Ей нужно было то же, что и ему: только уверенность в завтрашнем дне. Они были готовы пожертвовать многим ради того, чтобы жить спокойно.
Прошло два года, и он стал старшим преподавателем. Он занимался разнообразными исследованиями, интересными и спокойными. Не было никаких сенсаций, поскольку он намеренно старался избежать их при выборе тематики. Однако субсидии на исследования доставались именно любителям сенсаций, а его обходили. Обходили его и с назначением на следующую должность.
Он понимал Дорис. Проработать семнадцать лет и каждый год получать белую не розовую, а именно белую - карточку с уведомлением о возобновлении контракта... на один год!..
А сейчас ему могут и не послать белой карточки. Ведь не нужно выискивать какую-либо причину для увольнения внештатного преподавателя или принимать специальное решение на ученом совете...
Да, Дорис необходима была уверенность в завтрашнем дне. Мне тоже нужна эта уверенность, - мрачно подумал Брэйд.
Брэйд въехал на стоянку для преподавательских автомобилей и поставил свою машину на свободном месте.
Он поднялся по деревянной лестнице к главному входу. Двое студентов, которые сидели на одной из каменных скамеек, расположенных вдоль обложенной кирпичами дорожки через газон, посмотрели на него. Один что-то шепнул другому, и они проводили Брэйда взглядом.
Съежившись, Брэйд пошел дальше. Сегодня утром он не купил газету. Конечно, в ней описано все происшедшее.
Боже мой, неужели из-за этого он стал предметом любопытства? Неужели через кожу его лица проглядывает мертвая голова? Неужели на нем написано: "Осторожно, цианид!"?
Поймав себя на том, что идет до смешного быстро, он с трудом замедлил шаги, когда входил в большую двойную дверь. От входа он повернул налево - и это тоже означало, что день сегодня начался неправильно. Обычно он поворачивал направо.
Но сегодня ему пришлось повернуть налево и войти в дверь, на которой было написано: "Химический факультет". И внезапно он опять почувствовал себя учеником-первоклассником, которого строгий учитель двухметрового роста отправил к трехметровому директору. Он посмотрел на часы. Было 8.20 - он пришел раньше на десять минут.
- Через минуту он освободится, профессор Брэйд, - сказала Джин Мэкрис. Сейчас он разговаривает по телефону.
- О, не беспокойтесь! Я пришел немного рановато, - ответил Брэйд.
Она вышла из-за своего стола, откинув доску, которая преграждала доступ к кабинету декана, и подошла вплотную к Брэйду. Брэйд подавил стремление улизнуть, так как ему показалось (это бывало и раньше), что Джин собирается поправить ему галстук.
У нее были выступающие вперед зубы и вытянутое лицо, с которого никогда не сходило печальное выражение. Она была отличным секретарем, могла в два счета выпроводить нежелательного посетителя; своевременно напоминала Брэйду, где и когда ему надлежало быть и что сделать, иначе говоря, выкраивая время от своих прямых обязанностей, вполне заменяла ему личного секретаря, на которого у факультета так и не нашлось средств.
Она сказала доверительным тоном:
- Профессор Брэйд, ваш звонок вчера страшно расстроил меня. Вы, несомненно, чувствовали себя ужасно.
- Да, я был потрясен, мисс Мэкрис.
Она продолжала еще более доверительно:
- Я надеюсь, что миссис Брэйд поняла причину вашего запоздания. Я пыталась объяснить это ей.
- Да, благодарю вас.
- Я просто подумала, что, поскольку вы такой пунктуальный человек, миссис Брэйд могло прийти в голову, - вы, конечно, понимаете... Она могла расстроиться и вообразить себе... Ну, вы ведь знаете?..
На столе у мисс Мэкрис раздался негромкий звонок, и она сразу объявила: Профессор Литтлби приглашает вас. Я вам доскажу потом.
Когда Брэйд вошел, профессор Литтлби положил телефонную трубку и механически улыбнулся.
Возможно, когда-то эта улыбка была искренней, - подумал Брэйд. - Но люди, занимающие у нас высокие административные посты, руководствуются не обычными человеческими чувствами. Им нужно нечто более надежное и безотказное, вроде какого-то хорошо смазанного и проверенного механизма, гарантирующего появление улыбки в нужный момент.
Механически улыбнувшись, в свою очередь, Брэйд произнес:
- Доброе утро, профессор Литтлби!
Профессор Литтлби кивнул головой, потер ухо и промямлил:
- Ужасно, ужасно!
Время остановилось для Литтлби двадцать лет назад. Именно тогда его книга вышла третьим изданием и в этой отрасли химии стала признанным руководством. Но четвертое издание так и не появилось. Иногда Литтлби с грустью заводил разговор о том, что если выкроит немного времени, то обязательно займется подготовкой нового издания. Однако даже он сам по-настоящему в это не верил. Да это и не играло уже никакой роли. Книга создала ему необходимую репутацию, а несколько патентов по хромированию металлов обеспечили небольшой, но независимый доход и пост декана химического факультета.
Брэйд кивнул и согласился, что произошла действительно ужасная вещь.
- Конечно, - продолжил Литтлби, - не так уж удивительно, что случилось это именно с тем аспирантом. Совсем неподходящая личность, как я сказал вам вчера по телефону. Мне неприятно говорить подобное о вашем аспиранте, поскольку вы его хвалили, но остальные преподаватели были о нем невысокого мнения.
- В некоторых отношениях он был трудным юношей, - сказал Брэйд, - но у него имелись и свои достоинства.
- Возможно, - холодно произнес Литтлби, - к делу это не относится. Меня больше всего беспокоит, что все это может отразиться на нашем факультете в нашем университете. Кстати, как все это произошло?
Брэйд возможно более кратко рассказал.
- Ну, вот видите! Здесь не следовало применять открытой системы. На колбе нужно было установить обратный холодильник. Тогда бы ему не удалось сунуть свой дурацкий нос туда, куда не надо!
Брэйд хотел было заметить, что он сам несколько раз предлагал Ральфу пользоваться холодильником, но подумал, что это означало бы свалить вину на мертвого.
- Это вызвало бы применение специального оборудования, и, по-моему, Ньюфелд считал, что сможет лучше контролировать ход эксперимента, если оставит колбу открытой. Небольшое испарение не представляло опасности, и он мог добавлять реагенты, производя меньше лишних движений.
- Чепуха! Беда с молодежью в том, что у нее забота о собственной безопасности на последнем месте. Когда я прохожу по химическим лабораториям, меня буквально тошнит от всего, что я там вижу.
- Сэр! За последние десять лет это был единственный несчастный случай, если не считать порезов пальцев или ожогов кислотой.
- А сколько вам нужно таких несчастных случаев?
Брэйд промолчал, а Литтлби, насладившись несколько секунд вонзенной им в Брэйда шпилькой, продолжал:
- Полагаю, что теперь нам следует организовать цикл лекций по технике безопасности, в которых бы говорилось о том, что можно и чего нельзя. Эти лекции можно начинать в пять часов, посещение их будет обязательным для всех студентов и аспирантов, выполняющих лабораторные работы по химии. Ваше мнение?
- Согласен с вами, сэр.
- Хорошо. Я попрошу вас, профессор Брэйд, организовать эти занятия. И мне кажется, будет неплохо, если вы пригласите Кэпа Энсона присоединиться. Старикан с радостью поработает.
Брэйд без энтузиазма пробормотал:
- Конечно, сэр.
Это предложение ему не понравилось. Видимо, все было задумано как наказание для него, своего рода искупление вины.
Литтлби продолжал:
- Возможно, одна лекция в неделю, причем я бы начал уже на этой неделе.
Неожиданно он взглянул на стенные часы, которые показывали без четверти девять:
- У вас лекция начинается в девять, не так ли, профессор Брэйд? Надеюсь, вы в состоянии прочитать ее. Однако, если это настолько выбило вас из колеи...
- Нет, нет! - поспешно возразил Брэйд. - Я вполне готов к лекции.
- Хорошо, хорошо! Да, кстати, относительно завтрашней вечеринки. Ваша уважаемая супруга и вы сами, надеюсь, сможете посетить нас? Хотя если вы считаете, что в данных обстоятельствах...
Брэйду с трудом удалось ответить как можно непринужденнее:
- Я думаю, что мы придем. Нам это доставит удовольствие...
И каждый из них, торопясь произвести заключительные фразы, натянуто кивал и механически улыбался другому.
Он не хочет, чтобы я пришел, - подумал Брэйд. - Ко мне прикоснулась смерть. Если бы не Дорис, я бы не пошел.
Бедная Дорис! Если раньше и был какой-то шанс на повышение, то теперь он вряд ли есть. В маленьких глазках Литтлби не было и намека на великодушие.
Когда он выходил из кабинета Литтлби, ему вдруг подумалось совсем о другом. Толчком послужило замечание Литтлби о характеристиках студентов и аспирантов. Каждый преподаватель в дополнение к отметке, которая выставляется открыто, письменно сообщает свое мнение о характере и личности студента. Последнее не разглашается. Конечно, эти сведения доступны для профессорско-преподавательского состава факультета, и Брэйд просматривал характеристику Ральфа порядка ради, когда в первый раз зашла речь о нем как о кандидате в аспиранты. Но он лишь мельком взглянул тогда на эти бумажки. Теперь же все следовало рассматривать в совершенно новом аспекте... Тот, кто убил Ральфа, наверняка должен был ненавидеть его.
Рейнк, например, несомненно, не любил юношу, и даже доктор Шалтер с медицинского факультета, который изредка встречался с Ральфом, неодобрительно отзывался о нем. Во всяком случае, подумал Брэйд с облегчением, мои характеристики Ральфа были в основном лестными. Из преподавателей только его нельзя было упрекнуть в неприязни к юноше.
- А? - Он испуганно вздрогнул. - Прошу прощения, мисс Мэкрис. Боюсь, что я ничего не слышал.
- Наверняка, - игриво сказала Джин Мэкрис, - вы вышли из кабинета в такой глубокой задумчивости, что мне пришлось схватить вас за локоть, чтобы вы не стукнулись лбом о дверь.
- Да, да. Теперь я пришел в себя.
- Профессор Литтлби не... - она взглянула украдкой на дверь в кабинет, сердился или еще что-нибудь?..
- Нет, это была довольно обычная беседа.
- Это хорошо. В таком случае я хотела бы сказать вам... Понимаете, если вы расстроены из-за Ральфа... если ощущаете своего рода личную потерю. То не думайте, что...
Она вперила в него взгляд, наклонив к нему свое длинное лицо. Ее голос дрожал от возбуждения, как будто она давным-давно собиралась сказать ему нечто важное, но явно не хотела испортить себе удовольствие, изложив дело в двух-трех словах.
- Мисс Мэкрис, у меня сейчас начнется лекция. Скажите определеннее, что вы имеете в виду?
Ее лицо вдруг оказалось совсем рядом, глаза сверкали:
- Только то, что Ральф не был хорошим. Только то, что вам не нужно расстраиваться из-за него. Он ненавидел вас!
ГЛАВА 5
Студенты уже собрались, когда Брэйд, запыхавшись, вошел в аудиторию.
Во всем старомодном и неудобном здании химического факультета эта аудитория была самой старомодной и неудобной. Ряды в ней поднимались амфитеатром, и в обоих проходах были сделаны пологие ступени. Несколько последних рядов шли вдоль боковых стен, образуя балкон.
Аудитория могла вместить до двухсот пятидесяти человек, она была хороша для проведения семинаров и контрольных работ, когда студентов рассаживали подальше друг от друга. Но лекции по органической химии слушали всего шестьдесят четыре студента последнего курса, и обычно небольшая группа сидела в центральном секторе, а остальные в самых разных уголках.
Места за студентами не были закреплены постоянно, и Брэйд считал, что самопроизвольное распределение студентов в аудитории можно было решить математически, как задачу по диффузии.
Как правило, наиболее отдаленные места занимали самые бедные студенты. Может быть, они не хотели быть в центре внимания и тем самым стремились отделиться от своих более обеспеченных однокурсников? Или находили преподавателя скучным и неприятным и старались ослабить звук его голоса расстоянием?
Это могло бы послужить темой исследования психологов, подумал Брэйд. Но сегодня студенты сидели совсем не так, как всегда. Все шестьдесят четыре студента сбились в тесную кучку у самой кафедры, как будто какая-то гигантская рука продвинула их вперед и спрессовала. Когда Луис Брэйд прошел к своему месту на кафедре, он не мог удержаться, чтобы не поправить очки, как бы не веря своим глазам.
"Они хотят наблюдать за моим лицом, - подумал он. - Они хотят видеть, как я буду выглядеть на кафедре после того, как погиб один из них".
Он начал читать лекцию обычным сухим и ровным голосом:
- Сегодня мы начнем рассмотрение нескольких важных групп соединений, которые характеризуются наличием в их молекулах углерода и кислорода, соединенных двойной связью. Их называют карбонильной группой.
Он нарисовал на доске карбонильную группу. В его голосе не было никакой дрожи, он звучал нормально, событие в лаборатории не повлияло на него. На этот раз он был рад, что выбрал такой стиль чтения лекций, при котором эмоции были сознательно исключены.
Этот стиль был полной противоположностью, например, тому, как читает лекции Меррил Фостер, другой преподаватель органической химии на факультете (семь лет в этой должности, старший преподаватель, как и Брэйд, способный, честолюбивый и любитель показных эффектов).
Фостер читал лекции в нарочито разговорной манере, которая нравилась некоторым слушателям, но в то же время ослабляла дисциплину. Ненужное вещество, образующееся в побочных реакциях в процессе синтеза, Фостер называл "творогом" или "пахтой". Он никогда не "добавлял пиридин", он всегда "впрыскивал пиридин в реакцию".
Еще неприятней была привычка Фостера перемежать свои лекции пренебрежительными замечаниями в адрес кого-либо из слушателей и тем самым завязывать состязание в остроумии между кафедрой и задними рядами состязание, которое кафедра могла всегда выиграть.
Брэйд продолжал:
- Как видите, атом углерода в карбонильной группе имеет две свободные валентные связи, которые легко можно заполнить двумя атомами водорода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16