АРЕСТОВАЛА УБИЙЦУ».
«Ну и прекрасно!»Он развернул газету, и крик замер у него в горле. Под крупным заголовком он увидел свою фотографию, ту, которую так не любила Женевьева и которую сохранил Жорж. Жюльен схватился за прутья решетки и затряс ее изо всех сил:– Я невиновен! Откройте!Прибежал тюремщик:– Не ори. Придет время, все объяснишь. Я-то тут при чем?Жюльен тяжело опустился на койку. Тюремщик удалился, захлопнув дверь в коридор. Жюльен вздрогнул и разрыдался.Долгие часы он повторял себе: «Спокойно. Ни слова. По сути дела, ты спасен. Эта глупая ошибка разъяснится, а дело Боргри тем временем пройдет незамеченным. Это же невозможно, ведь все это время ты просидел в проклятом лифте. Но вот уж о лифте молчи. «Ума-Стандард», лифт, Боргри – табу».Напротив послышался глухой звук.– Прекратите хлопать дверьми, черт побери! – заорал Жюльен.В камере напротив высокий негр продолжал танцевать, хлопая в такт розоватыми ладонями.Жюльен заткнул уши.
Довольно молодой комиссар – если только это был не следователь – производил впечатление человека сурового и педантичного. Он носил пристежной воротничок и крахмальные манжеты. Может быть, чтобы угодить какому-нибудь своему начальнику, представителю старой Франции. Жюльен вновь обрел видимость спокойствия.– Месье, в этой истории какая-то ужасная ошибка. Я сказал бы, это трагическое недоразумение. Мне дали газеты, и, к своему огромному изумлению, я узнал, что арестован за жуткое преступление, за убийство с целью ограбления, которое я не мог… вы слышите?.. не мог совершить!Жюльен замолчал. Его собеседник как будто ничего и не слышал. Он сделал незаметный знак, из-за стола в дальнем углу комнаты поднялся человек, приблизился, положив перед Жюльеном его плащ.– Это ваш?– Да. Почему вы спрашиваете?– Именно этот плащ вы носили в конце прошлой недели?Он чуть не ответил: «Нет! Я носил пальто». Но вслух произнес уверенным тоном:– Да. Я оставил пальто на работе и попросил секретаршу отдать его в чистку, потому что…– Ваше пальто меня не интересует. Я спрашиваю, носили ли вы этот плащ вечером в субботу, в течение воскресенья и в ночь с воскресенья на понедельник?– Да, – ответил Жюльен с досадой.Чиновника, казалось, его ответ удовлетворил, и Жюльен насторожился. С этими хитрецами не угодить бы в ловушку.Плащ унесли и принесли револьвер.– Вы узнаёте это оружие?Жюльен с опаской смотрел на револьвер, прикидывал в уме: «Боргри был убит собственным револьвером, итальянского производства. «Беретта» или что-то в этом роде. А мой сделан в Сент-Этьене… На первый взгляд это тот самый. Но я читал в книжках, как полиция умеет ввести в заблуждение…»– Ну, так вы узнаёте это оружие?– Можно мне взять его в руки?– Пожалуйста.Жюльен схватил револьвер, пощупал, осмотрел. Как будто все нормально.– Да, это мой револьвер.– Когда вы его видели в последний раз?– В субботу вечером, – ответил Жюльен не колеблясь. – Он был у меня в кармане… Не помню, оставил я его при себе или положил в машину.На последующие вопросы он не ответил… карман… имеется в виду карман пальто… В вопросе «пальто – плащ» какая-то накладка. Надо разобраться, прежде чем отвечать.Впрочем, никто не настаивал. Они были вполне удовлетворены.Во дворе стоял красный «фрегат». Допрос продолжался.– Это ваша машина?У Жюльена вновь создалось впечатление, что ему подстраивают западню. Он внимательно посмотрел на регистрационный номер, на левую фару с треснувшим стеклом, на облупившийся лак на приборном щитке рядом с пепельницей, на оторванную тесьму на заднем сиденье.– Да, – признал он наконец, – это моя машина.Они вернулись в кабинет. У Жюльена было чувство, что он только что проиграл сражение. Он не понимал какое. Но он не был побежден. Он-то знал, что не убивал этих несчастных туристов! Что его ноги не было в Марли! Он даже не представляет, по какой дороге надо ехать в Марли из Парижа…– Жюльен Куртуа, обвиняю вас в вооруженном нападении, ограблении и преднамеренном убийстве бразильского подданного Педро Карасси и его жены Жермены, урожденной Жермены Таривель, совершенном вами в ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое апреля тысяча девятьсот пятьдесят шестого года в Марли-ле-Руа, департамент Сена и Уаза…Выслушав до конца, Жюльен медленно произнес:– Я решительно протестую против этого обвинения. Я не убивал этих несчастных. Я не мог этого сделать.У него было ощущение, будто в последний момент он удержался на краю пропасти: он чуть не упомянул о своем неопровержимом, но опасном алиби – лифте.
В эту ночь – свою первую ночь в тюрьме – Жюльен подвел итог. Теперь он знал врага, с которым должен бороться, и этот враг казался ему ничтожным. «Адвокат как будто славный парень. Пусть он говорит, а я, я буду молчать. Я потребую свидания с Женевьевой. Впутала она меня в историю из-за своей ревности! Конечно, она не виновата, но и я тоже! Повнимательней с Женевьевой! Повнимательней с адвокатом! Никогда ничего не говорить о Боргри, о лифте. История с Марли очень кстати, а потом она разъяснится сама собой…»Все же ему не удавалось заснуть. Он крутился на койке, подавляя желание расхохотаться:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19