– Ты правильно сделала, что сказала мне это, – говорю я. – Раз так, применю вот этот метод.
Я подхожу к Грете и отвешиваю ей великолепный удар в челюсть. Она растягивается на ковре, издав тихий стон.
Я уже давно хотел расплатиться с ней прямым правой.
Наклоняюсь: малышка Грета спит, как сурок. Я дал ей безотказное снотворное. Пока она витает где-то в районе седьмого неба, я крепко привязываю ее к медным спинкам кровати, после чего подбираю ее упавшую сигарету и докуриваю, дожидаясь, пока красавица вернется на землю... и ко мне.
Это происходит скоро. Она смотрит на меня, как тигрица на боа, собирающегося ее укусить.
– Время поджимает, Грета. Ты мне немедленно скажешь, где спрятала лампу.
Она не отвечает.
Я расстегиваю свой кожаный ремень и срываю с малышки одежду. Мне не очень нравится роль папы с розгами, но я говорю себе, что она заслужила этот маленький сеанс. Ножевая рана еще болит и жестоко напоминает мне, что за куколка Грета. Я начинаю с нескольких ударов ремнем. Она их выдерживает очень хорошо. Я быстро понимаю, что этой церемонии недостаточно, чтобы наставить девочку на путь признаний, разуваю ее и тушу несколько спичек о подошвы ее ног, показывая, что могу быть жестоким. Она воет, как волчица. Я затыкаю ей рот кляпом, чтобы не навлекать визит полиции. Но я не в форме. Есть вещи, делать которые мне не по душе. Сколько бы я себе ни повторял, что эта девчонка хуже помойного ведра, что она с наслаждением вырвала бы мне глаза, если бы роли переменились, что она уже доставила мне немало неприятностей, я отказываюсь продолжать физическое воздействие на эту очаровательную особу. Однако должен же существовать безболезненный способ сделать эту киску разговорчивой.
Я хлопаю себя по лбу. Запомните, что в затруднительном положении надо всегда возвращаться к доброй старой психологии. Только она может помочь... Возьмите, например, мой случай: я в тупике, потому что имею дело с женщиной и не могу ее истязать. Естественно, вы считаете, что мне остается только развязать ее и купить букетик фиалок, пытаясь вернуть ее расположение. Ничего подобного! Спасение придет от того, что подвело дело к провалу. Я в дерьме, потому что речь идет о девушке, и именно поэтому получу от нее все, что хочу. Если нельзя применить силу, есть другие методы... Методы, которые не действуют на мужчин.
Я роюсь в сумочке Греты и нахожу там то, что должно находиться в сумочке любой цивилизованной женщины – маникюрный несессер. В нем есть пара ножниц. Мне трудно всунуть пальцы в их маленькие кольца, но все-таки я справляюсь с этой задачей.
– Успокойся, – говорю я Грете, с тревогой следящей за моими действиями, – я не собираюсь выкалывать тебе глаза. Скажи, ты бывала в концлагерях в твоей прекрасной стране? Ты должна была заметить, что у всех узников, мужчин и женщин, волосы острижены наголо. Так вот, я превращу тебя в узницу...
Говоря это, я хватаю толстую прядь ее пышных волос и обрезаю как можно короче.
Вынимаю изо рта Греты кляп, чтобы позволить ей выразить свои впечатления.
– Только не это! – умоляет она. – Только не это!
Не отвечая, срезаю вторую прядь.
– Нет, нет! Я не хочу... Остановись!
– Где лампа?
Она сжимает губы.
– Жаль, – замечаю я с расстроенным видом, отрезая третью прядь. – Такую гриву, как твоя, встретишь не каждый день. Понадобится шесть месяцев, чтобы она отросла хоть немного. Говорят, это укрепляет волосяной покров. Неприятность для тебя в том, что некоторое время ты будешь лишена сексапильности. Ты будешь пользоваться успехом только у голубых, потому что будешь похожа на мальчика.
– Не надо! Не надо больше, умоляю...
– Где BZ 22?
– Под подкладкой моего пальто...
Я хватаю манто и лихорадочно ощупываю его. Чувствую внутри рукава выпуклость. Я в темпе разрезаю шов. Победа! Лампа там.
Одно из трех моих желаний осуществилось. Остается освободить Жизель и удрать в Лондон. Если до этого меня не забьют до смерти, значит, там, на небесах, кто-то серьезно занимается моим досье!
Глава 20
Чтобы составить план действий, мне не нужно ста лет.
– Прости, – говорю я Грете, – но мне придется оставить тебя на час или два. Поскольку я хочу непременно найти тебя по возвращении, то оставляю связанной. Кроме того, я снова заткну тебе рот кляпом. Вдруг у тебя возникнет искушение побеспокоить мирных жильцов этого отеля? Но эти предосторожности – просто "перестраховка. Если ты не будешь вести себя разумно, я сразу отправлю Карлу сама знаешь что.
Объяснив это, я промываю рану, худо-бедно перевязываю ее и спускаюсь. Перед тем как выйти из гостиницы, я подзываю коридорного.
– Вы выполнили мое поручение?
– Да, месье.
– Отлично. Значит, так. Дама, нанесшая мне визит, решила немного подремать. (Я ему подмигиваю.) Не тревожьте ее, пусть спокойно отдыхает.
– Конечно, месье.
Я выхожу на улицу.
Десять минут спустя я являюсь на улицу Соссэ и прошу встречи с Берлие. Он принимает меня в своем просторном, почти министерском кабинете. Берлие ласково поглаживает большую зеленую ящерицу. Он обожает таких тварей.
– Ничего не понимаю, – говорит он, прежде чем я успеваю открыть рот. – Теодор не заснул в этом году. Обычно он залегает в спячку в начале ноября...
– Старина, – говорю я ему, – если тебя это не очень затруднит, отложи свой зверинец и послушай меня.
Я ему подробно рассказываю все дело. Он слушает, не перебивая и не сводя с меня глаз. Когда я заканчиваю, он замечает:
– В общем, тебя уже сунули в печку, намазали маслицем и ты теперь ждешь, когда эти господа начнут тебя жарить?
– Да, примерно так... Поэтому мне хочется разыграть все мои карты. Для этого мне нужна помощь.
– Я сделаю все возможное и невозможное, но, боюсь, этого будет мало...
– Я попрошу у тебя две совершенно конкретные вещи. Первая: можешь ли ты переслать эту лампу с моей запиской Монтлью из Интеллидженс Сервис? Вторая: знаешь ли ты способ перебраться через Ла-Манш?
Берлие берет лампу и кладет ее в ящик, потом протягивает мне блокнот и конверт.
– Пиши свое письмо, приятель. Это я сделаю. А когда тебе нужно второе?
Я раздумываю.
– Ты можешь мне указать тайную посадочную площадку, где самолет мог бы сесть в любую ночь, начиная с завтрашней? Я не знаю, когда вытащу Жизель из этого дерьма. Я вообще не уверен, что это возможно... Во всяком случае, это может произойти быстро, а может и затянуться.
– Понимаю... Я запрошу инструкции из Лондона. Где я могу тебя найти?
– Я сам позвоню тебе из автомата...
– Договорились.
Пока я пишу письмо Монтлью, мой друг роется в ящиках. Он выкладывает на кресло несколько предметов, на которые я не обращаю внимания, упаковывает их в сверток и сует его мне под мышку, перед тем как я выхожу.
– Ни пуха! – шепчет он, пожимая мне клешню. – До скорого.
Грета ждет меня, лежа на прежнем месте.
– Ты не слишком скучала? – спрашиваю я, развязывая ее. – Как видишь, я держу свое слово: отсутствовал не больше часа. Чем занималась? Строила планы мести?
Она растирает затекшие запястья.
– Сукин сын! – ворчит она.
Я обнимаю ее за талию и жадно чмокаю в шею.
Она отталкивает меня, словно я стал лягушкой.
– Эй, ты чего? Обиделась?
Она качает головой и крутит указательным пальцем у виска.
– Ты чокнутый, честное слово! Жжешь мне ноги, привязываешь на несколько часов к кровати и хочешь, чтобы я бросилась к тебе в объятия и называла моим любимым?!
– Бизнес одно, чувства другое... Давай вернемся к нашим баранам. BZ 22 находится на пути в Лондон. Надеюсь, что Жизель и я очень скоро последуем за ней...
– Надежда помогает жить.
– Ты права. Если ты дорожишь своей шкурой, мы могли бы сотрудничать.
Она поднимает брови.
– Тебя шокирует это слово?
– Давай рожай!
– Так вот, я предлагаю тебе запись и... солидную премию наличными в обмен на свободу Жизель.
Она разражается хохотом.
– Ты принимаешь меня за идиотку?
– Вовсе нет. Повторяю: BZ 22 в надежном месте. Ни ты, ни я, ни Карл не можем вернуть его. Значит, нам остается только разработать план бегства. Ни о каких переговорах, которые в любом случае закончились бы для меня и малышки одинаково, не может быть и речи. Если я вытащу девушку, мы сразу переберемся в Англию. Благодаря лампе у меня появится возможность получить столько бабок, сколько я захочу. Предлагаю за твою помощь миллион франков. Так ты получишь хоть что-то...
– Какая у меня гарантия, что ты пришлешь мне деньги?
– Гарантии никакой, моя райская птичка, – совершенно честно отвечаю я. – Тебе придется удовольствоваться моим словом. Если не согласишься и с Жизель случится несчастье, Карл сразу получит диски, после чего тебе станет очень плохо. Если убежишь, за тобой начнет охоту необыкновенно эффективная полиция, знающая тебя как облупленную. Ты не получишь денег, что плохо само по себе, да еще и плохо кончишь.
– Ладно, я согласна, – вздыхает Грета.
Она вдруг кажется совершенно сломленной.
– Ну и славно... Расскажи мне о вашей базе. Прежде всего, где держат Жизель?
– В одной из камер подвала.
Я протягиваю ей карандаш и бумагу.
– Нарисуй мне план.
Я легко ориентируюсь по нему, потому что знаю место.
– Как туда можно попасть?
– Через центральный вход.
– Через центральный вход, потом по лестнице, начинающейся из караульного помещения. В общем, плевое дело...
Она улыбается.
– Да, мы умеем организовывать дело... если ты рассчитывал залезть к нам, как в монастырь, то попал всеми десятью пальцами в небо!
– Однако мне придется что-то придумать... скажи, в караулке много народу?
– С полсотни.
– А внизу, в подвале?
– Постоянно дежурят двое охранников.
Решительно, нет никаких причин для оптимизма.
– Кто из гражданских лиц – французов – имеет право свободно входить в здание?
– Поставщики, и тех при входе обыскивают.
– Ясно... Над этим следует подумать. Мне понадобятся люди. Длинный Фрэд сумел смыться из Везине?
– Да. Он и толстяк Том.
– Этого помню, но неважно. В данный момент они должны где-то отлеживаться. Дай мне их адрес и рекомендательное письмо, чтобы меня не встретили пушечным залпом. Тебе они больше не нужны, а мне могут пригодиться. С оплатой их услуг, естественно.
Грета мне сообщает, что ее ломовики отсиживаются в магазине канцтоваров на улице Шмен-Вер. Она пишет на листке бумаге следующее сообщение цифрами:

3 – 29 – 17 – 16 – 13 – 15 – 11 – 20 – 6
17 – 18 – 10 – 12 – 1 – 9 – 29
19 – 1 – 15 – 1 – 15 – 20 – 16 – 15 – 10 – 16

Я заглядываю через ее плечо.
– Ты не ломаешь себе мозги над шифрами. Простая замена буквы цифрой, соответствующей ее порядковому номеру в алфавите, – старый, как пирамиды, трюк!
– Важна не сложность кода, – возражает она, – а то, чтобы они знали, что это исходит от меня.
– Ладно. Скажи, как ты нашла этих бандитов?
– Это Ганс Штрейн...
– Кто?
– Фару, если тебе так больше нравится. Он взялся найти подходящую шайку.
– А где ты откопала Фару?
– Это был мой друг. Он дезертировал из германской армии после кражи...
– А! Прекрасно... Как же он мог принять меня за Мануэля, если знал его?
– Он его не знал. Мануэль не был шефом, как ты предположил. Именно он украл лампу, а потом – здесь ты угадал правильно – не захотел передавать ее нам. Мы установили, что он снял квартиру под вымышленным именем, и поняли, что BZ 22 он спрятал там. Мы хотели действовать без банды, чтобы избежать новых осложнений, но произошла ошибка, о которой ты знаешь...
– Еще бы мне о ней не знать!
– После этого в газетах появилась твоя фотография. Мануэль понял, что происходит, и смылся. Мы ничего о нем не знали, пока он не вступил в контакт с нашими службами, чтобы предложить купить у него лампу с газом. Все произошло так, как ты думал, только нож потеряла не я, а Штрейн. Мы купили эти вещи во время испанской войны...
– Ты не пропускаешь ни одной драки! – усмехаюсь я.
– Ни единой.
– Ладно, можешь идти! И постарайся впредь играть честно, иначе эта драка станет для тебя последней... Завтра утром позвонишь мне. Я передам тебе мои инструкции. Если тебе вдруг захочется устроить мне подлянку, обратись к своей памяти и постарайся вспомнить точные выражения нашей записанной беседы.
Я помогаю ей надеть манто и выставляю за дверь.
Оставшись один, я разворачиваю сверток, переданный мне Берлие. В Нем лежат две гранаты и пистолет-пулемет с запасным магазином.
Этот чертяка умеет делать неординарные новогодние подарки.
Я надеваю пальто и иду в сторону площади Бастилии. Мне не терпится встретиться со стариной Фрэдом!
Глава 21
Я безо всякого труда нахожу торгующий газетами и канцтоварами магазинчик, где, как кажется, обретаются остатки «кенгуру». Меня принимает старуха в нашейном платке. Лавочка такая же грязная, как она.
– Привет, мамаша, – говорю я ей. – Мне тут надо сказать пару слов господам, которые должны быть неподалеку.
Она принимает удивленный вид коровы, которой показывают фильм о железной дороге.
– О чем вы говорите?
– Ну, мамаша, не ломайте из себя Сару Бернар, я же не директор «Комеди Франсез»!
Я в затруднении, потому что зараза Грета забыла дать мне пароль. Как убедить эту старую перечницу?
– Мне надо увидеть Фрэда, у меня для него письмецо.
– Фрэда?
Достаю послание Греты и кладу на прилавок с газетами.
– Раз вы во мне сомневаетесь, вот верительная грамота, а я пойду глотну свежего воздуха. Покажите это Фрэду.
Я выхожу прежде, чем она успевает начать нести всякую ахинею.
До чего же люди недоверчивы в наши времена!
Когда я возвращаюсь, она улыбается.
– Пойдемте.
И ведет в заднюю часть лавочки. Там полно связанных газет, а в углу стопка старых пыльных книг. Старуха поднимает половик, и появляется винтовая лестница.
– Спуститесь один?
– Ну конечно, мамаша, не ломайте себе кости на такой крутизне. Я найду дорогу.
Начинаю спуск по извивающейся лестнице. Грохочет она так, будто бегемот гуляет по цинковой крыше.
Дойдя до нижней ступеньки, я достаю мою зажигалку, потому что там темнее, чем в траурных трусах негра.
Включаю ее и как раз в тот момент, когда появляется маленький огонек, слышу легкий шорох сзади. Оборачиваюсь. Единственное, что я вижу, это кулак, но его я вижу хорошо Он летит прямо на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18