Тем не менее, записал очень важные для дела сведения. Допрос длился более двух часов, свидетеля трудно было расшевелить, он был изрядным тугодумом, а, скорее всего, старался казаться таким. Однако, все, что было необходимо, он поведал Николаеву.Николаев позвонил в больницу, и ему сообщили, что Тамаре значительно лучше. Тогда он решил ехать сразу в Ясенево. Шел уже шестой час вечера. Встреча с Полещуком не давала ему покоя, жгла его огнем стыда. Он сообщил в уголовный розыск, что по поступившим сведениям разыскиваемый Полещук каждый день меняет свой облик и теперь выглядит совершенно иначе. О том, что он сам видел его, разумеется, умолчал.— … Ну, Павел Николаевич! — рассмеялась Вера Георгиевна. — Вы теперь два раза на дню ко мне ездите, не иначе, как скоро свататься ко мне придете.Николаев был мрачен и суров. Ему вовсе было не до шуток.Я пройду? Извините, вьюга не прекращается, я весь в снегу, пока от машины дошел. Проходите, проходите, я еще не такая пришла. Обратно-то я как всегда пешочком целую остановку. Для променада.Николаев разделся, прошел в комнату. Я вижу, что настроение у вас, как и днем прекрасное, — прищурился он, внимательно глядя на нее. А что же мне, вешаться, что ли, от такой чудесной жизни? Мне еще и пятидесяти нет, может быть, еще поскриплю. Дай-то Бог. А сегодня у вас вообще день визитов. До меня-то кто у вас был?Вера Георгиевна сразу резко помрачнела, глаза стали злыми, неприступными. Был один знакомый, — глядя куда-то в сторону, ответила она. Какой именно знакомый? Вы как, в уголовном кодексе немного разбираетесь? Или мне дать вам некоторые пояснения? Дайте, — продолжая глядеть в сторону, сказала Вера Георгиевна. Поясню, это мой долг. Статьи 189 и 190 УК — укрывательство преступлений и недонесение о преступлениях. Речь-то ведь не о краже яблок из соседского сада идет…Итак, какой именно знакомый был у вас сегодня днем? Андрей Полещук, — тихо ответила Вера Георгиевна. Вы можете сообщить, где он находится сейчас? Нет.Вы просто лжете, Вера Георгиевна. Да не знаю я, где он сейчас! — вдруг закричала она, глядя прямо в глаза Николаеву.Что он, будет мне сообщить, куда он поедет от меня?! Он же не дурак совсем, знает, что ко мне следователи часто наведываются. Зачем он приезжал к вам? Он сообщил мне, что Лена жива-здорова. Я же мать, в конце концов! У меня одна дочь, а больше никого на свете нет! А вы говорите прекрасное настроение, еще бы — первая весточка за все время, я такое передумала… А сам он приехал в Москву по каким-то своим делам еще несколько дней назад. А уж какие у него дела, этого он мне не докладывал. А ко мне зашел передать привет от Лены. Он бы мог сделать это по телефону. Рисковал ведь. Наверняка он передал вам письмо. Ну передал, допустим. Где оно? Я его уничтожила, прочитав. Вы поймите меня тоже — мою дочь ищут, неужели мне хочется, чтобы она оказалась в тюрьме? Перескажите мне содержание письма. Примерно так: «Мама, прости меня, из-за любви к Андрею я предала всех — и тебя, и Вику. Сейчас я в порядке, нам с Андреем очень хорошо вдвоем». Ну, вроде бы, и все. Вы, Вера Георгиевна, вроде бы, считаете меня за идиота. Я следователь из Управления Внутренних дел, а не досужий репортер, собирающий жареный материал для статьи. Я веду дело о взрыве машины и гибели четырех человек. Ваша дочь имеет прямое отношение и к этому, и, возможно, к другому преступлению. А вы мне морочите здесь голову. Мне что, делать больше нечего, как по нескольку раз на дню мотаться к вам? Я просто возьму у прокурора санкцию на ваше задержание, и вы будете отвечать, как соучастница преступления. Хватит! Где Лена? Где они скрываются?!Женщина молчала, опустив глаза в пол. Я жду! Господи, за что мне все это?! — крикнула Вера Георгиевна. — Почему я должна предать свою дочь, которая только и виновата в том, что любит этого беспутного Андрея? Не скажу я вам ничего, Павел Николаевич. Она проявила заботу о матери, послала весточку, а я ее выдам. Вы же ее арестуете, она будет в тюрьме среди преступников… Нет, я этого не допущу! Она не выдержит! Она ни в чем не виновата! Прекратите устраивать истерики! Неужели вы не понимаете, что она не может всю жизнь скрываться? У нее дочь, в конце концов! Да не враг же вы ей, в самом деле? И, кстати, почему вы считаете, что ее посадят в тюрьму? Полещука-то наверняка посадят, а ваша Лена вполне может отделаться объяснениями с вами и своим законным мужем, если она не совершала никаких преступлений. Мы их найдем и без вас, в конце концов. Я уже дал нынешние приметы Полещука, его ищут по всей Москве, он никуда не денется. Давайте вместе поможем Лене. Ну, Вера Георгиевна… Не знаю я, прямо, что делать… В какое положение вы меня ставите! Гамлетовские вопросы… Послушайте меня! Вы же учительница, вы гражданка России, наконец! — стал говорить какие-то казенные высокопарные фразы Николаев. — Вам ли идти против закона? В Крыму она, в Крыму! — закричала Вера Георгиевна. — Так, по крайней мере сказал мне Андрей. И то я буквально клещами вытянула из него эту информацию. А уж сказал ли он правду, этого я не знаю. А более точных координат он не дал. Насчет Крыма это правда? Это слова Андрея. По-моему, он сказал правду. Он плохо умеет лгать, я всегда замечала, когда он лжет. А больше он вам ничего не рассказывал? Про это похищение, про взрыв? Похищение они задумали с Леной, чтобы заморочить голову Кириллу. А что касается взрыва в машине, он сам ничего не понимает. Он в шоке, это для него что-то жуткое и непонятное. Володя Максимов был его друг, он согласился помочь ему, и чтобы он решил взорвать его и каких-то несчастных бомжей, которых он нанял за гроши это совершенно немыслимо и бессмысленно. Он дал Кириллу деньги, которые снял еще до Нового Года со счета их разоряющейся фирмы, потом Кирилл отвез эти деньги в положенное место, и они снова оказались в кармане Андрея вместе с личными деньгами Кирилла. Большую сумму прикарманил, между прочим, аферист проклятый… И Кирюше намекнул, чтобы язык свой не распускал, поосторожнее был, пригрозил ему. А Кирюшу напугать дело нехитрое. Вы видите, он сам мне все рассказал, хотя мог бы и не рассказывать. Но вот то, что произошло на дороге с этой машиной и теми, кто в ней был, совершенно не понимает и объяснить никак не может. Хорошо. Допустим. Но почему Лену и Вику привезли именно в дом Юрковых в Жучках? Откуда он знал Юркова? Он был знаком с Митей Мызиным, сыном Клавы, домработницы Остермана. Их познакомил Кирилл. Митя иногда делал мелкий ремонт в квартире Полещука. Вот он к нему и обратился, когда понадобилось какоето убежище для всей этой инсценировки. Митя предложил для этого заброшенный дом своего приятеля Юркова. А, значит, для чего Полещук приехал в Москву, он вам не говорил? Да нет же. Сказал только, что у него какие-то финансовые дела, кто-то ему что-то должен, с кого-то он должен что-то получить Мало ему все. Так. Понятно. Можно сказать, что он был с вами довольно откровенен, раз поделился историей всех своих сомнительных действий. Но неужели же он ничего не рассказал вам про их дальнейшие планы? Сколько они собираются так существовать? Живут, наверное, по поддельным документам. Денег у них немало, а сейчас за деньги можно сфабриковать фальшивые паспорта, загранпаспорта. Странно, что они до сих пор не уехали за границу. Извините, я как-то Ялту до сих пор заграницей не считаю. Вообще-то он намекал, что они собираются за границу, что только там они будут спокойны. Говорил что-то про Соединенные Штаты, туда ему хочется. Но пока он не закончил какие-то дела здесь. Видимо, денег маловато для такого дальнего вояжа. Я воспользуюсь вашим телефоном. Вы позволите? — мрачно поглядел на нее Николаев. Конечно, — Вера Георгиевна растерянно глядела на него. Алло. Это Николаев. Я уже давал вам сведения, что разыскиваемый Полещук Андрей находится в Москве. Видимо по подложным документам. Внешность меняет каждый день. Еще поступили сведения, что разыскиваемая Воропаева Елена находится в настоящее время в Крыму. Свяжитесь с Уголовным розыском Украины. Более точных данных нет. … Хорошо… Хорошо… Я еду домой, если что, звоните мне туда.Он положил трубку. Ладно, Вера Георгиевна, — Николаев усталым взглядом поглядел ей прямо в глаза. Поеду я. Жена в больнице, так я ее и не успел сегодня навестить, дома двое детей, хорошо неподалеку, здесь, в Теплом Стане. У вас есть мой домашний телефон, если появятся какие-либо сведения о Полещуке, звоните. Нам надо найти Лену. Если все, что вы говорите, правда, в ее действиях нет состава преступления, и отвечать она будет только перед близкими людьми и своей совестью. А эти опасные игры с переодеваниями, исчезновениями, похищениями действительно становятся опасными — уже шесть трупов, этого что-то многовато для романтической любовной истории. Шесть?!!! — вытаращила глаза Вера Георгиевна.Николаев подумал немного, рассказать ли ей про убийства Мызина и Юркова и решил рассказать. Боже мой!!! Боже мой!!! — схватилась за голову Вера Георгиевна. — Какой же все это кошмар! Неужели Андрей? Неужели он на такое способен?! Вот почему вы днем меня спрашивали, способен ли он убить человека? Почему же вы мне тогда сразу не сказали? Это же совершенно меняет дело… Я бы вам сказала, что у меня был Полещук. В какую темную историю он втянул бедную глупую Ленку, которая так любит его…Эх, любовь, любовь, воистину, от нее больше зла, чем счастья. Найдите ее, Павел Николаевич, найдите. Мне кажется, что про Крым он сказал правду. Пусть там прочешут все вдоль и поперек. Лена девушка приметная, на нее каждый первый мужик оборачивается, хотя, может быть, она теперь тоже под убогую работает, как и ее кавалер. И все же, полагаю, ее запросто можно найти, тем более, она приезжая, а сейчас не сезон. Это летом там столпотворение, человека искать, как иголку в стоге сена, а сейчас, в феврале… Я очень вас прошу. А если этот Андрей тут заявится, вы первый узнаете об этом. Я сумею его задержать и найду способ позвонить вам. Ладно, — Николаев поглядел на нее уже более мягко. — Понимать-то я понимаю, только сделать пока ничего не могу. А их затея становится все опаснее и опаснее. Вы еще не знаете некоторых подробностей их исчезновения. А они довольно пикантны. Да? Еще что-то… А что именно? Пока я не могу об этом сказать. Какой же все это кошмар! — всхлипнула Вера Георгиевна. — Ну почему у меня такая горькая жизнь?! Я с двух лет воспитывала Леночку одна, и мне казалось, что я все делаю правильно. Она училась в той же школе, где я работала, она всегда была под присмотром. Я не баловала ее, но у нее всегда было все необходимое. Она была скромная, послушная, занималась музыкой и фигурным катанием. Потом любовь с этим беспутным Андрюшей… И деньги, ее развратили и испортили деньги, баксы эти проклятущие… Она так изменилась, когда вышла замуж за Кирилла. Ей понравилось быть богатенькой, она стала входить во вкус. Она ничем не помогала мне, зная, как я нуждаюсь. Она носила норковую шубу, одевалась в бутиках, продукты покупала в супермаркетах. А я в это время покупала к своему жалкому обеду по два соленых огурчика, а к чаю по три конфетки, вызывая презрительные взгляды продавщиц. Не могу же я питаться одной картошкой и кашами? Вы знаете, какая у меня зарплата? Кто придумывает эти зарплаты? Неужели этот негодяй полагает, что на такую зарплату можно прожить целый месяц? Да вообще, кто сказал, что учительница должна влачить такое жалкое существование? Почему у нас все шиворот-навыворот? При советской власти мы хоть кое-как сводили концы с концами, а теперь мы просто гибнем, околеваем мы от бедности и позора. А все что-то продают, перепродают, что творится, а, Павел Николаевич? Я сам получаю немногим больше вашего, а моя жена в библиотеке, наверное, и поменьше. И кормим двоих детей. Вы хоть одна… Это верно, — согласилась Вера Георгиевна. — Хоть дома не перед кем стыдиться своего нищенства. Зато у меня дочь богачка, а теперь еще и авантюристка. Нечем мне вас утешить, Вера Георгиевна, — сказал со вздохом Николаев. Держите меня в курсе, это в ваших же интересах. До свидания. Счастливо вам. У вас очень тяжелая и ответственная работа.Николаев поехал домой. Снегопад несколько стих, но дороги по-прежнему были ужасны.Его порадовала дочь, которая к приходу отца приготовила котлеты с картошкой и салат из капусты. Дети уже поели, Вера готовила уроки, Коля смотрел телевизор.Николаев выпил рюмку водки, пообедал и завалился спать, хотя было еще очень рано. Его промашка с Полещуком никак не выходила у него из головы, не давала ему покоя. На его работе голова должна быть всегда ясной, что бы не произошло — болезни близких людей, бессонные ночи, усталость — слишком уж серьезными последствиями чреваты подобные ошибки. Самое скверное, что в данном случае так и оказалось.Наблюдение за квартирой Полещука на проспекте Вернадского и квартирой его родителей в Солнцево результатов не дало. Злополучный Полещук опять как сквозь землю провалился. Из Крыма пока тоже не поступало никаких сведений.Так прошел весь февраль. Тамара поправилась, выписалась из больницы. Но тут появилась новая проблема, хоть и вполне житейская. Товарищ, который обещал Николаеву продать свою «шестерку», объявил ему, что продает ее немедленно и, если Павел хочет, то пусть покупает, или он продаст ее другому. А Николаев видел машину, и она ему очень понравилась, она была ухоженная, вылизанная, двигатель работал прекрасно. Дело было за одним — не хватало денег. Он обегал всех своих знакомых в поисках денег, но ему обещали дать взаймы только к апрелю, а только начинался март.Наконец, с помощью Тамары Николаев раздобыл необходимую сумму, раскрыв ей тайну накопления полутора тысяч долларов. Он сумел убедить ее, что им совершенно необходим личный автотранспорт, нарисовал радужные перспективы автомобильного отдыха, решения кучи назревших проблем и вообще повышения своего и семейного уровня жизни. И именно она заняла у своих родственников недостающие пятьсот долларов.… И вот наступил долгожданный день. Была суббота, выходной, они с хозяином съездили и переоформили машину, и Павел Николаевич подкатил к подъезду на собственном бежевом «Жигуленке» шестой модели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27