С самого первого раза он произвел внушительное впечатление. Он был самоуверенно весел, знал, какими исследованиями занимается каждый, со знанием дела обсуждал все вопросы, причем казалось, что он вовсе не изучил все это заранее, хотя именно так оно, конечно, и было.
Брэйд не взлюбил Фостера за его манеру выставлять себя хозяином любой пяди земли, на которую ступала его нога.
Брэйд несколько раз беззвучно произнес: "Ловкач Фостер". Казалось, эта кличка унижала Фостера, ставила его на свое место.
Брэйд закрыл глаза. Раз дело дошло до того, что его собираются вышвырнуть, сделав при этом всеобщим посмешищем, он найдет способ отомстить им. Сейчас ему показалось неизбежным, да и нетрудным изучение всех вопросов, необходимых для завершения исследований Ральфа. Он подыщет другое место, опубликует результаты и сделает переворот в науке, работая на новом месте. Пусть другой университет разделит с ним его славу!..
Он находился на грани между сном и бодрствованием. Его планы мести искажались, приобретая фантастический характер. К действительности его вернул голос Дорис: "По-моему, пора одеваться".
Литтлби жил в одном из старых пригородов, где земельные участки сохраняли нетронутыми и бдительно охраняли от вторжения мелкой буржуазии, чтобы не изменить его "социальное лицо", а также низкий земельный налог. Литтлби приобрел здесь участок лет десять назад и сейчас владел домом, сохранившим аромат старины, причудливым, но не лишенным комфорта.
Миссис Литтлби встретила их у самого входа. Ее серовато-коричневые волосы - казалось, они не могли даже поседеть - были тщательно уложены, хотя и не имели вида прически. У нее были глаза, как бы созданные для очков, хотя она никогда их не носила, а платье настолько безвкусно, что почти придавало ей оригинальность.
Она всегда очень тепло и внимательно относилась к своим гостям, никогда не забывая фамилий, должности или недавно полученных поощрений. Уже только за это она нравилась всем.
Тепло улыбаясь, она сказала:
- Профессор Брэйд, как мило, что вы смогли прийти! Миссис Брэйд, какое у вас очаровательное платье! Будьте добры, оставьте головные уборы и пальто в гардеробной... О профессор Брэйд, я очень расстроилась, узнав о несчастье с вашим аспирантом! Я тогда сказала мужу, что бедный юноша избавился от своих бед, но какое испытание для его семьи и научного руководителя! Я даже собиралась отложить нашу вечеринку, но так как многие на нее рассчитывали...
Брэйд пробормотал вежливую ответную фразу, улыбаясь, и кивая головой, и стремясь скорей ускользнуть за пределы досягаемости. Миссис Литтлби обменялась еще несколькими словами с Дорис, а затем ее внимание отвлекли новые гости.
Комната продолжала заполняться. После того, как придут все приглашенные, двойная дверь в главную столовую откроется, два официанта, занятые в настоящее время сервировкой стола, исчезнут, а гости выстроятся в затылок, чтобы получить порцию ветчины и сыра, мясные тефтели со спагетти, запеченные бобы и капустный салат. Позже они встанут опять в очередь за кусочком торта и чашкой кофе.
Быстро оглянувшись, Брэйд с удовольствием убедился, что поблизости нет Фостера. У него не было никакого желания, чтобы его оплакивал и предавал земле человек, который от всего этого только выиграет. Старшему преподавателю Меррилу Фостеру вся эта история только на руку. Он достаточно энергичен, чтобы грубее и настойчивее проталкиваться к штатной должности, чем это когда-либо делал Брэйд. Единственное, что могло ему мешать, - это препятствие в лице Брэйда. Когда Брэйда не станет, повышение Фостера не задержится.
Брэйда передернуло. В конце концов университет - это всего лишь частица окружающего мира. Плющ* - не граница джунглей, это просто воображаемая линия, отделяющая одни джунгли от других. Цель здесь, в университетских джунглях, может быть другой, но метод все тот же. Это метод промышленника, охотящегося за правительственной субсидией перед расширением производства. Никакого различия...
Брэйд чуть было не подскочил, когда кто-то неожиданно коснулся его плеча. Он оглянулся. Это был Фостер, с серьезным выражением на широком багровом лице. Фостер крепко схватил Брэйда за рукав.
- Послушай, Лу! Мне надо поговорить с тобой.
Брэйд принужденно усмехнулся.
- Звучит зловеще. Плохая новость?
- Я не знаю, плохая или нет. Я просто подумал, что тебе следует знать об этом.
Фостер с беспокойством огляделся по сторонам. На них никто не обращал внимания, и он еще крепче ухватил Брэйда за рукав. Понизив голос, он продолжал:
- Это насчет Ральфа Ньюфелда.
- Насчет Ральфа?
- Шш... Слушай, какой-то детектив или что-то в этом роде ходит и расспрашивает. Его фамилия - Доуни. Он говорил с одним из моих ребят, и мне передали. У этого парня создалось впечатление, будто Доуни считает, что Ральф умер не из-за несчастного случая!
Брэйд изумленно смотрел на Фостера. Он провел немало часов за размышлениями, в которых связывал имя Фостера только с дополнительными новостями о возможном увольнении, больше ни с чем.
- Так говорит детектив?
- Черт побери, Лу, я не знаю, что говорит детектив! Но как я тебе сказал, он разговаривал с моим парнем и интересовался, как шла работа Ральфа, не находился ли он в подавленном состоянии, не говорил ли о каких-нибудь неприятностях?
Их прервала миссис Литтлби, предложившая коктейли. С пьяной усмешкой Фостер отрицательно покачал головой, но Брэйд быстрым движением взял один бокал и немного отпил из него, не сводя глаз с Фостера.
- Что ты хочешь этим сказать, Меррил?
- Я думаю, что полиция подозревает самоубийство.
Брэйд ждал этого слова, но, произнесенное вслух, оно потрясло его. (Самоубийство все же лучше, чем убийство, не так ли? Это своего рода выход, не так ли?) Он спросил Фостера:
- Почему же самоубийство?
- А почему бы нет?
- Его работа шла нормально.
- Ну и что? Что ты знаешь о его личной жизни?
- А ты-то знаешь что-нибудь такое, что наводило бы на мысль о самоубийстве?
Брэйд не хотел, чтобы его слова прозвучали вызывающе, но, должно быть, напряженность последних дней отрицательно сказывалась на его самоконтроле.
Фостер отреагировал моментально. Он враждебно сдвинул брови.
- Слушай, не набрасывайся на меня! Я всего-навсего хочу сделать тебе одолжение и предупредить тебя. Если же ты собираешься затеять ссору, то считай, что я тебе ничего не говорил.
- А почему ты говоришь так, будто это непосредственно связано со мной? резко спросил Брэйд. - Если даже было самоубийство...
Неожиданно между ними возник Рейнк. Пристально глядя на них, он спросил:
- Что за разговор о самоубийстве?
Брэйд раздраженно взглянул на него и промолчал. Фостер слегка пожал плечами, как бы говоря, что он сделал свое дело, и если Брэйд собирается об этом кричать, то пусть и отвечает за последствия. Затем он сказал:
- Мы просто говорили о Ральфе Ньюфелде.
- Самоубийство? - Губы Рейнка растянулись в ехидную усмешку, он вытянул палец, почти касаясь им груди Брэйда. - Вы знаете, я в это верю. Этот парень был сумасшедший, настоящий сумасшедший. Нам повезло, что он не вздумал забрать с собой и все здание химического факультета, взорвав всех нас.
Брэйда лихорадило. Они стояли по обе стороны от него. Каждый из них жаждал уверовать в самоубийство. Почему? Внутренний голос нашептывал ему: "Самоубийство лучше, чем убийство, это выход, это выход..." Однако, не взвешивая фактов, не рассуждая и не размышляя, он знал, что жаждет правды больше, чем какого-либо выхода. Фактически единственным реальным выходом была правда, все остальное было иллюзией.
- А почему самоубийство? - спросил Брэйд. - Так ли легко поверить в самоубийство? Ему оставалось самое большее полгода до защиты диссертации.
Рейнк все еще ехидно усмехался.
- Вы в этом уверены? Как у него шла работа?
- Очень хорошо! - отрезал Брэйд.
- Откуда вы знаете?
Брэйд хотел было уже ответить, как заметил поставленную ему Рейнком ловушку. Он не знал, как избежать ее, и его молчание означало только то, что Рейнку самому придется подтолкнуть его туда.
- Должно быть, - продолжав Рейнк, - это он сам говорил вам, что его работа идет хорошо.
- Конечно, говорил, - вызывающе подтвердил Брэйд.
- А откуда вам было знать, что он говорит вам правду?
- У меня есть копии его записей.
Улыбка Рейика стала шире, Фостер тоже начал улыбаться. Брэйд внезапно заметил царящую в комнате тишину, увидел небольшие группы людей, прекративших разговоры и смотревших в его сторону, заметил Дорис, которая стиснула рукой платок и прикусила нижнюю губу.
Брэйд знал, что ни одного из находящихся здесь химиков он не сможет убедить, что разбирается в кинетике настолько хорошо, чтобы судить о том, действительно ли успешно шла работа Ральфа.
Голос Рейнка стал медоточиво-приторным:
- Я знаю, каких теорий Ральф Ньюфелд придерживался вначале, и уверяю вас, что они были бессмыслицей. Я хотел предоставить ему возможность самому убедиться в этом, допуская, что ему удастся найти какой-то побочный путь, который к чему-нибудь приведет. Конечно, из этого ничего не вышло. С ним невозможно было поладить. Тогда он пошел к вам, и здесь-то было его истинное Ватерлоо. Когда аспирант занимается проблемой, подобной выбранной Ральфом, и никогда не консультируется со специалистом, он неотвратимо приближается к катастрофе.
"Для Рейнка эта ситуация должна была быть источником постоянного раздражения, - промелькнуло в сознании Брэйда. - Подумать только: Ральф никогда не консультировался у такого великого человека!"
- Вам, Рейнк, не следует отлучать его душу от церкви и обрекать ее на адские муки только за то, что он никогда не обращался к вам за помощью.
- Мне совершенно наплевать, приходил он ко мне или нет, - резко ответил Рейнк, вздернув подбородок. - Какого черта мне беспокоиться об этом? Мне просто пришла мысль, что он находился в крайне затруднительном положении. И вот что я скажу вам, Лу: ему наконец пришлось это признать. Он все кружил наобум возле своей проблемы, проводил измерения, которые осмысливал и переосмысливал до тех пор, пока не увидел, что зашел в тупик. А это означало никакой кандидатской степени. Тогда он и покончил с собой. А почему бы нет?
- Потому, - с холодной яростью возразил Брэйд, - что его работа шла хорошо. Возможно, физическая химия не моя специальность, но я все же не водопроводчик! Я всегда могу отличить вальденовское обращение от фотохимической цепной реакции. Я читал его отчеты - у него все шло хорошо.
Почему-то Брэйд не мог видеть окружающее в истинном свете, - словно туман застлал ему глаза. Все присутствующие, мужчины и женщины, казалось, обернулись к нему; в первой шеренге находились Рейнк и Фостер. А он, Брэйд, стоял на краю пропасти.
Волки! Он отбивается от волков. События истекших сорока восьми часов сконцентрировались в странно светящуюся точку. Насилие вторглось в академическую обитель и вызвало панику среди ее членов. Они мечутся в страхе и ищут способа умилостивить недружелюбных богов. Они готовы принести в жертву Брэйда, чтобы искупить свои грехи и отвратить кару. Если смерть Ньюфелда несчастный случай, то виновным окажется Брэйд. Если их заставят признать это самоубийством, они согласятся, но и в этом случае решат, что причиной послужило неквалифицированное руководство со стороны Брэйда. И, наконец (Брэйд не раз говорил себе это с холодной уверенностью), если возникнет мысль об убийстве, то подозреваемым тоже будет только один человек. Этого ведь требуют интересы факультета. Но если они считают, что он спокойно подставит под нож свою грудь, то ошибаются!
- Вы, профессор Рейнк, видимо, настолько уверены, что Ральф убил себя, что я не могу не задавать себе вопроса: а не движет ли вами сознание внутренней вины?
- Внутренней вины? - высокомерно переспросил Рейнк.
- Вот именно! Вы вышвырнули его из своей группы. Вы обрекли его на работу под руководством человека, которого считаете малокомпетентным. Вы дали ему совершенно ясно понять, что не одобряли его теорий, еще до того, как он начал экспериментировать (Брэйд повысил голос, чтобы не дать возразить собеседнику, нисколько не обеспокоенный тем, что вся комната слушает его слова), и что он вам крайне неприятен. Возможно, Ральф чувствовал, что вы разорвете его вместе с диссертацией в клочья во время защиты, независимо от того, какую ценность может представить его работа. Возможно, в минуту депрессии он не смог вынести мысли о необходимости смело выступить против мелочного тирана, неизлечимо больного тщеславием!
Рейнк, побледнев, прохрипел что-то невнятное. Фостер сказал:
- Мне кажется, нам следует предоставить это полиции.
Но Брэйд еще не кончил. Он круто повернулся к Фостеру.
- А может быть, его прикончила отметка, которую ты поставил ему по синтетической органике?
- О чем ты говоришь? - с неожиданным беспокойством спросил Фостер. - Мне пришлось поставить ему то, что он заслужил.
- А он заслуживал низкой оценки? Я видел его экзаменационную работу. Я химик-органик, с этим ты согласишься, и позволь мне судить о заключительной экзаменационной работе по курсу органической химии.
Фостер разволновался.
- Здесь учитывается не только заключительная работа. Сюда входят лабораторные занятия, сюда входит его поведение на лекциях...
Брэйд со злостью прервал его:
- Чертовски жаль, что никто не ставит оценок твоему поведению на лекциях или не задается вопросом, какое ты получаешь удовольствие, изводя студентов, которые не могут дать тебе сдачи. Я не удивлюсь, если как-нибудь один из них встретит тебя в узком переулке и сведет с тобой счеты.
Взволнованная миссис Литтлби подошла к ним и безнадежно мягким голосом объявила:
- Будьте любезны, пожалуйста... Теперь всем надо покушать, не так ли?
Когда Брэйд машинально двинулся в столовую, он обнаружил, что вокруг него образовался некий вакуум. К нему поспешно приблизилась Дорис.
- Что случилось? - спросила она напряженным тихим голосом. - С чего все это началось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16