https://wodolei.ru/catalog/sistemy_sliva/dlya-poddona/
— А вот увидим, — отвечал Марк, выходя на берег и с карабином в руке подходя к незнакомцу.— Кто вы? — спросил он повелительно. — Что вам надо? Чем вы тут занимаетесь?Незнакомец перекрестился и сказал:— Мир тебе, сын мой!— А, так вы духовная особа! Странное, однако, место вы избрали для своего звания.— Повсюду можно поклоняться Богу и прославлять имя его, — отвечал монах, взглянув на небо и в благоговейном чувстве снимая шапочку.Марк тотчас заметил, что у него на голове выстрижена тонзура, и сказал:— Здесь неподходящее место для плешивых.— Сын мой, оказывай большее уважение к моему сану.— Мало уважения внушает мне ряса, — отвечал Марк, пожимая плечами.— Мало приносит тебе это чести, потому что все образованные люди оказывают уважения духовному званию. Я всегда замечал, что самые храбрые и самые достойные люди имеют наибольшее уважение к сану служителя Всевышнего.Он опять перекрестился и произнес благоговейно:— Gloria tibi, Domina Слава тебе, Господи! (лат.)
.— Может быть, вы и таков, каким кажетесь, но если желаете, чтобы я принимал вас за такого, каким вы представляетесь, вы должны сказать мне, как сюда попали.— Сын мой, я смиренный миссионер, проповедующий славу креста среди индейских племен, хотя моя деятельность большей частью ограничивалась обществом мирного племени криков.— Все это очень хорошо, но не является ответом на мой вопрос и не объясняет, почему вы очутились так далеко от места вашей деятельности, — возразил Марк, пытливо всматриваясь в духовную особу.— А между тем это так легко объясняется. Несколько дней тому назад я оставил земли криков в сопровождении одного из вождей, обращенного в истинную веру, и его дочери. Ночью у нас украли лошадей, что и заставило нас уже двое суток странствовать пешком.— Извините меня, почтенный отец, но где же этот новообращенный крик со своей дочерью? — спросил Марк, осматриваясь.— Потрудитесь пройтись со мною на минутку, и я вам покажу крика и его дочь, которая, несмотря на свое медно-красное происхождение, весьма недурна собой.Морау и Крис взобрались вслед за патером по узкой тропинке на самую вершину утеса, где и увидели двух особ, сидевших на земле у костра и тотчас же поднявшихся на ноги, как только увидели патера с незнакомцами. Обращенный крик оказался долговязым, костлявым индейцем угрюмого вида.— Что за свирепая рожа! — проворчал Крис. — Если бы он был моим спутником, так я все ночи не спал бы от страха, что он съест меня живьем. Ничего хорошего не предвещает такая рожа.— И внешность и сложение даны ему от Господа, — смиренно заметил патер.— В таком случае, нельзя сказать, что всякое создание Божие красиво. Говорит ли он по-английски?— Он немного понимает наш язык, но говорит плохо.— А дочка совсем не похожа на своего папашу, — заметил Морау. — Для индеанки она даже чересчур хороша. Мне не случалось раньше видеть такого миловидного личика у дикарки.Индеанка украдкой взглянула большими черными глазами на Марка, и тот спросил:— И она тоже обращенная? А мне кажется, что ею по-прежнему управляет ее врожденная дикость. Не замечаете ли вы, отец мой, необыкновенного блеска в ее глазах? Они так и пышут пламенем чуть ли не жгучее адского. Вы не находите?— Несмотря на благодать просвещения, которая коснулась ее, она все еще немножко дика, — отвечал миссионер с состраданием, — но и сам вождь криков принял уже некоторые из наших обычаев, с которыми, конечно, не расстанется, за это я вам ручаюсь. В нем произошла такая перемена, что он послужит примером жителям Селькирка, когда я покажу им плод моих трудов.— А как его зовут? — спросил Марк, сомнения которого все еще не рассеялись.— Следуя эксцентричному обычаю своего племени, он носит имя Вавабезовин, но у индейцев он известен под именем Натянутый Лук. Он был хорошо известен как храбрый воин, да и теперь случается, что его пламенный дух прорывается.Крис Кэрьер потянул Морау за рукав и шепнул ему на ухо, указывая глазами на священнослужителя:— Вот благоприятный случай, вы нуждаетесь именно в таком молодце. Не упускайте же случая и ведите его с собой в подземелье. Он как раз скрепит ваш союз с красавицей по настоящему закону. Возможно, этим она удовольствуется и перестанет день и ночь реветь.Марк подумал. Эта мысль ему понравилась.— Надо хорошенько подумать, — сказал он, — но прежде всего мне надо подробно расспросить этого монаха, чтобы узнать его настоящие намерения.— Его рассказ кажется правдоподобным, кроме части об обращении индейца, в которое не так легко поверить, — заметил Крис. — Ну разве можно убедить таких людей, как мы с вами, что краснокожий принял истинную веру? Индеец создан быть дикарем и нечестивцем, и его ничем переделать нельзя. Да и плутовка эта глядит с таким коварством в глазах, которого хватит на дюжину наших женщин.— Натянутый Лук, — спросил Морау, — с какой стороны лежит твой путь?— С солнечного восхода, — отвечал лаконично вождь.— А как далеко отсюда?— В пяти днях пути.— Он прилично говорит по-английски, — заметил Марк миссионеру. — Ваши уроки принесли ему большую пользу, с чем вас и поздравляю. Святой отец! По всей вероятности, я уже слышал о таком искусном человеке, как вы. Премного обяжете меня, сообщив свое имя.Марк Морау не спускал глаз с благодушного лица патера, который тотчас ответил:— Не могу льстить себя надеждой, чтобы мое имя или слава, если я заслужил ее, перешли границы поля моей деятельности. Не людям старался я угодить своим рвением и благочестием. Что значит для меня слава человеческая? Эти дети природы, для обращения которых я немало потрудился, называют меня просто патер Людовик, и я совершенно доволен этим именем.— И прекрасно; скажите мне, патер Людовик, как вы относитесь к благам насущным? Имеете ли вы наклонность ко вкусным яствам? Или, говоря другими словами, заботясь о спасении душ ближних, не упускаете ли вы из виду попечения о собственной бренной плоти?— Не совсем, сознаюсь откровенно, — возразил миссионер, пожимая плечами, — я всегда считал своей обязанностью обращать внимание на поддержание бренной оболочки. Я довольно успешно веду торговлю мехами с агентами Гудзоновой и Северо-Западной торговых компаний. Я имею основания полагать, что такой обмен удобен и выгоден.При этих словах патер Людовик наставительно взглянул на Марка Морау.— Вижу, — сказал Морау со смехом, — что ты хороший миссионер и добрый товарищ. Ты именно таков, каким показался мне по наружности — любитель благ насущных. Ну, после этого мы с тобой найдем общий язык, ко взаимному удовольствию.Говоря это, Марк изучал физиономию патера Людовика. Он все еще колебался в окончательном мнении о нем: то верил ему, то вдруг начинал сомневаться, и сам не зная, что о нем думать.— Сын мой, — возразил миссионер, — тот не мудрец, кто о себе забот не знает.— Это изрек пророк Даниил! — воскликнул Марк насмешливо.— Сам царь Соломон, мудрейший из мудрых, не пренебрегал поощрением удобств своих. Он пил из золотых и серебряных сосудов, ему прислуживали прекраснейшие женщины его государства. Увы! Даже страшно становится, не слишком ли много он заботился о благах земных.Лицо Марка прояснилось, и последние облачка сомнений рассеялись.— Ну, преподобный отец, природа создала тебя по образцу титана, ты обладаешь большим количеством крови, костей и мускулов и, вероятно, в последнее время много страдал от скудости пищи. Готов заложить двадцать пять золотых теперь, когда удостоверился, что ты принадлежишь к числу любителей пожить в свое удовольствие, что ты более заботишься о чаше пылающего пунша, чем о спасении душ, и что для тебя доллары выше покаяния в грехах.— Не говорите так легкомысленно при новообращенных, — отвечал патер Людовик с выразительным жестом, — я ревностно желаю, чтобы семя, посеянное мной, принесло обильные плоды.— Патер Людовик, я вижу, ты опытный плут. Ну, твое миссионерское горло, надеюсь, ничего не имеет против глоточка виски? Крис, передай-ка флягу почтенному миссионеру.— Мне, может быть, неприлично подавать дурной пример этой головне, вырванной из адского огня, однако считаю своим долгом выразить вам благодарность за оказанную мне почтительность, потому я прикоснусь только устами к этому нечестивому напитку… Послушай, Натянутый Лук, — обратился он к индейцу, — смотри в сторону, не видать ли там чего подозрительного?Вавабезовин покачал головой, с завистью посматривая на флягу, которую Крис подал миссионеру.— Нет, нет, сын мой, — сказал миссионер в ответ на безмолвную просьбу краснокожего, — этот напиток слишком крепок и имеет возмутительную силу для существа, еще такого слабого в вере, как ты.После такого глубокомысленного назидания миссионер приставил флягу к губам. Долго оставалась она в поднятом положении, издавая мелодичные булькающие звуки. Если бы эта фляга вмещала менее трех пинт Пинта (англ, pint) — единица объема и емкости, равна 0, 568 литра.
, то патер Людовик, по всей вероятности, вытянул бы ее до последней капли. После такого обильного возлияния, он прищелкнул языком и, переведя дух, сказал Крису:— Pax vobiscum!— Это означает, что в фляге ничего не осталось? — осведомился Крис.— Это означает: «Мир с тобой», — уточнил пастор.— Да ничего почти и не осталось! — проворчал Крис, с печалью созерцая внезапный отлив желанной волны.— Поистине мое внутреннее существо согрелось и освежилось одновременно. Может быть, маленькая доза не повредит моему новообращенному язычнику. С вашего позволения, он омочит язык в этом напитке, хотя, смею уверить, что благотворное влияние моих проповедей значительно уменьшило жадность его стремления к огненной воде.Патер Людовик передал флягу новообращенному, который с жадностью схватил ее и залпом осушил до дна.— Какая жалость, что мы не догадались захватить пару пинт виски и для красавицы! — ворчал Крис. — Хорошо они обращены, нечего сказать! Да будь здесь еще двое таких обращенных, то, наверное, целой бочки не хватило бы на честную компанию.— Миссионер, — сказал Морау с искренним воодушевлением, — переходи ко мне, и тебе будет всего вдоволь. Но прежде поклянись, что не выдашь моей тайны.— Мое звание обязывает меня к сохранению тайн. Душа моя есть верное хранилище чужих тайн. Много слышал я признаний, от которых солнечный свет мог бы помрачиться. Я принимал исповедь многих великих грешников. Итак, идите вперед и не бойтесь ничего.— А краснокожие? — спросил Марк.— Они последуют за мной, и я отвечаю за их примерное поведение.— Погодите одну минуту, — сказал Марк, и, отведя в сторону Криса, переговаривался с ним так тихо, что их слова не долетали до других.Морау вернулся к миссионеру глубоко озабоченный.— Патер Людовик, — сказал он строго, — вы пойдете со мной, и за нами последуют ваши спутники, но предупреждаю вас, малейшая нескромность с вашей стороны может оказаться для вас роковой. Если вы когда-нибудь откроете то, что увидите, услышите или узнаете, то расплатитесь со мной жизнью. Понятно?— Ручаюсь вам, что по природе и по долгу я нем как могила. Ведите меня, куда хотите, и вы всегда найдете во мне надежного, веселого и разумного товарища.— Жизнь, как вам известно, не такая вещь, чтобы ею легко рисковать. Если выйдет что-нибудь неприятное, пеняйте на себя, потому что я предупреждал вас. Что касается индейцев, — продолжал он, понижая голос, — так у нас есть надежное средство спровадить их, если они заартачатся.Глаза Марка в сотый раз устремились на молодую дикарку. Ее необыкновенная красота, видимо, привлекала его. Однако, отгоняя мысли, которые ее внешность возбуждала в нем, он быстро спускался по утесу, за ним последовали все остальные, и вскоре все сидели в лодке. Глава XXIПОДЗЕМНОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО Крис Кэрьер схватил весло, и вскоре легкая байдарка причалила ко входу в подземелье, куда мы уже два раза приводили читателя.Патер оказался большим весельчаком. «Несчастный напиток» оказал заметное влияние на его поведение. Он, по-видимому, был равнодушен ко всему окружающему, тогда как Вавабезовин, со свойственным его племени осторожностью и подозрительностью, недоверчиво посматривал на мрачный вход в пещеру. Его дочка тоже проявляла нежелание вступить туда.— Иди вперед, краснокожий, и не бойся ничего! — сказал ему Крис. — Я уверен, что ты бывал в местах и похуже этого.Потом, обратившись к дикарке, он добавил:— Ступай за нами, черноглазая красавица. Не притворяйся робкой ланью, никто тебя тут не ранит.А Марку он в то же время шепнул:— Замечаете ли вы ее взгляды, капитан? Они острее иголки. Я уверен, что у нее в голове полно коварства и злобы. С ней держи ухо востро! И вместе с тем поневоле на нее засмотришься. Не бросай она иногда таких свирепых взоров, что была бы за жена для такого бравого молодца, как я!— Переговори с ее отцом, — сухо посоветовал Марк.А веселое расположение духа патера усиливалось с каждым шагом. Он напевал игривые песенки, часто перемешивая их латинскими восклицаниями.— Однако, сын мой, ваше гостеприимство холодновато, — сказал он наконец, вздрагивая от холода. — В галереях вашего замка не очень-то жарко.— Скоро будет и жарко, — отвечал Марк, — проход расширяется, как видите, еще два поворота и вы очутитесь в просторном месте.Обещание скоро сбылось. Патер с новообращенными были приведены в залу, где некогда Кенет Айверсон провел несколько неприятных часов. Зал был все тот же. Только прибавилось шесть человек с непривлекательной внешностью. Они курили, пили и разговаривали. При появлении новых гостей они стали недоуменно пожимать плечами, перешептываться и посмеиваться. Марк остановил их одним взглядом.— Вот мои парни, — сказал он миссионеру, — вам запрещается расспрашивать, кто они и зачем здесь. Существование этого убежища должно оставаться в неизвестности. Если вы вздумаете выдать нас по выходе отсюда, то нож или топор… Понимаете?— Мы довольно толковали об этом, и я вполне уяснил суть вопроса, прежде чем мы вошли сюда, — отвечал патер невозмутимо. — Ваше искусство готовить гораздо более занимает меня, чем все остальное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
.— Может быть, вы и таков, каким кажетесь, но если желаете, чтобы я принимал вас за такого, каким вы представляетесь, вы должны сказать мне, как сюда попали.— Сын мой, я смиренный миссионер, проповедующий славу креста среди индейских племен, хотя моя деятельность большей частью ограничивалась обществом мирного племени криков.— Все это очень хорошо, но не является ответом на мой вопрос и не объясняет, почему вы очутились так далеко от места вашей деятельности, — возразил Марк, пытливо всматриваясь в духовную особу.— А между тем это так легко объясняется. Несколько дней тому назад я оставил земли криков в сопровождении одного из вождей, обращенного в истинную веру, и его дочери. Ночью у нас украли лошадей, что и заставило нас уже двое суток странствовать пешком.— Извините меня, почтенный отец, но где же этот новообращенный крик со своей дочерью? — спросил Марк, осматриваясь.— Потрудитесь пройтись со мною на минутку, и я вам покажу крика и его дочь, которая, несмотря на свое медно-красное происхождение, весьма недурна собой.Морау и Крис взобрались вслед за патером по узкой тропинке на самую вершину утеса, где и увидели двух особ, сидевших на земле у костра и тотчас же поднявшихся на ноги, как только увидели патера с незнакомцами. Обращенный крик оказался долговязым, костлявым индейцем угрюмого вида.— Что за свирепая рожа! — проворчал Крис. — Если бы он был моим спутником, так я все ночи не спал бы от страха, что он съест меня живьем. Ничего хорошего не предвещает такая рожа.— И внешность и сложение даны ему от Господа, — смиренно заметил патер.— В таком случае, нельзя сказать, что всякое создание Божие красиво. Говорит ли он по-английски?— Он немного понимает наш язык, но говорит плохо.— А дочка совсем не похожа на своего папашу, — заметил Морау. — Для индеанки она даже чересчур хороша. Мне не случалось раньше видеть такого миловидного личика у дикарки.Индеанка украдкой взглянула большими черными глазами на Марка, и тот спросил:— И она тоже обращенная? А мне кажется, что ею по-прежнему управляет ее врожденная дикость. Не замечаете ли вы, отец мой, необыкновенного блеска в ее глазах? Они так и пышут пламенем чуть ли не жгучее адского. Вы не находите?— Несмотря на благодать просвещения, которая коснулась ее, она все еще немножко дика, — отвечал миссионер с состраданием, — но и сам вождь криков принял уже некоторые из наших обычаев, с которыми, конечно, не расстанется, за это я вам ручаюсь. В нем произошла такая перемена, что он послужит примером жителям Селькирка, когда я покажу им плод моих трудов.— А как его зовут? — спросил Марк, сомнения которого все еще не рассеялись.— Следуя эксцентричному обычаю своего племени, он носит имя Вавабезовин, но у индейцев он известен под именем Натянутый Лук. Он был хорошо известен как храбрый воин, да и теперь случается, что его пламенный дух прорывается.Крис Кэрьер потянул Морау за рукав и шепнул ему на ухо, указывая глазами на священнослужителя:— Вот благоприятный случай, вы нуждаетесь именно в таком молодце. Не упускайте же случая и ведите его с собой в подземелье. Он как раз скрепит ваш союз с красавицей по настоящему закону. Возможно, этим она удовольствуется и перестанет день и ночь реветь.Марк подумал. Эта мысль ему понравилась.— Надо хорошенько подумать, — сказал он, — но прежде всего мне надо подробно расспросить этого монаха, чтобы узнать его настоящие намерения.— Его рассказ кажется правдоподобным, кроме части об обращении индейца, в которое не так легко поверить, — заметил Крис. — Ну разве можно убедить таких людей, как мы с вами, что краснокожий принял истинную веру? Индеец создан быть дикарем и нечестивцем, и его ничем переделать нельзя. Да и плутовка эта глядит с таким коварством в глазах, которого хватит на дюжину наших женщин.— Натянутый Лук, — спросил Морау, — с какой стороны лежит твой путь?— С солнечного восхода, — отвечал лаконично вождь.— А как далеко отсюда?— В пяти днях пути.— Он прилично говорит по-английски, — заметил Марк миссионеру. — Ваши уроки принесли ему большую пользу, с чем вас и поздравляю. Святой отец! По всей вероятности, я уже слышал о таком искусном человеке, как вы. Премного обяжете меня, сообщив свое имя.Марк Морау не спускал глаз с благодушного лица патера, который тотчас ответил:— Не могу льстить себя надеждой, чтобы мое имя или слава, если я заслужил ее, перешли границы поля моей деятельности. Не людям старался я угодить своим рвением и благочестием. Что значит для меня слава человеческая? Эти дети природы, для обращения которых я немало потрудился, называют меня просто патер Людовик, и я совершенно доволен этим именем.— И прекрасно; скажите мне, патер Людовик, как вы относитесь к благам насущным? Имеете ли вы наклонность ко вкусным яствам? Или, говоря другими словами, заботясь о спасении душ ближних, не упускаете ли вы из виду попечения о собственной бренной плоти?— Не совсем, сознаюсь откровенно, — возразил миссионер, пожимая плечами, — я всегда считал своей обязанностью обращать внимание на поддержание бренной оболочки. Я довольно успешно веду торговлю мехами с агентами Гудзоновой и Северо-Западной торговых компаний. Я имею основания полагать, что такой обмен удобен и выгоден.При этих словах патер Людовик наставительно взглянул на Марка Морау.— Вижу, — сказал Морау со смехом, — что ты хороший миссионер и добрый товарищ. Ты именно таков, каким показался мне по наружности — любитель благ насущных. Ну, после этого мы с тобой найдем общий язык, ко взаимному удовольствию.Говоря это, Марк изучал физиономию патера Людовика. Он все еще колебался в окончательном мнении о нем: то верил ему, то вдруг начинал сомневаться, и сам не зная, что о нем думать.— Сын мой, — возразил миссионер, — тот не мудрец, кто о себе забот не знает.— Это изрек пророк Даниил! — воскликнул Марк насмешливо.— Сам царь Соломон, мудрейший из мудрых, не пренебрегал поощрением удобств своих. Он пил из золотых и серебряных сосудов, ему прислуживали прекраснейшие женщины его государства. Увы! Даже страшно становится, не слишком ли много он заботился о благах земных.Лицо Марка прояснилось, и последние облачка сомнений рассеялись.— Ну, преподобный отец, природа создала тебя по образцу титана, ты обладаешь большим количеством крови, костей и мускулов и, вероятно, в последнее время много страдал от скудости пищи. Готов заложить двадцать пять золотых теперь, когда удостоверился, что ты принадлежишь к числу любителей пожить в свое удовольствие, что ты более заботишься о чаше пылающего пунша, чем о спасении душ, и что для тебя доллары выше покаяния в грехах.— Не говорите так легкомысленно при новообращенных, — отвечал патер Людовик с выразительным жестом, — я ревностно желаю, чтобы семя, посеянное мной, принесло обильные плоды.— Патер Людовик, я вижу, ты опытный плут. Ну, твое миссионерское горло, надеюсь, ничего не имеет против глоточка виски? Крис, передай-ка флягу почтенному миссионеру.— Мне, может быть, неприлично подавать дурной пример этой головне, вырванной из адского огня, однако считаю своим долгом выразить вам благодарность за оказанную мне почтительность, потому я прикоснусь только устами к этому нечестивому напитку… Послушай, Натянутый Лук, — обратился он к индейцу, — смотри в сторону, не видать ли там чего подозрительного?Вавабезовин покачал головой, с завистью посматривая на флягу, которую Крис подал миссионеру.— Нет, нет, сын мой, — сказал миссионер в ответ на безмолвную просьбу краснокожего, — этот напиток слишком крепок и имеет возмутительную силу для существа, еще такого слабого в вере, как ты.После такого глубокомысленного назидания миссионер приставил флягу к губам. Долго оставалась она в поднятом положении, издавая мелодичные булькающие звуки. Если бы эта фляга вмещала менее трех пинт Пинта (англ, pint) — единица объема и емкости, равна 0, 568 литра.
, то патер Людовик, по всей вероятности, вытянул бы ее до последней капли. После такого обильного возлияния, он прищелкнул языком и, переведя дух, сказал Крису:— Pax vobiscum!— Это означает, что в фляге ничего не осталось? — осведомился Крис.— Это означает: «Мир с тобой», — уточнил пастор.— Да ничего почти и не осталось! — проворчал Крис, с печалью созерцая внезапный отлив желанной волны.— Поистине мое внутреннее существо согрелось и освежилось одновременно. Может быть, маленькая доза не повредит моему новообращенному язычнику. С вашего позволения, он омочит язык в этом напитке, хотя, смею уверить, что благотворное влияние моих проповедей значительно уменьшило жадность его стремления к огненной воде.Патер Людовик передал флягу новообращенному, который с жадностью схватил ее и залпом осушил до дна.— Какая жалость, что мы не догадались захватить пару пинт виски и для красавицы! — ворчал Крис. — Хорошо они обращены, нечего сказать! Да будь здесь еще двое таких обращенных, то, наверное, целой бочки не хватило бы на честную компанию.— Миссионер, — сказал Морау с искренним воодушевлением, — переходи ко мне, и тебе будет всего вдоволь. Но прежде поклянись, что не выдашь моей тайны.— Мое звание обязывает меня к сохранению тайн. Душа моя есть верное хранилище чужих тайн. Много слышал я признаний, от которых солнечный свет мог бы помрачиться. Я принимал исповедь многих великих грешников. Итак, идите вперед и не бойтесь ничего.— А краснокожие? — спросил Марк.— Они последуют за мной, и я отвечаю за их примерное поведение.— Погодите одну минуту, — сказал Марк, и, отведя в сторону Криса, переговаривался с ним так тихо, что их слова не долетали до других.Морау вернулся к миссионеру глубоко озабоченный.— Патер Людовик, — сказал он строго, — вы пойдете со мной, и за нами последуют ваши спутники, но предупреждаю вас, малейшая нескромность с вашей стороны может оказаться для вас роковой. Если вы когда-нибудь откроете то, что увидите, услышите или узнаете, то расплатитесь со мной жизнью. Понятно?— Ручаюсь вам, что по природе и по долгу я нем как могила. Ведите меня, куда хотите, и вы всегда найдете во мне надежного, веселого и разумного товарища.— Жизнь, как вам известно, не такая вещь, чтобы ею легко рисковать. Если выйдет что-нибудь неприятное, пеняйте на себя, потому что я предупреждал вас. Что касается индейцев, — продолжал он, понижая голос, — так у нас есть надежное средство спровадить их, если они заартачатся.Глаза Марка в сотый раз устремились на молодую дикарку. Ее необыкновенная красота, видимо, привлекала его. Однако, отгоняя мысли, которые ее внешность возбуждала в нем, он быстро спускался по утесу, за ним последовали все остальные, и вскоре все сидели в лодке. Глава XXIПОДЗЕМНОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО Крис Кэрьер схватил весло, и вскоре легкая байдарка причалила ко входу в подземелье, куда мы уже два раза приводили читателя.Патер оказался большим весельчаком. «Несчастный напиток» оказал заметное влияние на его поведение. Он, по-видимому, был равнодушен ко всему окружающему, тогда как Вавабезовин, со свойственным его племени осторожностью и подозрительностью, недоверчиво посматривал на мрачный вход в пещеру. Его дочка тоже проявляла нежелание вступить туда.— Иди вперед, краснокожий, и не бойся ничего! — сказал ему Крис. — Я уверен, что ты бывал в местах и похуже этого.Потом, обратившись к дикарке, он добавил:— Ступай за нами, черноглазая красавица. Не притворяйся робкой ланью, никто тебя тут не ранит.А Марку он в то же время шепнул:— Замечаете ли вы ее взгляды, капитан? Они острее иголки. Я уверен, что у нее в голове полно коварства и злобы. С ней держи ухо востро! И вместе с тем поневоле на нее засмотришься. Не бросай она иногда таких свирепых взоров, что была бы за жена для такого бравого молодца, как я!— Переговори с ее отцом, — сухо посоветовал Марк.А веселое расположение духа патера усиливалось с каждым шагом. Он напевал игривые песенки, часто перемешивая их латинскими восклицаниями.— Однако, сын мой, ваше гостеприимство холодновато, — сказал он наконец, вздрагивая от холода. — В галереях вашего замка не очень-то жарко.— Скоро будет и жарко, — отвечал Марк, — проход расширяется, как видите, еще два поворота и вы очутитесь в просторном месте.Обещание скоро сбылось. Патер с новообращенными были приведены в залу, где некогда Кенет Айверсон провел несколько неприятных часов. Зал был все тот же. Только прибавилось шесть человек с непривлекательной внешностью. Они курили, пили и разговаривали. При появлении новых гостей они стали недоуменно пожимать плечами, перешептываться и посмеиваться. Марк остановил их одним взглядом.— Вот мои парни, — сказал он миссионеру, — вам запрещается расспрашивать, кто они и зачем здесь. Существование этого убежища должно оставаться в неизвестности. Если вы вздумаете выдать нас по выходе отсюда, то нож или топор… Понимаете?— Мы довольно толковали об этом, и я вполне уяснил суть вопроса, прежде чем мы вошли сюда, — отвечал патер невозмутимо. — Ваше искусство готовить гораздо более занимает меня, чем все остальное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38