Но, потерпев неудачу, они теперь попробуют уговорить вас, так как их дело не терпит отлагательства. Поэтому-то я зашёл, чтобы предупредить вас.
— Все правильно, — искренне ответил Аббершоу. — Я очень благодарен вам, так как ситуация действительно очень щепетильная. А это похоже на сердечный приступ?
Прендерби пожал плечами.
— Мой дорогой друг, я не знаю. Я даже не видел лица. Если это действительно сердечный приступ, почему же они не дали мне обследовать полковника? Все это более чем подозрительно. Джордж, вы думаете, нам следует что-то предпринять?
— Нет. Не сейчас. — Лицо Аббершоу мгновенно изменилось. Губы были твёрдо и решительно сжаты, взгляд сосредоточен и полон решимости. В один миг он превратился в человека, уверенного в себе и способного разобраться ж самой невероятной и загадочной истории. — Слушайте, — сказал Джордж, — если вы только что от них, то сюда они могут прийти в любой момент. Вам лучше исчезнуть, чтобы нас не застали вместе. Не нужно поднимать шума, впутывать сюда женщин, и прочее. Кроме того, в практическом плане мы ничего не сможем сделать. Но как только я доберусь до города, сразу найду старину Дэдвуда из Скотленд-Ярда и тогда во всем можно будет разобраться без шума. Итак, если они вынудят меня подписать свидетельство, я подпишу. Если возникнет необходимость, могу и потом возбудить следствие. Вряд ли они успеют кремировать тело, прежде чем мы доберёмся до них. Рано утром я поеду в город.
— Это дело, — сказал Прендерби с энтузиазмом. — Если вы не против, я позже зайду к вам, узнать, как развиваются события. Привет.
Он замолчал и, прежде чем покинуть комнату, прислушался. Со стороны коридора донёсся шум.
— Кто-то идёт сюда по коридору, — сообщил Прендерби. — Послушайте! Если вам все равно, давайте продолжим этот театр. Я заберусь в эту штуку.
С этими словами он проскользнул в огромный гардероб и закрыл за собой резную дверцу как раз в тот момент, когда шаги в коридоре затихли и кто-то постучал в дверь.
Открыв её, Аббершоу увидел доктора Уитби. Он выглядел растерянным. Жидкие седые волосы слиплись и свисали на лоб, руки заметно подёргивались.
— Доктор Аббершоу, — начал он, — извините, что беспокою вас так поздно, но не могли бы вы помочь нам?
— Конечно. В чем дело? — Джордж был само радушие, и его собеседник тотчас же воодушевился.
— Думаю, вы знаете, — продолжал Уитби, что я являюсь личным врачом полковника Кумба. Он инвалид уже несколько лет, осмелюсь доложить вам. Дело в том, что случилось несчастье. Мы знали, что оно вот-вот произойдёт, но это не умаляет нашего горя. Этим вечером приступ у полковника оказался роковым.
Реакция Аббершоу была верхом театрального мастерства: он застыл с поднятыми в изумлении бровями и открытым ртом.
— Боже мой! Какое горе! — воскликнул он с напыщенностью, которая придаёт молодым людям такой глупый вид. — Какое горе, — повторил Джордж уже с новой интонацией, словно какая-то другая мысль внезапно пришла ему в голову. — Значит, конец вечеринке.
Доктор Уитби раздумывал.
— Ну, — промолвил наконец он, — мы думаем, что нет.
— Не конец? — воскликнул Аббершоу, изумление его было настолько сильным, что доктор поспешил объяснить.
— Покойный был очень эксцентричной личностью, — сообщил он. — Его последней волей, высказанной перед самой кончиной, было желание, чтобы вечер продолжался.
— Небольшое испытание для всех, — прокомментировал Аббершоу.
— Именно так. Вот почему я пришёл к вам. Полковник всегда настаивал на том, чтобы его немедленно кремировали после смерти. Поэтому заранее были сделаны все приготовления. Остались только формальности со свидетельством. Не могли бы вы оказать такую любезность и подписать его?
Он замолчал в нерешительности. Но Аббершоу с готовностью ответил:
— Сэр, все, что в моих силах. Пойдёмте сейчас прямо туда.
Последние следы нервозности исчезли с лица Уитби, и вздох облегчения вырвался у него, когда они с Аббершоу шли по коридору к комнате полковника.
Комната эта оказалась большой, старомодно обставленной, с высокими потолками и плохим освещением. Одна стена была обшита деревом, другая задрапирована тяжёлыми занавесями, старыми и пыльными. Совсем не такой представлялась Джорджу спальня ветерана-воина.
Огромная кровать занимала весь дальний угол, и на ней лежало что-то неподвижное, накрытое простыней. На маленьком столике возле камина было видно перо, чернила и бланк медицинского свидетельства; рядом стоял Джесс Гидеон. На фоне полированного дерева его изящная рука казалась вырезанной из слоновой кости.
Аббершоу решил, что укрепить свои подозрения или, наоборот, рассеять их можно только действуя внезапно. Поэтому, приняв официальный вид, он двинулся по комнате, потирая руки.
— Сердечный приступ? — спросил Джордж. — Возможно, лишние эмоции, тяжёлая еда, все что угодно. Какое горе, какое горе. Ещё и гости в доме.
Он прохаживался по комнате, постепенно придвигаясь к кровати.
— А сейчас посмотрим, — вдруг сказал он. — Простая формальность, конечно…
Двигаясь необычайно быстро, Джордж подошёл к кровати и отбросил край простыни с лица покойного. Реакция на эти действия была мгновенной, но запоздавшей. Уитби схватил Аббершоу за руку и оттащил его от кровати, а из тёмного угла бесшумно выступила фигура, которую Джордж вначале и не заметил. Он сразу же узнал Доулиша, человека, похожего на Бетховена. Его лицо по-прежнему ничего не выражало, но во всем облике, несомненно, читалась угроза, и Джордж как-то естественноинтуитивно понял, что сейчас он непосредственно столкнулся с той реальной враждебной силой, которая до этого момента как-то неопределённо, в виде предчувствия, присутствовала в этом особняке и беспокоила его.
Как бы то ни было, в следующее же мгновение Джордж снова овладел ситуацией. Он обратился к Уитби извиняющимся тоном, нарочито подчёркивающим его простоту и неопытность.
— Чистая формальность, — повторил он. — Я все-таки хотел бы увидеть тело. Мы иногда небрежны, как мне кажется, в подобного рода делах. В конце концов кремация есть кремация. Я не из тех, кто настаивает на тщательном осмотре, но я просто хочу убедиться, что это труп.
Он проговорил это настолько спокойно, даже посмеиваясь, одновременно глядя на лицо человека на кровати, что напряжённая обстановка в комнате разрядилась. Медлительный Доулиш снова занял своё место в углу. К Гидеону вернулась его учтивость, а у доктора Уитби, стоящего рядом с Аббершоу, исчезла насторожённость.
— Я полагаю, смерть наступила именно здесь? — как бы между прочим спросил Джордж и искоса взглянул на Уитби. У того уже был наготове ответ:
— Да, сразу после того, как мы внесли его сюда.
— Вижу, — Аббершоу оглядел комнату. — Наверное, вы принесли полковника в его же кресле? Насколько же удобны эти приспособления.
Он замолчал, погрузившись в размышления. Поскольку Доулиш нетерпеливо заворчал, Гидеон поспешно вмешался.
— Уже поздно, — сообщил он неестественно мягким голосом. — Мы, видимо, не должны больше задерживать доктора Аббершоу…
— Э-э… конечно, нет, — произнёс Уитби и нервно вздрогнул. Джордж понял намёк.
— Да, уже поздно. Желаю вам доброй ночи, джентльмены, — пробормотал он и направился к двери.
В один миг возник перед ним Гидеон с ручкой в руке. Как всегда, его отличала учтивость, но в небольших сверкающих глазах под косматыми бровями таилась какая-то опасность. Аббершоу понял, что ему не позволят не подписать свидетельство. Трое мужчин были настроены решительно, и любые возражения со стороны Джорджа были бы опровергнуты силой. В сущности, это была вынужденная подпись.
— А! Я совсем запамятовал, — беря ручку, сказал он с улыбкой, словно хотел загладить оплошность. — Так, дайте взглянуть. Где расписаться? О, вижу — вот здесь. Вы, конечно, учли все детали, доктор Уитби?
— Да, да. Все в порядке.
Только глупец, которого разыгрывал Аббершоу, мог бы не заметить нервозного состояния, в котором пребывал врач. Он весь трясся и практически не владел голосом. Аббершоу замысловато расписался и вернул ручку. А когда он направился к двери, в комнате явственно прозвучал вздох облегчения.
На пороге Джордж остановился и обернулся.
— Я думаю, бедняга Петри уже знает об этом? — поинтересовался он. — Надеюсь, он не сильно страдает. Бедный парень.
— Мистера Петри, конечно, известили, — жёстко произнёс доктор Уитби. — Конечно, это для него было ударом, но, как и для всех нас, не неожиданностью. Вайетт — родственник полковника лишь благодаря вторичному замужеству тётки. Это произошло уже после войны.
— Тем не менее, — Аббершоу вернул себе прежний суетный облик, — сильный удар и большое горе, большое горе. Спокойной ночи, джентльмены.
С последними словами он вышел и затворил дверь огромной, мрачной комнаты. В коридоре суетливый, напыщенный вид и внешняя простота, которые Джордж напускал на себя, слетели с него, он моментально стал насторожённым и целеустремлённым. Многое ещё было для него загадкой, но в одном он был твёрдо уверен: полковник Гордон Кумб умер не от сердечного приступа.
Аббершоу шёл по коридору к комнате Вайетта, которую нашёл без особого труда, так как хозяин дома ещё днём показал её Джорджу.
Полоски света под дверью не было, и Аббершоу колебался немного, прежде чем постучать.
В ответ ни звука. Подождав немного, он постучал опять. По-прежнему никто не отвечал, и тогда, повинуясь какому-то внезапному чувству, Джордж машинально нажал на ручку двери и вошёл.
Он очутился в длинной, узкой комнате с высоким окном, выходящим на балкон. Комнату освещало лишь слабое лунное сияние, лившееся через окно. Он увидел Вайетта. Тот стоял у окна в домашнем халате, касаясь рамы обеими руками.
Аббершоу заговорил первым, но Вайетт не шевельнулся. Затем он резко повернулся, и на какое-то мгновение лунный свет озарил его лицо, тонкие, изящные руки.
Вайетт подошёл к другу.
— Я только что узнал, — мягко и участливо сказал Джордж. — Мне ужасно жаль. Для тебя это сильный удар. Все, что в моих силах…
Вайетт покачал головой:
— Спасибо. Но доктор Уитби ждал этого события уже несколько недель. Я думаю, все приготовления были сделаны заранее.
— Мой дорогой, — Аббершоу говорил торопливо, — мы все исчезнем завтра же утром. Большинство на машинах.
— О, не делайте этого, — сказал Вайетт с внезапной горячностью. — При всей странности его желания дядя очень хотел, чтобы вечер тем не менее продолжался. Правда, я был бы тебе очень обязан, если бы ты остался до понедельника и убедил других сделать то же самое. В конце концов, это не дядин дом, а мой. Он перешёл ко мне со смертью тёти. Полковник очень хотел жить здесь, и я сдал дом ему. Он не был мне близким родственником, и, насколько мне известно, у него не было больше родни. Я хочу, чтобы ты остался, Джордж.
Он замолк и добавил, видя, что Аббершоу все ещё колеблется:
— Похороны и кремация состоятся в Лондоне. Гидеон обо всем договорился; он был адвокатом дяди и очень близким другом. Останься, если можешь. А сейчас спокойной ночи. Спасибо, что зашёл.
Аббершоу медленно покинул комнату, мысленно стараясь объяснить самому себе своё поведение. Ведь сначала он намеревался рассказать Вайетту все о своих открытиях и даже сейчас не мог понять, почему он этого не сделал. Интуиция подсказывала ему быть осторожным. Джордж был убеждён, что в эту ночь в Блэк Дадли появилось тайн больше, чем когдалибо знавал старый дом. Причём это были тайны, которые, как ему казалось, могли стать потенциально опасными, если о них рассказать преждевременно.
Джорджа в его комнате дожидался Прендерби; стоящая рядом пепельница была заполнена окурками.
— Наконец-то вы вернулись, — нетерпеливо выпалил он. — Я все время опасался, не устроят ли они ваше сенсационное исчезновение. Этот дом — скопище привидений, я здесь просто не могу избавиться от страха. Чтонибудь обнаружилось?
Прежде чем ответить, Аббершоу устроился в кресле у камина.
— Я подписал свидетельство, — после некоторой паузы вымолвил он. — Меня буквально заставили. Там собралась вся компания.
Прендерби наклонился вперёд, на его бледном лице появилась насторожённость.
— Они что-то замышляют, не так ли? — спросил он.
— О, несомненно, — веско подтвердил Джордж. Я видел лицо покойного. Дело вовсе не в сердечном приступе. Его убили — ударили ножом в спину, как мне кажется.
Прендбери взглянул на него с любопытством:
— Ну конечно, мне это тоже приходило в голову. У вас есть какаянибудь идея?
Аббершоу взглянул на него:
— Ужасно странная вещь, Майкл, которую я совершенно не понимаю. Все это более таинственно, чем вы думаете. Когда я отдёрнул простыню, то в полумраке с трудом мог рассмотреть лицо мертвеца; но все же света было достаточно, чтобы разглядеть одну вещь. Из-за большой потери крови он выглядел очень бледным, а эта пластинка на верхней части лица, она исчезла, и я увидел нечто совершенно необычное.
Прендерби вопросительно посмотрел на Джорджа:
— Что-то очень неприятное, старые шрамы?
— Вовсе нет. Это и есть самое любопытное.
Аббершоу наклонился вперёд, взгляд его стал жёстким и мрачным.
— Прендерби, у этого человека не было необходимости носить пластинку. Его лицо было целым и гладким, как ваше или моё!
— Неужели! — молодой человек постепенно осознал смысл сказанного. — Тогда это просто…
Аббершоу утвердительно кивнул.
— Маска, — коротко заключил он.
Аббершоу ещё некоторое время курил после того, как ушёл Прендерби. Когда наконец он лёг в постель, то не смог сразу заснуть. Он лежал, уставившись в тёмный потолок, и размышлял.
Едва Джорджа одолела дремота и события вечера показались промелькнувшим кошмаром, как над его головой раздался тяжёлый стук. Окончательно проснувшись, Джордж сел в кровати, его нервы были натянуты как струна.
Последующие события не заставили себя ждать. Непонятные звуки над головой слышались все явственнее. Казалось, будто разъярённый гигант крошил мебель на кусочки. В промежутках между ударами Аббершоу слышал, как кто-то без передышки бранится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15