. И в сумке у него была ещё бутылка коньяка. "Белый аист". Он точно это помнит... "Из наших краев коньячок", - сказал тогда её отец, массивный, совершенно лысый, с большими круглыми глазами, шаркающей поступью ходивший по комнате...
Что-то он тогда сделал не-то, за что потом очень корил себя... Да... он назвал старику и его жене, маленькой, с огромными черными глазами, свою фамилию... Зачем он это сделал? Что это была за дурацкая бравада? Он гордился своими звонко звучащими именем и фамилией... И он во всеуслышанье объявил и за столом, громко торжественно представившись: "Андрей Померанцев!" "Ядвига Козырь!" - так же торжественно представилась и Ядвига, громко и как-то нервно расхохотавшись. При этом она постоянно делала какие-то резкие движения, колола булавкой в лежавшую на столе газету.
"Звучная фамилия", - помнится, сказал он Ядвиге. - "Была...", ответила как-то странно она. - Но он тогда не стал вдаваться в смысл её слов...
"Андрей Померанцев"... !!! Его настоящие имя и фамилия Андрей Померанцев...
Он приостановился и вдруг почувствовал огромный прилив радости. Он вспомнил свою фамилию и имя! Он начинает припоминать свое прошлое! И он ощущает, что кому-то нужен, он нужен какому-то очень близкому человеку... Он стал нужен и Вере Лим, но это нечто другое... Вера возилась с ним, словно с маленьким ребенком, следила, чтобы он был сыт, опрятен, чтобы у него не падало настроение, чтобы не мучили его постоянные головные боли... А теперь, в настоящую минуту он ощущает себя мужчиной, который спешит куда-то, непонятно куда, чтобы помочь близкому человеку, попавшему в беду... И этот человек... Откуда такие ощущения? Откуда эти странные, одновременно и тревожащие и обогревающие душу чувства?...
Он спустился по склону, а затем стал вскарабкиваться наверх... Скоро, уже совсем скоро будет тот самый бревенчатый дом, где он был очень давно с Ядвигой Козырь...
Он поднялся, тяжело дыша, стоял на месте и оглядывался по сторонам... Теперь вперед, не направо, не налево, а именно вперед. А потом немного левее... Так, надо идти... Надо спешить...
Вот он! Вот он этот самый дом!!! Бревенчатый забор, потемневший от времени сруб... За забором оголтелый приглушенный лай собаки...
Он почувствовал, как яростно бьется у него сердце... Он ощущал, что за этим забором, за этими толстыми бревенчатыми стенами творится что-то страшное... И интуиция не подводила его...
11.
- Наташа, это я, Лозович! - говорил в трубку мобильного телефона Владимир Игоревич. - Слушай меня, у меня нет связи с твоей подругой Верой Петровной. Да и нечего мне ей сказать... Тут такое дело... Я виноват, не доглядел... Понимаешь, пропал Саша... Я потом все объясню... Я еду на электричке в сторону Москвы, только что отъехал от деревни Машкино. Что делать дальше, не знаю... И скрывать не стану, ему плохо, он что-то чувствует... Видимо, истина, как и сами молодые люди, скрывается именно в этих краях... Но это все так - домыслы. А вот, то, что он исчез без денег, без документов, это чистая правда, жестокая, так сказать, реальность. Ты перезвони Вере Петровне, а я постоянно буду держать вас в курсе. И ей дай мой номер телефона... Надо постоянно быть на связи... Ладно, пока все...
Проехали одну станцию, затем другая, маленькая, заброшенная... Пустота, глухомань, никого... А вот... Это кто? Кто-то удаляется в лес... Мужская фигура! Да это же он, Саша...
В это время поезд уж тронулся. Лозович выскочил в тамбур и рванул стоп-кран. Поезд резко остановился, двери открылись... Сидел он в первом вагоне, и вагон уже проехал перрон. Лозович прыгнул из вагона прямо в мягкий пушистый снег, в который погрузился по пояс... Пока он оттуда вылезал, высокая фигура уже исчезла в лесу...
- Эй! - кричал Лозович, безуспешно пытаясь продираться сквозь глубокий рыхлый снег. - Стой! Саша! Это я, Лозович! Стой! Остановись!
Но ветер относил его крики в противоположную сторону...
Лозович вышел, наконец, на тропинку... Но там уже никого не было... Он оглянулся, запомнил, на всякий случай, название станции и быстро зашагал вслед за Сашей.
Тишина, густой лес, в лесу полное безветрие...
"Сквозь землю он, что ли, провалился?" - досадовал Лозович, стараясь идти по заснеженной тропинке как можно быстрее...
... И вот он оказался на распутье... Тропинка направо, тропинка налево, тропинка прямо... Куда идти? Черт его знает, куда идти, ладно, вот следы, едва заметные, одни направо, другие прямо... Решил идти направо. И, кажется, не ошибся... Вдалеке он увидел фигуру...
- Саша! - кричал он. - Стой! Это я, Владимир! Подожди!
Фигура остановилась. Лозович, спотыкаясь, бежал по направлению к ней. И уже подбежав поближе, разочарованно остановился. Незнакомый человек довольно крупного сложения с удивлением глядел на него из под огромной собачьей ушанки.
- Извините, - пробормотал Лозович. - Обознался...
- Бывает, - заметил человек в ушанке, повернулся и пошел своей дорогой.
Значит, надо было идти не направо, а прямо. Лозович отправился назад.
"Места тут какие-то поганые, зловещие", - подумалось ему. - "Коряги какие-то, бурелом, того и гляди, глаз выколешь... Хороши места для преступлений, для убийств, например..."
Раздосадованный Лозович и сам не заметил, как повернул в какую-то другую сторону. Там уже никакой тропинки и в помине не было, так, какой-то запорошенный снегом след. И он с некой угрюмой настойчивостью шагал туда...
Тишину зловещего леса разрядил телефонный звонок.
- Что с Сашей? - раздался в трубке холодный неприязненный голос Веры Лим.
- Извините, Вера Петровна, - пробубнил Лозович. - Моя вина, моя, но я её исправлю... Честное слово, исправлю. Я иду по его следу, я найду его, не беспокойтесь...
- Нечего было втягивать его в эту историю, - жестко говорила Вера. Неужели вы не видели, что он очень больной человек, подверженный припадкам... Эх, Владимир Игоревич... Не ожидала я от вас... Ладно, держите меня в курсе...
Раздосадованный Лозович продолжал идти непонятно уже в каком направлении. Он испытывал чувство стыда от того, что он, десантник, полковник, человек, имеющий огромный военный опыт, заблудился здесь буквально в трех соснах... Да, видать, стареть стал, как-никак шестой десяток пошел. Да и рана на голове тоже дает себя знать...
И вдруг... Он резко остановился. Ему показалось, что откуда-то справа раздается человеческий стон. Он прислушался... Тихо... Показалось, наверное... Хотел было идти дальше по этому следу, но стон раздался снова... Нет, не показалось... Он бросился на голос...
Продираясь сквозь переломанные ветки, по колено в снегу он прошел метров десять и увидел на снегу парня с окровавленной головой в белом свитере. Несмотря на плачевное положение юноши Лозович сразу узнал его по фотографии. Это Борис Вербицкий. Он бросился к нему...
- Борис? - спросил он.
Тот ничего не отвечал, только тихо стонал.
- Держись, сынок, держись, - стиснув зубы, произнес Лозович. - Вытащу я тебя... Слава Богу, ты живой, наврала все же она, и я тебя нашел...
Но тащить по снегу полностью обессилевшего человека было очень трудно... А ведь до станции было очень далеко... Парень без сознания... Так... Но как он попал сюда? Такое ощущение, что его сюда притащили уже в таком состоянии и бросили здесь. Неужели он с кем-то пришел сюда, в эту глухомань, продирался сквозь ветки и коряги только для того, чтобы его ударили по голове и бросили здесь... Нет, не может быть. Он попал сюда с другой стороны...
- Потерпи, сынок, - сказал Лозович, хоть Борис его и не слышал, и стал изучать местность... Судьба помогла ему. С другой стороны он услышал шум двигателя машины. Там была дорога! И именно таким образом Борис попал сюда, в эту чащобу!
Лозович взял подмышки юношу и потащил его на шум машины... И впрямь... вскоре он оказался на проселочной, узкой занесенной снегом дороге...
- Отлично! - произнес он вслух, затем снял с себя дубленку, укутал в неё Бориса, шарфом обмотал ему голову, а затем набрал номер телефона Лидии Владимировны Красновой.
- Алло! - раздался в трубке встревоженный голос.
- Лидия Владимировна? Это я, Лозович. У меня для вас хорошие новости.
- Оксана нашлась?!!!
- Нет пока. Но зато нашелся Борис.
- Он жив?!!!
- Жив, но плох. Кто-то ударил его по голове. Сообщите его матери. Я нахожусь неподалеку от станции Точилино по Белорусской дороге. Видимо, от станции в правую сторону ведет проселочная дорога. Я, разумеется, буду связываться и с другими людьми... Но и вы, полагаю, захотите помочь нам... Так что, спешите сюда... Он без сознания, сообщить мне ничего не может. Но только он знает, где Оксана... Жду...
- Спасибо вам, Владимир Игоревич, - всхлипнула Краснова. - Я немедленно пошлю туда своих людей...
"Вот, теперь спасибо удостоился", - почувствовал прилив душевных сил Лозович, вытащил из кармана пачку сигарет и с наслаждением закурил.
"Хоть бы какая машина проехала", - подумал он. - "Надо же, только что кто-то был..."
Он положил Бориса на обочину, сам присел на корточки, и его окровавленную голову держал на своих коленях.
Позвонил своим друзьям, сообщив им примерные координаты своего местонахождения и стал ждать. Что ещё оставалось делать? Не тащить же раненого парня по дороге неизвестно куда? Тут до станции могло быть километра три. Если эта дорога вообще туда вела...
Прошло примерно минут пятнадцать, и снова послышался звук двигателя машины. По дороге ехал видавший виды МАЗик.
Лозович встал и поднял руку. Но МАЗик и не думал останавливаться. Чуть не сбив Лозовича он промчался дальше. Владимир Игоревич едва успел отпрыгнуть...
- Ну погоди, собака, я тебя отыщу, - прошептал Лозович. - Вот люди... Впрочем, его тоже можно понять, в наше время не каждый остановится, увидев такое - раненого на обочине и голосующего крепкого мужика со шрамом через все лицо на проселочной дороге в густом лесу... Себе дороже может обойтись...
- Ксюшенька..., - вдруг послышался слабый голос Бориса.
- Где она? - воспрял духом Лозович, гладя парня по щеке.
- Там, - слегка взмахнул он рукой, не открывая глаз.
Лозович протер ему снегом лицо. На лбу был огромный кровоподтек.
- Кто же это тебя так? - прошептал он. - Кому ты дорогу перешел?
А затем внимательно вгляделся в его лицо и подумал:
"А ведь Сашка-то и впрямь, наверное, его отец.... До чего похожи... Одни черты лица... Странно как все это, однако..."
От мысли о Сашке стало снова тяжело на душе... Одного нашел, другого потерял... Куда он запропастился?
Так, а вот едет ещё одна машина... УАЗик... Ну, уж этого он остановит, чего бы ему это не стоило... Парень без сознания, промерз до кошмара... Пока сюда от Москвы люди доберутся, он может умереть...
Лозович вышел на середину дороги и поднял руку.
УАЗик стал сбавлять скорость и остановился. Оттуда медленно вышел здоровенный мужик в дубленом тулупе с непокрытой головой. Кудрявые светлые волосы были всклокочены, толстые щеки горели ярким румянцем.
Он каким-то странным, словно недоумевающим взглядом поглядел на лежавшего на обочине и тихо стонущего Бориса.
- Помоги, браток, - сказал Лозович. - В больницу надо. Видишь, дела какие...
- А что с ним?
- Нашел в лесу с разбитой головой без сознания, - решил не уточнять суть дела Лозович. - В больницу его надо, - повторил он.
- В больницу можно, - кивнул головой мужик. - Это нам запросто. Давай, тащи его. А я правую дверцу открою, на заднее сидение положим...
Лозович бросил мимолетный взгляд на заднее сидение машины и увидел, что оно занято. На нем лежало нечто завернутое в какое-то одеяло. Причем, ему показалось, что это нечто шевелится. Он почувствовал недоброе...
Взгляд его поймал и мужик в тулупе. Искорка блеснула в его глазах, но он нарочито медленно сделал шаг обратно к УАЗику, открыл левую дверцу машины и вдруг в его руках оказалось короткоствольное ружье.
Без всякого предупреждения он передернул затвор и выстрелил прямо в Лозовича. Молниеносная реакция спасла бывшего афганца. Он нырнул на землю, мгновенно пожалев о том, что у него с собой только газовый пистолет. Тем не менее он быстро выхватил его и направил дуло на мужика. От оглушительного звука Борис вдруг открыл глаза.
- Это он! - закричал он. - Это тот! Это он! Держите его!
На секунду Лозович оторвал взгляд от мужика с ружьем, посмотрев на Бориса. И этой секунды хватило, чтобы мужик успел вскочить в машину и рвануть её с места. Хорошо еще, что тот подумал, что у Лозовича в руках боевое оружие и побоялся тратить время на то, чтобы снова передернуть затвор своего ружья. Чтобы оставить его в таком заблуждении, Лозович выстрелил в сторону машины, якобы целясь в колесо... И УАЗик, набирая скорость, помчался по проселочной дороге... Номер его был замазан грязью...
Лозович схватился за телефон, чтобы сообщить в милицию хоть приметы машины, но тут с досадой обнаружил, что тот сломался при его резком падении на дорогу.
"Проклятье", - прошептал он, понимая, что в машине в тот момент находилась Оксана.
- Ну что, Борис, - сказал он, наклоняясь над юношей. - Очнулся? Ну и слава Богу... Расскажи, что помнишь... Что с вами произошло?
- ... Ночью..., - бормотал Борис. - Этот уродец ударил меня палкой по голове... Я развязал его, и тут же... Сильный удар... И я потерял сознание... Потом я очнулся на улице... Грянул выстрел... Эта женщина упала... А этот... По-моему, они приехали вместе, вдвоем... Тот карлик испугался от того, что сделал и бросил ружье. А я так и остался лежать на снегу, я делал вид, что нахожусь без сознания... А этот человек пошел в дом... Потом он вышел, затащил в машину и меня, и тело этой женщины...
- Как её имя? - прервал его сбивчивый рассказ Лозович.
- Они её называли Ядвига. Там еще, кроме этого карлика был старик отец, парализованный, на коляске, очень злой и раздраженный...
- Ядвига, - прошептал Лозович. - Действительно, Ядвига... И впрямь, этот Сашка ясновидящий... Что теперь с ним? Где он? Куда держит путь? - И произнес громко: - Ну, рассказывай дальше, я слушаю, внимательно слушаю тебя.
- Он где-то остановился, выволок тело Ядвиги и куда-то его потащил... А потом мы снова поехали... И вот... он остановился и выбросил меня. Наставил на меня ружье, хотел стрелять... Но потом передумал, решил, наверное, что я и так подохну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17