"Пропади все пропадом", - думал он, извергая из себя всю изысканную помидорову кухню. Ему было полегчало, и он двинулся к кухне, чтобы доспать, но тут вспомнил зеленое лицо Николаши и сладковатый трупный запах в его убогой комнатухе, и его снова начало бешено рвать. Он провел немало времени в санузле, отделанном импортным кафелем и оборудованным итальянской сантехникой. Потом поперся-таки в спальню, только сейчас обнаружив, что он без трусов, в одной белой футболке, пропахшей потом и блевней. Он вошел в спальню, увидел бесстыдно раскинувшую свои длиннющие ноги Таню и вспомнил про Ларису, про то, что у неё плохо с сердцем, что она беспокоится о нем, верит ему и ждет его сегодня. Хряку стало так погано на душе, как не было никогда в жизни. Он почувствовал, что жизнь его катится куда-то под откос, ему показалось, что никогда уже не будет у них с Ларисой тех чудесных вечеров, какие они проводили вдвоем в их загородном домике в последнее время. А почему он так думал, он и сам себе не мог объяснить. Чтобы заглушить муки тоски и совести, он все-таки заставил себя выпить бокал вина, а потом завалился в кровать, стараясь не прикасаться к Тане и как-то скоро погрузился в тяжелый похмельный сон.
Проснулся он от прикосновения Тани. Открыл глаза и почувствовал себя гораздо лучше во всех отношениях. Таня снова стала творить чудеса секса, и Хряк снова забылся в наслаждении. Потом они приняли душ и спустились вниз. Там, в гостиной за столом сидел Помидор, раскрасневшийся и расплывшийся от удовольствия. В одной пухлой руке он держал огромную кружку с пивом, другой же он поглаживал по голой ноге сидящую рядом Наташу.
- Эге! Заспались? Присоединяйтесь к нам!
Хряк от похмелья отказался, сославшись на то, что ему надо ехать. Посидел немного, попил чаю, а потом отозвал в сторону хозяина.
- Ксан Ксаныч, спасибо за удовольствие, братан! А теперь скажи, сколько с меня за такую ночь?
- Таня девочка дорогая, - улыбался Помидор. - Далеко не всем по карману, порой и по полтыщи баксов берет за ночь, некоторые и побольше платят, так, от души. Но ты мой гость, мы с тобой общим делом повязаны, так что считай, что это мой тебе подарок. Я сам с ней рассчитаюсь.
- Нет, нет, - махнул рукой Хряк. - Я сам в состоянии заплатить. Не хочу одалживаться.
- Обижаешь... Да ей можно ничего и не давать, она мне кое-чем обязана. Но, если хочешь, подари что-нибудь, она рада будет. Лавы с собой есть?
- Много не ношу. Есть двести баксов и рубли на бензин, на штрафы.
- Ну так подари ей за кайф двести баксов, нет, дай ей сто, тоже деньги. Так, в подарок, пусть духи себе купит. Тань! Вот Дмитрий Степанович хочет подарить тебе на духи. На вот, держи.
Хряк протянул ей стодолларовую бумажку. Таня скромно потупила глаза и приняла подарок.
- Спасибо.
- Ладно, Ксан Ксаныч, пора мне. Приезжай и ко мне, адрес-то, небось, не забыл. Такими шашлыками тебя накормлю...
- Приеду, приеду, - лыбился Помидор. Хряку казалось, что его рожа стала за эту ночь ещё раза в два шире. Ему вдруг стало снова гнусно и погано на душе. Он вдруг вспомнил, за что привлекался к ответственности этот радушный хозяин. Он отчетливо представил себе, как здоровенный Помидор пыряет здоровенным же ножищем молодую, до смерти напуганную женщину, как хлещет из её тела кровь, как истошно она кричит, как умирает в луже крови, а этот радушный хозяин улепетывает с сумочкой в руках. А ещё ему вспомнились глаза Кати в тот страшный день, и он вздрогнул, словно пораженный электрическим током. С к е м он пьет и проводит время?!!!
- Ты чо? - подивился Помидор. - Плохо тебе? Так оставайся, побалдеем еще...
- Нет, пора, доеду как-нибудь...
- А вот что, давай-ка я тебя провожу! - предложил Помидор. - У меня все гаишники поблизости кирюхи. Проблем не узнаешь!
Хряку очень хотелось расстаться с радушным хозяином и больше его никогда не видеть, но неожиданно для себя он вдруг промямлил:
- Давай.
- С ветерком поедем, эскортом. А то скучно, засиделся я что-то, размяться хочу...
- А охрана-то твоя где? - мрачно спросил Хряк.
- Да ну их! Не люблю! Мы сами с тобой лучше любой охраны, Дмитрий Степанович! Кого нам бояться?!
- Кого?..., - задумчиво переспросил Хряк. - Да некого...
Он внезапно понял, почему он согласился, чтобы Помидор сопровождал его. Он очень хорошо понял, что ему было с т р а ш н о. Это было позорное, доселе неведомое чувство, но он именно б о я л с я, боялся закончить свою жизнь так же, как Николаша, и именно тогда, когда только начал жить по-человечески. Он опять вспомнил зеленое лицо Николаши, вспомнил темную фигуру у машины, перерезанные тормозные шланги, и ему захотелось опять напиться, чтобы не думать об этом. Но он взял себя в руки, ему стало стыдно за это ощущение страха.
Хряк сел за руль, завел машину, проверил тормоза - все в порядке. Помидор еле втиснулся в свою белую "Волгу", завел её, вывел из гаража. Наташа принесла две здоровенные сумки, куда уложила всяческую снедь колбасу, овощи, фрукты, бутылки с вином, пивом, и много чего еще.
- К вечеру приеду! - крикнул Наташе Помидор.
Помидор ехал на своей белой "Волге" первым, Хряк за ним. Дорога была хорошая, машины работали исправно, и доехали довольно быстро до маленькой уютной дачки Хряка, сзади которой чернел великолепный сосновый бор. Помидор прекрасно помнил дорогу.
"Надо бы тоже забор поставить и собак посадить, как у него", - подумал Хряк. - "Так оно все же надежнее."
Остановили машины.
- Вот и мои апартаменты, Ксан Ксаныч, - сказал Хряк. - Бедно живу, да?
- Что за дела? Каждый живет, как хочет. С моими хоромами возни столько, братан, а трат...
- На, держи ключ, открывай, располагайся, сейчас я машину в гараж загоню, - сказал Хряк.
Помидор вытащил из "Волги" две огромные сумки и пошел к дому. Поднялся по ступенькам, открыл ключом дверь.
- А у тебя, Дмитрий Степанович, тоже неплохо, - крикнул Помидор. Чисто, уютно, сейчас мы с тобой...
Договорить он не успел. Грянул оглушительный выстрел, и послышался грохот падающей туши.
Хряк не успел ещё и сесть в машину. Он вздрогнул от звука выстрел и остолбенел. "Вот оно! Вот оно возмездие за все!" - вертелось у него в похмельной голове. Он стоял и не знал, что ему делать. Оружия у него с собой не было, газовый перцовый баллончик, да монтировка - вот и все. "Что делать? Надо срочно уматывать отсюда, и приехать обратно не одному... Нет... Нет... Так нельзя, западло... В доме труп. А, может быть, он ещё жив... И должен же я увидеть того, кто..."
Он преодолел свой страх, схватил монтировку и бросился к двери. Постоял несколько секунд... За дверью стояла гробовая тишина. И вдруг... он услышал звук разбитого стекла. Ему опять стало жутко, но он ринулся в дом. На полу перед дверью на спине лежал Помидор с дыркой во лбу. Рядом валялись сумки со снедью. Все, Ксан Ксаныч, откушал ты свое... В комнате никого, окно разбито... И тут страх покинул Хряка. Его охватила ярость. Он вспомнил, кем был раньше и бросился к окну. "Я не дам себя так просто укокошить! Я у себя дома! Сейчас я тебя..."
Он выскочил из окна, выходившего прямо к сосновому бору. Вдали за соснами увидел удаляющуюся словно призрак черную фигуру. Хряк бросился за ним.
Фигура за соснами удалялась, причем, значительно быстрее, чем бежал с тяжелого похмелья пятидесятилетний Хряк. Однако, он упорно продолжал преследование. Пробежав некоторое расстояние, он почувствовал, что больше бежать не может. К тому же он понял, что погоня совершенно бесполезна, более того - опасна. Убегавший был вооружен пистолетом, а у Хряка в руках была нелепая монтировка. Это была не погоня, а путь к собственной гибели. Но как же хотелось посмотреть на того, кто стрелял. В последнее время у Хряка стало портиться зрение, но он стеснялся ходить в очках, и красивые очки в золоченой оправе лежали у него дома. А вот сейчас бы пригодились. Фигура была расплывчатая, Хряк поначалу не мог толком разглядеть даже её контуры, тем более, что с похмелья зрение ещё ухудшилось. Но вдруг он с ужасом рассмотрел, что убегавший бы в черной куртке с капюшоном, теперь Хряк видел это отчетливо. Это был тот самый человек, который прятался за его машиной около Николашиного дома, это был тот самый человек, который перерезал тормозные шланги. Но кто это?! Хряк пробежал ещё несколько метров и рухнул на землю. Больше бежать он не мог. Черная фигура помаячила ещё немного между соснами и сгинула словно призрак. А несчастный Хряк лежал на земле, обхватив голову руками и стонал от осознания собственного бессилия. Потом тяжело встал и поплелся домой, ломая голову, что ему делать с трупом, как сообщить о гибели Помидора, да и кому, собственно, сообщать? Его сожительнице Наташе? ... Вообще, все происходящее казалось ему нелепой фантасмагорией. Ему казалось, что все это чудовищный сон, кошмар. Однако, дальнейшие события быстро вернули его на грешную землю...
2.
- Ну так что, Катюша? - спросил Андрей Зорич, глядя ей прямо в глаза немигающим взглядом. - Ты сегодня обещала дать мне ответ. Я жду твоего ответа.
Катя и Андрей сидели рядом на диване в Катиной комнате. Кроме них дома никого не было. Отец был на работ, а бабушка ушла в магазин. Было около четырех часов дня, Катя училась в ИНЯЗе, который теперь именовался Лингвистическим Университетом, а Андрей Зорич был студентом второго курса экономического факультета МГИМО.
Вторая половина выпускного класса прошла для Андрея под бесконечным знаком вопроса. Поведение Кати изумляло его, все происшедшее являлось сплошной загадкой. Тогда, в ноябре 1992 года они не виделись несколько дней, и за эти дни Катя стала неузнаваемой. Еще первого ноября в Ленинграде они стали близки, между ними были нежность, страсть, и, как ему казалось, любовь. И вдруг - холодные глаза, отчуждение, колкий разговор. Он не знал, как вести себя, чувствуя, что вызывает у Кати даже не равнодушие, но неприязнь, едва ли не отвращение. Все это было непонятно и до слез обидно, тем более, что он не понимал, в чем, собственно, его вина. Он защищал её тогда, у подъезда, дрался, потом попал в камеру, его били, допрашивали, он тоже натерпелся немало. И вдруг - такая разительная перемена. Странная лунная улыбка, какая-то тайна, которой ему не положено знать... Андрей потерял точку опоры, он не знал, как ему вести себя, что ему делать. В конце концов, гордость пересилила, и он решил забыть про нее, подозревая, что в жизни Кати за эти дни появился кто-то другой, которого она полюбила. Он перестал смотреть на Катю влюбленными глазами, перестал задавать ей вопросы, только холодно здоровался при встрече.
Через некоторое время он обратил внимание, что Катя как-то подурнела, осунулась, не так уж следила за собой, как раньше. И иногда в сердце Зорича пробуждалась к ней такая жалость, что он едва сдерживал себя, чтобы не подойти к ней...
С Юлей Воронцовой их отношения не возобновились. Юля, разумеется, как и все одноклассники, была наслышана о приключениях Кати и Андрея, их личности стали почти легендарны в местных масштабах. А как же? Поездка в Питер, похищение, бандиты, арест Андрея - разве такое было у кого-нибудь?
На последний экзамен Катя пришла нарядная, снова очаровательная, с высоко поднятой головой, довольно оживленная. Зорич почувствовал, что что-то произошло. Он ничего не знал о её делах, но какие-то импульсы проникали в его сердце, ведь он же любил её.
А потом они расстались надолго. Школа была закончена, наступила пора вступительных экзаменов в институты. И оба, как ни странно, успешно сдали их и стали студентами. Начался новый этап жизни, новые впечатления, встречи, знакомства. Зорич окунулся в учебу, потом студенты поехали на картошку, там он близко сошелся с очаровательной миниатюрной девочкой по имени Надя, и у них завязался роман. Надя была проще и доступнее Кати, и, как ему казалось, гораздо добрее её. Они дружили примерно с полгода, и Зорич даже собирался сделать ей предложение, тем паче, что это было довольно выгодно - отец Нади был ответственным работником в правительстве России. Родство с ним сулило блестящую карьеру. Но, пока он размышлял и сомневался, Надя опередила его. Она безумно влюбилась в красавца-грузина Гогу с пятого курса, тот в нее, и Гога, сын бизнесмена-миллиардера, женился на ней. Андрей опять почувствовал себя одиноким и оскорбленным. Он понял, что ни на минуту не переставал любить Катю. Ему страшно захотелось повидаться с ней. Он позвонил и, услышав на том конце провода её голос, почувствовал, как яростно забилось его сердце. Он не мог произнести ни слова, так и молчал. Молчала и она после слова "Алло". А после минуты молчания тихо и грустно произнесла: "Пока, Андрюша, не забывай. Спасибо, что позвонил." И положила трубку. Андрей почувствовал, что по щекам его текут слезы.
А потом настало время летней сессии, потом начались каникулы, родители купили ему путевку в Анталию, и Андрей на две недели уехал отдыхать. Вернулся он оттуда посвежевшим, загорелым и повеселевшим. Он на время забыл свои переживания - молодость брала свое. Там у него завязался курортный роман. Оля, секретарша одной московской фирмы, была лет на восемь его старше. Это была высокая, статная женщина с внушительным бюстом, веселая и совершенно без комплексов. Они хорошо провели время в Анталии, их встречи продолжались и в Москве.
Так проходила жизнь Андрея Зорича, когда вдруг раздался неожиданный телефонный звонок.
- Будьте добры, Андрея, - попросил на том конце провода глухой мужской голос.
- Это я.
- Здравствуйте. Вас беспокоит отец Кати Аркадий Юрьевич Корнилов.
- З-здравствуйте, - отвечал Андрей, пораженный этим звонком. - Что-то случилось?
- Да как вам сказать? - с какой-то недоброй усмешкой в голосе проговорил Аркадий Юрьевич. - Нет, в последнее время ничего не случилось. Просто я хотел бы с вами встретиться. Уделите мне часок времени.
- Конечно, конечно... Когда? Где?
- Да где угодно. Только не у нас дома. Лучше, разумеется, и не у вас, где-нибудь, на нейтральной территории. Может быть, завтра часиков в восемь у метро "Университет"? Вы не против?
- Буду, буду обязательно...
Андрей положил трубку в полнейшем недоумении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55