Он поглядел на свои руки и увидел грязь под ногтями, и это напомнило, что ночью он копал землю. Такая мелочь может расшевелить воспоминания. Он думал, что уже привык к мысли о смерти Джо, но вот вспомнил — и его ударило снова.— Он был рожден для неприятностей, этот Джо, — продолжал Никобар. — Припоминаешь ту ночку в Янктоне, на том самом пароходе? Джо налился сивухи по самую макушку и решил прогуляться по перилам на машинной палубе. Хлопал крыльями как петух, кукарекал, а мы с тобой умоляли его слезть на палубу, чтобы он не свалился в речку и не попал под колесо. И не решались схватить его, чтоб он не потерял равновесия. Господи Боже, и нагнал он в тот вечер на меня страху, этот Джо!Лаудон кивнул. Все это вновь предстало у него перед глазами, отчетливо и страшно. Джо, балансирующий на перилах, и молотящее воду старинное кормовое колесо. Да если бы он свалился за борт, эти лопасти размололи бы его в порошок. Ладно, Джо не споткнулся, и ему досталось еще пару лет пожить — только чтобы кончить теперь с веревкой на шее. Что, лучше это? Ни черта! Ну почему не мог Джо отдать концы в тот вечер на пароходе? Разве не лучше было ему помереть залитым по ноздри и развеселым, чем вот так, как оно в конце концов вышло?Теперь Айк говорил о Сент-Луисе и о загуле, который они там устроили. Мысли Лаудона снова отвлеклись от Айка. Он думал об Олли Скоггинзе, который был так обеспокоен прошлой ночью, он думал о Питере Фруме, который отдал приказ, и об Айдахо-Джеке Айвзе, который завел Максуина слишком далеко по дурной дорожке… Тут его мысль перескочила к девушке, которую он вчера встречал на пароходной пристани. Что ж, он попытался объяснить ей, что такое «Длинная Девятка», но она не поверила. Ну да, у них там в Огайо на яблоньках такие плоды не вырастают…Он покачал головой. Не мог он посчитать ее глупой пустышкой и тут же выбросить из головы. Было в ней что-то такое, что его зацепило — и не давало покоя. Не ее озорная улыбка, и не то, что она ему не всадила шпоры под ребра — ну, не стала рассказывать о поцелуе — нет, что-то поглубже. Что-то, подсказавшее ему, что не пустой каприз привел ее на «Длинную Девятку», несмотря на его предупреждение. Может, у нее тоже есть свои заботы; она ведь все спрашивала, почему Фрум ее не встретил. Его все больше занимали эта девушка и Фрум: они ведь родня, но общего между ними не найдешь…Айк прекратил разговоры. Отхлебнул из горлышка, провел по губам рукавом.— Пора бы уж тебе трогать, Джесс, — сказал он потом. — До «Длинной Девятки» путь не близкий, стемнеет, пока доедешь.От этих слов Лаудона передернуло.— Черт побери, Айк, да я туда не собираюсь возвращаться. Вообще.Никобар сказал мягко:— Джо умер, нет его больше, Джесс.— А кто его убил?— Послушай меня, Джесс, — настаивал Никобар. — Вчера ты говорил, что человек, который имеет босса, не попадает в неприятности. С тех пор ничего не изменилось, лишь произошло то, что должно было произойти. — Его старое лицо сморщилось. — Ты все еще можешь спросить себя, с кем ты: с «Длинной Девяткой» или с бедлендерами. Ну, и какой будет ответ?Лаудон вспомнил тот второй смысл потери, который он ощутил, когда закопал Джо, потери, пришедшей с сознанием, что он не может вернуться на «Длинную Девятку». Не может — после того, что они сотворили с Джо. Черт побери, вот почему он ощущал, что лишился всего разом! Он сказал:— Ты забываешь, Айк, что я хлопнул за собой дверью. Они сообразят, кто похоронил Джо. Фрум расценит это как свидетельство моего отношения…— Может и так, — сказал Никобар. — Только все равно тебе надо сделать выбор. Что ты собираешься делать?— Уеду.— Куда уедешь?Об этом он еще не думал. В Майлс-Сити были гуртовщики, которые нанимали работников. Можно воспользоваться тем самым советом, который он давал Максуину, и наняться к одному из них. Но это будет вроде охоты на бизонов — дальние тропы, новые горизонты каждый день, а человек по-прежнему остается тем же самым, его влечет то, ради чего он идет по жизни. Джо сказал вчера, что Джесс Лаудон всегда был честолюбив. Быть рядом с хозяином — таким, как Питер Фрум, — это больше, чем просто быть связанным с кем-то; это первый шаг к тому, чтобы самому стать человеком такого же покроя и калибра. А ведь именно этого он и хотел. Если уж его честолюбивые планы должны быть связаны с каким-то именем, пусть это будет имя Фрума. Он вырастет вместе с Фрумом. В один прекрасный день он может стать правой рукой Фрума, или даже владельцем собственной земли, человеком, на которого, как на Фрума, люди будут смотреть снизу вверх, человеком, который не стоит на месте.Взгляни в лицо правде! Ведь именно ради этого, конечно же, ты пришел к Фруму! Он видел грядущие изменения — охота на бизонов кончилась, пароходов на реке становится меньше, зато приближается вторая железнодорожная линия. Он сказал тогда себе, что если не свяжется прочно с чем-нибудь, то закончит в рядах бедлендеров, как Джо Максуин. Но он глядел вперед куда дальше, чем следующая неделя или следующий сезон. Он сделал первый шаг так, чтобы подготовить себя ко второму. Но слишком уж сильно зацепила его смерть Джо — такая смерть, петля… Не мог он пойти и похлопать Фрума по плечу за это!Айк спросил, куда он уедет. Да, это действительно вопрос. Снова вернуться к бесцельной жизни, которую он вел почти все эти годы? Ну уж нет! На какое-то другое ранчо, где он, по крайней мере, будет связан с каким-то хозяином? Но этот хозяин не будет Питером Фрумом, вот в чем все дело. Стоя внизу у крыльца дома на ранчо, он думал, насколько высок Фрум. Пожалуй, никогда он не найдет человека, столь высокого как Фрум.Но все равно Джо Максуина не забыть.— Поезжу малость, Айк, — сказал он. — Набреду на что-нибудь.Хорошо бы, чтоб это ему удалось… Он вышел из конторы и начал седлать лошадь. Айк выбрался следом и стоял рядом, следя за ним. Лаудон порылся в карманах, чтобы проверить, есть ли у него деньги, и нашел серебренные доллары. Но это доллары Джо — и он полез в другой карман. Не мог он тратить доллары Джо Максуина. И вернуть их обратно Максуину не мог. Ни черта он не мог сделать, только хранить их. Он положил в руку Айку один из своих собственных долларов.— Это за то, что позаботился о моей лошади, старина.Никобар сказал:— Ты теперь найди другую работу. Слышишь, парень?Лаудон кивнул, ничего не ответив. Вывел лошадь наружу и поднялся в седло. День кончается, — подумал он; вокруг него под затянутым дымной мглой небом раскинулся в дреме Крэгги-Пойнт. На востоке лежали бедленды; он направился на запад. Шагом проехал по улице и подумал, что можно двинуть вдоль реки вверх по течению, — но после сообразил, что это приведет его на ранчо Латчера. Будь он проклят, если захочет встретиться с Адди. Видно, она всегда будет напоминать ему о Джеке Айвзе — и вновь возвращать его мысли к Джо Максуину… Когда улица перешла в загородную дорогу, он потянул левый повод и поднялся по дороге до гребня холма. А потом медленно поехал по плоской равнине на юг. Ему вдруг пришло в голову, что он направляется тем самым путем, каким уехал Джо, когда он в последний раз видел Джо живым…И снова мысли его пошли той же колеей, что и в конторе конюшен, когда он разговаривал с Айком. Он впадал в задумчивость, а потом опять видел окружающее, как человек, пробудившийся ото сна, но большей частью был глубоко погружен в себя. Он пытался думать о чем-то постороннем, но мысль как-то делала круг и вновь возвращалась к Джо Максуину, и опять боль пронзала его. Тогда он отгонял мысли прочь и начинал осматриваться вокруг. Иногда дорога проходила мимо побелевших костей бизона; иногда на дальнем гребне он замечал антилопу. Надо свернуть с дороги до того, как он заедет слишком далеко, иначе он окажется в корале «Длинной Девятки» раньше, чем заметит это.И вдруг до него донесся звук. Выстрелы! Это выли выстрелы!Он натянул поводья и огляделся. На западе он увидел всадников: один был чуть впереди, а трое остальных растянулись позади первого. Над одним из этих троих появился дымок; потом до Лаудона донесся звук выстрела, и он наконец понял, что происходит: кто-то спасается, а за ним гонятся. Что за дьявольщина? Тот, за кем гнались, кажется, был в затруднительном положении. Повод болтался свободно, а наездник качался в седле, чуть не падая.Резко повернув в сторону этой четверки, Лаудон ударил коня шпорами и понесся галопом. Он вынул револьвер и держал его наготове. Расстояние быстро сокращалось; теперь уже было видно, что преследуемый всадник — женщина; он мог разглядеть развевающуюся юбку. Адди Латчер? Он не знал, чтобы по соседству жили другие женщины. А потом понял, что это — мисс Бауэр.У него не было времени удивляться, раздумывать, что она здесь делает или отчего за ней гонятся. Он выстрелил; выстрел должен был сказать тем троим, что -он вступает в игру. Он все еще сокращал расстояние, и теперь смог разглядеть среди преследователей фигуру в черном. Айвз! В Лаудоне вспыхнул гнев, и все это внезапно приняло личный характер — личный, как это было, когда он стоял перед Айвзом в «Ассинибойне» вчера. Он закричал девушке: «Сюда!», и она попыталась повернуть лошадь. Теперь он был достаточно близко, чтобы разглядеть, что у нее лицо совсем белое.Он подскакал к ней, развернул коня, наклонился и поймал болтающийся повод. Он заметил в нескольких Сотнях ярдов к северу выход скальных пород, естественный бруствер высотой, может быть, в несколько футов. Потянув за повод, он заставил лошадь девушки броситься галопом в сторону этих скал.Айвз и остальные двое на мгновение остановились. Они как будто испытывали нерешительность, не зная, как дальше разыгрывать эту игру, когда она приняла неожиданный оборот. Айвз что-то крикнул, все трое гикнули на лошадей и снова бросились вперед. Но этой минутной задержки хватило Лаудону. Он добрался до скал, спрыгнул с седла и закричал девушке: «В укрытие!» Она почти упала с седла. Он бросился на помощь и подхватил ее в объятия. И тут увидел, что она ранена. На ткани блузки темным пятном выступила кровь.— Плечо, — сказала она.— Серьезная рана?— Я… не могу сказать.— Некогда смотреть, — сказал он. — Они уже тут!Он заставил ее опуститься на камни. Аккуратно установил ствол револьвера на согнутую в локте левую руку. Трое приближались, вырастая на глазах. Он выбрал в качестве мишени Айвза, но уже в момент выстрела понял, что промахнулся. Затем быстро выстрелил три раза подряд, особо не целясь, просто в надежде обескуражить нападающих. Один из людей Айвза покачнулся в седле, потом дернул поводья и ускакал прочь. Айвз и третий человек повернули следом.Лаудон выстрелил еще раз, а потом присел за камни и быстро перезарядил револьвер. Бросил взгляд на девушку. Она лежала, припав к земле, и смотрела на него. Он выглянул поверх камней. Айвз и его друзья отъехали за дистанцию револьверного выстрела и теперь собрались вместе, говоря о чем-то. Тот, кого Лаудон ранил, кажется, покачал головой. Лаудон внимательно следил за ними.— Они снова решились, — сказал он Элизабет.Но теперь атаковали только двое — Айвз и тот, который не был ранен. Они мчались галопом и стреляли на скаку. Свинец сбивал верхушки камней и рикошетировал с визгом. Лаудон рискнул выпрямиться и быстро выстрелил несколько раз. Ему не удалось ни в кого попасть, но атаку он отбил. Нападающие развернулись, ускакали назад и присоединились к третьему человеку. Опять они разговаривали, Айвз махал рукой. Для него это также было личным делом, Лаудон это знал. Айвз ведь тоже запомнил вчерашнюю встречу в «Ассинибойне». Но теперь все трое повернули и галопом поскакали прочь.— Айвз! — закричал Лаудон, в котором еще кипел гнев. — Вернись сюда, черт тебя побери!Айвз оглянулся через плечо и что-то крикнул. Все трое начали уклоняться к северу, к речному обрыву. Лаудон сунул револьвер в кобуру, стал на колени возле девушки и расстегнул блузку. Он увидел мягкую белизну ее плеча и яркую кровь. Вытащил носовой платок и, сложив его несколько раз, приложил к ране, чтобы остановить кровь. Пуля прошла навылет через плечо, довольно высоко. Он почувствовал облегчение, но и злость тоже, и, странно, его гнев был направлен не только против Айвза, но и против нее тоже.— Дурочка! — сказал он. — Что вы здесь делали одна?— Каталась, — ответила она. — Заехала в овраг. Там были коровы — скот с «Длинной Девятки». Эти люди увидели меня. Погнались за мной и начали стрелять.Он помог ей сесть поудобнее.— Как вы думаете, на лошадь сможете сесть?Она кивнула.Он поймал обеих лошадей.— Я вас сперва отвезу в Крэгги-Пойнт. Туда ближе, чем на «Длинную Девятку». Я хочу, чтобы вам как следует перевязали рану.— Я считаю, что обязана вам жизнью, — сказала она. И плотно зажмурила глаза, как будто хотела вновь увидеть все, что случилось.— Поедемте, — сказал он и помог ей встать.Забавно, — думал он, — что выбор сделан за него. Теперь он обязан вернуться на ранчо, по крайней мере, чтобы доставить ее в целости и сохранности, но, пожалуй, когда он попадет туда, то сможет остаться. Фрум не будет вменять ему в вину, что он похоронил Джо Максуина, — теперь, когда он вытащил Элизабет Бауэр из этой переделки. О-о, теперь, — да здравствует герой-победитель! И правда была именно такой, как ее видел Айк Никобар: человек должен принадлежать либо к одной породе, либо к другой. Это значит, что надо следовать или за Фрумом, или за Айвзом. Ну, а он только что увидел в очередной раз, что означает следовать за Айвзом.Но примешивалось сюда и что-то еще. Даже прошлой ночью, засыпая лопатой могилу Джо, он ощущал, что не хочет покидать «Длинную Девятку». Теперь он уже не мог одурачить себя, притворяясь, что возвращается на ранчо с сожалением. Джо назвал его честолюбивым. Могло быть такое, что, при всей печали из-за Джо, его собственные нужды оставались важнее? Почему-то он не хотел размышлять об этом… 7. ЖЕНЩИНА Мысли Фрума вновь обратились к женщине. Она уже давно все время присутствовала где-то на обочине его мыслей, но временами приближалась, как сейчас, и тогда возникал вопрос: насколько ему можно рисковать? Он быстро глянул на Грейди Джоунза и Чарли Фуллера, опасаясь, что лицо может выдать его мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25